Глава двенадцатая,
полная грязного белья и яиц лаббока
Следующими утром Чармейн проснулась рано, потому что Бродяжка тыкала ей в ухо своим холодным носом, думая, что пора отправляться во дворец.
— Нет, мне сегодня не нужно никуда идти! — сердито пробормотала девочка. — Король принимает принца Людовика. Уйди, Бродяжка, пока я не превратилась в Изоллу и не отравила тебя. Или не прокляла, как Матильда. Прочь от меня!
Собачка оставила Чармейн в покое, однако девочка так и не уснула. Она поднялась с постели и потянулась, обещая себе, что наступающий день проведёт, лениво почитывая «Путешествие волшебника».
Оказалось, что Питер тоже уже на ногах и у него свои планы на предстоящий день.
— Сегодня нам нужно перестирать всё скопившееся бельё, — объявил он. — Заметила, что на кухне уже десять мешков? А ещё десять стоят в спальне волшебника Норланда. Не удивлюсь, если ещё одну десятку мы найдём в кладовой.
Чармейн одарила мешки с бельём мрачным взглядом. Она и сама заметила, что места на кухне из-за них поубавилось.
— Давай оставим всё, как есть, — сказала она. — Наверняка, это проделки кобольдов.
— Нет, — покачал головой юноша, — моя матушка говорит, что стоит забыть о грязном белье — и оно начнёт размножаться.
— А мои родители нанимают прачку, — ответила Чармейн, — поэтому я не знаю, как расправляются с грязным бельём.
— Я покажу, — с энтузиазмом откликнулся парень. — Прекращай прятаться за своим невежеством!
Сердито ворча про себя и не понимая, как это Питеру всегда удаётся заставить её работать, Чармейн вдруг обнаружила, что яростно качает воду на заднем дворике. Питер, одно за другим, относил наполненные вёдра к прачечной и выливал их в медный бак. После десятого ведра юноша вернулся к водокачке и заметил:
— Нужно разжечь огонь под баком, но я нигде не вижу топлива. Как думаешь, где оно хранится?
— Скорее всего, огонь разжигается так же, как и на кухне, — сказала Чармейн, убирая с лица намокшие пряди волос. — Давай посмотрим.
Они направились к сарайчику. Девочка по пути не прекращала размышлять: «Если не удастся развести огонь, то стирка отменяется. Чудненько.»
— Нам не надо много топлива, — проговорил Питер, — всего лишь какая-нибудь небольшая вещичка, способная гореть.
Парень рассеяно оглянулся по сторонам. Внутри сарайчика находились лишь медный бак, деревянные корыта и коробка с мыльными стружками. Чармейн осмотрела низ бака — весь в копоти. Осмотрела корыта — слишком большие. Затем она осмотрела коробку со стружками и решила не испытывать судьбу очередной бурей мыльных пузырей. Девочка вышла наружу и принялась собирать ветки под полу высохшим деревом. Чармейн втащила охапку хвороста в сарайчик, запихнула её под бак и бодро воскликнула: «Гори!». Едва заплясали первые лепестки разгорающегося пламени, девочка проворно отскочила прочь.
— Есть, — сказала она Питеру.
— Отлично, — довольно отозвался он. — А теперь вернёмся к водокачке и зальём жестянку до краёв.
— Зачем? — удивилась девочка.
— Потому что у нас тридцать мешков с бельём, — ответил парень. — Горячей водой мы наполним одно корыто для шелковой одежды, и ещё одно — для шерстяной. А потом мне понадобится вода для полоскания, несколько вёдер.
— Не может быть! — пробормотала Чармейн Бродяжке, которая вышла во дворик понаблюдать за работой. Девочка вздохнула и вернулась к водокачке.
Тем временем Питер притащил из кухни стул и поставил его в сарайчике. Затем он вытащил во дворик корыта, расставил их в ряд и, к великому возмущению Чармейн, стал выливать в них вёдра воды, с таким тяжким трудом добытые ею.
— Я думала, они для бака! — взвилась девочка.
Питер залез на стул и начал засыпать в бак мыльные стружки — послышалось мерное гудение, и наружу повалили облачка пара.
— Прекрати ворчать и принеси ещё воды, — сказал Питер. — Бак почти нагрелся, скоро можно будет забрасывать белое бельё. Ещё четыре ведра — и закидывай.
Юноша спрыгнул со стула и исчез в доме. Он приволок два бельевых мешка, которые прислонил к стенке сарайчика, а затем снова скрылся на кухне. Чармейн усердно качала воду, вздыхала, пыхтела, недовольно смотрела на вёдра, несколько раз вскарабкивалась на стул — наконец, четыре ведра воды опрокинулись в бак, укрытый сверху огромной шапкой пены. Девочка подошла к мешкам, радуясь, что с осточертевшей водокачкой и вёдрами покончено, и принялась развязывать их. В первом мешке она обнаружила носки, красную мантию, две пары штанов и несметное число рубашек и нижнего белья. Дух от мешка ударил такой, что девочка мигом вспомнила затхлую воду в гостиной и прорванную трубу в ванной. Чармейн заглянула во второй мешок — тот же самый набор одежды.
— Полагаю, бельё волшебника обладает какими-то особыми свойствами, — заметила она.
Не долго думая, девочка поднялась на стул и охапками закинула содержимое первого мешка в бак.
— Нет, нет, прекрати! — раздался оглушительный крик Питера. Он как раз вытаскивал из кухни восемь оставшихся мешков и видел, как лихо Чармейн опустошила второй мешок с бельём.
— Ты сам мне так сказал! — возразила девочка.
— Но не всё же подряд закидывать, надо сперва рассортировать, дурья твоя башка! — выпалил парень. — Кипятят только белые вещи!
— Я не знала, — ответила Чармейн.
Всю оставшуюся часть утра она сортировала вещи из оставшихся мешков, а Питер закидывал рубашки в бак, наполнял корыта мыльной водой, замачивал и стирал мантии, носки и двадцать пар штанов волшебника. Через какое-то время юноша проговорил:
— Думаю, рубашки уже достаточно покипятились, — он залил холодную воду в корыто для полоскания. — Погаси огонь, а я спущу горячую воду.
Чармейн в душе не чаяла, как обычно гасят волшебный огонь. «Методом тыка,» — сказала она себе и коснулась медного бака. Руку обожгло. «Ай! Огонь, погасни!» — с истеричной ноткой приказала она. Пламя повиновалось и с шипением потухло. Девочка поднесла обожженные пальцы к губам, заинтересовано наблюдая, как Питер открывает краник внизу бака и выпускает розовый исходящий паром поток воды.
— Не знала, что мыло розовое, — произнесла она.
— Оно не розовое, — ответил Питер. — Боже! Только посмотри, что ты наделала!
Юноша вскочил на стул и принялся палкой выуживать из бака рубашки. После полоскания оказалось, что они, все до единой, розового цвета. За рубашками последовали пятнадцать съёженных носочков, которые не пришлись бы в пору даже маленькому Моргану, и пара детских штанишек. В конце концов, Питер выловил крохотную красную мантию, потряс ею перед носом Чармейн и яростно затараторил:
— Вот, что ты наделала. Нельзя класть красные шерстяные вещи вместе с белыми рубашками. Они окрасятся. А размер… гляди, даже кобольд в такое не влезет. Какая же ты дура!
— Откуда мне было знать? — накинулась в ответ девочка. — Я вела беззаботную, праздную жизнь! Мама никогда не подпускала меня к прачечной.
— Ну да, ведь это так не интеллигентно и не уважаемо! — скривил гримасу Питер. — Наверно, думаешь, что я должен простить тебя? Нет, не прощу. И к отжимному катку ни на шаг не подпущу. Один бог ведает, что ты там учудишь! Я попробую всё исправить отбеливающим заклинанием, а потом отожму бельё. А ты достань из кладовки бельевую верёвку и кадку с прищепками — будешь развешивать вещи. Я могу надеяться, что ты ничего не перепутаешь и нечаянно не повесишь себя вместо мантии?
— Я не дура, — надменно бросила Чармейн.
Примерно через час дети покончили со стиркой и сушкой и сидели на кухне, доедая вчерашние пироги. Чармейн утешалась мыслями, что её манёвры с бельевой верёвкой удались куда лучше, чем отбеливающее заклинание Питера. Верёвка пятью зигзагами расчерчивала дворик, но всё же довольно крепко держалась. Рубашки, висевшие на ней, претерпели невероятные цветовые метаморфозы: белые с розовыми полосками, белые с фантастическими красными кругами и разводами, небесно голубые. Ни одной полностью белой рубашки девочка не заметила. Почти все мантии обзавелись белыми штрихами-полосочками, а все носки и штаны сделались кремового цвета. Чармейн решила, что с её стороны окажется очень тактичным, не замечать Питеру, что эльф, пробирающийся по зигзагообразным лабиринтам, с полным недоумением взирал на развешанное бельё.
— Смотри — эльф! — с набитым ртом воскликнул юноша.
Девочка заглотнула последний кусок пирога и открыла заднюю дверь. Эльф наклонился и прошествовал к кухонному столу, на который он величественно водрузил стеклянный ящик. Внутри виднелись непонятные белые кругляшки, похожие на теннисные мячики. Дети непонимающе уставились на них, а затем на эльфа, не проронившего ни слова.
— Что это такое? — наконец, спросил Питер.
Эльф слегка поклонился и произнёс:
— Перед вами три яйца лаббока, которые мы удалили из волшебника Норланда. Невероятно сложная операция, но она прошла благополучно.
— Яйца лаббока! — хором воскликнули Чармейн и Питер. Девочка почувствовала, как лицо её холодеет, и тут же пожалела о съеденном только что обеде. Веснушки на белом, как мел, лице юноши превратились в крохотные коричневые точки. Под столом жалобно заскулила Бродяжка.
— Но зачем… зачем вы принесли их сюда? — взяв себя в руки, сказала Чармейн.
— Потому что мы не смогли их уничтожить, — спокойно ответил эльф. — Все наши усилия, как физические, так и магические, оказались впустую. Мы решили, что уничтожить их способен лишь огненный демон. Тогда волшебник Норланд сообщил нам, что некая мисс Чаровница знакома с одним огненным демоном.
— Волшебник Норланд жив? Он лично сказал вам? — взволнованно спросил Питер.
— Конечно, — произнёс эльф. — Он быстро поправляется и уже через три-четыре дня сможет вернуться домой.
— Ох, я так рада! — откликнулась девочка. — Значит, он заболел из-за яиц лаббока?
— Верно, — кивнул эльф. — Видимо, волшебнику Норланду довелось повстречать лаббока на горном лугу. Яйца лаббока впитали его магическую силу и сделались неуязвимыми. Советую как можно скорее связаться с вашим огненным демоном.
Пока Питер и Чармейн затаив дыхание смотрели на три яйца лаббока в стеклянном ящике, эльф снова поклонился и вышел вон через внутреннюю дверь. Питер быстро пришёл в себя и кинулся следом, крича, что хочет знать больше, но в гостиной его встретила лишь захлопнувшаяся парадная дверь. Когда они, уже все трое, выбежали в сад, эльфа и след простыл. Вместо него их встретил прохаживающийся среди кустов гортензии Ролло.
Девочка подняла Бродяжку и всучила её Питеру.
— Держи Бродяжку, — взволнованно проговорила она, — а я сейчас же побегу искать Кальцифера.
Чармейн выбежала за ворота и пустилась в путь.
— Поспеши! — крикнул юноша ей вслед. — Приведи его, как можно быстрее!
Чармейн и без Питера прекрасно знала, что нужно бежать со всех ног. Она неслась, слыша позади отчаянное и жалобное тявканье Бродяжки, неслась и неслась вперёд, пока наконец не достигла скал, за которыми открывался вид на город. Тут девочка перешла на быстрый шаг из-за боли в боку, но всё же она продолжала идти так быстро, как только могла. Воспоминание о яйцах лаббока заставило Чармейн снова перейти на бег, едва вернулось дыхание. Что, если яйца проклюнутся до того, как она найдёт Кальцифера? Или вдруг Питер совершит очередную глупость и использует на них какое-нибудь заклинание? А что, если… Девочка оборвала себя, стараясь не думать о мрачных вариантах, и сосредоточилась на дыхании.
«Какая же я дурочка! Нужно было спросить у того эльфа, что такое дар эльфов! Но у меня всё совершенно вылетело из головы. Хотя уж про дар-то я обязана была вспомнить. Вот ведь тупица!»
Однако все мысли быстро меркли, и оставалось лишь единственное видение, в котором Питер бормотал заклинание над стеклянным ящиком. С него станется!
Когда Чармейн ступила на городскую мостовую, полил дождь. Девочка улыбнулась. Теперь у Питера хвати забот с бельём, которое нужно втащить в дом, пока оно снова не намокло, и он хоть на время забудет о яйцах лаббока. Если только он уже не сотворил чего-нибудь ужасного!
Чармейн добралась до парадных дверей замка уже совсем без сил, промокшая до нитки. Но она яростно заколотила по дубовым створкам и зазвонила в колокольчик, куда усердней, чем когда заметила Блика на крыше. Казалось, прошло сто лет прежде, чем Сим открыл дверь.
— Сим, — выдохнула девочка, — Мне срочно нужно повидать Кальцифера! Можешь сказать, где он?
— Непременно, мисс, — ответил он, осторожно отступая от ручьев, струящихся с волос и одежды девочки. — Господин Кальцифер в Главной гостиной. Позвольте проводить вас.
Лакей закрыл двери, запер замок и поковылял по коридору. Чармейн шлёпала следом, оставляя за собой небольшие лужицы. Они минули каменную лестницу в вестибюле и через какое-то время пришли к массивной двери. В этой части замка девочке ещё не доводилось бывать.
— Здесь, мисс, — учтиво объявил Сим, толкая величественную, но местами потёртую дверь.
Чармейн вошла в залу и окунулась в гул голосов. Всюду расхаживали пышно одетые люди, которые разговаривали так громко, что казалось, будто они не беседуют, а кричат друг на друга. Они подходили к столу и угощались аккуратно нарезанными кусочками торта, стоящего в центе комнаты на широком столе. Девочка узнала торт с первого взгляда — именно его украшали вчера в пекарне отца. Чармейн обрадовалась ему, как старому и единственному другу среди всей шикарно разодетой толпы незнакомцев. Ближайший к ней человек, одетый в утончённый костюм из тёмно-синего вельвета и черничного цвета парчи, высокомерно посмотрел на девочку и обменялся кислым взглядом с дамой, стоявшей подле него. Платье дамы… «ни разу нельзя назвать вечерним, оно уж точно не для чаепития!» — оценила про себя Чамрейн. Шелка, ленты и складки её наряда способны были затмить саму тётушку Семпронию, окажись она здесь. Но тётушки тут не оказалось. Зато, совершенно точно, присутствовали лорд-мэр со своей супругой — важейшие шишки города.
— Сим, — проговорил тёмно-синий вельвет, — кто эта промокшая девочка?
— Леди Чаровница, Ваше Высочество, — ответил лакей, — новая помощница Его Величества.
Затем Сим повернулся к Чармейн и сказал:
— Леди, позвольте представить вас Его Высочеству, кронпринцу Людовику, — произнеся это, лакей учтиво ступил назад и покинул гостиную.
Чармейн почувствовала, как пол уходит у неё из-под ног. Она напрочь забыла о визите принца Людовика. Наверняка, принцесса Хильда собрала здесь все сливки общества Верхней Норландии, а она, обыкновенная Чармейн Бейкер, ворвалась на банкет без приглашения.
— Приятно познакомиться, Ваше Высочество, — сдавленным шёпотом пролепетала девочка.
Принц даже не услышал её, он залился смехом и произнёс:
— Скажи, девочка, Чаровница — это прозвище, которое тебе придумал король? — Людовик указал пирожным на стоящую рядом даму. — Я зову мою помощницу Мадам Толстосумочка. Она стоит мне целого состояния.
Чармейн открыла рот, чтобы сказать принцу Людовику своё настоящее имя, но дама в вопиюще-не-вечернем платье опередила её.
— Кто тебя за язык тянет! — яростно выпалила она. — Свинья ты эдакая!
Кронпринц засмеялся и отвернулся к бесцветному джентльмену, одетому сегодня в серый шёлковый костюм. Чармейн собралась тихонечко пробраться к камину и найти Кальцифера, но тут принц Людовик развернулся так, что огни люстры ярко осветили его лицо. Глаза кронпринца пылали фиолетовым цветом.
Девочка затаила дыхание, не смея шелохнуться. Принц Людовик был лаббокином. Чармейн понимала, что следует поскорей взять себя в руки, пока никто не заметил её испуганного взгляда и не поинтересовался, чего же она боится. Бесцветный джентльмен уже успел перехватить её взгляд и теперь с любопытством разглядывал девочку своими сиреневыми глазами. «Силы небесные! Он тоже лаббокин!» Так вот что её насторожило в тот раз, когда он показывал ей дорогу к библиотеке.
К счастью, в эту секунду лорд-мэр отошёл от стола с тортом, чтобы выразить своё почтение королю, и Чармейн заметила в дальнем конце гостиной лошадку, нет, несколько лошадок-качалок. Страх как ветром сдуло. По неведомой причине, ряд игрушечных лошадок окаймлял всю комнату. На ближайшей к мраморному камину лошадке восседал Блик, разглядывающий девочку серьёзным взглядом. Чармейн могла бы поклясться, что и он заметил ужас на её лице и теперь желал, чтобы она непременно рассказала ему, что произошло.
Чармейн стала осторожно протискиваться к камину. Теперь она видела и Моргана, увлечённо играющегося с кубиками. Рядом сидела Софи в своём переливчато-синем платье. Весь её вид давал понять, что она присоединилась к банкету лишь из-за приличий. Девочка смотрела перед собой и видела ощетинившуюся львицу, защищающую своего львёнка.
— Привет, Чаровница, — почти над самым ухом раздался голос принцессы Хильды. — Раз уж ты здесь, не отведаешь ли кусочек торта?
Чармейн метнула взгляд на соблазнительный торт и решительно выдохнула его дразнящий аромат.
— Нет, мэм, благодарю, — ответила она. — Я всего лишь зашла, чтобы передать весть… эм… миссис Пендрагон.
«Где же Кальцифер?»
— Что ж, она вон там, — указала принцесса Хильда. — Должна заметить, что дети сегодня ведут себя просто ангельски. Надеюсь, их надолго хватит!
Через секунду принцесса уже скользила к другим гостям, чтобы угостить их тортом. Девочка отметила, что платье принцессы ничем не выделяется среди снома одинаково элегантных вечерних платьев — строгое аристократическое платье с белыми разводами. Чармейн тут же вспомнила о рубашках, переживших отбеливающее заклинание Питера. «Ради всего святого, только бы Питер не додумался зачаровывать яйца лаббока!» — молила девочка, пока пробиралась к Софи.
— Привет, — ласково улыбнулась Софи. Позади неё на лошадке неистово качался Блик. «Скрип-скрип-скрип,» — не смолкало вокруг. Рядом сидела толстая нянька, увещевавшая его:
— Блик, прошу, слезай. От тебя слишком много шума, Блик. Блик, я не собираюсь повторять дважды! — и так до бесконечности. Её уговоры раздражали даже больше, чем нестихающий скрип лошадки-качалки.
Софи опустилась на колени подле Моргана и протянула ему красный кубик. Мальчик взял его и протянул Чармейн.
— Иний кубик, — сказал он ей.
Девочка тоже опустилась на колени.
— Нет, не синий, — объяснила она Моргану. — Попробуй ещё раз.
— Рада тебя видеть, — прошептала Софи. — Не подумай, я тут вовсе не ради приезда принца и прочей расфуфыренной богемы.
— Фиетовый? — спросил Морган, снова протягивая девочке кубик.
— Я не упрекаю тебя, — зашептала Чармейн в ответ. — Нет, не фиолетовый. Красный. А вот принц как раз фиолетовый, точнее его глаза. Потому что он лаббокин.
— Что? — едва сдержала крик Софи и недоуменно посмотрела на Чармейн.
— Касный? — пролепетал Морган, с сомнением рассматривая кубик. «Скрип-скрип-скри-и-ип,» — донеслось сбоку.
— Да, красный, — кивнула девочка. — Я не могу сейчас всего объяснить. Скажи, где Кальцифер? Я должна переговорить с ним, а он потом всё тебе расскажет. У меня к нему срочное дело.
— Я зедсь, — раздался потрескивающий голос. — Что тебе от меня нужно?
Чармейн оглянулась по сторонам. Кальцифер расположился посреди каминных поленьев, его синие и оранжевые лепестки пламени так умиротворённо пылали, что девочка заметила его только, когда он заговорил.
— Слава богу, — выдохнула девочка. — Ты сможешь немедленно отправиться со мной в дом волшебника Норланда? У нас проблема, с которой в силах справится только огненный демон. Пожалуйста.
