Поклонение культу Героя, обожествление человека-героя, наделение его высшей силой, дарованной богами, существовало повсеместно, у примитивных племен и великих цивилизаций прошлого. Культ Героев был всегда связан с многочисленными, порой не совсем понятными современному человеку, странными и диковинными ритуалами. Известный исследователь Д. Кэмпбелл рассматривал внутреннее содержание мифологических верований как накопленный духовный опыт человечества, с помощью которого человек преодолевал сложные пороги преобразования на своем жизненном пути, «требующего от него перемен в моделях поведения не только в сознательной, но и в бессознательной его жизни» [60, с. 16].

Д. Кэмпбелл говорил об инициациях как об обрядах переходов, которые помогали человеку осознать его новое качество. К таким ритуальным обрядам переходов относились церемонии рождения, присвоения имени, вступления в половую зрелость, брака, захоронения и т.д. В прошлом эти церемонии более ощутимо и зримо сопровождали жизнь человека, чередуя друг друга, определяли его социальный статус и регламентировали жизнь человека. Вместе с обрядовой стороной каждого из переходов человек как герой отправлялся в неведомое для себя путешествие, сталкиваясь с новыми препятствиями и с новыми открытиями путей их преодоления. В процессе прохождении своего жизненного пути человек, как и его культовый герой, взрослеет, изменяется как внешне, так и внутренне, становясь другим. Обряды перехода инициации сопровождают человека в его внутренний мир переживаний, чувств и ощущений. Исследователь Д. Кэмпбелл полагал, что как «традиционные обряды перехода использовались для того, чтобы личность умерла для прошлого и возродилась для будущего, так и великие церемонии посвящения в должность лишали его личных особенностей и обличали в мантию избранного поприща. Таким был идеал, независимо от того, являлся человек ремесленником или царем. Кощунство отказа от прохождения обряда, однако, отсекало личность как единицу от более крупной единицы всего общества» [60, с. 20].

Ритуальные обряды древности были для человека мерилом спокойствия, уверенности и надежности в его продвижении по жизни. Мироощущение обрядов переходов, череда постоянных смен состояний давало возможность ощущать и воспринимать жизнь и смерть как единый процесс бытия и проживать этот единый процесс «Жизнь – Смерть». Рождение и смерть, жизнь и небытие, зарождение и исчезновение мира – все это подчинялось единой модели обряда перехода, которая раскрывается в культах поклонения Героям, в их мифологических подвигах, которыми исписана древнегреческая религия и культура.

Исследователь Д. Джойс первый дал определение последовательности обрядов перехода в мифологических повествованиях путешествий Героев как исход; инициация – возвращение. Эта представленная модель обрядов переходов впоследствии была им названа атомным ядром мономифа, по которому, предположительно, выстраивалась сюжетная линия метаморфоз, происходившая с мифическими Героями разных эпосов, в том числе и с древнегреческими Героями мифов. Мифы заключали в себе триединство основы повествования становления героя. Сначала герой совершал свой внутренний выбор, постепенное отделения себя от привычного окружения, уход от мира, внемление голосам божеств, призывающих покориться их воле и совершить путешествие, полное испытаний и трудностей. На этом этапе герой зачастую полон нерешительности, но преодолевает свои внутренние сомнения, безрассудные попытки невнемления знакам призыва и принимает решение о предстоящем походе. В этот момент к нему неожиданно приходит помощь и покровительство со стороны того, кто уже совершил собственное путешествие. После принятия твердого намерения Героя отправиться в свое путешествие вглубь неизвестного он делает «пересечение первого порога» по ту сторону жизни и осознает себя частью потусторонней жизни. Герой, принимая вызов богов, становился на путь испытаний, лишений и борьбы с подстерегающей его опасностью. Каждый раз, сталкиваясь со смертью, герой отстаивал свое право на жизнь. На этом пути героя поджидали не только испытания и схватки со смертью, к нему приходила помощь и покровительство богини. Герой учится принимать помощь богов и богинь, он становится уже не одинок в своих лишениях и приобретает ощущение своей безопасности, обретая вновь блаженство младенчества, которое он утратил в отрочестве. На этом пути Герой учится не только доверять высшей силе провидения, но и доверять себе, своим чувствам и умению распознавать внутренние чувства, и те которые подвержены искушению, овладевали Героем. Преодолев все трудности и испытания, совершив все свои подвиги, Герой воссоединяется с богом, его обожествляют, а подвиги возвеличивают. Преодолев страх смерти, Герой возвращается назад, чтобы продолжать жить, и это окончательная его награда. Порой возвращение назад в обыденный мир для Героя оказывается наиболее трудным, требующим от него больших усилий. Одержав лавры побед и получив признание своих подвигов или, наоборот, столкнувшись с полным непониманием и пренебрежением со стороны тех, кому Герой явился помочь, он понимал, что все его свершения не имели смысла. То или иное обстоятельство толкает Героя зачастую принять решение отказаться от возможности вернуться домой, отречься от мира и стать отшельником. В такие минуты слабости и сомнений Герою приходит его спасение извне, тот, кто, может придать ему новые силы для преодоления им последнего рубежа, разделяющего внутренний, мифологический, сакральный мир переживаний Героя от возвращения его в реальный повседневный мир тревог, забот и обязанностей. Отмерив собственный путь дорогой испытаний, совершив все предназначенные подвиги инициаций, Герой возвращается к жизни, становясь хозяином двух миров. В моменты прохождения ритуальных, сакральных инициаций герой смотрит в лицо собственным переживаниям смерти. Он становится восприимчив к принятию себя как неотъемлемой частицы двух миров: Жизни и Смерти. Для Героя смысл единого бесконечного процесса перехода «Жизнь» – в – «Смерть» становится теперь неотъемлемым его восприятием мира. Проникнувшись к осознанию собственной «Смерти» как к единому процесса перехода «Жизни – Смерть», Герой освобождается от страхов перед жизнью и смертью, становясь поистине неуязвимым и бессмертным. И это самая большая награда Герою, познавшему жизнь и смерть как единое целое [60, с. 34].

Мифология древних греков является раскрытием религиозных переживаний человека, его уязвимости в минуты опасности и способности преодолеть внутренние сомнения и тревоги, вопрошая своих богов, доверяя провидению и воле богов. Сюжеты мифов о подвигах и деяниях Богов и Героев правильнее отнести к фантастическим свершениям, чем к реально происходящему. Можно говорить, что мифология олицетворяет и психологические аспекты переживаний людей, воплотившиеся в причудливые мифологические формы религиозных верований. Даже легенды, связанные с реальными историческими лицами и одержанными ими победами, передается поколениями как мифологические эпосы, а не как житейские хроники.

Культ древнегреческих Героев сложился в ахейскую эпоху. Первым Героем у греков считается Прометей, принесший с божественного Олимпа первый священный огонь человеческой цивилизации. Для этого ему понадобилось превзойти себя и пределы двух миров. Древние римляне приписывали первое ритуальное освящение Рима, города всех городов, Энею, Герою троянского эпоса. Во время возвращения из оставленных стен разрушенной Трои домой героя Энея ожидало еще одно испытание – посещение ужасного подземного царства мертвых и встреча с тенями умерших. После преодоления этого испытания Энею во сне пришло повеление богов доставить в Рим священных палладий Трои, древнего изображения вооруженной богини Афины Паллады со щитом и поднятым копьем. По преданиям, именно принесенные Энеем священные палладии покровительствовали судьбе города и обороноспособности Рима. Повсеместно, независимо от сферы интересов (религиозных, политических или личных), подлинно созидательные свершения представлены как результат той или иной формы смерти для обычного мира. Исследуя всемирную мифологию, Д. Кэмпбелл утверждал, что «человечество единодушно в признании того, что происходит в период его небытия, после которого Герой возвращается, словно родившийся заново, исполненный величия и созидательной силы» [60, с. 33]. Так Герой осмеливается и переходит из обыденного мира в область сверхъестественной реальности, где одерживает решительные победы в столкновении с мифическими силами. После чего Герой возвращается из своего таинственного путешествия, обладая силой, с помощью которой одаривает благодеяниями своих сограждан [60, с. 30]. Мы этому можем находить множество разных подтверждений в древнегреческой мифологии. Примером тому является подвиг Героя Прометея, взошедшего к небесам для того, чтобы похитить у богов огонь и спуститься на землю. Другой Герой, Ясон, на своем корабле «Арго» пускается в плавание и сквозь непроходимые, сталкиваемые Сцил-лой и Харибдой скалы прокладывает курс, становясь первопроходцем морского пути. Ясону также удается перехитрить недремлющего дракона и забрать у него заветное Золотое Руно, и вернуться с ним домой. Руно это обладало свойством наделять силой своего владельца. Воспользовавшись этой магической силой, Герой отбирает захваченный узурпатором престол и становится по праву наследия правителем своей страны. Так, Герой Эней пересекает вечную реку мертвых, заплатив требуемую плату трехглавому сторожу псу Церберу, спускается в подземное царство усопших, чтобы побеседовать со своим покойным отцом. Герой, отправляясь в путешествие в запретный диалог с самим собой, в большей мере, побеждает собственные страхи, которые владели им. Совершив свой личный подвиг, Эней возвращается во внешний мир через врата из слоновой кости. Герою открылся и стал, понятен предопределенный удел душ и мировое устройство всего сущего. Однако, наиболее популярным Героем у древних греков был Геракл, который почитался как полубог. Принятие его на небе ставило Геракла в ряд Олимпийских богов.

Развитие этого легендарного образа составило для исследователей загадку. Существует версия о реальном существовании Геракла как исторической личности, а не вымышленном персонаже. Мифолог фон Виламович высказал предположение о Геракле как предводителе дорийского племени, обладавшем огромной человеческой силой. Его подвиги надолго сохранились в воспоминаниях племени и привели к почитанию его в качестве Героя и полубога. В то же время, как считал немецкий ученый, другие эллинские племена могли испытывать на себе силу Геракла, как, например, аттическое племя видело в нем демона, который внушал удивление и страх и, к которому стали, наконец, обращаться за помощью. Таким образом, людская молва сделала его сыном бога, рожденным от Зевса. Так Геракл стал постоянным защитником богов и людей при всякой нужде. «Был человеком, стал богом, претерпел труд, достиг неба» – такими словами резюмирует фон Виламович изображение Геракла в религиозном сознании греков [51, с. 262].

Другие ученые, отрицавшие историческую реальность Геракла, выдвинули мифологическую версию его культа. Так согласно, точки зрения исследователя греческой мифологии Г. Узенера, Геракл первоначально принадлежал к божествам, которые лишились своего божественного статуса. Из божества Геракл превратился в земного героя, но состоял в кровной связи с благородными родами. О нем существовало множество преданий, пока Герой не был прославлен за величайшую человеческую силу [51, там же]. Ученый – античник Э. Леманн склонен был предполагать, что предание о Геракле, возникшее в восточной части Средней Греции, где он в качестве бога имел свой культ, распространилось по другим областям и там слилось с местными героическими преданиями, такими, например, как племени дорийцев [51, там же]. Среди ученых – мифологов высказывалась точка зрения, согласно которой культ Геракла объясняется природными явлениями. Э. Мейер, сторонник приведенной позиции, в унижении и возвышении Геракла находил указание на явления природы. Подтверждение своих слов он находил в последних подвигах Геракла, в которых он спускается в Ад, и в его смерти через самосожжение. Полемизируя с Майером, Э. Леманн подчеркивал, что вряд ли можно относить к натуралистическим мифам многочисленные рассказы о Геракле, как, например, миф о его рабстве [51, там же]. В последнем случае формообразующим фактором культа героя выступают не натуралистические мифы, а социальные. Все вышеизложенное свидетельствует об отсутствии единодушия среди ученых в области решения вопроса о генезисе культа Геракла.

Существовал ли Геракл как историческая личность или же его образ является мифологическим вымыслом? Этот вопрос остается открытым. В то же время ученые отмечают дорийское происхождение культа Героя. В описании подвигов Геракла есть один сюжет, когда Герой, возвращаясь с Геликона, встречается с миникийскими глашатаями, шедшими за фиванской данью. Когда Геракл их спросил о деле, они высокомерно ответили, что идут еще раз напомнить фиванцам о том, как милосердно с ними поступил Эргин, старший сын миникий-ского царя, когда тот не отрубил уши, нос и руки всем жителям города, захваченного им. «Неужели Эргин действительно жаждал такой дани?», – сердито спросил Геракл. После этих слов Геракл искалечил глашатаев точно так, как они сказали, и отправил их назад к Эригену, повесив им на шею окровавленные конечности [46, с. 345].

Поступок Геракла в отношении глашатаев – это поступок варвара, но никак не цивилизованного человека. Между тем, в цивилизованных странах посланник считался неприкосновенным, как бы вызывающе он себя не вел. Р. Грейвс усматривал в этом эпизоде свидетельство о том, что Геракл представлял собой дорийских завоевателей середины XI в. до н.э., не считавшихся ни с какими нормами поведения [46, с. 346].

Культ Героев, выраженный в мифах, так же, как и культ богов, служит отражением отношения человека к окружающему его миру – природе и общественным порядкам. А. П. Каждан обращает внимание на существование двух миров: в одних отражается «последнее торжество людей над силами природы», которые были свойственны первобытным мифам, другие – «драмы социального характера», свойственны классовому обществу [55, с.167]. Социальность мифа прослеживается на примере формирования культа Геракла, в образе которого нашла себе олицетворение царская власть.

Обратим внимание на первый подвиг Геракла, когда он убил и содрал шкуру с немейского льва. Можно победу надо львом рассматривать с точки зрения подчинения человеку природной стихии. Торжество Геракла – это величие и торжество человека над животным царством, олицетворением величия которого служит побежденный лев. Между тем, Геракл не обычный человек, он будущий царь и божество, которому греки станут поклоняться. Геракл не только является одиноким воином, он предводительствовал целыми войсками. Он повел войско против Трои и, одержав над ней победу, посадил в ней царем Приама. После Трои он вел завоевательные войны против Элиды, Пилоса, Спарты и других государств и отдельных городов. Герой представлялся в виде сильного и могущественного царя. Все его двенадцать подвигов – это трудный путь, который был им пройден в направлении к царской власти. Сражения с животными представляла собой демонстрацию не просто борьбу человека, но величие и могущество царя. «Ритуальный поединок царя – жреца с дикими животными являлся обязательным обрядом коронации в Греции, Малой Азии, Вавилоне, Сирии», – отмечал исследователь древних мифов Р. Грейвс [46, с. 351]. Этот же мотив он усматривал и в последующих подвигах Геракла. Каждое животное в проводившихся ритуальных поединках, по мнению ученого, символизировало определенное время года. Число таких ритуальных животных зависело от календаря. Животные: лев, бык, коза, или змея являлись в Древней Греции символами трехсезонного времени года [46, с. 77, 351]. Побеждая в схватке этих животных, претендент на титул верховного царя-жреца становился им полновластно на определенный временной срок. Так, в схватках с критским быком (седьмой подвиг) прослеживается то же ритуальное испытание, инициация, которую должен был пройти кандидат на царский престол. Аналогичные испытания проходили и другие Герои – цари, а именно – Тесей, боровшийся с Минотавром, Ясон, одолевший быков [46, с. 362]. Геракл в знак победы, одержанной надо львом, носил львиную шкуру и маску льва как символ власти царя-жреца. Покровительницей Фив, родного города Геракла, была богиня Сфинкс, которая являлась в образе крылатой львицы со змеиным хвостом. В первом подвиге Геракла есть рассказ о том, как в схватке с Не-мейским львом Геракл лишился пальца на одной руке. В более позднем варианте это был сюжет, в котором Геракл откусывает себе палец. Р. Грейвс рассматривал этот фрагмент как описание совершения обряда нанесения самому себе телесных увечий для умилостивления враждебно к кому – то настроенных духов [46, с. 351].

Древнеримский философ Порфирий описывал пещеру, в которой обитал Немейский лев и которую, по поверьям считали пещерой смерти. В этой пещере проводили ритуальные обряды, связанные со смертью и обожествлением воскрешения умершего. Там находили ритуальные чаши, предназначенные для сбора крови и большие погребальные сосуды, урны, над которыми кружились души умерших [28]. И в той же пещере бил источник ключевой воды, предназначенный для очищения, а богини судьбы, наяды, ткали там новою одежду для вновь воскресшего. Пещера Немейского лева имела два входа, один из которых был предуготовлен для внесения тела умершего, а второй – для выхода воскресшего [1, II .5.1; 9, 327 и сл.]. Первый подвиг Геракла может символизировать совершение инициации, процесса переживания собственной смерти, после чего Геракл приобретает свое бессмертие.

Во втором подвиге Геракл одолевает Лернейскую гидру – чудовище, порожденное Тифоном и Ехидной [9, 313 и сл.]. Некоторые, как и Павсаний, считали, что была большая ядовитая водная змея, обитавшая в болоте, которое приобрело дурную славу и стало могилой для многих путников [23, II.37; 2, II.36.6-8.]. Другие считали ее многоголовой с собачьим туловищем [23, II.5.2; 1, II.37.4]. На греческих монетах гидру обычно изображали с семью головами. Миф о Лернейской гидре, по мнению Р. Грейвса, был также связан с культом данаид, которые были древними жрицами воды Лерне. Ритуальные таинства этого культа проходили каждый год в Лерне. и его ночные обряды посвящались богу Дионису, который, по преданиям, спустился в этом месте в Аид, чтобы забрать оттуда свою мать Семелу. И неподалеку от Лерне, совершались мистерии Ленерской Деметры. Именно там, в Лерне, по верованиям древних греков, находилось то место, где спустились в Аид Гадес и Персефона. Уничтожение Гераклом гидры Р. Грейвс принимал как отражение исторических событий, а именно искоренение Ленерского культа жриц – данаид и обрядов плодородия. [46, с. 352].

Миф о третьем подвиге Геракла повествует о поимке Кери-нейской лани, принадлежащей богине Артемиде. С исторической точки зрения этот миф, по мнению Р. Грейвса, возможно, свидетельствует о том, как ахейцы захватили святилище, в котором поклонялись Артемиде как Элафие, «ланеподобной» богине [46, c. 355]. И четыре оленя, впряженные в колесницу, символизировали годы Олимпиад. По истечении каждого года во время ритуальной охоты умертвлялась одна жертва, одетая в оленьи шкуры, которую приносили в жертвоприношение богине Артемиде. Преследование лани или косули символизировало погоню за мудростью.

В следующем, восьмом по счету, подвиге Геракл одолевает четырех кобылиц фракийского царя Диомеда. Надевание уздечки на дикую лошадь, предназначенную для жертвоприношений, вероятно, было частью обряда коронации в ряде районов Греции [46, c. 363]. Первоначально в этом ритуале принимали участие жрицы культа лошади. Они в масках кобылиц, в экстатическом состоянии, начинали преследовать царя-жреца в конце его правления и заживо съедали его. Диодор Сицилийский указывает на существования в Средней Греции канниба-листского культа лошади вплоть до эпохи эллинизма. Позже этот ритуал был изменен: царь-жрец стал погибать в ходе подстроенного крушения колесницы.

В одиннадцатом подвиге Геракл поставил себе целью похитить плоды с золотой яблони, которые мать – земля подарила богине Гере в качестве свадебного подарка. Богиня пришла в восторг от подарка и посадила дерево с золотыми яблоками в своем волшебном саду, на склонах Атласких гор. Охранял яблоню неусыпный страж, дракон Ладон – отпрыск Тифона и Ехидны [1, II.5.11; 18; 2 IV.1396]. Значене этого подвига также кроется в раскрытии ритуальной церемонии инициации кандидата на царский престол. По традиции, претендент должен был пройти испытания, одолеть змея и забрать у него золото, что и совершил Геракл в этом мифе. Р. Грейвс отмечал, что получение яблок являлось допуском Геракла в райский сад, после того как закончится срок его правления как царя-жреца. В погребальном контексте змей не является противником Геракла, а является отождествлением той формы, которую примет вещий дух Геракла, когда его тело будет принесено в жертву [46, с. 382]. Из всего этого следует заключить, что социальный характер мифов Греции имеет своей направленностью сакрализацию культа могущественного царя-завоевателя.

Дальнейшая эволюция культа Геракла происходила в направлении его обожествления. В последнем, двенадцатом подвиге повествуется о нисхождении героя в подземный мир мертвых с целью пленения его охранителя Цербера. «Известный вариант мифа, пояснял Р. Грейвс, логически вытекает из возведения Геракла в ранг божества: герой должен остаться в преисподней, но бог может избежать этой участи и взять стража с собой» [46, c.386]. Возвращаясь по дороге из Аида, Геракл сплел себе венок из веток дерева, которое Гадес посадил на Елисейских полях в память о своей возлюбленной. Этот венец из листьев двух цветов – черного и серебристобелого стал позже символизировать совершенные Гераклом подвиги в двух мирах [1, II.5 .12; 23, II.31; 12, II.32.3]. Священными деревьями Геракла также считаются белый тополь, листья которого серебристобелые, и осина с темным цветом листьев.

Трудно определить, когда был обожествлен Геракл. Предание гласит, что вскоре после того, как Геракл был принят в сонм Олимпийских богов, спутник героя Менетий принес в честь Геракла жертву – барана, быка и вепря и учредил его культ поклонения в городе Опунте. Вскоре его приказу последовали вскоре фиванцы. Однако первыми, кто стал, поклоняться Гераклу как божеству, были афиняне с марафонцами, от которых этот культ широко распространился на территории Греции. На острове Эте Гераклу поклонялись как Корнопиону, потому что он отпугнул саранчу, которая уже была готова напасть на город. Ионийцы поклонялись ему как Гераклу Ипоктону потому, что он уничтожил червей, повсеместно портивших лозу [46, с. 420-421]. В честь Геракла открывались святилища, устраивались праздники и ритуалы, приносились жертвы. Во время жертвоприношений, посвященных Гераклу, произносились специальные ритуальные проклятия. Они напоминают хорошо известный обычай: во время коронации проклинать и оскорблять царя с соседнего холма, чтобы не вызвать зависти у богов [9, с. 529].

Характеризуя культ Геракла, А. П. Каждан подчеркивал, что в мифе о Герое остро выразилась идея социальной несправедливости [55, c. 170]. Посмотрим, каким образом эта идея отразилась в мифах. Герой уничтожает гидру, гнездившуюся в Лернейских болотах, убивает немейского льва, ловит гигантского оленя и совершает много других подвигов. В первом совершенном подвиге герой расправляется с пожирающим людей кровожадным львом и тем самым ликвидирует угрозу со стороны чудовища. В эпизоде с лернейской гидрой Геракл избавляет город от опустошительных действий чудовищной гидры, уничтожающей плодородные места. В седьмом подвиге Герой справляется с быком, опустошавшим Крит тем, что вырывал с корнем посевы и разрушал садовые заграждения. Таким образом, Геракл выступает борцом с грозными силами природных стихий и, вместе с этим, является освободителем людей от пагубных последствий действий природных явлений. В то же время Геракл оказывается бессильным перед темными общественными силами интриг. Геракла губит его собственная жена Даенира, которую подтолкнули к этому его недоброжелатели и завистники. Она дарит Гераклу плащ, пропитанный ядом гидры и, Герой принимает смерть, которая становится для него горькой и мучительной, от осознания им измены и предательства близких людей. Душевные муки героя переплетаются с физической агонией. Вот как описываются невыносимые телесные страдания, которые претерпел греческий герой, надев отравленный плащ: «Он поливал вино из чаши на алтари и бросал в огонь благовония, как вдруг издал истошный вопль, словно его укусила змея. Тепло, растопило яд гидры в крови Нессея, и хитон прилип к телу Героя, вызывая страшные судороги. Он рвал с себя одежду, но она приросла к нему так, что вместе с ней потянулась плоть, обнажая белые кости. Кровь его шипела и пузырилась, словно родниковая вода, в которой закаляют раскаленный докрасна металл. Геракл бросился в ближайший поток, но яд стал жечь еще сильнее» [46, c. 419]. Гераклу удалось окончательно избавиться то страданий, взойдя на костер.

Таким образом, личность Геракла являет нам образ Героя-страдальца, ставшего жертвой закулисных козней его недоброжелателей. Однако в религиозном сознании греков культ страданий Героя не приобрел сакрализованного выражения. В культе Геракла не страдания получили религиозное освящение, а подвиги. И, несомненно, то, что трагическая смерть Геракла рассматривалась как героическая. В жизнеописании Героя говорится о том, что сам Зевс радовался, глядя с Олимпа на достойное поведение своего сына. “Вечного начала в Геракле, – объявил он, – не коснется смерть, и скоро я буду приветствовать его в стране блаженных. И, если какому – то богу или богине придется не по нраву его обожествление, столь заслуженное, им придется смириться с этим” [46, с. 420]. Следовательно, испытанные Гераклом в конце жизни страдания не прошли даром, и герой получил справедливое воздаяние тем, что был принят в сонм богов. В данном религиозном представлении греков отразилось признание ими оправданности претерпеваемых Героем мучений и лишений. Предсмертные страдания, выпавшие на долю Геракла, усиливают значение каждого отдельного его подвига, приобретают существенный смысл для Героя в определении его посмертной судьбы. Душа Геракла не попала в подземное царства Аида, место призрачного и безрадостного влачения существования, предназначенное для обычных людей. Душа Героя была принята в сонм богов Олимпа. Для верующих древних греков это имело жизненно утверждающее значение в понимании всеобщей справедливости, учитывая, что идея о посмертном воздаянии людским душам не была существенной для древнегреческой религии.

Культ Геракла был необычайно популярен в Греции. Народ любил его за героическую борьбу с грозными силами природы и видел в нем своего покровителя и защитника. В честь Геракла сооружались святилища, посвященные ему алтари, найденные в ходе археологических исследований в Мегаполисе, в Кносском дворце, в Фесте, на западной стороне дворца [46, с. 422]. Геракла почитали и римляне в качестве обожествленного Героя – полубога. Высшие классы воздавали почести Гераклу как царю. В то же время Геракл выступал и народным Героем. Народу он представлялся как неутомимый работник, защитник простых людей от тиранов и угнетателей. За это, согласно народным представлениям, он и достиг бессмертия. Любопытно, что крестьяне и ремесленники нередко изображали на надгробиях покойников в львиной шкуре, подобно Гераклу, облаченному в шкуру пораженного им немейского льва. Покойник изображался пирующим в кругу богов, он следовал при жизни примеру Геракла и стал подобен ему после смерти [44, с. 663]. Учитывая популярность среди народа культа Геракла, римские правители, в целях укрепления своей власти, пытались снискать авторитет и популярность тем, что стали провозглашать себя олицетворением Героя. Так, например, Коммод, в надежде завоевать репутацию защитника крестьян, объявил себя Гераклом, на которого опирался в своей политической борьбе [44, c. 729]. Потомком Геракла был провозглашен в конце III века н.э. наместник Диоклентиана в Западной Римской империи Максимилиан [44, c. 741]. В условиях кризиса Римской империи в III веке н.э. нередко в образе Геракла усматривался грядущий мессия, который со временем явится, чтобы навести в стране порядок. В такого мессию верил не только народ, но и аристократия. Для высшего слоя римского общества Геракл выступал не как Геракл – тружеником, но как «добрый царь, гроза тиранов и укротитель черни». Такого Геракла особенно чтили правители Галльской провинции, например Прот, искавший союза с западной знатью[44, c.745-746.]. В конце IV века н.э. культ Геракла использовался в политических и религиозных целях в качестве противовеса возникающему культу Иисуса Христа. Так, сторонники языческой партии добились, чтобы в войске императора Евгения монограмма на знамении Христа была заменена изображением Геракла [44, c. 810-811]. Культ Геракла таким образом превращался из религиозного символа в идеологический фактор политической борьбы.

Другим популярным героем Древней Греции был Тесей. Как отмечают исследователи, по своей популярности в греческом мире Тесей не уступал никому, кроме Геракла, а в Афинах он являлся «бесспорно мифологической фигурой номер один» [67, c. 35-36]. Тесей, как и Геракл, носил львиную шкуру – атрибут царя-жреца. Сандалии и меч, который Тесей всегда носил при себе, являлись древними атрибутами величия царственной власти и, вероятно, составляли часть обряда коронации. Они свидетельствуют о сопричастности Тесея к титулу верховного царя-жреца. Миф о рождении и отрочестве Тесея повествует о том, как Герой в шестнадцати лет посетил Дельфы и пожертвовал свою прядь волос Аполлону. Обряд «стрижки волос», который постепенно распространился на всю Малую Азию и Грецию, Геродот относил к ливийскому происхождению [7, IV.194]. В Греции праздник «стрижки волос» стал общественным. Юноши, достигшие шестнадцать лет, принимали участие в нем, жертвуя пряди своих волос Аполлону, во время ежегодного траура по этому божеству. Юношей, прошедших этот обряд инициации, называли куретами [7, IV.194]. Предполагается, что первоначально Тесей представлялся как древнее божество жителей Марафонской долины (на северо-востоке Аттики): Здесь Тесея почитали как освободителя страны, как победителя грозного и опасного быка. В дальнейшем, с конца VI века до н. э., культ Тесея стал очень распространенным. Этот Герой уже не столько смирял чудовищных зверей, силы природы, сколько насаждал общественный порядок [55, c. 170171]. Победа Тесея над Кроммионской свиньей, которая, являясь в ипостаси белой свиньи – Деметры, чьему культу перестали поклоняться на Пелопоннесе еще в древности, отражала реальные процессы в эволюции древних божеств и их культов. Миф о белой свинье, в ипостаси Деметры стал позже фигурировать в ином тексте. Во время праздника Фесмофории в память Евбулея, свинопаса Деметры, совершались жертвоприношения. В пропасть сбрасывали живых свиней, впоследствии их разложившимися останками удобряли на полях посевное зерно. В классический период вместо останков свиней, доставаемых из пропасти, на праздник Фесмофории в память Евбу-лея стали выпекать белые лепешки из смеси муки и гипса.

В мифе о поединке Тесея с разбойником Скироном Р. Грейвс усматривал описание сакрального ритуала. Царя-жреца сбрасывали с белой скалы в воду в виде ритуальной магической куклы – фармака, – в качестве искупительной жертвы. В мифе Скирон изображался в тот момент, когда он был готов столкнуть путника в море. Однако, по мнению ученого, сам Ски-рон являлся фармаком, готовящимся принять муки во время праздника Скирофории, который отмечался в последний месяц года, а именно в день летнего солнцестояния. В мифе о единоборстве Тесея с борцом убийцем Керкионом, по мнению Р. Грейвса, был отражен ритуальный поединок царя-жреца с его претендентом в тот момент, когда танист отрывал царя-жреца от земли, которая питала его силой. Считалось, что так претендент повергал царя-жреца и становился им сам [46, с. 254]. Истории единоборств были общей мифологической канвой многих сюжетов о древнегреческих Героях: Геракл, например, чтобы получить царство, боролся с Антеем в Ливии, а Эриксоном в Сицилии; Одиссей боролся с Филомелидом на острове Тенедос [46, там же]. На терракоте царской колоннады в Афинах был запечатлен тот момент, когда преемник в единоборстве с царем-жрецом приподымает его над землей [23, I.3.1, I.44.12; 1, I.2-3]. В сюжете сражения Тесея со Скиро-ном Р. Грейвс усмотрел одну, на его взгляд, важную деталь – белый зонт, с которым Скирон – фармак летел с обрыва в море [46, с. 254]. Р. Грейвс, как и многие мифографы белый зонт связывает с белыми куклами – гипсовыми изваяниями Афины, которых раз в год, в майский праздник очищения храмов, сбрасывали в море в виде фармака. Эти фигурки белых кукол назывались «аргивы», что означало «белые люди». Этот существовавший в древности обряд, вероятно, указывает на то, что первоначально в очистительном и искупительном ритуале фармака практиковалось принесение в жертву человека, которое позже было заменено гипсовыми куклами [46, там же].

Культ Тесея приобрел особое звучание в период греко – персидских войн. Именно в это время за пределами Аттики греки одержали морские победы, освобождавшие от власти деспотов заморские территории. Тогда создается миф о морской державе Миноса, сокрушенной героизмом Тесея. Политическая ситуация V в. до н.э. проецируется в «героическое прошлое», – отмечает А.И. Немировский [67, с. 38]. Примечателен тот факт, что Тесей сражался с быком в Аттике, на Марафоне, на месте исторического сражения афинян с персами. Эту победу афиняне впоследствии приписали памяти Тесея [67, там же]. Герой Тесей пожертвовал на алтаре богини Афине усмиренного им критского быка, он же освободил Афины от типично азиатского деспота Миноса, требовавшего все новых и новых человеческих жертв. В песне боттиев, дошедшей к нам из глубин веков, говорится о том, что на Крите существовала ритуальная практика умерщвлять детей – первенцев афинских рабов, принося их в жертву Дельфийскому оракулу [27, с. 5-25].Убийство Те-сеем быкоголового Астерия по прозвищу Минотавр, или критского быка Миноса Тавра («бык»), с которым герой сошелся в поединке и сразил его – это все версии отражения одного и того же священного ритуала. А именно описания ритуального брака царя-жреца в образе быка с верховной жрицей луны – коровы, со старшей своей дочерью. К такой трактовке прочтения этого мифа склонялся Р. Грейвс. Ученый подчеркивал, что имя Ариадна, которое у древних греков воспринималось как Ариагна, что значило («Святейшая»), вероятно, было эпитетом луны – богини, в честь которой исполнялся брачный танец «журавль» и устраивались символические представления с быком. [46, с. 264]. Перед Кносским дворцом была устроена сценическая площадка в виде лабиринта, на которой исполнялись эротические танцы. Партнеры в танце держали в руках бечевку, которая помогала танцующим сохранять нужную дистанцию и безошибочно выполнять движения танца «журавля». Позже эта бечевка могла навеять историю о клубке нитей, который вручила Тесею Ариадна.

Одним из элементов, составлявших основу мифа о лабиринте Минотавра, мог быть тот факт, что Кносский дворец представлял собой комплекс комнат и переходов, в котором афинские воины, захватившие дворец, не сразу нашли и убили критского царя. Вполне вероятно и предложение, которое было сделано ученым – религиоведом Й. Лукачем, что брак Миноса, родившегося на Крите от Зевса и Европы, с Пасифа-ей есть не что иное, как мифическое выражение ритуального брака царя, носившего маску быка, и жрицы из Кноса с коровьими рогами. Весь этот религиозный церемониал являлся неотъемлемой частью определения теократического критского деспотизма как проявления «азиатского» деспотизма [64, с. 132-133]. Как полагает Й. Лукач, принесение Тесеем в жертву быка на алтарь Афины является символом крушения деспотической власти на Крите и победу афинян в борьбе с варварской Азией [64, там же].

Р. Грейвс сравнивал миф о победе Тесея над критским быком с описанием Плутархом исторических событий борьбы афинян с критским деспотизмом. Плутарх описывал, как афиняне восстали против своего критского владыки, который захватил заложников как гарантию послушания Афин. Грекам удалось разграбить Кносский дворец и подписать договор, скрепленный браком афинского царя с наследницей критского трона Ариадной. Тесей ловко убивает быка Миноса и освобождает Афины от дани, которая платилась в качестве юношей и девушек как плата за убийство критского принца. После совершенных подвигов Тесей женится на наследнице трона Ариадне и заключает мир с критским царем Миносом. Эмблемой Критского царя Миноса был небесный бык, олицетворенный в мифе в виде быка – чудовища, пораженного героем [46, с. 263]. Таким образом, культ Тесея – это культ национального Героя – освободителя.

Мифический брак Тесея со жрицей луны Ариадной сделал Героя владыкой Кносса. Но существующий на Крите матрили-нейный обычай, по которому наследница лишалась всех своих прав на престол, если она покидала свои владения, отправляясь за море, нашел свое отражения в мифе о Тесее и Ариадне. Тесей поэтому не взял свою жену Ариадну с собой в Афины, а оставил ее на острове Диа, который принадлежит Криту. На этом острове Ариадна умерла, по поверью, в родовой агонии. Плутарх в сочинении «Тесей» писал, о том, что на Крите, в Амафунте до сих пор показывают могилу Ариадны, расположенную в роще, где ей поклоняются под именем Аридели [27, с. 21]. Киприоты поклонялись Ариадне из Амафунта как богине рождения Афродите. На Крите существовал праздник в честь Ариадны или Аридели. Во время которого в священной роще Ариадны проводили обряд, имитирующий родовые муки: один юноша ложился на землю и имитировал родовую агонию. Этим осенним праздником символически отмечали приход нового года, а юноша, изображающий роженицы муки, был царственным возлюбленным Ариадны Дионисом, который сочетался с ней браком после того, как ее покинул Тесей. Предание гласит, что бог Дионис не смог смириться с тем, что его возлюбленной до него обладал Тесей, и отомстил ей, как ему казалось. Дионис подговорил Артемиду убить Ариадну во время родов своими безжалостными стрелами [27, там же]

Позже обряд, имитирующий родовые муки, стал известен под названием кувады во многих районах Европы.

Многие древние афинские обряды микенского периода объясняются самим Плутархом и другими древнегреческими историками влиянием культуры Крита, в частности, влиянию, которому был подвержен Тесей во время своего пребывания там. Так, например, ритуальная проституция девушек и ритуальная содомия, которая сохранилась как отголосок прошлого у афинян, являлась своего рода умилостивлением Аполлона, которому передавались в дар девушки и двое переодетых в девушек юношей, и приписывалось влиянию критской цивилизации [46, с. 264].

Другая сторона рассматриваемого культа Героя Тесея -культ государственного устроителя. Потому в античной традиции Тесей выступает как объединитель Аттики и создатель афинского полиса. Тесей дал Афинам новую конституцию, разделил население Аттики на три сословия, определив каждому свои обязанности и первым стал чеканить монеты, а также учредил ряд государственных праздников.

Вопрос о распространенности культа Тесея среди различных социальных слоев греческого общества в исторической литературе решен неоднозначно. А. П. Каждан утверждал, что культ героя «всегда оставался далеким от народа» [55, с. 171]. Р. Грейвс высказывал совершено противоположное мнение: «Страдавшие от угнетения, чьи предки обращали свои взоры на Тесея как на заступника, искали убежища в его святилище »[46, с. 279].

Культу Тесея был придан особый блеск. По свидетельству античных историков, были найдены останки Тесея – его кости, которые торжественно перевезли в Афины для всенародного почитания. Плутарх и Павсаний писали о непоколебимой вере греков в то, что во время Марафонского сражения дух Тесея восстал из земли, чтобы воодушевить афинян, и во всеоружии напасть на персов. После окончания греко – персидских войн пифия приказала афинянам, вопрошавшим оракула, перенести кости Тесея на родину. Наказ пифии был выполнен, и в честь Тесея соорудили храм [46, с. 278]. В восьмой день каждого месяца герою приносили жертвоприношения. Возможно, что последнее обстоятельство связывается с культом бога Посейдона, сыном которого считался Тесей. Праздники Посейдона всегда отмечались восьмого числа каждого месяца. Число восемь представляло в сумме куб первых четных чисел, олицетворяющих по преданиям, нерушимую мощь Посейдона. [46, с. 279].

Древние греки верили, что Тесей, как и Геракл, и Орфей, и бог Дионис, и многие другие герои, посещали царство смерти и возвращались оттуда живыми и невредимыми. Мифо-графы обосновывают появление в разных мифах сюжета о героях, сошедших в мир мертвых и возвратившихся обратно, как отражение ритуальной смерти царем-жрецом, связанной с окончанием срока его правления. Царь-жрец в конце каждого срока снимал с себя функции божества, которыми был наделен, и переживал временную смерть, во время которой мальчик – интеррекс занимал его место на один день. Таким образом, начали обходить закон, согласно которому царь не мог оставаться наместником верховного божества дольше тридцати месяцев солнечного года [46, с. 276]. Так, в мифе о Тесее древнегреческими историками замалчивается факт ожесточенного соперничества между Тесеем и его фактическим соправителем, близнецом Пирифоем, за руку богини смерти – в – жизнь, которая в мифе является под именем Елены и Персефоны. Мифографы представляли их как верных друзей детства, которые совершают набег на соседний город, чтобы похитить невесту для одного из них [23, I.18.4, I.41.5]. Но только Тесею удалось доказать свое божественное происхождение, и он остается в живых. В течение четырех лет Тесей оставался заложником забвения в царстве смерти. В классическую эпоху Древней Греции этот срок соответствовал периоду правления таниста вместо царя, по истечении, которого воцарялся прежний царь-жрец. Афинские хронографы предпринимали попытки наделить своего национального героя Тесея божественной сопричастностью к олимпийским богам, как это произошло с Дионисом и Гераклом. Для этого насаждался постулат о попрании смерти Героем Тесеем.

Относительно многих греческих Гроев твердо установлено, что первоначально они были местными богами. Такие Герои встречались у древних греков чаще всего в Беотии, Аттике, Лаконии, Арголиде. Так, например, храм Зевса Агамемнона в Леперсах указывает, что здесь древний бог Агамемнон был отождествлен с Зевсом. Также культ Агамемнона имел место в Микенах и Хероне. С культом Агамемнона связан культ Массандры, с которым позже слился культ Александры – древней богини – охранительницы людей и городов, имевшей храмы в Амиклах и Левктрах [51, с. 262-263].

Довольно явственно выступает в качестве лаконской богини связанная с Менелаем Елена. Предполагается, что последняя была древней богиней деревьев. Ей спартанские девушки в слагаемых свадебных песнях давали священные обеты, вешали венок из лотоса и лили масло из серебряного сосуда на жертвенный алтарь. Имеются также упоминания о почитании культа древесной Елены. Подобный же древесный культ отправлялся и в честь Менелая. У Елены в Спарте было святилище, где она, вероятно, почиталась, в особенности, как покровительница девушек. На это указывал известный рассказ Геродота, в котором говорится, что Елена там сотворила чудо, сделав из безобразного ребенка прекраснейшую женщину в Спарте. Это поверье побудило справлять в Спарте празднество в честь Елены, в котором принимали участие спартанские девушки. Они в плетеной повозке въезжали в храм Елены. Рассказ о похищении Елены существует не только в гомеровской версии, в которой похитителем являлся Парис, но и в другой версии, в которой ее похитил Тесей в то время, когда она плясала в хороводе в святилище Артемиды [51, c. 263].

Мифы об Агамемноне, Эгисфе, Клитемнестре и Оресте дошли до нас в стилизованной и драматической форме. Во всех этих мифах проявлены личные качества героев в постижении собственной смерти. Каждый из них сталкивается перед лицом своей смерти и воспринимает ее как естественный переход бытия от жизни – в – смерть. В эти моменты человек находится всегда один на один с самим собой несмотря на то, сколько его окружают людей. Кульминацией всей жизни Гроя служит принятие им смерти и расставание с жизнью. Участь каждого древнегреческого Героя была предопределена для каждого из них, но, несмотря на это, каждый из героев проходил свой предначертанный жизненный путь, по которому его вела судьба и который он сам выбирал, день за днем, приближалась к самому главному своему испытанию – к смерти. С каждой минутой жизни каждый из нас приближается к смерти. Так, древнегреческих Героев либо сбрасывали со скалы, как Тесея, либо заживо сжигали, как Геракла, либо подстраивали крушение колесницы, как Энониму, либо отдавали на растерзание диким лошадям, как Диомеда, либо топили в озере, как Тантала, либо, наконец, поражали перуном, как Капания. Смерть Агамемнона отличается от смертей других героев. Агамемнона постигла смерть, когда он был, как говорится, «не одет и не раздет» и находился «не в воде и не на земле, не во дворце, но и не вне дворца». На него была наброшена сеть, когда его одна нога была еще в воде, а другая – на полу. И пойманный, как рыба в сеть, Агамемнон погиб убит от руки Эгисфа, который дважды ударил его обоюдоострым мечом, после чего Клитемнестра отрубила топором голову Агамемнону [11, III.193 и сл., 303-305; XI. 405 и сл.].

История смерти Агамемнона рассказывает о смерти царя-жреца от рук его жены – изменницы, происходящей в день летнего солнцеворота. Из второй версии мифа об Агамемноне делается предположение, что Клитемнестра, жена Агамемнома, дала ему отравленное яблоко, которое он поднес к губам, и был в ту же секунду отравлен им, не успев даже вкусить его. Мифографы рассматривая сюжет этого мифа, убеждаются, что в его основе лежат реальные события, отражающие культ царя-жреца, умирающего в день летнего солнцеворота, и почитание богини, приносящей смерть царю-жрецу и возводящей на престол таниста. В этом мифе топор Клитемнестры напоминает двусторонний ритуальный критский топор – атрибут царской власти. И сам миф об Агамемноне напоминает миф о смерти царя Миноса. Упоминания Эсхила о зажженном на горе костре из вереска, свидетельствуют о существовании церемонии разжигания жертвенных костров в день летнего солнцестояния. В честь богини, которая появлялась в виде триады дочерей царя-жреца: Электры («Янтаря»), Ифигении («Родительницы сильного племени») и Хрисофемиды («Золотой справедливости») царь-жрец приносил себя в жертву, восходя на жертвенный костер [46, с. 314]

Весьма распространенным был культ Диомеда, особенно на территории Нижней Италии, колонизации которой Герой всячески покровительствовал. Диомеду приносили в жертву лошадей – тех самым животное, с которыми он был связан. Похищение коней, которое описывается в Илиаде, было подвигом, характеризующим Героя. Это является чисто мифологическим мотивом, определяющим в Герое бога. Фракийского Диомеда, бросавшего своим бешеным жеребцам чужеземных гостей своей страны, уже в древности почитали за божество, царя зим или бурь, а его коней представляли волнами бушующего моря на берегах Фракии [51, с. 263].

Значительная часть греческих мифов представляет собой политико-религиозную историю. Так, например, древнегреческий герой Беллерофонт в схватке с химерой – чудовищем, имеющим голову льва, туловище козы и хвост змеи, убивает ее. В древнем мире Химера первоначально олицетворяла календарный символ года, и каждая часть ее тела соответствовало определенному времени года в священном году правления царя-жреца. В основе мифа о схватке Беллерофонта с Химерой мифографы находят отражение архаических магических действий царя-жреца, призванные обеспечить богатство и непоколебимость священного царства или отдельного города – полиса, во главе которого стояли цари – Герои.

Другой миф о Герое Персее, обезглавившем мать Пегаса Медузу Горгону, повествует, как считает Р. Грейвс, о вторжении эллинов в Грецию и Малую Азию в начале II тысячелетия до н. э. [46, с. 10] и искоренения эллинами поклонения культу триаде богинь племени пеласгов во главе со священным конем Пегасом, чьи подковы напоминают по форме луну. В Древности конь фигурировал в церемониях, связанных с вызыванием дождя и возведением на престол царя-жреца. Крылья Пегаса символизировали скорее его не быстроту, а божественную природу его происхождения. Медуза, мать Пегаса, была богиней божественной триады богини – луны. Жрицы культа богини прятали свои лица за устрашающей маской Горгоны. Эта отвратительная маска служила отпугивающим средством для всех непосвященных в таинства культа богини – луны. Персей, что означает «разрушитель», обезглавил Медузу и возможно, это означало, что эллины подчинили себе основные святилища богини – луны и лишили влияния жриц культа богини, завладев ритуальной, священной маской Горгоны, а также овладели священными конями.

Миф об Ахилле, судя по его рождению, юности, смерти, объясним как отражение древнего культа царя-жреца пеласгов, которому суждено было стать героем – оракулом. Противники Ахилла носят разные имена: Гектор, Парис, Мемнон и сам бог Аполлон. Священная пара – Ахилл и Мемнон – олицетворяет царя-жреца и его таниста. Миф повествует о том, что Ахилл был сыном морской богини и персонифицировался в светлый дух первой половины года, а Мемнон приходился сыном плющевой богини и олицетворял темный дух второй половины года и являлся священным растением – золотой лозой. Ахилл и Мемнон убивают друг друга попеременно во время летнего и зимнего солнцестояния [46, с. 506]. Смерть Ахилла всегда была символична и была связана с ранением героя в пятку, а смерть таниста Мемнона сопровождалась церемонией отсекания мечом его головы. Ахилл как царь-жрец оплакивался во время летнего солнцестояния, когда устраивались Олимпийские погребальные игры в его честь, а его таниста, которого еще называли Кроном, оплакивали во время зимнего солнцестояния [23, III.9.11]. Овидий писал, что во время празднеств, связанных с зимним солнцестоянием, между девушками устраивались потешные бои. Считалось, что в этих играх девушки воплощались в искры, которые устремляются вверх из тела, сжигаемого на погребальном костре. Первоначально такие бои могли вестись за право обладания титулом верховной жрицы.

Быстроходного Ахиллеса греки почитали на многих морских берегах как властителя моря. Так, была например, на берегах Пелопоннеса, а в позднейшее время на брегах Черного моря. На маленьком острове Левке, у устья Дуная, был храм, посвященный Ахиллесу и оракул, к которому за пророчеством приходили мореплаватели и те, кто потерпел кораблекрушение. Ахиллес также являлся морякам во снах: он сидел на мачте и указывал безопасный путь у гавани [51, с. 263].

Самым легендарным и популярным древнегреческим Героем стал Одиссей. В надежде приблизить свое путешествие к концу, Одиссей одерживает множество побед, странствуя в стране лотоса, по островам сирен, Скиллы, Харибды, Оги-гии, заходя в пещеру к киклопу, в бухты Телепила и Эя, в рощу Персефоны. Одиссей становится культовым героем во всей Аттике. Все путешествие, возвращение Героя домой из осажденной Трои напоминает метафору встречи человека со смертью, которой Одиссею удалось избежать.

В стране Лотофагии, осторожный Герой Одиссей отказался от преподнесенного ему угощения, – приготовленного напитка из сортов дикой яблони (плода лотоса), славившийся своим магическим свойством забвения. Одиссей знал, что те бледные цари и воины, которые отведали этот напиток, обречены на вечное скитание по преисподней [11, IX.82-104, IV.177].

Остров, на который приплыли Герой Одиссей и его двенадцать спутников, был пристанищем свирепых и диких одноглазых киклопов. Они забыли о кузнечном искусстве, которым владели их предки, работавшие на Зевса, и стали пастухами.

Вхождение Героя и его спутников в пещеру киклопа Полифема можно рассматривать как прохождение обряда инициации, которую прошел Одиссей и немногие из его спутников. Пещера Полифема – это символическое место обитания смерти, и лишь немногим удается посетить ее и вернуться к жизни. Одиссей ослепляет Полифема и таким образом одолевает свой страх перед смертью. Двенадцать человек, спутников героя, по мнению Р. Грейвса, олицетворяют двенадцать месяцев в году, в течение которых у первобытных народов правил царь-жрец [46, с. 540].

Бороздя бескрайное море, прокладывая путь, домой, Одиссей и его спутники попадают в страну пестригонов царя Лама и останавливаются в бухте Телепила. По преданиям бухта Телепила была известна как «дальние ворота [страны мертвых] и была расположена на севере Европы [46, там же]. Считалось, что именно здесь в стране полночного солнца, пастухи, возвращаясь домой, здороваются с пастухами, которые гонят стадо из дома [11, X.80-132; 21, XIV.233-244; 1, VII.12]. Это место считалось местом сражения Геракла с Гадесом, богом подземного царства. Одиссею и его команде удалось избежать преследования каннибалов, обратясь в бегство, спасая свою жизнь.

Следуя курсом по безбрежным морским просторам, корабль Одиссея подошел к острову Эя, которым правила искусная в колдовстве богиня Кирка, дочь Гелиоса и Персы. Богиня превращала людей в зверей, чаще всего в свиней. Остров Эя был островом мертвых, где богиня, сидя за прялкой, поет песню смерти. Священными животными богини смерти были свиньи, которых она кормила кизилом Крона, т.е. красной пищей мертвых. Это примечание, по мнению Р. Грейвса, говорит о том, что свиньи, превращенные богиней Киркой, являются тенями умерших [46, c. 540].

Одиссея и его спутников ожидали новые испытания и постижения сокровенного перед лицом смерти. На этом пути герою неожиданно приходит на помощь бог Гермес и передает Одиссею оберег – белый цветок с черным корнем, призванный ограждать Героя от чародейства и придать новые силы.

Одиссею удается с помощью силы оберега побороть богиню смерти, устоять перед магией колдовства и расположить к себе благоволение Кирки. От союза Одиссея и Кирки, богини смерти, у Героя рождаются три его сына. Агрий, Латин, впоследствии станет одним из основателей племени латинян и Телегон [11, X.133-574, XII.1-2; 21 XIV 246-440; 9, с.1011-1014].

Герой заговаривает богиню смерти, преодолевая свой страх перед неизбежностью судьбы, и ему открывается пророчество будущего. Богиня смерти Кирка сопровождает Одиссея в подземное царство Аида, чтобы Герой узнал у ясновидца Тересия, какие еще испытания ниспошлет ему судьба. Для этого Одиссей отправляется в рощу Персефоны, окруженную черными тополями и старыми ивами. И на месте, где реки Флекгетон и Кокит вливаются в Ахеронт, Одиссей по повелению богини смерти совершает над вырытой ямой жертвоприношение – закалывает черного барана, чтобы умилостивить владык подземного царства. Кровь принесенного в жертву магического животного теням загробного мира должна придать силы душе умершего и понудить ее к пророчеству [11, XI.1, VII.17].

Дальнейший путь команды Одиссея лежал через остров сирен. По традиции, древние греки вырезали на каменных надгробия этих птиц в виде ангелов, несших смерть и поющих погребальные песни под звуки лиры. Кроме этого, в Древней Греции этим мифическим птицам приписывали любовные преследования Героев, смерть которых они оплакивали. По поверью греков, душа умирающего покидает тело в образе птицы, а сирены, хищные птицы, подобно гарпиям, только и ждут, чтобы завладеть отлетающей душой.

Герою Одиссею удалось перехитрить сирен с помощью предостережения богини Кирки. По просьбе Одиссея команда заранее привязала его к мачте корабля. И, проплывая вблизи острова сирен, Герой смог насладиться их пением, которое так сладострастно пленяло и призывало Одиссея позабыть обо всем, бросится за борт корабля и плыть за голосистыми дивами. И лишь команда корабля, которая привязала Одиссея страховочным канатом, не позволила герою сделать опрометчивый шаг навстречу своей погибели. Так корабль Одиссея благополучно проплыл мимо, а сирены от досады лишили себя жизни [11, XII; 1, IV.898; 2, XVII.23].

Следующей опасностью, подстерегавшей Одиссея в путешествии, были две выступающие скалы, между которыми должен был пройти его корабль. По преданиям, на одной скале жило морское чудовище Скилла («раздирающая»). Некогда прекрасная дочь богини Гекаты Кратеиды и Форкия, или Ехидны и Тифона, которая была превращена богиней Киркой в собакоголовое чудовище с шестью ужасными головами и двенадцатью ногами, из-за ревности ее к морскому богу Главку, или богиней Амфитритой из-за зависти к любви Посейдона к Скилле [11, XII.73-126, 222-259; 21, XIII.732 и сл. и 906; 1, VII.21; 2, XIII.732].

«Скилла ловила моряков, ломала им кости и неспеша проглатывала их». «Без умолку лая визгом щенка молодого подобным», она оглашала всю окрестность” [46, c. 536.].

На второй скале жила Харибда женоподобное морское чудовище («засасывающая»), дочь матери-Земли и Посейдона. Громовержец Зевс низверг Харибду в морскую пучину, в наказание, обрекая ее на лишенную смысла работу: она вынуждена была «трижды в день всасывать в себя огромное количество воды, а потом выпускать ее назад» [46, там же].

Одиссей находился между двумя чудовищами, несущими смерть, и промедление было подобно самой смерти. В любую минуту скалы могли сомкнуться и раздавить всех, кто находился между ними. Рок требовал от Героя принятия решения и ответственности за него. Ценой решения была его жизнь и жизнь его спутников. Сохраняя жизнь большинству, Одиссей жертвует жизнью шести моряков, обрекая их на неминуемую смерть. Спасаясь всех от засасывающей Харибды, Одиссей направляет корабль ближе к скале Скиллы. «И та похитила шесть лучших моряков – по одному на каждую глотку – и унесла их в пещеру, чтобы потом сожрать их, уже не спеша» [46, с. 536.]. Герой, несмотря на крики и мольбы о спасении, остается верен принятому решению и ради оставшихся в живых не предпринимает никаких действий по спасению обреченных на смерть шести моряков.

Решение поступиться несколькими жизнями ради спасения других жизней было трудным. Тот, кто становится распорядителем не только своей, но и чужой судьбы, подобно Герою Одиссею, всегда будет обвиненным в правоте своих действий и не раз столкнется с осуждением пострадавшей стороны и с непониманием тех, ради кого это решение было принято. Одиссея постигает эта участь, когда он узнает о том, что скалы прочно удерживаются на одном месте, после того как аргонавтам удалось проплыть между ними. Герой принимает свое посрамление за все случившееся, беря ответственность за все содеянное.

Остров Огигия, куда вынесло корабль Одиссея, считался островом – усыпальницей. На этом острове жила нимфа Калипсо («скрытая», или «скрывающая»). Ее почитали как одну из богинь смерти. Вокруг ее грота росло священное дерево бога смерти Крона – ольха, в ветвях которой гнездились бакланы, кобчики и рогатые совы.

Калипсо обещала Одиссею взамен человеческим страстям жизни вечное забвение и бессмертие, если он навсегда останется с ней.

Одиссей семь лет делил ложе с нимфой Калипсо. От этого союза у Одиссея родились близнеца – Навсифоя и Навсиноя. Но тоска по родной Аттике не покидала героя, и боги смилостивились над Одиссеем. Зевс через гонца Гермеса повелел Калипсо освободить своего заложника. Нимфа поклялась водами Стикса, что сдержит обещание, и отпустила Одиссея на его родину. Корабль отплыл, подгоняемый легким ветром.

Если рассматривать миф о путешествии и возвращении Героя Одиссея домой с исторической с точки зрения, то, вероятно, можно говорить об Одиссее как о верховном царе-жреце. Р. Грейвс находит одно подтверждение этому в том, что шрам на ноге Одиссея, по которому героя узнает его кормилица, был от раны, нанесенной ему вепрем. Это говорит о распространенном ритуальном обряде – о поединке, в котором царь-жрец погибал в схватке от нанесенных ему вепрем ран. Одиссею посчастливилось каким-то образом выжить в схватке со зверем [46, с. 546.]. Сюжет мифа о расправе Одиссея с женихами, по мнению Р. Грейвса, также можно рассматривать как отход от правил, заложенных первобытным институтом наследования верховной власти царем-жрецом, нежелание царя-жреца расставаться с жизнью по истечении срока правления. Одиссей как царь-жрец неправомочно вмешивается в установленный порядок отбора кандидатов на место царя-жреца. Одиссей в состязании ликвидирует всех претендентов на титул и узурпирует власть царя-жреца [46, там же].

Смерть герой принял от руки своего сына Телегона, напавшего на Одиссея с копьем с шипом ската на наконечнике.

Д. Фрэзер отнес к кровосмесительным союзам тот факт, что Телемах женился на Кирке, а Телегон на Пенелопе. По правилам полигамного общества царь наследует всех наложниц своего отца, кроме своей матери. Р. Грейвс говорил о неправомерности Д. Фрэзера в рассмотрении полигамного института в греческом обществе. Р. Грейвс утверждал, что «..ни Телемах, ни Телегон, ни Эдип, который убивает отца и вступает в брак с вдовой Иокастой, ни сын Геракла Гилл, женившийся на своей приемной матери Иоле, не практиковали полигамию» [46, с. 546-47]. Все эти случаи, по мнению исследователя, являются отголосками первобытного права наследования верховной власти. В конце солнечного календарного года верховного царя-жреца приносили в жертву Богу, и новый претендент наследовал титул и право называться его сыном.

Итак, наряду с богами, объектами религиозного поклонения древних греков были Герои. В культах героев отражены рудименты первобытного института наследования верховной власти царем-жрецом. Вместе с этим, в культах Героев отражена социальная борьба общественных отношений. Таким идеалом общественных отношений в сознании греков стал полис.

Культы Героев являлись также выражением борьбы человека с грозными силами природы, в ходе которой он выходил победителем, покоряя природу, очеловечивая ее божественный облик и одновременно отождествляя себя с законами природы. Древний человек воспринимал себя как неотъемлемую часть природы, подчиненной неизменными процессами «Жизнь – Смерть».

В культах Героев открывается психологический феномен становления индивидуализации личности. Через раскрытие сильных характерных проявлений героев просматривается происходящая в социальном обществе Древней Греции трансформация личности, выстраивание духовных ценностей и приоритетов, подчиненных духовным законам

В настоящей главе рассмотрены объекты культового поклонения древних греков. К таковым относились многочисленные Боги и Герои. Данное обстоятельство квалифицирует религию древних греков как политеистическую религию. Греческий политеизм не только носил натуралистический характер (культ природы), но и социоморфный. Последнее обстоятельство выражено в дифференциации общественной жизни, олицетворением которой служила дифференциация Богов согласно определенным видам социальной деятельности и отношений. Поэтому ценность богов определялась ценностью феноменов общественного бытия людей. Интегрирующим фактором этих ценностей в VIII – IV вв. до н. э. в древней Греции выступал полис. Значит, боги, покровительствующие людям, отвечали за те или иные сферы их деятельности и быта, одновременно были покровителями полиса и гарантами существующего порядка.

С полисом также тесно связаны культы героев. Как было показано, Герои приобретали этот статус от древнейших божеств, трансформировавшихся в героев. Почитанию героев было придано сакральное значенние, в их честь сооружались храмы, к героям обращались с молитвами в надежде на покровительство. Именно в силу указанного обстоятельства почитание героев приобретало религиозный характер.

Рассмотренные в главе объекты культового поклонения составляют существенную сторону полисной религии и указывают на направленность религиозного почитания. Однако характеристика культа ими не ограничивается. Для его характеристики чрезвычайно важно не только определить, кому поклоняются, и описать содержание образов богов и героев, но также ответить на вопрос, каким образом древние греки поклонялись своим Героям. Для этого необходимо проанализировать формы и способы культового поклонения религиозным объектам. Об этом пойдет речь в следующей главе работы, предметом анализа которой послужит не мифологическая, а деятельная сторона религии.