Глава 23

Буйство азалий и цветущего кизила возвестило о приходе апреля. Северная Миссисипи никогда еще не была прекраснее, но Шугар Бет изнывала от тоски. Все это время она жила в чистилище, утешаясь только тем, что никакая фирма по перевозке вещей так и не прислала своих представителей за пожитками Колина. Иногда ей даже удавалось убедить себя, что он просто пытается манипулировать ею и скоро вернется. Но один день сменялся другим, и она начинала верить, что он действительно сдержит слово.

Через две недели после его отъезда в доме появился Райан с известием, что Колин наконец позвонил.

– Он снял дом… только не упомянул, где именно. Говорит, что работает двадцать четыре часа в сутки, чтобы закончить книгу.

– А я? Что он сказал обо мне?

Райан потупился и принялся внимательно изучать ключи от машины.

– Прости, Шугар Бет, мне очень жаль, но он твердит, что пока еще не хочет говорить с тобой. Может, когда закончит книгу, решится… но кто его знает. И еще настоятельно попросил не доводить больше его издателя. Кстати… он спрашивал о Гордоне.

Онанист чертов.

Он действительно манипулирует ею!

Девятый вал праведного негодования смыл слезы, которые то и дело угрожали вырваться на поверхность. Она протиснулась мимо Райана и прямиком отправилась в «Лейкхаус», где весь вечер протанцевала с Кабби Боумаром.

Ярость помогала ей держаться следующие две недели. Но тут газеты объявили о выходе «Отражений»…

– В жизни не видела ничего подобного, – проворковала Джуэл. – Всего четыре дня, а продано уже триста экземпляров.

– Ура, – мрачно буркнула Шугар Бет.

Из-за плеча Джуэл выглядывала Сью Ковнер, не дававшая себе труда скрыть злорадство.

– Во всем нужно искать светлую сторону, душечка… вернее, Валентина. Не каждому выпадает счастье обрести бессмертие в великой книге.

– По-моему, ты прекрасно держишься, – немедленно встряла в разговор Марта Дейли. – На твоем месте я, клянусь, сбежала бы в Мексику. Впрочем, не так уж это далеко, в той же Северной Америке и все такое.

Весь город смеялся до умопомрачения, надрывая свой коллективный животик.

Книга немедленно взлетела на первую строку списка бестселлеров «Нью-Йорк таймс», и в городе появился репортер из «Ю-эс-эй тудей». И хотя в прессе уже начали появляться истории о таинственном исчезновении Колина, папарацци куда больше интересовали прототипы «Отражений», и, разумеется, прежде всего демоническая Валентина.

– Так это вам нужна Шугар Бет Кэри! – «догадалась» Аманда Хиггинс примерно секунд через пять после приезда репортера в город. – Шугар Бет Кэри Тарп Загурски Хупер.

– Да вы, наверное, читали о ней, – добавил ее муж. – Помните, та официантка, которая несколько лет назад подцепила нефтяного магната. И звали его Эммет Хупер.

Двадцать четыре часа спустя история попала в газеты, и теперь даже Тибет вряд ли можно было посчитать подходящим местом для укрытия. Шугар Бет выставили на потеху всей Америке.

В начале мая, через месяц после отъезда Колина, картина появилась на аукционе, и музей Пола Гетти купил ее за три с лишним миллиона долларов. И хотя Джуэл и «Сивиллы» делали все возможное, чтобы по достоинству отпраздновать это событие с Шугар Бет, ей был нужен только Колин. Именно он лучше, чем все остальные, вместе взятые, понимал, что это для нее значит. Но тот факт, что он даже не позаботился поздравить ее, подкинул лишнее полено в тлеющий погребальный костер ее враждебности.

Она подписала все документы на оформление трастового фонда, обеспечившего будущее Дилайлы, и вылетела в Хьюстон, чтобы провести с падчерицей несколько дней, а заодно позаботиться еще об одном деле. С витрин всех книжных магазинов, мимо которых она проходила, смотрели обложки «Отражений». В утешение она позволила себе посетить лучший салон красоты города, а затем вихрем пронеслась по магазинам. Но ни светлые «перышки» в волосах, ни туфли на высоченных шпильках от Джимми Чу не смогли поднять ей настроение.

Она вернулась в Парриш во вторник вечером, через шесть недель после дезертирства Колина, уставшая, одинокая, с глазами на мокром месте. И едва потянулась выключить ночник, зазвонил телефон, и знакомый властный голос произнес:

– Какого черта тебя где-то носит три дня подряд?

У нее разом ослабели ноги.

– Колин?

– Позволь спросить, какой еще мужчина будет звонить тебе в полночь?

Все, что она собиралась сказать, мигом вылетело из головы.

– Ты подонок!

– Кажется, я позвонил в неподходящее время?

– Паршивый ублюдочный интриган!

На этот раз гнев и обида вырвались наружу, и удержу им не было. Она вопила и ругалась, пока не охрипла, но только начала успокаиваться, как он снисходительно заметил:

– Ну-ну, любимая, стоит ли так волноваться, – чем вызвал новую волну бешенства.

– Я не твоя любимая! И вообще не имею к тебе никакого отношения! Ты трусливо смылся, английский мерзавец, и я никогда тебя не прощу! Зато рада, что ты убрался и теперь мне никогда больше не придется смотреть на твою уродливую морду! И знаешь что? Когда я говорила тебе, что люблю, это была просто шутка, неудачная шутка, слышишь? Все это время я издевалась над тобой. Смеялась за твоей спиной! Я не люблю тебя! Не люблю, ясно?!

– Прискорбно слышать это, – вкрадчиво ответил он не задумываясь, – но поскольку моей любви хватит на нас обоих, я не слишком огорчен. Однако я позорно истосковался по тебе.

Это немного ее умиротворило. Она сползла с кровати и уселась на ковер со скрещенными ногами, чтобы Гордон, забравшийся от греха подальше под кровать во время ее пылкой тирады, смог наконец выползти и положить голову ей на колени. Из глаз Шугар Бет снова полились слезы, так что пришлось сделать несколько глубоких вздохов: нечего Колину знать, что его бегство превратило ее в настоящую лейку.

– Как ты мог уехать?

– Раненый зверь и все такое, как пишется в любовных романах.

И снова этот тон, высокомерный, слегка скучающий, но она слишком хорошо его знала, чтобы поверить. Да, она ранила его и, может, куда беспощаднее, чем он ее.

Шугар Бет наклонилась и вытерла глаза ухом Гордона.

– Я не хотела сделать тебе больно. Ты же знаешь, что не хотела.

– То обстоятельство, что ты не владела собой, делает всю эту историю еще убийственнее, – пояснил он все тем же тоном пресыщенного аристократа.

– Ты был прав, – жалко пробормотала она. – Я не дала нам обоим ни малейшего шанса. И поняла это, как только ты уехал.

– Разумеется, я был прав.

– Не мог бы ты вернуться?

– На каких условиях?

– Это не деловые переговоры.

– Просто чтобы все выяснить.

– Я люблю тебя, – выпалила она. – Что тут выяснять? Но это не телефонный разговор. Мы должны поговорить лицом к лицу. Ты где?

– Что до этого… я не вполне готов сказать.

Шугар Бет выпрямилась.

– В таком случае почему ты звонишь? Чего хочешь?

– Мне нужно твое сердце, родная.

– Оно твое. Разве не знаешь?

– И еще мне необходимо твое мужество.

Шугар Бет прикусила губу.

– Эта самая штука… мужество… дается не так легко, но я стараюсь. Может, все случится не слишком быстро, но я обязательно соберусь с духом. Я не хочу тебя терять. Я еще не все обдумала, но мне кажется, что Парриш сможет пережить очередной скандал и простить двух любящих, но живущих в грехе людей.

Последовала короткая пауза.

– Так вот что тебе надо? Чтобы я вернулся и мы смогли жить в грехе?

– Я знаю, это важный шаг, но я устала бояться – ты и понятия не имеешь как – и готова сделать этот шаг, если, конечно, ты согласен.

– Понятно.

– Ты говорил о женитьбе. Я… это большая честь для меня, Колин. Знаю, для тебя это не менее трудно, чем для меня. Но нам вполне можно попробовать.

Он ничего не ответил, и она вдруг испугалась, что слишком многого требует.

– Но если ты не чувствуешь в себе решимости жить со мной, я пойму и даже не буду настаивать на помолвке: действительно, слишком еще рано. Я перееду в каретный сарай, чтобы у тебя было больше места. И не стану давить и настаивать. По себе знаю, каково это. Времени у тебя сколько угодно. Только возвращайся.

Она ждала. Ответа не было.

– Колин?

– Ты так и не поняла, родная.

Ее обдало жаром.

– Что именно?

– Я вернусь в день нашей свадьбы. Ни секундой раньше.

– В день нашей свадьбы?!

Шугар Бет взметнулась с пола. Гордон со страху полез обратно под кровать.

– Уверен, что Уинни и «Сивиллы» будут более чем счастливы помочь с приготовлениями, а на долю Райана останется вся бумажная волокита.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно.

– Значит, свадьба…

Она принялась метаться по комнате.

– После того как мы поживем вместе и лучше узнаем друг друга. Но очертя голову ринуться в брак? Ни за что! Мы не готовы к семейной жизни.

– Боюсь, мне пора идти, Шугар Бет. Много работы. Поздравляю с продажей картины. Жаль, что не смогу с тобой отпраздновать.

– Не смей вешать трубку! Хочешь сказать, что не покажешься, пока я не соглашусь выйти за тебя?

– Не совсем так. Это дало бы тебе слишком много места для маневра. Нет, я торжественно заявляю, что не вернусь, пока ты не будешь стоять в церкви со всеми старыми друзьями в роли свидетелей.

– Ерунда! Просто бред какой-то! – взвизгнула Шугар Бет, отшвырнув попавший под ноги журнал. – Это не одна из твоих книг, Колин! Это жизнь! Люди так не делают!

– Но ведь мы не обычные люди, верно?

Она начала задыхаться и, хватая воздух ртом, рухнула в кресло.

– Подумай головой! Еще одну ошибку мы просто не можем себе позволить! Нужно твердо увериться, что нам хорошо друг с другом.

– Я давно уверился. И безумно тебя люблю.

Шугар Бет стиснула трубку.

– Приезжай, Колин. Сейчас.

– И снова отдаться на твою милость? Не такой я осел.

– И как мы собираемся это улаживать?

– В церкви, перед священником. Дело за тобой. Да или нет.

Шугар Бет снова подскочила:

– Нет, нет и нет!

Утомленный вздох.

– К счастью для тебя, я готов потерпеть день-другой, что, разумеется, свидетельствует о глубине моих чувств к тебе.

– Перестань вести себя как жалкий фат!

– Время от времени я буду звонить Райану, чтобы узнать о твоем решении. Но – и слушай очень внимательно, солнышко, – тебе я больше звонить не собираюсь. Будь ты нормальной женщиной, я, конечно, вел бы себя более рационально, но, поскольку ты давно уже не в себе, это единственный способ.

– Ты задумал это с самого начала, верно?

– Скажем так: ты не из тех женщин, которым позволяется бегать без поводка и ошейника.

Шугар Бет сжала свободную руку в кулак.

– Колин, пожалуйста. У нас есть шанс на совместное будущее. Не погуби все своими неразумными требованиями.

– Как я могу все погубить, когда ты и без меня прекрасно справляешься?

– Я беременна! Немедленно возвращайся, чтобы позаботиться обо мне.

– Нет, любимая, ты не беременна, а я не позволю собой манипулировать. И поскольку эта беседа становится невыносимо утомительной, я вешаю трубку. И помни, я люблю тебя всем сердцем, и еще… Ты плачешь, дорогая?

– Да, – шмыгнула носом Шугар Бет. – Это практически все, что я делаю с твоего отъезда.

– Честное слово?

– Боюсь, что так.

– Чудесно!

И на этом все.

Несколько часов Шугар Бет как заведенная бродила по дому, поплакала еще немного и опустошила две тарелки с овсянкой. Наутро злость вспыхнула с новой силой, поэтому она схватила трубку и наняла Брюса Клейнмана, первого бойфренда Эми и лучшего подрядчика в городе, привести в порядок вокзал.

Больше она ничем Колину не обязана.

Сразу после этого она позвонила Джуэл.

– Помнишь, я рассказывала о своей мечте насчет детского книжного магазина в здании вокзала?

– Где уж мне забыть! Я с самого начала твердила, что тебе следовало этим заняться. Из нас двоих именно ты пошла на попятную. Сказала, что из-за Колина не можешь думать ни о чем постоянном.

– Больше это не проблема, поскольку теперь я официально с ним порвала. Ненавижу подонка! И надеюсь, ты по-прежнему хочешь, чтобы мы стали партнерами.

Пришлось отнять трубку от уха, чтобы не оглохнуть от радостных воплей Джуэл.

Шугар Бет приняла душ, надела новую пару оранжевых капри, белую блузку без рукавов и босоножки, позвонила Уинни, чтобы сообщить последние новости, и отправилась на встречу с Брюсом. Они вместе осмотрели вокзал, договорились, что нужно сделать, после чего Шугар Бет поехала к Джуэл обсудить условия партнерства. Остаток дня она посвятила Чарли, которого бесцеремонно забрала у няни и утащила в парк. И уже перед самым закрытием забежала во «Вчерашние сокровища».

– Джуэл волнуется за тебя, – объявила Уинни вместо приветствия. – Я только что говорила с ней по телефону, и она клянется, что ты отказалась от шоколадного батончика. Она считает, что я должна незамедлительно созвать внеочередной совет «Сивилл», чтобы принять срочные меры.

– А Джуэл пусть не сует нос в дела «Сивилл», – мрачно парировала Шугар Бет. – Она засмеялась мне в лицо, когда я сказала, что мы просим ее вступить в клуб.

– Тебе, пожалуй, не стоит принимать это на свой счет, – посоветовала Уинни.

– И как я могу не принять это на свой счет? Она моя лучшая подруга, после тебя, конечно, не говоря уже о том, что мы скоро станем деловыми партнерами! И ее шуточки вовсе не так уж смешны, как она воображает. Говорит, что, став «Сивиллой», сделает первый шаг к тому, чтобы напялить кринолин и прогуливаться под зонтиком по газону Френчменз-Брайд, болтая всякий вздор и строя глазки кавалерам.

– Дело не в Джуэл, – вздохнула Уинни, – а в тебе.

Шугар Бет устало опустилась на дубовый крестьянский стул. Наконец сказались переживания последних двух дней.

– Даже если человек что-то про себя понимает, это еще не означает, что он захочет перемен.

– Мы вроде бы говорили о тебе.

– Лучше подумай вот о чем: женщина, всегда страдавшая полнотой, точно знает, что нужно делать, чтобы сбросить вес, так ведь? Но это еще не означает, что она может или хочет похудеть.

– Тут ты права.

Шугар Бет прижала ладонью живот.

– Считай меня рехнувшейся, но четвертое путешествие к алтарю не кажется лучшим способом починить то, что сломано во мне.

– Если только поломка уже не исправлена.

– При одной мысли обо всем этом мне становится дурно. Ну что же, пора идти.

Она схватила сумочку, чмокнула Уинни в щеку и вышла из магазина.

Жара только-только начала спадать, и, шагая по тротуару, Шугар Бет нацепила новые темные очки, ультрамодные «консервы». Какой-то незнакомый мужчина немедленно споткнулся и долго выворачивал шею ей вслед, но она слишком устала, чтобы оценить его внимание.

Гордон приветствовал ее у двери. После отъезда Колина он постоянно жался к ней, и теперь она уселась на пол, чтобы погладить его, но он, как дитя распавшейся семьи, был слишком угнетен, чтобы поиграть с ней, и удосужился только перевернуться на спину и подставить брюхо. Утешив расстроенного пса, она пошла на кухню, вынула из холодильника баночку с клубничным йогуртом и принялась метаться по комнате. Потом легла на диван в солярии и задремала только для того, чтобы пару часов спустя вскочить и снова бесцельно мерить шагами пол.

С каждой новой минутой ее возбуждение росло. К одиннадцати она довела себя до такого состояния, что, не в силах больше выносить все это, выскочила на улицу и решительно промаршировала к дому Уинни, где и принялась колотить в дверь.

Открыла сестра, в одной пижамной куртке, с всклокоченными волосами и красноречивым раздражением от щетины на лице. Шугар Бет вихрем ворвалась в переднюю.

– Неужели не можете провести хоть один вечер за спокойной беседой, как все нормальные люди?

– Не срывай на мне свое сексуальное неудовлетворение. Что на этот раз?

– Мне нужно поговорить с Райаном.

– Он спит.

– Значит, проснется! Недолго ему осталось спать, – зловеще прошипела Шугар Бет и, почти оттолкнув Уинни, взбежала наверх.

Сестра последовала за ней, громко ворча и жалуясь на отсутствие мира и покоя в собственном доме.

Райан лежал на животе, возможно, обнаженный, хотя бедра прикрывало тонкое голубое одеяло, так что точно сказать было трудно. Шугар Бет тряхнула его за плечо:

– Немедленно вставай.

Райан повернулся на спину, сбивая простыню, моргнул и сонно уставился на разъяренную жену.

– Она твоя старая подружка. Я едва ее знаю, – процедила та, вызывающе скрестив руки на груди.

Шугар Бет затрясло, но она старалась говорить потише, чтобы не разбудить Джиджи:

– Послушай меня, Райан Галантайн. Когда этот подонок позвонит, передай, что этот раунд он выиграл. Я выйду за него. Но запомни, не люблю, когда меня шантажируют. И добавь, что я намереваюсь отравить ему всю оставшуюся жизнь. Он у меня еще попляшет, ясно?!

Райан приподнялся и подоткнул под себя подушку. Несмотря на сонный вид, в глазах блестели смешливые искорки. Но Шугар Бет не сдавалась.

– Я не шучу. Если ему так уж приспичило жениться, пусть получает свое, но готовится к весьма серьезным последствиям, – прошипела она, повернулась, гордо промаршировала мимо Уинни, спустилась вниз и, не прощаясь, вышла на улицу.

Райан посмотрел на жену и покачал головой:

– Ей-богу, они друг друга достойны.

Шугар Бет отказалась иметь что-либо общее с подготовкой к свадьбе, обронив, что желает скромную церемонию: только Джиджи, Райан и Уинни в качестве подружки. И больше никого, даже Джуэл и «Сивилл».

Но не тут-то было. Уинни поклялась, что не допустит такого. Она созвала «Сивилл», ничего не сообщив Шугар Бет, и уговорила Джуэл тоже прийти. Поскольку Линн не смогла нанять няню, все собрались за ее кухонным столом, где Уинни немедленно вытащила блокнот и перешла к делу:

– Придется самим все спланировать. К счастью, Колин предоставил нам полную свободу действий и неограниченный бюджет. Он сказал Райану, что следующая суббота – крайний срок, что дает нам десять дней для подготовки. Колин боится, что, если мы будем ждать дольше, она смоется.

– Завтра же предупрежу в видеомагазине, чтобы спрятали «Сбежавшую невесту», – всполошилась Мэрилин. – Не хватало еще подать ей идею!

– Если Колин так уж хочет уберечь ее от побега, почему не вернется и не позаботится о ней сам? – резонно спросила Хейди.

Уинни уставилась в блокнот, чтобы не встретиться взглядом с подругами.

– Он сказал, что сначала должен закончить книгу.

Это вызвало всеобщее возмущение.

– Не находишь, что она поважнее какой-то книги? – возмутилась Мэрилин. – Или ему совершенно все равно?

– Никогда не понимала этого человека!

– Надеюсь, Шугар Бет не сознает, как низко стоит в списке его приоритетов! Безобразие!

– Вы же знаете, какой он язвительный! Сплошной сарказм! – вступилась Джуэл, честно стараясь защитить Колина. – Может, Райан не так понял.

Но ощущение некоторой неловкости все же омрачило общее настроение.

Пренебрегая желаниями Шугар Бет, Уинни постановила назначить церемонию на вечер субботы в пресвитерианской церкви с последующим приемом под большим тентом на переднем газоне Френчменз-Брайд. И поскольку разослать официальные приглашения уже не успевали, Джуэл и «Сивиллы» обзвонили всех, кого только можно, и к тому времени, как эта нелегкая задача была выполнена, число гостей возросло до трехсот. Шугар Бет взвилась до потолка, услышав все это, но Уинни велела ей заткнуться и поискать платье.

Райан ухитрился раздобыть разрешение на брак, а Линн поволокла Шугар Бет в лабораторию сдавать анализ крови. Шугар Бет понятия не имела, как готовится к свадьбе Колин и выполнил ли уже свою часть обязанностей: у нее и своих горестей хватало, куда уж интересоваться его душевным состоянием!

В пятницу утром, за день до венчания, во Френчменз-Брайд прибыла бригада рабочих, чтобы возвести тент для приема, а вскоре приехал и фургон прокатной фирмы со столами и стульями. Шугар Бет надвинула наушники на голову, дабы не слышать шума, и провела целый день, лаская Гордона и обдумывая интерьер нового магазина под вопли старушки Пирл Джем, несущиеся из компакт-диска.

Времени организовать прием в доме невесты или хотя бы девичник не было, но отчаиваться тоже не приходилось, поскольку Шугар Бет все равно не пришла бы. В вечер перед свадьбой Уинни пыталась уговорить ее переночевать у них, в спальне для гостей, но Шугар Бет отказалась покинуть Френчменз-Брайд. Уинни пришлось задействовать альтернативный план, и ровно в шесть в дверь тетки постучалась Джиджи в компании с тремя большими пиццами, Гвен Лу, Джиллиан Грейнджер, Сачи Пател и Дженни Берри.

– Ма сказала, что мы можем остаться на ночь. Все хотят услышать твою речь о женской силе. Кроме того, Дженни никак не научится подводить глаза. Покажи ей, Шугар Бет!

Вместо ответа Шугар Бет промаршировала к телефону и позвонила Уинни.

– Значит, вот до чего дошла моя жизнь? Меня охраняют тринадцатилетние соплячки!

– Ты немного нервничаешь, – пояснила Уинни. – Я решила, что тебе неплохо бы отвлечься.

– Немного нервничаю? Да если уж речь идет о нервах, мне можно дать двенадцать баллов по шкале Рихтера! Все это заговор! Подстава! Последнее звено в его планах мести! Я иду по проходу, а жениха в церкви нет. Он собирается бросить меня у алтаря! Говорю тебе, он и не думает появляться!

– Бросить тебя у алтаря – это уже перегиб, – заметила Уинни. – Он уже прикончил тебя, когда издал «Отражения».

Шугар Бет бросила трубку.

Уинни оказалась права в одном: невозможно терзаться тяжкими мыслями в доме, полном тринадцатилетних девиц, единодушно требующих твоего внимания. Новые подруги Джиджи были неловкими и неуклюжими, зато милыми и добрыми. Тем более что когда-нибудь «Сивиллам» придется организовать молодежное отделение.

Но она все равно спала плохо и встала задолго до того, как проснулись девочки. Спустилась вниз в старых шортах и рабочей рубашке Колина: волосы висят неопрятными лохмами, на щеке рубец от подушки. День ее свадьбы. Очередной.

Выпустив Гордона, она избавилась от коробок из-под пиццы и с мрачным видом уселась за кухонный стол. Ноги давно нужно побрить, ногти поломаны, она не записалась к парикмахеру, и единственное, что сейчас хотелось, – снова лечь в постель и спрятаться с головой под одеяло. Поэтому она впустила Гордона и сделала именно то, о чем мечтала, – легла в постель и спряталась с головой под одеяло.

Пару часов спустя Уинни подняла на ноги весь дом. Она промчалась по комнатам вихрем, переполненная фальшивым оживлением и раздражающими тирадами. Шугар Бет сгоряча потянулась к баночке с арахисовым маслом, но тут же отдернула руку, поскольку желудок сжимался при одной мысли о еде.

Райан обещал сопровождать девочек к «Денни» на поздний завтрак, а потом развезти по домам – одеваться для предстоящей церемонии. Перед уходом Джиджи обняла тетку:

– Не тревожься. Ты еще можешь испытать свою силу даже после свадьбы. Взгляни хоть на маму! Она своего не упустила. – И неожиданно обняла Уинни так крепко, что та немного растерялась. Зато после такого допинга пришла в необычайное возбуждение.

– Кстати, как насчет платья? Ты обещала, что сама о нем позаботишься, и, хотя наверняка пришлось купить готовое, уверена, что ты, как всегда, будешь омерзительно шикарно в нем смотреться!

– Платье у меня есть, – проворчала Шугар Бет, – и спрятано там, где вы все его не отыщете.

– Но почему я не могу его увидеть?

– Потому что это большой гребаный сюрприз, вот почему! Колин здесь?

Уинни отвела взгляд:

– Насколько я знаю, нет. Но Райан говорил с ним. Он приедет.

– Да, как же, приедет! – завопила Шугар Бет, ударив кулаком по столу. – Я же говорила тебе, что будет! Он и носу сюда не покажет! Поэтому я и не хотела приглашать целый город! Но разве ты послушаешь?

– Конечно, покажет! Он тебя любит. А теперь иди прими душ. В четыре придет Дженис Менкен делать тебе прическу. Ты должна быть в церкви к половине шестого.

На какой-то момент все защитные укрепления Шугар Бет пали.

– Скажи, что я поступаю правильно, – прошептала она, беспомощно уставившись на Уинни.

– Конечно, правильно, – кивнула Уинни, по-прежнему не глядя ей в глаза, из чего Шугар Бет поняла, что и сестру терзают не меньшие сомнения.

Шугар Бет мгновенно возвела прежние баррикады, барьеры и крепостные стены. Выпрямилась, замолчала и пошла принимать душ и брить ноги, после чего позволила Дженис Менкен сконструировать изысканную, похожую на свадебный торт прическу, словно придавившую ее к земле. Но стоило Дженис закрыть за собой дверь, как Шугар Бет разрушила сложное сооружение и сотворила нечто попроще, но гораздо изысканнее. Она отказалась надеть вуаль и обошлась почти без макияжа, подчеркнув только глаза и немного подкрасив губы рыжевато-коричневым блеском. Привычные ритуалы, однако, не смогли успокоить ее, и по мере того как «Сивиллы» по очереди впархивали в комнату, чтобы поздороваться и посмотреть на невесту, напряжение становилось невыносимым. И никто так и не видел Колина, зато все были уверены, что он где-то тут.

Шугар Бет решила, что чем меньше времени проведет в церкви, тем лучше, поэтому достала свадебное платье с чердака, где все это время его прятала, и переоделась в гардеробной Колина. Как раз в тот момент, когда она надела туфли, появились Линн и Джуэл, чтобы вести невесту на церемонию. При виде Шугар Бет, облаченной в подвенечный наряд, они оцепенели и тихо ахнули.

– Надеюсь, ты не собираешься стоять у алтаря в этом? – осведомилась Линн, немного придя в себя.

– Это моя четвертая свадьба, – отрезала Шугар Бет, – так чего вы ожидали?

Джуэл бросила на Линн многозначительный взгляд:

– Говорила же Уинни, что она в дурном настроении!

– И все же ты чудесно выглядишь, – заключила Линн. – Даже больше чем чудесно. Но Колина хватит удар.

– Кто-то из вас его видел?

– Он, наверное, с Райаном, – неловко пробормотала Джуэл.

– Или на пути в Южную Америку, – фыркнула Шугар Бет и, поцеловав на прощание Гордона, направилась к машине Джуэл, вызывающе стуча острыми каблуками расшитых бисером босоножек.

Знакомые запахи окутали Шугар Бет, едва она вошла в заднюю дверь краснокирпичной пресвитерианской церкви. Уинни, на редкость элегантная в золотистом шелковом платье, ждала у порога и, хотя недовольно прищурилась, окинув взглядом платье Шугар Бет, все же мудро придержала язык.

– Скажи, что видела Колина, – шепнула Шугар Бет, когда Уинни подтолкнула ее к маленькой комнатке рядом с притвором.

– Колином занимается Райан.

– Значит, не видела.

– У меня не было времени его искать. Нужно было подобрать музыку, и цветы у алтаря стояли не так, а потом Джиджи накрасила веки серебряными тенями. Это ты ее научила? Ладно, не важно. – Губы Уинни растянулись в вымученной улыбке. – Кстати, как насчет чего-то старого и чего-то одолженного? Платье на тебе новое, глаза голубые, но нам нужно подумать об остальном.

– Когда выходишь замуж в четвертый раз, суеверия каким-то образом теряют всякую силу, не говоря уже о значении.

– Это твое последнее замужество, и дело не в суевериях, а в традициях, и традиции всегда важны.

Уинни открыла маленькую, усыпанную пайетками сумочку, вытащила жемчуга Дидди и застегнула на шее Шугар Бет.

– Но не советую питать особых надежд: я заберу их обратно, как только окончится прием, – предупредила она.

Шугар Бет коснулась бусин кончиками пальцев, и глаза наполнились слезами.

– О, Уинни, – прошептала она, обнимая сестру. – Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – ответила Уинни и немедленно разрыдалась сама.

Органистка заиграла прелюдию, и сестры стали деловито подпрыгивать, обмахиваясь руками, чтобы высушить слезы, не размазав косметику. Уинни высморкалась и шмыгнула носом.

– Колин определенно здесь. Миссис Паттерсон никогда не начинает играть, пока жених с невестой не прибудут в церковь.

– Она ненавидела меня с самого девятого класса, когда мне дали партию Феи Драже вместо ее бесценной Кимми.

– Не может быть, чтобы весь Парриш участвовал в заговоре против тебя.

– А это мы посмотрим.

Прелюдия подошла к концу. Уинни сунула в руки Шугар Бет свадебный букет из белых лилий, сама взяла букет поменьше и вывела невесту в притвор. Шугар Бет успела увидеть только два последних ряда скамеек, но даже на них не было свободных мест.

– Что это на тебя нашло? Пригласить такую прорву народа, это же нужно было!

– Вы с Колином будете достойными членами нашей общины, – возразила Уинни. – Весь город заслужил честь быть свидетелями на вашей свадьбе.

– Если только Колин соизволил прибыть.

– Конечно, соизволил.

Орган разразился свадебным гимном, и зубы Шугар Бет мелко застучали.

– Я не выйду в проход, пока ты не заглянешь за угол и не уверишься, что он здесь.

– Он должен быть здесь. Иначе Райан никогда бы…

– Не желаю ни слова слышать о Райане! – прошипела она. – Твой муж тоже имеет все причины меня ненавидеть и, возможно, заодно с ними.

– Верно, – кивнула Уинни, – а кроме всего прочего, есть еще я.

И с этим зловещим намеком она завернула за угол и исчезла в проходе.

Музыка нарастала, становясь все громче. Шугар Бет расправила плечи и постаралась подавить нарастающий страх. Стоило ей показаться в проходе, как собравшиеся встали, загораживая ей алтарь. Она крепче сжала букет разом вспотевшими ладонями. Четыре мужа! Только клиническая идиотка способна согласиться выйти замуж в четвертый раз!

Море лиц, повернутых к ней, целых три сотни, но среди них нет того единственного, которое ей так необходимо видеть.

И она не видела… до тех пор, пока не оказалась в конце прохода. Он стоял у алтаря рядом с Райаном. Оба были в черных смокингах, и Колин, очевидно, чувствовал себя в своем так же комфортно, как в старых джинсах. Белоснежная рубашка оттеняла загорелое лицо, похудевшее и осунувшееся с тех пор, как Шугар Бет в последний раз его видела. Похоже, не она одна страдала потерей аппетита, и осознание этой мелочи дало ей ровно столько отрицательной энергии, чтобы хоть как-то передвигать ноги. Значит, ему тоже пришлось нелегко! Что же, пустячок, а приятно!

Сердце Колина замерло при виде медленно приближавшейся Шугар Бет, одетой во все черное. Он невольно хмыкнул и впервые за последние два месяца почувствовал, что немного расслабился.

Несмотря на цвет, платье было изумительным. Длинное, тонкое и без бретелек, с диагональными полосами крошечных черных бусинок, расширявшихся к подолу. Она плыла ему навстречу – само изящество, воплощение изысканности и элегантности. Светлые волосы и гладкие белые плечи поднимались из выреза платья, как пена на бушующих волнах в штормовом море. Нервность и неуверенность, льнувшие к ней, как вторая кожа, когда она только что приехала в Парриш, теперь исчезли. Она стала мягче, изысканнее и гораздо для него дороже, чем можно было представить, но убийственный блеск серебра в светло-голубых глазах напомнил, какую опасную игру он затеял. И эта игра еще не кончена.

Она остановилась рядом с ним и передала букет Уинни. Он взял ее за руки. Они показались ему холоднее льда, но и его были не теплее.

Церемония началась. Он бы предпочел написать обеты сам, такие, которые искренне говорили бы о глубине его чувств к этой великолепной женщине, но в этом случае она должна была сочинить свои, а он не посмел доверить ей эту миссию, опасаясь, что дело кончится проклятиями прямо у алтаря. Угрозы и запугивание были единственным известным ему способом убить дракона, слишком долго державшего принцессу в плену. Они предназначены друг для друга, и он был полон решимости как можно скорее положить конец ее страданиям.

В его мысли ворвался голос священника. Пастор Дэниелс слыл приверженцем традиций, и поэтому ему в голову не пришло несколько изменить обычный порядок.

– Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине?

Последовала долгая пауза. Прихожане принялись нервно ерзать. Колин нахмурился. Райан улыбнулся и выступил вперед:

– Я.

После этого пастор немного опомнился и тут же опустил ту часть, где требовалось перечислить возможные препятствия к браку или молчать о вышеуказанных препятствиях до конца дней своих, поскольку это требование наверняка подняло бы с мест всех присутствующих.

Жених с невестой обменялись обетами. Шугар Бет произносила свои резко, почти гневно, и Колин ее понимал. Она давно лишилась веры в обеты, и именно эта церемония пробуждала в ней самые неприятные воспоминания. Но все же ей придется пройти и через это.

Далее все шло как в тумане: что-то тяжелое, бесконечно нудное, что необходимо вынести и постараться поскорее выбросить из головы. Как ни удивительно, у Шугар Бет нашлось для него кольцо: простой кружок белого золота. Он надел ей на палец ослепительный бриллиант в два с половиной карата. Скромность и утонченная простота не для таких женщин, как его Шугар Бет.

Снова требование принести обеты, и наконец объявление:

– Можете поцеловать невесту.

Не отводя взгляда, он притянул ее к себе и прошептал:

– Только не кусайся.

Она и не кусалась. Но и не ответила на поцелуй.

Райан и Уинни затормошили их и утащили во Френчменз-Брайд на прием. На входе под белым тентом висели сетчатые гирлянды. Точно такие же украшали потолок. Столы были накрыты двойными скатертями: снизу крахмальными, сверху – из прозрачного золотистого гипюра. В центре красовались цветочные аранжировки из лилий, гиацинтов и плюща.

На длинных буфетных столах стояли блюда с клешнями крабов, мясом лангуста, креветками и множеством других разнообразных горячих и холодных закусок.

Колин покачал головой. Трудно представить, как удалось Уинни и «Сивиллам» устроить все это в такое короткое время и как теперь их отблагодарить.

Ни оркестра, ни музыки не было. Уинни понимала, что Колину и Шугар Бет необходимо как можно скорее покончить с приемом и, вытерпев положенное время, потихоньку скрыться. Видя, как старательно Шугар Бет обошла башню эклеров с шоколадной глазурью и протянула руку к подносу с мелко нарезанными пикулями, Колин недоуменно нахмурился.

Гости, похоже, дружно участвовали в некоем заговоре с целью как можно старательнее беречь нервы новобрачных, потому что никто не попросил их позировать для свадебной фотографии и ни один человек не постучал ножом по краю бокала для воды, требуя от них поцелуя. Когда дело дошло до свадебного торта, Уинни с паническим выражением лица подскочила и объявила, что честь разрезать торт берут на себя она и Райан. Только Кабби Боумар был немного разочарован тем, что не увидит физиономии Колина, разукрашенной ванильным кремом.

Шугар Бет старалась держаться либо рядом с «Сивиллами», либо около Джиджи и ее подружек. Наконец Уинни отвела ее в сторону, велев подбросить букет. Шугар Бет нацелилась прямо в Джуэл, что, по мнению Колина, было весьма великодушным жестом. Никто не вспомнил о церемонии с невестиной подвязкой. Когда новобрачным пришло время уезжать, Уинни забрала у Шугар Бет жемчуга.

– Ты не можешь отнять их у меня! – вознегодовала разъяренная невеста. – Могла бы и подарить мне на свадьбу! Именно о таком подарке я мечтала!

– Про это забудь, – отрезала Уинни. – У меня на них планы поинтереснее. – Поцеловав сестру в щеку, она спрятала колье. – Твой подарок дождется, пока ты вернешься после медового месяца.

– Какого еще медового месяца?

Уинни подтолкнула ее к Колину. Тому, хоть и с некоторым трудом, удалось подвести ее к своей машине, украшенной белыми лентами и табличкой «Четвертый и лучший». В воздухе летали рисовые зерна. Мэрилин затолкала Шугар Бет на переднее сиденье, Линн бросила на заднее чемоданчик с вещами на первое время. Кто-то нажал клаксон, и они пустились в путь.

Постепенно в машине воцарилась могильная тишина. Шугар Бет смотрела прямо перед собой. Колин пытался придумать, как начать разговор, но ничего не выходило. Обычно он засиживался у компьютера до рассвета, потом немного отдыхал, вставал и снова принимался за работу. И если не считать еженедельной поездки за продуктами, ни с кем не встречался. Иногда изводил себя жестокими походами по пустыне с рассвета до заката в надежде, что усталость позволит ему поспать дольше, чем два часа подряд, но такое удавалось редко. Он потерял вкус к еде и вообще к чему бы то ни было, кроме работы и мучительных мыслей о Шугар Бет.

Они миновали забегаловку для водителей, и она наконец соизволила обронить:

– Что за медовый месяц?

– Я подумывал о Виргинских островах, но решил, что лучше просто направиться к озеру. Эми и Клинт уступили нам на ночь свой коттедж. Почему ты ела цветную капусту?

Ее платье рассерженно зашуршало.

– Объясни, где ты находился эти два месяца?

– Снял маленький домик на краю Таоса. Три комнаты рядом с осиновой рощей. Скромно, но уютно.

– Выглядишь утомленным. И похудел.

Он расслышал тревогу в ее голосе – первую пробоину в доспехах враждебности, и вялость мгновенно исчезла.

– Я вымотался. Устал как собака. – Он тяжело вздохнул, краем глаза наблюдая за ее реакцией. – Эти два месяца ужасно тяжело дались. Я постоянно чувствовал себя больным.

– Возможно, страдал от последствий слишком бурной деятельности.

Он улыбнулся, любуясь ее прелестным лицом:

– Ты так сильно ненавидишь все это? Будущую жизнь со мной?

Глаза ее грозно сверкнули.

– Мы даже не подписали брачный контракт! А ведь я теперь богатая женщина!

– Значит, беспокоишься?

– Еще бы! Я только что вышла замуж в четвертый раз! Но излишком здравого смысла я никогда не страдала, поэтому что тут удивляться!

– У тебя достаточно здравого смысла, не говоря уже о роскошном теле… которым я намереваюсь насладиться при первой же возможности.

– Прекрасно, потому что секс – единственная причина, по которой я согласилась на эту авантюру.

– Как я тебе понимаю.

Остаток пути они провели в молчании. Она казалась смирившейся, почти счастливой, и атмосфера уже не была такой угнетающей, но он знал, что до опушки леса еще далеко.

Он внес ее чемоданчик в коттедж – его вещи уже успели привезти – и, не тратя времени, увлек ее в спальню. Но не успев переступить порога, она замерла как вкопанная.

– О Господи!

Горы живых цветов и десятки высоких белых свечей заполонили каждый угол серой с белым комнаты. Где-то тихо играла музыка, и, что особенно тронуло Шугар Бет, одеяла на постели были откинуты, открывая массу белых розовых лепестков, которыми были усыпаны светло-серые простыни. Даже занавески на окнах, выходящих на озеро, были спущены. Мать Эми свято следовала данным ей указаниям.

– Как всегда, все через край! Ничего в меру! Уж эти мне южане! – фыркнул он.

– Прекрасно, – прошептала она.

– Ну… если ты так считаешь…

Трепетный свет отражался в черных бусинах платья, и ее кожа казалась полупрозрачной, переливающейся, словно присыпанной опаловым порошком.

– У меня для тебя свадебный подарок, – сказал он.

– У меня тоже.

– Если он тикает, я немедленно вызываю полицию.

Шугар Бет улыбнулась. Он расслабился настолько, что смог пересечь комнату и вынуть из своего чемоданчика толстую стопку бумаги, перевязанную красным бантом. Протягивая ей подарок, он искренне пожалел, что мало выпил на приеме.

– Я… я только вчера дописал последнюю главу и не успел раздобыть подарочную обертку.

Шугар Бет не шевелилась. Ей почему-то стало страшно. Слегка трясущимися руками она взяла рукопись и поняла, что он нервничает. Это обрадовало ее больше, чем все, что происходило сегодня, и последние бастионы враждебности, которыми она старалась уберечь себя, стали потихоньку разрушаться. Она уселась на единственный стул и положила подарок на колени.

– Ты закончил книгу.

– Почти под утро.

И наверное, посвятил ее Шугар Бет. Это и будет его сюрпризом.

Она усмехнулась и потянула за криво завязанный красный бант. Он переступил с ноги на ногу и откашлялся. Его волнение еще больше смягчило ее. И тут ее взгляд упал на титульную страницу. Шугар Бет задохнулась.

– О Боже…

Десятки вопросов одолевали ее, но язык не слушался. Она с трудом обрела голос, оказавшийся тонким и неуверенным:

– Но… но что случилось с той книгой?

– Сначала я должен был написать эту.

Она провела пальцем по странице, и тугой узел страха, живший в ней столько долгих лет, внезапно растворился. Его место занял всеобъемлющий покой. Мужчина, способный сделать такое для женщины, – это мужчина на все времена.

Губы ее дрогнули в нерешительной улыбке.

– Когда любовные истории пишутся мужчинами, почему-то вечно оказывается, что героиня в конце умирает.

– Только не в этот раз, – таким же неверным голосом пробормотал он. – И знай, что я никогда больше не смогу гордо смотреть в глаза своим собратьям по литературе.

– О, Колин…

Она прижала рукопись к груди. Глаза наполнились слезами. Последние следы страха улетучились. Остались только она и он, ее четвертый и последний муж.

– Я так люблю тебя, родной.

– На это я и рассчитывал, – кивнул он и, подняв ее со стула, принялся вынимать шпильку за шпилькой из светлых прядей. И когда масса волос обрушилась вниз, стал целовать ее шею, плечи, шепча слова любви, становившиеся все более приземленными и недвусмысленными, по мере того как одежды на них оставалось все меньше.

– Ты ослепительна, – прошептал он, укладывая ее на розовые лепестки.

Она провела руками по его телу, вновь знакомясь с буграми мускулов и впадиной живота. Он отыскал другие лепестки, мягкие и влажные, набухшие вожделением, благоухающие желанием, и она мгновенно потеряла голову. И совершенно обезумела, когда он вошел в нее и она встретилась с его горящим взглядом.

– Я люблю тебя, – шептал он. – Так люблю, дорогая.

Она прошептала в ответ свои клятвы любви, и сладостный шторм унес обоих.

Наутро Шугар Бет, проснувшись, приподнялась на локте и долго смотрела на спящего мужа. Он много потрудился прошлой ночью, занимаясь с ней любовью, пока оба едва не потеряли сознание от усталости. Твердо воспротивившись первому порыву разбудить его, она соскользнула с кровати и натянула трусики, затем его фрачную сорочку. В кухне она нашла Гордона, кувшин с только что выжатым апельсиновым соком и корзинку с теплыми пышками. Ни у одной женщины нет подруг лучше, и как только выдастся время, она немедленно устроит прием в их честь.

Шугар Бет выпила стакан сока, потрепала за уши Гордона и, оставив его дома, вышла через заднюю дверь и направилась к озеру. Солнечные лучи переливались в роскошном бриллианте, подаренном вчера мужем. Очевидно, он хотел, чтобы она ни на минуту не забывала о своем замужестве.

Шугар Бет улыбнулась, купаясь во вновь обретенном покое, как в теплой, тихой речке. И пусть вечность – это очень долгий срок для любви, там, где речь шла о Колине Берне, не было ничего невозможного.

– Я уже тебе надоел?

Повернувшись, она увидела идущего к ней мужа. Его босые ноги оставляли темные следы на росистой траве. Рядом вышагивал Гордон. Колин в джинсах и майке выглядел неотразимым распустехой: небритый, растрепанный, жующий на ходу пышку, и, когда он поцеловал ее, она ощутила вкус бананово-ореховой крошки, зубной пасты и секса.

– Ни чуточки. – Она улыбнулась и погладила его по щеке. – Я думала о свадебном подарке.

– Я вложил кусочек сердца в каждую страницу, – сказал он так нежно, что она снова залилась бы слезами, если бы не все то, что хотела сначала сказать ему.

– Не этот подарок, – выдавила она. – Мой подарок тебе. Надеюсь, тебе понравится, потому что я не сумею забрать его обратно.

– Невозможно представить, чтобы я вернул что-то, подаренное тобой.

– Ловлю тебя на слове.

И тут она сказала ему.

Он оцепенел.

Она не удивилась. Ей тоже понадобилось время, чтобы привыкнуть.

Только через несколько минут он пришел в себя настолько, чтобы задать пару вопросов. Потом снова стал целовать ее, но как раз в тот момент, когда их дыхание стало прерывистым, он отстранился:

– Прости, дорогая. Конечно, это наш медовый месяц, но…

Он с величайшей неохотой отнял руку от ее попки.

– Надеюсь, ты согласишься поскучать без меня всего часик? Самое большее два.

– Ты бросаешь меня сейчас?!

– В обычных обстоятельствах мне и в голову бы это не пришло, но в свете твоих поразительных новостей… – Глаза его сияли. – Я чувствую настоятельную потребность написать эпилог.