Глава 9

Колин побрился и направился в гардеробную. Обычно Гордон присутствовал при его одевании, но сегодня был изгнан в каретный сарай на весь вечер. Ничего не скажешь, самое лучшее в Шугар Бет – это ее собака.

Откуда-то, по соседству с кухней, раздался грохот. Снова официант. Или Шугар Бет что-то уронила. Она целый день летала по дому: открывала дверь, расставляла цветы, спорила с поставщиками.

Вкладывала сердце и душу в собственное падение.

Колин ударился носком о скамью и выругался. С чего это бы ему чувствовать себя виноватым? На это просто нет причин. Была некая жестокая простота в том, что должно произойти вечером, и поскольку месть – вовсе не то, чему он старался посвятить жизнь, сегодняшнее наказание будет вполне достаточным, и на этом конец. После обеда он выпишет ей чек на крупную сумму в возмещение морального ущерба и больше никогда не станет думать о ней. Что, нужно признать, не так-то легко.

Он как раз вдевал в рукава запонки от Булгари, когда в дверь постучали.

– Проваливайте.

Как он и ожидал, она тут же ворвалась в комнату. Ради торжественного случая она позволила себе одеться консервативно – в ее понимании, разумеется: черные слаксы и белая блузка с треугольным вырезом. Если смотреть под нужным углом, вот как сейчас, можно узреть край белого кружевного лифчика. Ему не хватало высоченных шпилек, на которых она привыкла разгуливать, ведь именно он заставил ее переобуться. Заметил, что придется быть на ногах весь вечер, хотя оба знали правду. Слуги не носят модных туфель, только гости. Слуги также не укладывают волосы в прическу, и ее длинные непокорные локоны вели себя как хотели: падали на изгиб разрумянившейся щеки, на стройную шею, маленькие ушки, в которых блестели крохотные золотые сердечки, – но он решил не делать ей замечания.

– Клянусь, дело дойдет до драки! – воскликнула она, тряся золотыми сердечками. – Как только вы сказали, что этот чертов распорядитель из Калифорнии, следовало бы посоветовать вам найти кого-то другого. Он подает на закуску соевый творог! И даже не потрудился сначала его поджарить!

Она полностью вошла в режим милой доброй леди-южанки, что, как он подозревал, обычно бывало, когда возникала необходимость оправдаться, то есть почти все время. Румянец на щеках придавал ей более здоровый вид, но косточки запястья по-прежнему оставались трогательно-хрупкими, а синие вены на тыльной стороне ладони могли быть дорожной картой всех разочарований, которые жизнь уготовила стареющим королевам красоты.

– Он только что разбил новый графин, который я вам купила. И знаете ли вы, что он собирался поставить на буфетный стол одноразовые алюминиевые лоточки? Пришлось напомнить, что это званый ужин, а не пикник.

Пока она разорялась, он с трудом сдерживался, чтобы не посоветовать ей вкладывать поменьше энергии в чужую вечеринку. С самого начала он предупредил, что ей придется обслуживать гостей, но она и глазом не моргнула. Мало того, он даже велел ей одеться соответственно. Удивительно, как легко разыгрывать подонка, если поставить себе подобную цель, разумеется. Если бы только она хоть раз согнула гордые плечи и признала свое поражение, он бы отступил. Но она не сдавалась. И вот до чего дошло. А теперь ему хотелось одного – поскорее со всем этим покончить.

– …не забудьте вычесть стоимость графина из его гонорара, когда будете с ним расплачиваться.

– Обязательно.

Бедный парень и разбил-то графин скорее всего потому, что загляделся в вырез ее блузки.

– Забудете. Это только со мной вы настоящий скряга, а так вечно бросаете деньги на ветер. Даже на гнусного хорька с западного побережья, возомнившего, будто умеет обслуживать званые обеды.

– Какое предубеждение со стороны той, что сама когда-то жила в Калифорнии.

– Что верно, то верно. Но я с утра до вечера была пьяна. Это меня оправдывает?

Колин вовремя спрятал улыбку. Нельзя поддаваться этому чувственному очарованию. Ее самоуничижительный юмор – всего лишь один из способов вертеть мужчинами, упреждающий удар, своеобразное средство защиты.

– Это все?

Она оглядела его темные брюки и сорочку с длинными рукавами цвета зеленого винограда.

– Ах, если бы я только не отослала ваши дуэльные пистолеты в химчистку!

Он давал себе слово, что прекратит всякую пикировку с ней, но слова сами сорвались с языка:

– Ничего, по крайней мере стек у меня еще остался. Как я слышал, самое оно, когда речь идет о вразумлении непокорных слуг.

Очевидно, ей это понравилось, потому что она ответила широкой улыбкой.

– Для такого зануды вы иногда бываете довольно забавным.

Слово «зануда» повисло за ней в воздухе, как запах смятых сексом простыней. Если бы только она знала…

«Что же, пока все идет как надо», – подумала Шугар Бет. Дом в идеальном порядке: повсюду цветы и горящие свечи. Дрожащие огоньки отражаются в блестящем черном лаке кабинетного рояля. Молодая пианистка, нанятая Колином на вечер, подняла голову и улыбнулась. Шугар Бет ответила улыбкой и в последний раз оглядела гостиную. Высокие кремовые свечи поднимались из листьев магнолии, которыми она украсила каминную полку, а хрустальные пепельницы поблескивали на столах поменьше, которые она расставила здесь и в солярии.

«Давай действуй. Не задумывайся».

Некоторые переделки дома явно пошли ему на пользу. Нижние, лишенные вычурных обоев помещения казались намного просторнее, а старая тесная кухня никак не могла соперничать с новой, прекрасно оборудованной и обставленной. Кроме того, раньше, когда не было солярия, задняя часть дома была чересчур уж мрачной. Но все же ей не хватало брошенных на столик ключей отца и аромата духов Дидди, проникавшего в каждую комнату.

Через несколько часов все будет кончено.

Она направилась в столовую, убедиться, что официант ничего не передвинул. Зеленые веточки, которыми она увила люстру, придавали комнате более уютный вид, а цветочная аранжировка из светло-оранжевых роз сорта Сари и золотистых перуанских лилий пылала огнем на фоне льняной скатерти цвета кофе мокко, как и было задумано. Она уже притушила люстру в холле и теперь сделала то же самое в столовой. Старые стены словно обнимали ее.

«Вы должны были стать моими, – подумала она. – Я не достойна вас и даже не хочу вас получить, но, так или иначе, вы должны были стать моими».

Ей хотелось верить, что она так выкладывалась ради этого вечера лишь с целью убедить Колина, что не такое уж она ничтожество, но дело было не только в этом. Шугар Бет требовалось снова увидеть этот дом во всем его блеске. И еще занять себя настолько, чтобы не терзаться мыслями о той роли, которую предстоит сегодня сыграть.

На какой-то момент она позволила себе притвориться дочерью Френчменз-Брайд, законной владелицей, пригласившей на сегодня гостей. Наверное, так оно и было бы, не старайся она так усердно разрушить собственную жизнь. А кого бы она пригласила? «Сивилл», Райана, помешанную старуху миссис Кармайкл, которая умерла десять лет назад, но всегда твердила, что Шугар Бет так же сладка, как ее имя; Бобби Джарроу и Вуди Ньюхауса, пастора Феррелла с женой, тетю Таллулу, хотя та и не одобряла хозяйничанья племянницы.

«Где сырные палочки по рецепту твоей бабушки? Благослови тебя Господь, Шугар Бет, но даже ты не можешь давать обеды во Френчменз-Брайд без сырных палочек Марты Кэри».

Воображаемый список гостей исчез. Ну нет, не хватало еще сегодня увидеть знакомые лица!

Переливавшиеся чистотой бокалы для шампанского весело ей подмигивали. Ренальдо, студент колледжа, которому было поручено подавать напитки, осторожно поставил поднос на стойку бара и громко вздохнул.

– Эрни зовет вас на кухню.

– Спасибо, сейчас.

«Не думай о том, что ждет впереди. Делай свое дело».

Эрни, несчастный распорядитель, сильно напоминал демонического поросенка Порки – в точности такие же розовая мордочка, лысина и густые брови. Он забыл миниатюрные шпажки для подносов с закусками, так что Шугар Бет пришлось шарить по всем шкафчикам. Едва она успела найти коробочку, как в дверь позвонили. Внутри у нее похолодело.

О нет. Поздно идти на попятную.

Она расправила плечи и зашагала к выходу. Но Колин опередил ее и уже стоял в холле в обществе двух мужчин и женщины, шикарный черный наряд которой так и кричал о нью-йоркских магазинах. Один из мужчин, лет пятидесяти, был коренастым и краснолицым, другой явно принадлежал к кругу «плющевых». Это наверняка агент Колина, его жена и Нил Киркпатрик, его редактор. Колин приглашал их на ленч в «Парриш инн», местную гостиницу, где они провели ночь, но Шугар Бет видела их впервые.

При виде широкой лестницы и горящих в холле свечей глаза женщины широко раскрылись.

– Колин, я такого не ожидала. Невероятно!

Шугар Бет машинально отнесла комплимент на свой счет. Что ж, Френчменз-Брайд нельзя назвать последним полустанком на границе с нигде!

Нежная баллада, исполняемая на рояле, мраморный пол, сияющий в свете люстры, пламя свечей… Неправдоподобно прекрасно. Дом опутал ее своими чарами, и показалось вдруг, что она уловила запах духов Дидди.

Шугар Бет, улыбнувшись, направилась к гостям и протянула руку:

– Добро пожаловать во Френчменз-Брайд.

Женщина склонила голову набок. Мужчины сконфуженно переглянулись. Только теперь Шугар Бет сообразила, что наделала, и, словно обжегшись, отдернула руку. Колин выступил вперед.

– Возьмите пальто миссис Лукато, Шугар Бет, – спокойно велел он. Шугар Бет с горящими от унижения щеками заставила себя снова протянуть руку.

– Конечно.

Она не могла взглянуть на него. Не могла вынести мысли о том, что он наблюдает за ней. За какие-то десять секунд она собственноручно погубила десять дней острот, уколов, шпилек и упрямства, десять дней, в течение которых она ни разу не позволила ему увидеть, как больно и обидно оказаться служанкой в доме, который по справедливости должен был принадлежать ей.

Она не помнила, как добралась до прачечной, где установила вешалку для пальто. Подумать только, она едва не представилась им, словно имела на это право.

Кажется, у нее температура. Лоб на ощупь совсем горячий. Очень хотелось сбежать, но она в плену. В плену этого дома. Этого города. В плену человека, который не желает ей ничего, кроме зла.

Снова звонок, слабый, но отчетливый.

Она подумала о Дилайле, поспешно вставила в позвоночник стальную пластину и пошла к двери.

На этот раз прибыла пожилая супружеская пара. Шугар Бет сумела поприветствовать их вежливым кивком. После этого гости пошли один за другим. Наконец появились мэр Эрон Лири с женой.

– Как, это вы, Шугар Бет! Давно не виделись! – воскликнул он.

– Очень, мэр.

– Это моя жена Карис.

Изящная, как топ-модель, женщина, явно не уроженка Парриша, недоуменно хлопнула глазами, не понимая, с чего это вдруг муж знакомит ее с горничной.

– Рада познакомиться, миссис Лири.

На этот раз Шугар Бет не переступила границ фамильярности. Больше такого удовольствия она ему не доставит, тем более что Берн следит за ней, как коршун, ожидая ее очередной ошибки.

Многие собравшиеся были из Оксфорда, вероятно, тамошние преподаватели. И все приветствовали Колина как своего, каковым он никогда не станет, даже через тысячу лет. Она так и чувствовала, как он наблюдает за каждым ее движением! Хочет, чтобы она подольше помучилась. Наконец-то ему удалось отомстить.

Что же, она это знает, но заставит себя смириться.

Пришла и Джуэл Майерс вместе с кудрявой блондинкой, работавшей в книжном магазине. Шугар Бет вспомнила, как Элли присылала дочь на веранду с графином лимонада обслуживать Шугар Бет и ее друзей.

«Лимонад сегодня не такой розовый, Джуэл. Отнеси назад и скажи Элли, что мы хотим розовый».

Джуэл оценивающе оглядела черные слаксы и белую блузку Шугар Бет.

– Ну-ну… вижу мир становится все интереснее и интереснее.

Только на прошлой неделе Шугар Бет надеялась, что подружится с Джуэл. А вот теперь поняла, насколько это невозможно.

– Взять у вас шаль?

– Нет, пока не стоит.

Голоса из прошлого эхом звенели в голове:

«Я не хочу ветчины, Джуэл. Передай Элли, чтобы сделала сандвичи с арахисовым маслом и медом.

– Да, мэм, миз Скарлетт».

Джуэл так и сказала, и Шугар Бет хотелось верить, что она только засмеялась, но, возможно, все было несколько иначе.

Колин стоял в гостиной, беседуя с одним из преподавателей, но она знала, что все это лишь поза. Всеми фибрами своего существа он сосредоточился на ней. Время платить по счетам.

– Вряд ли Мередит захочет сидеть за столом в пальто, – заметила Джуэл, весело блестя глазами.

Шугар Бет обрадовалась возможности скрыться с глаз, но, вешая пальто, она успела пробормотать короткую молитву:

– О’кей, Господи, пора немного отпустить поводья, договорились? Я понимаю, что вела себя ужасно. Но с тех пор старалась исправиться. По крайней мере хоть в чем-то. Так не мог бы ты отвязаться от меня?

Однако у Бога были дела поважнее, чем прислушиваться к молитвам потрепанной жизнью южной красавицы, потому что, когда она в следующий раз открыла дверь, за порогом стояли «Сивиллы».

Правда, не все. Только Линни и Мэрилин, этого больше чем достаточно. Шугар Бет смотрела в их лица, такие знакомые, хоть и изменившиеся, и вспоминала, как ловко Колин ухитрялся обойти правду. Ей следовало обо всем догадаться. Возможно, в глубине души она и без того все знала…

Линн и Мэрилин, ничуть не удивленные, уставились на нее, словно ожидали именно этого. Глаза Линн сверкали лукавым восторгом.

– Да это Шугар Бет! Мы слышали, что ты снова в городе!

– Надо же, встретить тебя именно здесь! Никогда не ожидали! – вставила Мэрилин.

Когда-то эти двое были ее ближайшими подругами. Но она уехала в «Старый Мис» и забыла о них. Линн стала медсестрой и потяжелела со школьной поры фунтов на двадцать. В старших классах она была одной из лучших спортсменок. Сегодня на ней было ярко-желтое платье, более подходящее к июлю, чем к началу марта. Платье из трикотажа в рубчик цвета мандарина прекрасно облегало высокую худую фигуру Мэрилин, но она по-прежнему злоупотребляла косметикой. Таллула говорила, что она преподавала математику в школе. Трудно представить Мэрилин, верную помощницу Шугар Бет во всех проделках, школьной учительницей.

Шугар Бет поняла, что загораживает дверь, и отступила. И впервые заметила мужчин. Дик Джаспер, муж Мэрилин, растерял большую часть рыжеватых волос, но по-прежнему был крепок и прекрасно выглядел. Он всегда был человеком мягким, и сейчас ей показалось, что в его взгляде светится нечто вроде сочувствия.

– Привет, Шугар Бет. Помнишь меня? Я Брэд Симмонс.

Он был из тех мальчишек, которые никогда не умеют вписаться ни в одну компанию. На весеннем балу в восьмом классе он пригласил ее на танец, и она едва не намочила в штанишки от смеха, потому что он был невзрачным коротышкой, а она – Шугар Бет Кэри.

Она почувствовала, что Колин стоит всего в нескольких шагах, ожидая увидеть ее унижение. Шугар Бет крепко прикусила губу изнутри и стала закрывать дверь, но вовремя увидела еще две пары, идущие по дорожке. Хейди и Эми с мужьями. Что же, и этого следовало ожидать. Появилась одна «Сивилла», значит, ожидай остальных.

Только сегодня утром она и Колин улыбались друг другу при виде Гордона, появившегося на кухне, с вывернутым наизнанку ухом и пустой пачкой от крекеров в пасти. Сейчас она ненавидела его за эту улыбку.

Хейди Дуайр, ныне Петтибоун, по-прежнему была счастливой обладательницей больших зеленовато-карих глаз и непослушных кудрявых рыжих волос. С шеи свисала цепочка с серебряным медведем, а на ярко-фиолетовом свитере красовалась россыпь воздушных змеев, весело порхающих на ниточках под мартовским ветерком. Шугар Бет мгновенно представила комод, набитый свитерами на каждое время года и праздник. Когда-то Хейди шила одежду для их Барби.

Фил, муж Хейди, играл в футбол с Райаном. Он остался таким же худым, как в школе, но теперь загорел и приобрел облик жилистого, выносливого бегуна на дальние дистанции. Летом перед последним учебным годом все они проводили уик-энды на озере, обжимаясь и попивая пиво, которое таскал им контрабандой один из помощников официанта в местном ресторанчике. Фил и Хейди встречались еще с тех пор, но как-то Фил попытался поцеловать Шугар Бет. Она не хотела портить его дружбу с Райаном, поэтому промолчала. Зато во всем призналась Хейди, и та долго плакала.

Эми по-прежнему не пользовалась косметикой, и золотой крестик, выглядывавший в вырезе ее розового платья довольно скромного покроя, был чуть большей копией того, что она носила в школе, когда вместе с Шугар Бет оккупировала кухню Элли, чтобы испечь печенье. Мужчина в очках, с каштановыми волосами, должно быть, ее муж.

– Привет, Шугар Бет.

Эми была достаточно доброй христианкой, чтобы пройти мимо нее, задрав нос. Но прощение грешницы еще не означало прощения греха, поэтому она не представила своего мужа, а прямо направилась к Колину. Судя по теплому приветствию, она не делала секрета из того, кому принадлежат ее верность и дружба.

Линн помахала кому-то в гостиной. Она была самой лучшей подружкой Шугар Бет. Они встретились еще в детском саду, где, если верить мамашам, Линн пыталась отнять у Шугар Бет игрушечный телефон, а Шугар Бет стукнула ее телефоном по голове. Когда же Линн заплакала, Шугар Бет зарыдала в унисон, а потом отдала свою новую мисс Пигги, чтобы успокоить. Из всех «Сивилл» Линн сильнее других чувствовала себя преданной, когда Шугар Бет повернулась к ним спиной, предпочтя Даррена Тарпа.

– Колин, солнышко!

Она буквально повисла на шее бывшего учителя, который едва не провалил ее на экзаменах, потому что у нее не хватало сообразительности обзавестись шпаргалкой. Но тот факт, что Линн, возможно, до сих пор считала Беовульфа членом Международного фонда любителей диких животных, похоже, теперь его не волновал. И, крепко обнимая ее, он даже не пытался заглянуть в вырез.

Шугар Бет наконец позволила себе заметить то, чего не хотела видеть. На Линн до сих пор было пальто. Вернее, жакет. Коричневая шерсть на подкладке, слишком теплый для дома. Из тех вещей, что должна брать у гостей горничная. Линн, трепеща от восторга, сбросила жакет и швырнула Шугар Бет.

– И поосторожнее, пожалуйста. Это мой любимый.

Дюжина оскорблений пронеслась в мозгу Шугар Бет, но она только крепче сжала губы, потому что когда-то отреклась от старой подруги ради ничтожества по имени Даррен Тарп.

И все следили, как она идет через холл. Жакет на ее руке весил тысячу фунтов.

Опять звонок. Она продолжала идти. Не позволяла себе его слышать. Почти успела сбежать.

– Не откроете дверь, Шугар Бет? – тихо спросил Колин.

Невыносимая тоска охватила ее. Где одна «Сивилла», там и остальные.

Путешествие к двери длилось целую вечность. В Паррише больше не осталось ни одной «Сивиллы». Все остальные уехали. Но кое-какие их приятели еще оставались…

Она распахнула дверь.

Он показался таким знакомым, словно они виделись этим утром, и все же годы оставили свою метку, и, глядя в его глаза, она поняла, что тот парнишка, которого помнила, был всего лишь тенью мужчины, которым он стал. И был куда красивее, чем она представляла: уверенный, элегантный, и хотя светлые волосы чуть потемнели, зато глаза остались теми же, теплого карамельного цвета. Спортивный пиджак в черно-белую елочку прекрасно сочетался с рубашкой в тонкую полоску. И то и другое было очень дорогим и безупречно сшитым. Но несмотря на поразительно красивое лицо, она не ощутила ни следа былой страсти. Ни огонька того жаркого желания, которое пробуждал в ней Колин. Только смесь ностальгии и глубочайшего сожаления.

Шерстяной жакет Линн жег руку. Пианистка заиграла балладу Стинга.

Семья Райана была бедной по сравнению с ее собственной. Маленький тесный домишко, старые машины… но ей было совершенно все равно. Даже в юности она понимала, чего стоит Райан. Хотя бы в этом нужно отдать ей должное. Впрочем, вероятно, и тут все дело в сексе.

– Здравствуй, Шугар Бет.

Она пыталась выговорить его имя, но язык не слушался, и она сумела только кивнуть. И неуклюже отступить, чтобы дать им пройти. Потому что Райан, разумеется, пришел не один.

Уинни заменила жемчуга Дидди бриллиантом в белом золоте. Такие же серьги поблескивали сквозь пряди темных волос. На ней были облегающий брючный костюм цвета листвы базилика и длинная кофточка-сетка, расшитая изумрудными пайетками. Шугар Бет подобные оттенки бледнили бы, но Уинни, унаследовавшая оливковую кожу отца, выглядела неотразимой.

Она вовсе не выказала такого нескрываемого наслаждения ситуацией, как Линн и Мэрилин. Ее взгляд был исполнен глубочайшего, яростного достоинства. Пусть весь мир видит, что рыхлая неуклюжая отщепенка превратилась в прекрасного и очень богатого лебедя.

Райан обнял Уинни за плечи. Шугар Бет поняла намек.

Колин выступил вперед. Уинни рядом с обоими мужчинами казалась миниатюрной и женственной. Шугар Бет совсем забыла, какая она маленькая. Она и Колин обменялись традиционным поцелуем.

– Уинни, сегодня ты просто ослепительна. Впрочем, как всегда.

Его улыбка сказала Шугар Бет, что, как бы хорошо он ни относился к Линн и другим «Сивиллам», дружба с Уинни имела куда более глубокие корни.

– Боюсь, мы опоздали. Райана срочно вызывали на фабрику.

– Поломка на одной из линий, – пояснил Райан. – Но мы справились и снова на коне.

– Рад это слышать.

Колин и Райан обменялись рукопожатием с видом людей, чувствующих себя комфортно в обществе друг друга. Контраст был поразительным: светловолосый, с тонкими чертами Райан и Колин, темный, мрачный и загадочный.

Шугар Бет поспешила скрыться.

Добравшись до прачечной, она поняла, что трясется в ознобе. Ничто не заставит ее вернуться туда. Она уходит и больше не вернется. Где ее сумочка? Где она оставила сумочку? Где…

«Я люблю тебя, моя Шугар Бет. И ты меня тоже любишь, правда?»

Дилайла… Пусть на минуту, но она позволила себе забыть. Гордость – вещь хорошая, но что будет с Дилайлой, если счета за ее содержание перестанут оплачиваться?

Она снова стоит на очередном жизненном перекрестке.

Эммет назвал бы сегодняшний вечер идеальной возможностью показать, чего она стоит. Из чего она сделана.

«Из стекла, дорогой. Совсем как одно из папочкиных окон.

– Брось злиться, любовь моя, и делай то, что должно быть сделано.

– Легко тебе говорить. Ты мертв.

– Зато ты жива, и Дилайла целиком от тебя зависит».

Она сунула плечики в рукава жакета Линн, почти ощущая сладость мести на языке у Колина. Он ожидал, что она сбежит… хотел этого бегства, и чем дольше она торчит в этой комнате за закрытой дверью, тем больше удовольствия ему доставляет.

Она шагнула к порогу и глубоко вздохнула. Пора испытать себя. Снова.