Глава 19
Вдруг яркий свет заставил меня закрыть глаза руками, однако свет от этого ни на чуточку не уменьшился. Лучи имели определенный источник, я попытался отвернуться от него, но и это не помогло. Свет продолжал слепить меня, и я решил найти убежище, где можно было бы спрятаться от него, убрал руки с глаз и хотел осмотреться по сторонам, и вдруг осознал, что этот источник находится внутри меня. Эта мысль привела меня в замешательство – я не знал, что мне делать с этим сиянием. Как я буду жить, когда я ничего не вижу? Может быть, я ослеп? Растерянность сменял страх…
Неожиданно появилось темное пятно, постепенно оно становилось все более отчетливым, и стали вырисовывается контуры бутылки. Я увидел силуэт человека, который протягивал мне бутылку пива. Я ее принял и сделал несколько глотков. Свет стал рассеиваться. Я залпом осушил весь сосуд, и свет превратился в маленький огонек. Вот это уже намного лучше! Теперь я видел себя насквозь и определил, что источником света является мое сердце. Вокруг суетились какие-то люди, и я смотрел на них, как будто через рентген. Я видел только контуры тел и их сердца, которые светили у всех по-разному. Были там совсем тусклые, еле различимые огоньки и яркие светочи, на которые трудно было смотреть. Я с любопытством разглядывал проплывающие мимо фигуры, до тех пор, пока мне снова не стал мешать свой собственный свет, все более разгоравшийся в моем сердце. Ко мне снова кто-то подошел и протянул зажженную сигарету. Я хотел сказать, что не курю, но вместо этого неожиданно взял сигарету и смачно затянулся. Свет сердца при этом стал немного тускнее. Я затянулся еще раз, свет еще больше поутих. Вот оно что! Пиво, сигареты тушат свет сердца. Я обрадовался, что нашел выход из ситуации. Через какое-то очень недолгое время сигарета совсем истлела, и сердце снова стало наливаться светом. Еще один доброжелатель подошел и предложил бутылочку пива. Моя рука потянулась за кажущимся спасением, но снова кто-то чрезмерно для меня яркий отстранил доброжелателя, подошел и взял мою руку. Его тепло проникло в меня и одновременно залило в меня информацию о том, как пользоваться светом своего сердца. Словно в компьютер вставили флешку и загрузили информацию на сервер… Так и в меня этот яркий загрузил знание обо мне самом. Когда он отошел, мой внутренний огонь заполыхал, как солнце. Я направил его в окружающее меня пространство, и он превратился в приятное тепло, разливающееся по сторонам. Я осознал, что то, что давали мне доброжелатели, всего лишь заглушает свет, не позволяя ему проявиться и трансформироваться в полезную миру энергию любви. Вокруг стали собираться яркие сердца и благодарить меня за энергию. Тусклые же все разбрелись по сторонам и старались держаться подальше.
– Держитесь! – разбудил меня крик Василия Александровича, и почти одновременно нас тряхнуло на большой яме так, что всех, кто не был пристегнут, ударило о потолок машины. – Вот они – наши дороги! Только на военной технике можно ездить!
Три дня мы провели в бесконечной тряске, а последняя яма, в которой мог уместиться мотоцикл и которую Вася не заметил, разбудила всех уже на подъезде к воинской части. Три дня, проведенные в машине, пролетели моментально и коротались анекдотами, в основном в исполнении деда и Володи Синицына. Моментами мне казалось, что я не выдержу этого пути и помру, не добравшись до цели, от разрыва живота, но неизменно приходил на помощь все тот же Василий Александрович, знающий абсолютно все. И еще больше – чувствовавший: в нужный момент, когда истерика хохота начинала зашкаливать, он резко спрыгивал на тему нашего мероприятия, и все успокаивались, принимали серьезный вид и погружались в обсуждение плана наших дальнейших действий.
Подъехав, наконец, к воинской части, все высыпали из машин, а Синицын сразу пошел в сторону КПП и после недолгой беседы с постовым скрылся за зелеными воротами.
Василий Александрович разложил карту на капоте машины и обратился ко всем собравшимся:
– План такой. Три человека остаются с машинами, – дед молча указал пальцем на тех, кто должен остаться. – Сейчас из этих ворот должен появиться грузовик, остальные загружают в него свое снаряжение, всю провизию и прыгают в него сами. После того как мы улетим, наши машины перегоняются вот сюда… Это примерно в ста километрах от базы… – он ткнул пальцем в точку на карте, разложенной на капоте.
Кто-то хотел что-то спросить, но Василий Александрович знаком перебил его и продолжал:
– Для чего это делается? Когда откроем эту штуковину, нас сразу засекут, и к нам направятся группы людей, наверняка – вооруженных. И по воздуху, и по земле, и по воде… Сделают это они очень быстро и захотят отобрать нашу находку. Через сколько времени они смогут быть в том месте, где мы откроем наш Цветок – неизвестно. Скорее всего, что кто-то будет до нас добираться, пользуясь услугами этой базы, поэтому очень не хотелось бы встретиться с преследователями, если придется в срочном порядке возвращаться к машинам. Поэтому, чтобы не рисковать лишний раз, имеет смысл подстраховаться…
– А если это окажется не тем местом, то как добираться до машин? – спросил кто-то.
– На вертолете. Будем договариваться, чтобы предоставили нам его на неограниченное время, – ответил дед. – Еще есть вопросы?
Вопросов не последовало. Все были проинструктированы еще в дороге. Вообще дедовы пацаны отличались поразительной сообразительностью, им не приходилось разжевывать и объяснять, все понималось с первых слов, и никого не удивляла цель, с которой мы прибыли в горы. Для других могло показаться странным и даже смешным то, что мы едем искать Шамбалу для того, чтобы туда что-то отнести. Но не для этих парней. В Шамбалу так в Шамбалу. Конечно же, их уверенность во многом определялась тем, от кого они получали информацию. Я заметил, что любое указание Василия Александровича воспринималось моментально и с полной серьезностью, не подвергаясь ни возражениям, ни критике. Старик для них был чрезвычайно авторитетен.
Из ворот воинской части, аккурат по плану, показался грузовик и подъехал прямо к нам.
– Перегружаем все вещи в кузов, – крикнул Синицын, выпрыгивая из кабины. – На своих машинах туда запрещено…
Началось движение. Все вещи, снаряжение, продовольствие стали перемещаться словно конвейером – из рук в руки, из наших автомашин в грузовик.
Водитель грузовика, молодой солдатик, с любопытством наблюдал за работой, и по всему было видно, что он не против что-нибудь умыкнуть, как только мы отвернемся. Скоро сообразив, что у него ничего не получиться, боец стал канючить у Василия Александровича гонорар, приняв его за главного. Но как только дед опустил руку в карман за кошельком, из кузова грузовика показалась голова Синицына:
– Пошли подальше этого жулика! Я уже дал и ему, и командиру его…
– Жалко вам, что ли… – обиделся служивый и полез в кабину за руль.
Пилот вертолета оказался такой же ушлый, как и водитель грузовика. Казалось, вся часть только тем и живет, что стащить где-то что-то или выманить у таких, как мы, побольше денег.
– Каждый раз, как сюда приезжаем, – пожаловался Синицын, – у нас то пропадет что-то, то денег кучу сдерут со всех участников экспедиции. Жулье одно, а не солдаты. Такие – Родину продадут и глазом не моргнут.
Тем временем погода начинала мрачнеть, где-то вдалеке, если забраться повыше, можно было разглядеть темные тучи, двигающиеся в нашу сторону. Пилот начинал торопить наши сборы, так как хотел успеть вернуться в часть до того, как погода испортится окончательно и станет нелетной. Он еще не знал, что в наших планах – задержать его на неограниченное время, поставив затем перед фактом, что никуда он не полетит до тех пор, пока это не станет нужным нам. Договариваться с командиром части о бессрочном прокате вертолета оказалось пустой затеей. Он с ходу заявил:
– Здесь вам не пункт проката спецтехники, а воинская часть!
Согласился помочь только с доставкой нас на место за очень круглую сумму.
Через два часа полета мы приземлились на широкой поляне на склоне горы. Несмотря на хмурое серое небо, отсюда открывался завораживающий вид. Перед нами раскинулась зеленая долина, местами рассекавшаяся выступающими из-под земли невысокими каменными грядами. Густой лес, начинающийся у подножья горы, на которой мы приземлились, застелил собой просторы на десятки и сотни километров. С другой стороны начинались горы, местами покрытые снежными колпаками и заботливо укутанные небом в пушистые облака. Некоторые из гор зацепили своими верхушками облака самых причудливых форм и растягивали их, делая похожими на летящие кометы с длинными расширяющими хвостами.
Вся наша команда замерла возле вертолета, пораженная открывшимся видом. Вернул нас в действительность гнусавый, недовольный голос пилота:
– Долетались, блин, ешкин кот, крокодиловы дети. Придется мне тут с вами сидеть. Синоптиков, блин, на пропеллер посажу…
Он всматривался в голубую даль, где виднелась фиолетово-черная, закрывающая горизонт стена, иногда освещаемая вспышками молнии.
– Да, это плохо, очень плохо… – в задумчивости проговорил Синицын. – Это – совсем никуда…
– Плохо?! – воскликнул пилот. – Это – циклон! Синоптики обещали к вечеру… Эта бодяга может затянуться на несколько дней!
– Что делать будем? – обратился Василий Александрович к Синицыну.
– Да… При такой погоде к нам никто прилететь не сможет, но и мы – никуда… Даже не знаю, что делать… – ответил Синицын. – Есть какие-то соображения?
– Думаю, надо открывать его и действовать по обстоятельствам, – предложил я.
– А если обстоятельства сложатся так, что нам придется идти через все горы?.. Или – лететь в другие?.. – проговорил Синицын. – Все будут знать наше местонахождение, а мы и двинуться не сможем…
– К нам двинуться тоже не могут. Как только погода наладится, мы сразу поменяем место дислокации. Других вариантов я не вижу, – поддержал меня Василий Александрович.
– Есть еще вариант – ждать погоды и тогда открывать, – предложил Синицын.
– Мы теряем много времени при таком варианте, – ответил дед. В городе может что– то произойти – Анфису, например, найдут, профессор как-то улизнет… Или из других источников информации станет известно наше местонахождение. А может, оно уже известно, и наши «друзья» спешат к нам… Этот вариант намного более рискованный. К тому же при первом варианте у нас есть больше шансов вытянуть выигрышный билетик.
– Есть, да. Но очень маленькие. Наверное, вы правы, – угрюмо сказал Синицын. – Нужно открывать сейчас и разбираться по факту.
Сказав это, он пошел к вертолету и через минуту вернулся с Золотым цветком и ключом от него.
– Ну что, ребятки? – обратился он ко всем собравшимся вокруг него. – Прежде чем мы его откроем, маленькая инструкция: в общих чертах вам известно, что это и кто и для чего это использовал… (Это действительно было так – по дороге во время остановок Вася посвящал своих пацанов в подробности экспедиции и в важность артефакта). Так вот: когда мы откроем коробочку, появятся сильные излучения, может стать дурно, сразу об этом говорите… Возникнут непонятные ощущения, образы, вы услышите слова – об этом вы сразу говорите… Этот Цветок нам должен показать, куда его необходимо нести. Как он это сделает, я не знаю. Пробуйте и вы мысленно задавать ему вопрос, возможно, кто-то получит ответ.
– А что говорилось в инструкции? Как его использовать? – спросил Василий Александрович.
– В инструкции говорилось, что его надо приложить к солнечному сплетению, и через него произойдет контакт. После чего человек своим сознанием должен определить цель контакта. Помимо переноса сознания в иные планы бытия Золотой цветок обладает другими функциями: связь с энергоинформационным полем Земли, контакт непосредственно с Учителями, телепортация, остановка потока времени и некоторые не совсем понятные для меня связанные с другими измерениями вещи. Я очень надеюсь, что нам не придется с ним входить в полный контакт, он каким-то образом нам просто подскажет дорогу. Правда, он создавался для другой цивилизации и существ иного уровня сознания, поэтому как себя будет вести наше нынешнее сознание – неизвестно…
– Ну? Все понятно? – обратился Василий Александрович к собравшимся вокруг него.
Ему не терпелось поскорее открыть Цветок и узнать, что же это за чудо. В ответ на его вопрос все закивали головами, даже подошедший пилот вертолета кивнул и с любопытством наблюдал, что будет дальше.
– Что ж, если вам все понятно, тогда… – с этими словами Синицын поставил Цветок на землю и прицелился ключом к символам.
Все затаили дыхание. На несколько секунд наступила мертвая тишина, даже ветер умолк, перестал тереться об камни и шевелить траву на поляне.
Руки Синицына зависли с ключом над Цветком в нерешительности.
– Ну что же ты тормозишь? – сквозь зубы прошипел дед, и одновременно с его шипением сильный порыв ветра чуть не сдул всех с поляны.
Синицын еще раз обвел всех взглядом, вложил ключ в символы Цветка и отошел в сторону.
Создалось впечатление, что время остановилось, моментально затих ветер, даже трава от напряженного ожидания как бы пригнулась, люди замерли, как восковые скульптуры, обратив свои взгляды в одну сторону.
