В своих церковных лекциях об Иисусе я говорил, что его ненасильственное сопротивление насилию основано на идее, что Бог к насилию не склонен. Иными словами, Иисус возвещал ненасильственное Царство ненасильственного Бога. Вспомним Нагорную проповедь: мы должны любить врагов, ибо Бог «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных». Когда мы не склоняемся к насилию в своей борьбе с насилием, мы становимся «детьми» Отца Небесного, который и сам так поступает (Мф 5:43–48; Лк 6:27–36).

Однако даже независимо от Апокалипсиса и отрывка про изгнание торговцев, вопросы и возражения насчет библейского Бога множились и множились. Разве библейский Бог не столь же двойствен в своем отношении к насилию и ненасилию, сколь и библейский Иисус? Иногда дилемму с неоднозначностью Бога пытались решить следующим образом: в Ветхом Завете

Бог мстит и наказывает, а в Новом Завете – милует и прощает.

Впрочем, последний христианский стереотип почти не находил отклика у моих церковных слушателей. Ведь к этому моменту дискуссии мы уже успевали поговорить об Апокалипсисе, и мои вопрошатели знали: он предвещает такое великое насилие, какому в Ветхом Завете и аналога нет. Идея, что в Ветхом Завете Бог – «хороший полицейский», а в Новом Завете Бог – «плохой полицейский», была убедительна лишь для тех, кто христианскую Библию толком не читал.

Впрочем, было ясно, что так или иначе, библейский «скорый поезд» двигался по двум параллельным рельсам: божественного насилия и божественного ненасилия.

Чтобы лучше разобраться с характером библейского Бога, я подробно обсуждал одну очень важную концепцию: концепцию правосудия. Ведь библейский Бог «суда и правды» (Иер 9:24) требует «суда и правды» от людей (Иер 22:3). Однако здесь нужны некоторые филологические пояснения.

В повседневной речи мы чаще называем «правосудием» (англ. justice) правосудие карающее, которое взыскивает и наказывает (как в органах правосудия). Каждому преступлению соответствует определенное наказание. Однако правосудие бывает не только карающим, но и дистрибутивным. Это различие чрезвычайно важно и для Библии, и сейчас для нашей дискуссии. Я даже пойду на шаг дальше и скажу, что основное правосудие – дистрибутивное, и только потом уже – карающее.

Допустим, какого-то судью заподозрили в расовых предрассудках. Прокуратура заинтересовалась следующим фактом: в случае с сотней идентичных преступлений, совершенных при одинаковых обстоятельствах, для афроамериканцев судья устанавливал суммы залога и налагал наказания в два-три раза более жесткие, чем для белых. Стало быть, честной и беспристрастной дистрибуции карающего правосудия не было.

Иными словами, для меня (и для Библии) дистрибутивное правосудие – основное, а карающее – вторичное и второстепенное. Это можно сформулировать и следующим образом: правосудие имеет место, когда нечто распределяется справедливо. В Библии это справедливое обращение с благами Божьими. Когда Библия вопиет о правосудии, неужели имеется в виду возмездие?

Суть небесного правосудия состоит в том, чтобы бедняки и сироты также получили блага, который позволят им жить, причем жить достойно. А карающее правосудие требуется лишь, когда этого не происходит.

Стало быть, парадокс, касающийся божественной природы, можно выразить так: библейский Бог есть Бог ненасильственного дистрибутивного правосудия и Бог насильственного карающего правосудия. Но как это понять? И как совместить одно с другим? Об этом мы поразмышляем в следующей части книги.