Одним из главных своих врагов национал-социалисты с самого начала существования своей партии называли еврейство. При этом антисемитизм нацистов носил не религиозный, а расовый характер, и это постоянно подчеркивалось. Хотя у самого Гитлера, как у католика, иногда проскальзывали и подобные высказывания: «Люди остаются такими же, как их описывает Ветхий Завет, и прежде всего евреи. Они остались такими же убежденными разбойниками, убийцами и ворами, как о них говорил Иисус, только стали еще более честолюбивыми и подлыми в своей ненависти к чужим и Христу». Однако в целом партийные директивы настаивали, что «с евреем нельзя бороться на религиозной почве, а лишь — на национальной и расово-политической»³⁰⁶.

Таким образом, нацистский антисемитизм был гораздо более радикален, чем традиционное неприятие евреев со стороны христианства и консерваторов. Немецкий исследователь Эрнст Нольте отмечает в этой связи: «Если дух имеет расовый характер и если во все времена есть вредный дух, то его можно устранить лишь уничтожением его „субстанции из плоти и крови“, которая для Гитлера есть первичная действительность»³⁰⁷.

После прихода к власти нацисты провозгласили цель удаления евреев из целого ряда отраслей общественной, экономической и культурной жизни. При этом до определенной поры антисемитские акции носили пропагандистский и экономический характер (например, бойкот магазинов) и не касались религиозной жизни иудеев. Вплоть до начала войны евреи сохраняли права немецких подданных и имели возможность для создания своих общественных организаций и учебных заведений³⁰⁸.

Всячески приветствовалась эмиграция евреев в Палестину, однако английские власти установили строгие количественные (25 000 человек в год) и имущественные (800 долларов на человека) квоты въезда. Другие государства, в том числе США, также вовсе не были готовы принять значительное число еврейских беженцев. Пытаясь разрешить проблему еврейской эмиграции, нацисты поощряли деятельность сионистских организаций, таких как: «Сионистское объединение Германии», «Организация государственных сионистов», «Мизрахи», немецкое отделение международного союза «Agudas Jisroel»³⁰⁹ (все имели ортодоксально иудейскую и сионистскую направленность).

Разумеется, нацистская пропаганда не упускала случая, чтобы показать «подлинный облик иудаизма», продемонстрировать «отвратительность» и «садизм» еврейской религии. Скажем, в известном фильме «Вечный жид» (1940 г., режиссер Фриц Гипплер) подробным образом показывается сцена кошерного убийства теленка. Карикатурные образы евреев, в том числе раввинов, присутствуют в другом нашумевшем фильме — «Еврей Зюсс» (1940 г., режиссер Файт Харлан). Обе картины широко рекламировались и демонстрировались не только в Г ер-мании, но и в оккупированной Европе.

Религиозные антииудейские мотивы иногда звучали и в нацистской прессе. К примеру, газета гауляйтера Франконии Юлиуса Штрайхера «Штурмовик» («Der Sturmer») писала: «Необходимо сосредоточить волю германского народа на разрушении бацилл, расселившихся в его теле, необходимо объявить войну евреям во всем мире. Ее конечным результатом явится решение проблемы: или христианские добродетели спасут мир, или он погибнет от еврейской отравы… Мы верим в конечную победу германского народа и в освобождение, таким образом, всего нееврейского человечества. Те, кто поразят мирового Еврея, спасут землю от Дьявола»³¹⁰.

Демонизация иудаизма и его обрядов в некоторых случаях приводила к курьезным случаям. В марте 1937 года в Главное управление имперской безопасности поступило донесение унтершарфюрера СС Эриха Юнгханса, доктора медицины и ассистента университетской клиники женских болезней города Галле. Юнгханс информировал, что в августе 1936 года в одной из университетских аудиторий состоялся обряд обрезания младенца еврейского происхождения: «…Об этом возмутительном факте я узнал только в сентябре 1936 г. от коллег по работе… Разрешение на операцию было дано главным врачом клиники профессором Нюрнбергером, который якобы не знал о религиозном и ритуальном характере этой операции. О предстоящем обряде обрезания знали арийские сотрудники клиники, многие из которых, кстати, являются членами партии и охранных отрядов. Внутренне протестуя против такого кощунства, они тем не менее никаких конкретных мер для его предотвращения не предприняли. Никто из них не счел даже нужным указать главному врачу Нюрнбергеру на недопустимость его действий в свете национал-социалистической идеологии и практики. Более того, два арийских сотрудника клиники приняли участие в самом обряде обрезания, ничего не зная, по их утверждению, о религиозном и ритуальном характере этой операции и руководствуясь чисто медицинскими интересами. После совершенного обряда в аудитории остались родители младенца и еврейские сотрудники клиники, которые, в нарушение всех правил и демонстрируя явный вызов своим арийским коллегам, устроили в ней праздничную трапезу по иудейскому обряду с вином и специальным пирогом. Бдительность проявил только сотрудник клиники Мюллер, который, обнаружив в аудитории это сборище, немедленно выдворил их за пределы здания». Итогом проведенного расследования стала директива имперского министра науки и образования, в которой впредь строго воспрещалось производить «такого рода действия» в клинических медицинских учреждениях Рейха³¹¹.

Если говорить о ритуальном (кошерном) забое скота, то он был запрещен в Германии еще 21 апреля 1933 года. Правда, дозволялось ввозить в Рейх кошерное мясо для евреев из других стран.

Первым масштабным еврейским погромом в Германии стала «Хрустальная ночь» (9—10 ноября 1938 года), спровоцированная некоторыми нацистскими функционерами в ответ на убийство польским евреем Гершелем Гриншпаном немецкого дипломата Эрнста фон Рата. Именно тогда впервые были сожжены и разграблены сотни синагог, надругательствам подверглись еврейские кладбища. Разрушение синагоги в Нюрнберге 10 августа 1938 года возглавил лично Юлиус Штрайхер (здание было снесено под официальным предлогом, что оно «нарушало сложившийся архитектурный ансамбль города»³¹²). Йозеф Геббельс на совещании у Геринга заявил: «Я придерживаюсь того мнения, что у нас есть прекрасный повод уничтожить синагоги. Те, что еще остались целы, должны быть снесены самими евреями, пусть разберут их на камни. Мы заставим их платить за все»³¹³.

Подобная политика продолжилась с началом войны, в том числе на оккупированных территориях европейских государств. С. Брухфельд и П. Левин отмечают: «Хотя немцы после оккупации Польши сожгли сотни синагог, многие евреи продолжали соблюдать религиозные традиции. Это было запрещено. Евреев, которых гестаповцы или эсэсовцы заставали за молитвой, подвергали разного рода издевательствам. Им отрезали бороды или даже заставляли мочиться на молитвенники и свитки Торы»³¹⁴. Издевательства над еврейскими священниками со стороны местного населения, солдат вермахта и СС и оккупационных властей стали обычным делом на территориях гетто. Э. Рингельблюм в «Заметках о Варшавском гетто» свидетельствует: «На Йом-Кипур убили рабби из Венгрова. Сначала ему велели подмести улицу, потом приказали собрать мусор в меховую шапку, а когда он наклонился, его трижды ударили штыком. Рабби продолжал работать, пока не умер»³¹⁵.

На оккупированных территориях, особенно на востоке, практически повсеместно разрушались синагоги и здания еврейских религиозных учебных заведений, а предметы культа и книги, как правило, конфисковывались специальными командами. Наиболее нетерпимым отношение к иудаизму было на захваченных советских территориях. Здесь все синагоги и молитвенные дома были уничтожены либо использованы для хозяйственных нужд. Часто практиковалось сожжение богослужебных книг и показательное издевательство над служителями культа и верующими. Всюду был запрещен кошерный забой скота, иудеев заставляли брить пейсы и бороды.

В местечке Любавичи Смоленской области, которое нацисты именовали «святым городом Иеговы, раввинов и ритуальных убийств», оккупанты заставили хасидов танцевать на свитках Торы, после чего расстреляли³¹⁶.

В ряде случаев антиеврейские акции осуществляли пособники гитлеровцев из числа местного населения.

В июле 1941 года прошли масштабные еврейские погромы в городах Прибалтики, причем в Риге латышские националисты из организации «Перконкруст» сожгли 20 синагог и молельных домов, а в хоральной синагоге было сожжено 500 евреев. Аналогичные случаи имели место на Украине и в Белоруссии.

В пропаганде, рассчитанной на жителей оккупированных восточных территорий, нацисты уделяли внимание и «разоблачению» иудейской религии. Этому была посвящена, к примеру, брошюра русского эмигранта А. Мельского (барона Мелера-Закомельского) «У истоков великой ненависти. Очерки по еврейскому вопросу» (1942 г.). Первую часть работы автор полностью посвятил критике иудаизма. Помимо прочего, здесь приводятся характерные высказывания выдающихся людей прошлого («Мартин Лютер: „Все трусливые воздыхания и вожделения их (иудеев) сердца преисполнены желанием когда-нибудь поступить с нами, язычниками, так же, как они поступили с язычниками в Персии во времена Есфири. О, как любят они эту Есфирь, которая так созвучна с их кровожадными, жаждущими мести и убийства устремлениями и надеждами! Солнце никогда еще не освещало более кровожадного и мстительного народа, который потому воображает себя народом Божьим, что должен убивать и душить иноверцев“»,³¹⁷ также приводятся аналогичные сентенции Достоевского, Вольтера, Канта, Гёте, Шиллера, Эразма Роттердамского и других). Брошюра оканчивается следующими словами: «Близится час расплаты. Под грохот пушек поднятой иудеями войны разрешается их же окончательная судьба. Высоко уже реет над освобожденной Европой победоносное знамя солдат Адольфа Гитлера, солдат Национальной Революции. Уже трепещет перед ней ненавистная власть еврейских поработителей»³¹⁸.

Другая пропагандистская поделка того же рода — книга В. Лужского «Еврейский вопрос» (Смоленск, 1943 г.) указывала на то, что Советская власть якобы не подвергала гонениям иудаизм: «Общеизвестно, каким преследованиям большевики подвергли Русскую церковь… В то время, как православные церкви в СССР закрыты или превращены в антирелигиозные музеи, клубы, гаражи и т. д., евреи в своих синагогах беспрепятственно совершают служение своему богу. Может ли быть более убедительное доказательство еврейского господства в церковно-религиозной жизни в СССР?»³¹⁹

Факт остается фактом: раскрученный нацистами маховик Холокоста неизбежно влек за собой и тотальное уничтожение иудаизма как формы религии.

При этом можно назвать лишь одно исключение. Оккупанты продемонстрировали лояльное отношение к караимам — небольшому тюркскому народу, исповедующему иудаизм. Еще летом 1938 года реферат по еврейскому вопросу РСХА обнаружил в среде русских эмигрантов представителей караимского народа. Специалисты исследовательского отдела СД проштудировали всю имевшуюся литературу по караимам и направили в реферат справку об этнических и религиозных особенностях этого народа. Изыскания продолжились и после начала войны против СССР. В итоге нацистские власти пришли к мнению, что караимов не следует рассматривать в качестве евреев. В 1942 году в Евпатории была даже открыта кенаса (караимский иудейский храм). Возможно, этим преследовалась цель сохранить караимскую форму иудаизма в качестве некого «этнографического курьеза».

В Третьем рейхе гонениям подверглись и сектанты, которые рассматривались в качестве «пятой колонны» еврейства. К примеру, опасным идеологическим противником нацисты считали «Общество свидетелей Иеговы». В 1933 году число последователей этой тоталитарной секты достигало почти 20 000 человек. Согласно собственной мифологии, «иеговисты» предрекали приближение окончательной битвы между сатаной и Иеговой, причем нацисты объявлялись представителями сатанинских сил.

«Свидетели Иеговы» отказывались служить в армии, приносить какую бы то ни было присягу фюреру, участвовать в мероприятиях режима. В итоге в апреле 1935 года сектантам было запрещено работать на государственной службе, 200 «иеговистов» было казнено за пацифизм, около 5 тысяч — погибло в лагерях³²⁰.

Вместе с тем сразу после прихода нацистов к власти руководство секты пыталось договориться с нацистами. «Иеговисты» направили Гитлеру письмо, в котором просили отменить распоряжение о запрете их деятельности, ссылаясь на то, что у нацистов и «Свидетелей Иеговы» общие цели и враги — римо-католики и богатые транснациональные еврейские корпорации. Разумеется, письмо было проигнорировано.

Тогда находившийся за рубежом совет директоров секты распорядился, чтобы рядовые немецкие «иеговисты» возобновили свою пропаганду и распространение литературы, что неизбежно повлекло репрессии со стороны режима. Исследователь сектантства Александр Дворкин по этому поводу пишет: «До сегодняшнего дня иеговисты цинично стригут купоны с этих событий, крича о героизме своих невинных жертв… Большая часть заключенных иеговистов относительно хорошо устраивалась в нацистских лагерях. Нацистам весьма нравились послушные и исполнительные „Свидетели Иеговы“, и они часто назначали сектантов полицаями и своими административными помощниками, а те добросовестно служили своим хозяевам»³²¹.

Крайне негативно национал-социалисты относились и к «обладателям тайных знаний» — оккультистам и масонам. 10 мая 1933 года перед зданиями университетов Мюнхена и Берлина запылали костры, в которые студенты и штурмовики с ненавистью кидали «марксистские», «антинемецкие» и «вырожденческие» книги. В числе последних оказались «труды» теософов и оккультистов.

Тогда же оккультистам было запрещено выступать и публиковаться, масонские и эзотерические организации (в частности, немецкое отделение Теософского общества) были распущены. В 1934 году шеф берлинской полиции объявил о запрете всех форм предсказания судьбы.

По всей Германии прошла конфискация оккультной и астрологической литературы.

Репрессии против оккультистов усилились после того, как 29 мая 1941 года Гитлер подписал приказ о присвоении правительственных полномочий на уровне министра рейхсляйтеру Мартину Борману. Борман тут же разослал гауляйтерам инструкцию, направленную против оккультных кругов, предписывая самым решительным образом оградить общество от «тайных знаний», ибо «предсказатели, ясновидцы, астрологи и гадалки твердили, что некие сверхъестественные силы природы выше политических и военных законов развития войны»³²². Глава Министерства пропаганды получил указание провести «соответствующую чистку магазинов, торговавших книгами и периодическими изданиями, ликвидировав все материалы по астрологии и прочим лженаукам»³²³.

Вместе с тем было бы неправильным утверждать, что «альтернативные религиозные взгляды» были в Рейхе вовсе запрещены. В ряде случаев можно говорить о том, что со стороны некоторых партийных функционеров имели место попытки возродить языческие ритуалы. К примеру, в сельской местности подобную политику пытался проводить министр сельского хозяйства Рихард Вальтер Дарре.

Больше всего вопросов возникает по поводу своеобразной «мистики» охранных отрядов нацистской партии (СС). Ряд эсэсовских ритуалов действительно носил языческий оттенок (к примеру, торжественные церемонии в дни летнего и зимнего солнцестояния). Это объяснимо, ведь они были разработаны народниками-неоязычниками. Впервой половине 1930-х годов они предпринимали неоднократные попытки отделить членов СС от официальной Церкви. Многие из этих людей использовали интерес Гиммлера к германским древностям и мистифицировали его для того, чтобы приобрести значительные властные полномочия. Рейхсфюрер сумел распознать деструктивный характер их деятельности достаточно поздно. Примерно с 1935 года народников начали «отстранять отдел», и вся активность подобного рода резко пошла на убыль.

Однако военная пропаганда союзников часто использовала всевозможные приемы, призванные доказать антихристианскую, «сатанинскую» и оккультную сущность нацистского режима. К этому выводу аудиторию подводили памфлеты уже упоминаемого Германа Раушнинга и им подобные книги и брошюры, рассчитанные как на население Германии, так и на граждан враждебных Третьему рейху государств.

Одной из фальшивок этого рода было подметное письмо, сфабрикованное английским пропагандистом Сефтоном Делмером и содержащее критику церковной политики нацистского режима. Листовки с письмом, разбросанные с самолетов над Германией, имели значительный резонанс. Письмо было якобы написано немецким асом полковником Вернером Мельдерсом (в 1941 г. он погиб в бою) и содержало обвинения нацистов в антихристианстве.

28 октября 1941 года президент США Рузвельт озвучил сенсационный «документ», «добытый» американской военной разведкой и касавшийся якобы разработанных Розенбергом планов учреждения «нацистской церкви». Рузвельт заявил: «Этот документ содержит план, в соответствии с которым после выигранной Германией войны все существующие в мире религии: католическая, протестантская, мусульманская, индуистская, буддийская и иудейская — должны быть одинаковым образом упразднены, церковная собственность изъята, крест и все другие символы религий запрещены, духовное сословие приведено к молчанию угрозой концентрационного лагеря. Место Церквей должна занять международная национал-социалистическая церковь, в которой служили бы направленные национал-социалистическим правительством проповедники. Вместо Библии должны быть навязаны и провозглашены в качестве священных текстов изречения из книги фюрера „Моя борьба“, христианский крест должен быть заменен свастикой и обнаженным мечом, и в конце концов место Бога должен был занять фюрер»³²⁴.

Германское правительство ответило нотой, адресованной нейтральным государствам, в которой говорилось о том, что зачитанный Рузвельтом документ является фальшивкой, и, в частности отмечалось: «Утверждение об… упразднении религий и церквей во всем мире и замены их национал-социалистической церковью так нелепы и абсурдны, что для имперского правительства нет необходимости обращать на них внимания»³²⁵. Отечественный исследователь Михаил Шкаровский подтверждает, что «подлинность зачитанных Рузвельтом материалов вызывает большие сомнения и не выдерживает исторической критики»³²⁶.

В свою очередь, нацистская пропаганда не упускала случая издевательски прокомментировать и «вскрыть лицемерную сущность» религиозности союзнических лидеров. Летом 1941 года Рузвельт и Черчилль подписали Атлантическую хартию, в которой были сформулированы цели войны против Германии. Министр пропаганды Геббельс лично зачитал сообщение о встрече двух государственных деятелей. Когда он дошел до того места, где описывалось, как Рузвельт и Черчилль запели церковный гимн «Вперед, христианские солдаты!», то откинулся на спинку кресла и со смехом произнес: «Представляю, как два проходимца, воздев в притворном благочестии очи к небесам, ханжески гнусавят предусмотренный протоколом гимн, а их голоса дрожат от наплыва фальшивых чувств»³²⁷.

Как мы уже отмечали, в нацистской партии существовал целый ряд тенденций. Взгляды на религию у национал-социалистических функционеров варьировались от набожности (как у министра Ганса Керрла, гауляйтера Силезии Йозефа Вагнера, гауляйтера Швабии Карла Валя) до пантеизма (как у Альфреда Розенберга) и атеизма (как у Мартина Бормана). Некий «идеальный образ» индогерманской религиозности вслед за Розенбергом попытался найти нацистский расолог Ганс Гюнтер (он, правда, не входил в руководство партии и государства, но был весьма значимой фигурой «идеологического воспитания масс»). В 1943 году он опубликовал работу «Религиозность нордического типа». Несмотря на то что ученый относится к христианству не совсем положительно, он критикует и позицию людей, желающих возродить традиционное язычество: «Сколь многое в германском боге Одине представляется нам не индогерманским и не характерно германским! Один со своей „смесью возвышенности и обмана“ это не индогерманский и не германский образцовый бог, а его почитание не характеризуется чертами индогерманской и исконно германской религии. В этом боге есть нечто чуждое, не нордическое»³²⁸. Напротив, многие формы религиозной жизни христианской Европы Гюнтер находит нордическими, несмотря на заимствованный характер христианства. По мнению расолога, индогерманская религиозность это «не рабство, не мольба растоптанного раба своему господину, а доверительное сообщество богов и людей», при этом «индогерманцы всегда осознавали безграничность божества и ограниченность человека»³²⁹. Исходя из этого, Гюнтер отрицательно относится к католицизму.

В основном же национал-социалистические идеологи, даже будучи атеистами, признавали христианские конфессии важным звеном морального воспитания нации. К примеру, атеистически настроенный ректор Гейдельбергского университета и эксперт сектора по науке СС профессор Эрнст Крик в статье «Национально-политическое воспитание» (1936 год) писал: «Религия — врата, ведущие от человека к Богу и от Бога к человеку, — постоянно должна представлять, как требует апостол, „доказательство духа и силы“ во внутреннем оформлении жизни. Поэтому религия — задающая направление ось мировоззрения. Религии принадлежит важная роль в воспитании. Религия — источник воли к обновлению, к выходу из нужды и унижения, конечный смысл жизни. Религиозное воспитание должно быть делом церковных учреждений, преподавания религии в общественных школах, религиозного влияния культуры и связи с религией всех народных институтов, от семьи до государства»³³⁰. В другой своей работе ученый писал: «Даже самая радикальная революция не может отменить того факта, что немецкий народ полторы тысячи лет руководствовался христианской мудростью. Это судьба. Если бы принятие христианства не было призванием германцев, они бы его не приняли»³³¹.