Оставив весь свой багаж в общежитии, я почувствовал просто невероятную легкость. Шею, спину, руки, да и вообще все тело ломило, но при этом было чувство, что притяжение Земли уменьшилось как минимум вдвое. Стоит сделать прыжок – и я полечу. Настроение было просто отличное, ведь с главной проблемой уже покончено. Я приехал куда нужно, смог заселиться в общежитие в другом конце нашей планеты и налегке иду по улице Японии, обдуваемый теплым ветерком. Наконец-то удалось передохнуть и внимательно посмотреть по сторонам.

Первое, что бросилось в глаза, – это то, что японские улицы совершенно не похожи на российские, да и, наверное, на любые другие улицы стран СНГ.

Над землей нависают закрепленные на столбах десятки проводов различной толщины. Все первые этажи зданий заняты под разнообразные магазины и ресторанчики, вкусный запах из которых разносится по всей улице. Припаркованных машин нет, но зато практически через каждый метр стоят слегка съеденные ржавчиной велосипеды, похожие один на другой. Большинство людей одеты официально – белый верх и черный низ, но идут они по улице не спеша, что-то увлеченно обсуждая с собеседниками.

Именно в этот момент я осознал, что нахожусь в Японии и моя новая жизнь уже началась.

Я так увлекся своими мыслями и рассматриванием окрестностей и не сразу понял, что ко мне обратилась моя сопровождающая Кавамото-сан. Она спрашивала меня о том, как я долетел, хорошо ли кормили в самолете, все ли мне нравится, как самочувствие и задавала еще множество похожих вопросов. Я удивился, что она так обо мне беспокоится, но оказалось, что японцы в принципе уделяют много внимания комфорту других людей, зачастую ставя его выше своего.

Идти до школы было минут десять небыстрым шагом. Дорога петляла между двухэтажных частных жилых домов. Необычно было видеть частные дома в довольно приличном районе столицы со своим парковочным местом и небольшим, но все же личным садиком. Сложно представить, что где-то в Москве можно было бы приобрести частный дом.

До приезда в Японию я часто слышал, что тут, а в особенности в Токио, перенаселенность, и люди живут по сути «друга на друге», но то, что я видел, совсем на это не походило. Да, дороги узкие, но у людей частные дома, по улицам ходит не очень много людей, а в метро не бывало давки. Забегая вперед, скажу, что за четыре года жизни в Японии я так и не увидел какого-то намека на перенаселенность городов. Возможно, по каким-то бумажкам это действительно так, но на деле далеко от реальности.

Чем дальше я шел, тем больше замечал различных мелочей. В глаза бросалось большое количество парковок, на которых находились в основном компактные японские автомобили. На обочинах не стояли припаркованные машины, да и самого транспорта на дорогах практически не было. На балконах сушилась одежда, из динамиков, расположенных на столбах, играла спокойная музыка, а деревья словно и не знали, что сейчас октябрь. Было такое ощущение, что я нахожусь не в Токио, который является одним из самых густонаселенных, продвинутых и больших мегаполисов в мире, а в маленьком спокойном городке. Мне уже определенно нравилось это место.

Время от времени Кавамото-сан показывала на какие-то предметы на улице и говорила, как они будут звучать по-японски. Указав на развалившуюся на солнце кошку, моя сопровождающая сказала «neko» (猫), что, как вы понимаете, переводится как «кот» или «кошка». Таким образом я смог еще запомнить слова: дерево (ki), здание (tatemono), машина (kuruma) и несколько других, притом, что еще даже не дошел до языковой школы. Если с каким-то словом или грамматикой связано какое-то воспоминание, то запоминается практически мгновенно. Это все придало уверенности, что я смогу выучить японский язык и адаптироваться в стране.

Школа была расположена на шестом этаже девятиэтажного офисного здания. Когда мы зашли в лифт и двери закрылись, кто-то неожиданно начал говорить по-японски, отчего я вздрогнул. Лифт оказался говорящим! Я понятия не имел, что там говорили, но догадался, что милый женский голос называл этажи и призывал быть осторожными.

Поднявшись на шестой этаж, мы наконец-то оказались в вестибюле школы. Просторное помещение, в котором стояло несколько автоматов по продаже напитков и штук пять столиков со столами. У стены по левую руку были расположены школьные компьютеры, а прямо напротив входа находилась большая комната с большими проемами, через которые было видно, как множество японцев увлеченно работали. Это была то ли учительская, то ли приемная, но напоминало больше обычный офис open space. Думаю, что вы могли видеть его в зарубежных фильмах, да и в России тоже в последнее время такие рабочие места набирают популярность. Для себя я решил, что буду называть это помещение учительской, ведь как ни крути, там находились учителя и другие работники школы. Заканчивался вестибюль аркой, ведущей в длинный коридор с множеством классных комнат. Это была немного другая, но все-таки школа.

Когда мы подошли к учительской, весь персонал тут же отвлекся от своей работы и начал выходить нам на встречу. Было такое чувство, что я спугнул большую стаю чаек на берегу моря. Японцы выстроились передо мной в линию и начали приветствовать, приветливо улыбаясь. А затем повисла пауза. Знаете, бывает такая тишина в неловкой ситуации или затишье перед боем. Я просто не знал, что им сказать, и они, видимо, тоже, ведь по-японски я не говорил.

Тишину прервал высокий мужчина, на вид лет пятидесяти, в слегка помятом пиджаке и с невероятно сверкающей лысиной, которая переливалась в свете люминесцентных ламп. Он протянул мне руку, чтобы поздороваться, и представился Маэдой. К моей радости, он начал говорить со мной по-английски, медленно растягивая слова, поэтому понять его не составляло труда. Маэда-сан рассказал мне о школе, о ее системе, о занятиях, расписании, правилах поведения и многом другом. За время обучения в школе я узнал много того, о чем раньше и не подозревал, а теперь хочу поделиться информацией с вами. Возможно, дорогой мой читатель, вы решите точно так же, как и я, поехать в Японию постигать искусство владения японским языком.

Языковых школ в Японии великое множество и каждая имеет своим особенности. У моей школы Manabi было три филиала в Токио, из которых я мог выбрать понравившийся. Еще на этапе подготовки документов я решил, что буду поступать в школу в районе Синдзюку, потому что в ней самый большой процент китайских студентов. Дело в том, что если в языковой школе среди учеников много европейцев или других студентов, в родном языке которых не используются иероглифы, то процесс обучения идет не очень быстро, с использованием английского языка для объяснения грамматики. В таких школах также очень много внимания уделяется подробному изучения иероглифов.

Другие дело – это школы, ориентированные на китайских студентов. Им не нужно подробно изучать иероглифы, ведь эта письменность и так пришла из Китая, хоть и претерпела некоторые изменения. Китайские студенты с детства привыкли запоминать множество сложных иероглифов, потому учителя в японских языковых школах показывают только отличия, если они есть, а также обучают чтениям. Благодаря этому, процесс изучения японского языка в таких школах идет намного быстрее, но, с другой стороны, человеку, который никогда не сталкивался с иероглифами, нужно будет учить намного больше материала, чтобы не отставать от класса. Быстрый путь, но тяжелый. Также в таких школах для обучения используют только японский, не прибегая к помощи английского, который обычно даже сами преподаватели не знают.

Выбирая школу в Японии, необходимо четко понимать, сколько времени и сил вы готовы отдавать японскому языку. Я ставил перед собой цель выучить язык во что бы то ни стало, притом в кратчайшие сроки.

Перед тем, как начать обучение, все студенты сдают внутришкольный экзамен, который помогает определить уровень владения языком. Задания идут от простого к сложному, начиная с азбуки и заканчивая построением сложных предложений с использованием необычных грамматических конструкций.

После того, как Маэда-сан, которого я про себя называл Вин Дизель за его шикарную лысину, рассказал мне о школе, пришло время и мне сдать мой первый в жизни тест на владение японским языком.

Мы прошли в один из кабинетов, и я сел за самую первую парту, ведь все равно, кроме меня, из студентов никого больше не было. Через пару минут принесли пачку листов формата А4 и вручили мне. Вин Дизель сказал, что у меня есть ровно один час и запустил секундомер. Открыв первую страницу теста, я понял, что среди всех этих непонятных закорючек мне понятны только черно-белые картинки, на которых изображены люди с нереально большой головой. Чем дальше я листал тест, тем меньше становилось картинок и больше иероглифов. Ничего не оставалось, как отдать Маэда-сану пустой бланк ответов, который понимающе кивнул и улыбнулся.

Результаты теста помогают вам попасть в тот класс, который подходит вам по уровню. Бывает такое, что студенты волнуются и пишут намного хуже, чем могут на самом деле, или же наоборот просто угадывают ответы. По этой причине первая неделя обучения после теста помогает скорректировать класс, и ученики могут пойти либо в группу выше, либо ниже по уровню знаний. Все группы в языковой школе делятся на начальную, среднюю и старшую, а они уже, в свою очередь, делятся на подгруппы по уровню знаний.

Так лично я попал на начальный уровень в первую группу, что является самым низшим классом в школе. В зависимости от количества студентов и их знаний, группы могут увеличиваться или уменьшаться. Например, если будет много слабых студентов, то могут появиться две первых группы начального уровня, у которых будет добавлена цифра A или B. В самом высоком уровне обычно всего две группы. Считается, что студенты самой последней группы старшего уровня знают язык если не в совершенстве, то хотя бы свободно им владеют.

Попадая в какую-то группу, студенты учатся в ней ровно три месяца, по истечении которых вся школа пишет промежуточный тест. Кстати, в Японии стобалльная система оценивания. Если ученик показывает хорошие результаты, а это обычно не ниже 70–80 баллов, то он переходит в следующий класс. Если же результат не очень, то студент еще раз учится в этом же классе, чтобы через три месяца снова попытать свои силы. Но опять же есть одна неделя после экзамена, чтобы подкорректировать группы.

Некоторые студенты показывают на тесте максимальный балл, а также получают рекомендации учителя, что позволяет им перепрыгнуть целый класс. Например, можно сразу попасть из первой группы в третью, минуя при этом вторую. Все зависит от усердия и личных качеств студентов. Система групп и уровней в языковых школах довольно лояльна. Но бывают случаи, когда ученики показывают такие низкие результаты, что возвращаются на одну ступень назад.

Большинство японских языковых школ ориентированы на то, чтобы после выпуска ученик продолжал обучение в университетах Японии. Для этих целей строится специальная программа, в которой некоторое время уделяется подготовке к экзаменам в высшее учебное заведение. Даже если студенту это не нужно, ему все равно придется готовиться вместе со всеми. В любом случае, при подготовке все равно обучают японскому языку, поэтому такое обучение не является большой проблемой.

Когда я сдавал тест, то уже понимал, что попаду в самую слабую группу и особо не переживал по этому поводу. В мою языковую школу можно было поступать с любым уровнем японского языка, хотя бывают школы, которые просят сертификат, подтверждающий тот или иной уровень владения языком. Как бы там ни было, школ в Японии много, и можно выбрать любую понравившуюся.

Первый в жизни тест по японскому языку прошел не так успешно, как хотелось бы, но я уже начал понимать, что меня ждет. Маэда-сан вышел из класса и попросил подождать пару минут.

Только сейчас я наконец-то смог нормально рассмотреть кабинет, в котором мне предстояло постигать секреты владения японским языком. Маленький класс, рассчитанный на двадцать с небольшим человек, судя по количеству парт. Каждая парта одноместная, с полочкой для тетрадей и учебников под столешницей. Стулья совершенно обычные, как в российских школах. На стене висит большая маркерная доска с десятком прикрепленных магнитиков. Вот что сильно выделяется, так это место учителя, которое больше похоже на трибуну, откуда депутаты раздают обещания. Узкий высокий стол с наклонной столешницей и никакого стула.

Справа от доски расположен стеллаж на колесиках, на котором находится телевизор, музыкальный центр и DVD-проигрыватель. На стене висят несколько плакатов с правилами японского языка, а также карты Японии и мира.

Окна кабинета выходят на реку и частные дома, из-за чего складывается ощущение, что находишься на какой-то высокой башне. Главным отличием японского класса от привычного мне российского было огромное стекло практически на всю противоположную от окна стену, через которое можно было увидеть коридор, вестибюль и учительскую. Любой желающий может посмотреть, что происходит в классе во время урока.

В класс вошел Вин Дизель и позвал меня в вестибюль. Мне налили зеленый чай и спросили о том, как я себя чувствую. Ответив, что лучше и быть не может, я отхлебнул чая и понял, что горло сильно пересохло, но из-за череды всех этих событий я даже не обращал внимания. Что ж, получается я уже заселился в общежитие и стал полноправным студентом языковой школы Manabi, название которой можно перевести как «обучение», «изучение».

Задумчиво всматриваясь в отблески лысины моего собеседника, я вспомнил, что до сих пор не связался со своими родителями, которые, должно быть, сильно переживали. Телефон я с собой не брал, а о том, есть ли в общежитии интернет, я даже не имел понятия. Единственным вариантом было воспользоваться одним из компьютеров, которые стояли в конце вестибюля, о чем я и попросил Вин Дизеля. Он сказал мне садиться за любой и подойти к нему, когда закончу.

Я выбрал самый крайний компьютер, чтобы мне никто не мешал, да и разобраться надо было, ведь все надписи на японском языке. Я нажал кнопку включения, и системный блок приветливо зажужжал. На компьютере был установлен Windows XP, поэтому зайти в интернет и написать родителям на почту не составило труда. Проблема была в том, как выключить компьютер. Нажав кнопку «Пуск», я видел невероятное количество иероглифов, смысл которых был мне понятен не больше, чем высшая математика младенцу. Вспоминая примерное расположение кнопки выключения, я нажал на несколько милых завитушек, и компьютер начал закрывать окна. Довольный своей безграничной крутостью, я начал было вставать, как на черном экране забегали надписи и компьютер снова включился. Те милые козяблики оказались перезагрузкой компьютера. Мне напоминало это игру в морской бой, где надо было потопить корабль, а я его лишь ранил. Процесс осложнял тот факт, что на экране почему-то не показывались картинки, по которым можно было бы понять, перезагрузка это или, может, спящий режим. Выбрав следующие по счету иероглифы, я наконец-то смог выключить компьютер. Не с первой попытки, конечно, но я все равно был крут! Вот так я впервые познакомился с японским Windows.

Перед моим уходом Вин Дизель вручил мне карту, где был указан путь от школы до общежития, и научил меня прощаться по-японски. Набрав воздуха в грудь, я сказал погромче: «Саёнара» (さようなら), что означит «До свидания» или «Прощай», услышал в ответ то же самое, но уже хором, помахал рукой десятку смотрящих на меня пар глаз и, предоставленный сам себе, пошел вызывать лифт. Через несколько мгновений двери распахнулись и со мной снова заговорил приятный женский голос. Я все так же не понимал, что она говорит, но, похоже, мы с ней сможем поладить.

На улице уже начинало темнеть. В домах зажигался свет, а магазины включали весело мигающие неоновые вывески. За последнее время столько всего приключилось, и мне нужно было время, чтобы все это осознать. Проверив, на месте ли ключ от комнаты, я, сверяясь с картой, отправился в свой японский дом, где меня ждали мои новые друзья китайцы.