Мишарин Борис Петрович
Тернистая дорога к звездам

Городок с численностью жителей немногим более шестисот тысяч человек жил своей привычной размеренной жизнью. Дышали смогом промышленных труб и кочегарок дома, люди, животные, птицы. Воздух очищался после дождя или снега, а иногда нависшую копоть элементарно уносил ветер и становилось легче дышать.

Обычный городок, каких множество в России, пестрел разнообразием старых и новых построек. Многие деревянные дома ХIХ века с резными ставнями, как памятники старины, охранялись государством, но, в то же время, их сжигали алчные строительные фирмы, высвобождая место под точечное строительство. Эта непрерывная и тихая война то разжигалась на страницах газет, то утихала совсем — все зависело от господ журналистов, этой своеобразной касты, пишущей о совести без нее или о справедливости с нарушением человеческих прав. Вот уж где прослеживался истинный эгоизм, так это у журналистов — лишь бы чиркнуть статейку. А помешает она расследованию преступления или обольет грязью, выставит наружу личное или похвалит кого-либо — это без разницы и вторично: главное первым успеть.

Районы хрущевок перемешивались с новыми спальными микрорайонами, которые разрастались вокруг обжитого центра города, из года в год увеличивалось количество автомобилей, на дорогах возникали пробки и административные потуги где-то решали проблему транспорта, а где-то ничего не делалось или частично пытались разрулить ситуацию, что видимого эффекта не давало.

Одним словом, город жил привычной, тихой и мирной жизнью без "Болотных" площадей, демонстраций и террористических актов. Понятное дело — не Москва, нечего выпендриваться: работать надо.

Поезд "Москва — Владивосток", пройдя половину пути, делал здесь пятнадцатиминутную остановку — пополнял запасы воды и продуктов. Мужчина тридцати лет сошел на перрон. Брюнет высокого роста, крепкого телосложения с правильными чертами лица особо ничем не выделялся среди других прибывших в город.

Он огляделся, заметив табличку "не курить", чертыхнулся: "Даже на улице не покуришь без нарушений, а еще о правах человека твердят"… Заботятся о здоровье — подсказывало сознание. Заботятся… Он вздохнул и спустился в переход, вышел по нему на привокзальную площадь. Сразу же подскочили водители: "Такси… куда ехать"? Он мотнул отрицательно головой, от него постепенно отстали навязчивые водители. В каждом городе на привокзальных площадях имелась своя каста таксистов, дерущих с приезжих намного дороже, чем другие водители города.

Он оглянулся назад, осматривая здание вокзала старинной постройки с пристроенным помещением из стекла для пригородных касс. Из перехода вышла женщина лет сорока с сумкой, видимо, тоже с поезда. Сбоку отделился молодой человек, поравнялся с ней, схватил сумку, вырвал из рук и кинулся наутек. Мужчина подставил подножку, парень грохнулся на асфальт, разбивая себе лицо, а он взял сумку, произнес безразлично:

— Ваши вещички…

— Ой, спасибо вам большое, — поблагодарила дама, взяла сумку и пнула ногой поднимающегося парня, — сволочь поганая. — Потом повернулась к мужчине и еще раз поблагодарила: — Спасибо.

Он пожал плечами и пошел по площади вдоль вокзала, подошел к газетному киоску, купил несколько местных газет, карту города и огляделся снова. Заметив салон сотовой связи, посетил его, купив местную симку для телефона. Отыскав телефон такси в газете, позвонил. Машина прибыла через десять минут.

— Какой-нибудь тихий и уютный ресторанчик в центре города, не забегаловку, — попросил он водителя, — где можно покушать и отдохнуть.

Через пятнадцать минут таксист остановил машину, указывая рукой на противоположную сторону дороги:

— Эдельвейс, неплохой ресторанчик, уютный, тихий, но немного дороговатый. Что-нибудь попроще желаете или подойдет этот?

— Поглядим, — ответил мужчина, рассчитываясь с водителем.

Одиннадцать утра… Он вошел в пустой зал ресторана, выбрал столик в уголке, разложил купленные газеты и стал просматривать. Подошла официантка, протянула меню. Мужчина не стал смотреть.

— Пожалуйста, девушка, солянку или борщ, что имеется, на второе картофельное пюре или фри со свининой, хлеб, чай с лимоном.

Официантка выслушала, забрала меню и удалилась. Мужчина продолжил просмотр газеты. Выбрав несколько объявлений о сдаче квартиры, обзвонил указанные номера, договорившись о встрече с хозяевами с промежутком времени в полтора часа.

Пообедав, он удивился сумме, указанной в счете. За две тысячи можно было покушать не один раз. Сориентировавшись по карте с адресами квартир, он оставил две тысячи на столе и пошел в первый адрес пешком.

Квартира на девятом этаже, лифт не работает, но он все же поднялся. Дверь открыла старушка с неприятным лицом, словно съевшая кусок хрена с лимоном. Он и сам не представлял, что получится, если смешать лимон с хреном, просто сравнение пришло на ум само.

— Я по объявлению, мы созванивались.

Старушка, не сказав ничего, отошла от двери, пропуская его внутрь, оглядела с ног до головы, остановив взгляд на кейсе в руке. Спросила:

— Приезжий, надолго?

— Как получится. Я могу осмотреть квартиру?

— Сначала паспорт покажи, — проскрипела старушка.

— Паспорт… паспорт обязательно покажу, если квартира подойдет, — ответил мужчина.

— Паспорт предъяви, — потребовал вышедший из комнаты старший лейтенант полиции.

— Вы хозяин квартиры?

— Какая разница… паспорт давай.

— Разницы действительно никакой, если здесь представитель закона, который обязан представиться гражданину.

— Чего? — удивленно произнес полицейский, — умный что ли? Гони паспорт, урод, — он достал пистолет, — и лапки на стену. Счас посмотрим, что ты за гусь. Ванька, — крикнул он, — кейс у него забери, посмотри, что там.

В коридоре появился сержант полиции.

— Чего его смотреть — был кейс и нету, он же пустой пришел. Оформляй его, как воришку, и все дела.

Сержант достал наручники. Мужчина понял, что его элементарно разводят.

— Выходит, господа полицейские, что я в квартиру незаконно проник, а вы по вызову старушки прибыли. И паспорта у меня при себе нет, и кейса. Но всегда же можно договориться.

— Договориться, — ухмыльнулся старший лейтенант, — зачем? Чтобы ты потом заяву прокурору написал? А задержим тебя — хоть запишись потом. Короче — суй лапки в браслеты и помалкивай, если пендюлей не хочешь.

— Все ребята, мир, я все понял, держи.

Он протянул кейс старшему лейтенанту. Тот отвел пистолет немного в сторону, протянул руку. Мужчина, роняя кейс, мгновенно перехватил оружие, отпрыгнул чуть в сторону.

— Все ребятки, игры кончились, начинаются боевые действия. Вам как лучше — колени прострелить или сразу лбы продырявить?

— Мужик, ты че, мы пошутили, отдай пистолет и вали отсюда, — произнес побледневший старший лейтенант.

— Значит моя очередь шутить. Наручники одеваем сзади. Побыстрее, побыстрее. Вот так, хорошо. Вы полицейские или ряженые?

Он обыскал их, обнаружив в карманах удостоверения сотрудников ППС.

— Так… патрульно-постовая служба… рассказывайте все подробно, начинай ты, старлей.

Он опустил голову и молчал.

— Как вы догадались — я не из полиции… поэтому никаких просьб, уговоров, протоколов и прочего не будет. Вы пишите чистосердечное признание и остаетесь целыми. Эй, бабка, карга старая, найди листы бумаги и тоже садись, пиши — чья идея, чья квартира, кого еще таким образом облапошили — все пишите.

Бабка выставила ему фигу, произнесла скрипуче:

— Хрен тебе.

— Хрен так хрен, — он нашел в доме чистые листы и ручку, положил на стол. спросил:

— Кто первый пишет? — не получив ответа, произнес: — Никто — тоже хорошо.

Мужчина пошарился во встроенных шкафах дома, нашел скотч, подошел к старшему лейтенанту и заклеил ему рот.

— Я же говорил вам, что просить не стану… Это — чтобы ты не орал, как баран резаный и не шкодил в будущем.

Он отстегнул наручник, вывернул руку старшему полицейскому до слышимого хруста костей. Тот взвыл от боли, упал на пол, мужчина пристегнул его наручниками к трубе батареи отопления. Подошел ко второму со скотчем. Он заорал:

— Не надо, не надо — я все напишу…

— Как скажешь…

Он тоже пристегнул его одну руку к трубе батареи, поставил рядом табурет, положил лист бумаги и ручку:

— Пиши, все подробно пиши. А ты будешь писать или коленную чашечку дробить станем? — обратился он к другому.

— Буду…

— Вот и хорошо, пишите, я потом сверю ваши показания. Если будут расхождения и недописки — начнем заново процедуру, только что-нибудь отломаю ненужное и тогда начнем снова. Теперь ты, ведьма, тоже садись за стол и пиши — утаишь или соврешь: не посмотрю на старость, отломаю ручонку. Ну…

Через полчаса он собрал листы, прочитал:

— Вроде бы все правильно… хорошо. Вот даже как — и квартира не ваша, а уехавших знакомых.

Мужчина достал пистолет, протер его тряпочкой, убирая следы своих пальцев, вынул обойму, дал подержать оружие старлею, бросил все на диван. Потом связал старуху и позвонил в полицию с сотового телефона преступников.

Заявлений не требуется, если есть чистосердечное признание, а мне светиться ни к чему, решил он, зачем время на допросы тратить — и так все понятно. Сломал руку полицейскому… но он сволочь и таких не жалко, в старину вообще руку рубили. А не сломал бы — они писать не стали и ничего не докажешь. Сейчас следствие должно закрутиться, тем более что они успели обобрать и посадить трех невинных людей. Сволочи… нелюди…

Он вышел на улицу, отошел в сторонку, проследил, как приехала полиция и увезла преступников. Не плохо придумано… Кто снимает квартиру — имеет деньги. Можно денежки забрать, а лоха оформить, как вора. Прибыль в карман и раскрываемость…

Теперь можно и в следующий адрес пройти. Но в один он уже не попал по времени, пошел в другой.

Квартира оказалась дорогой и неухоженной, смотрелась как бичевское жилье, не иначе. Выхода другого не оставалось, он поселился в гостинице.

Вечером пошел в ресторан при гостинице поужинать, сразу заметил знакомую даму за столом с мужчиной лет пятидесяти. Прошел за столик в другой стороне, заказал на ужин салат из овощей и сто грамм коньяка.

Боковым зрением он видел, что дама его заметила, но он не поворачивал лица, чтобы не встретиться взглядом. Сразу догадавшись, что парочка пришла не поужинать, а обсудить какую-то тему, он выпил коньяк и стал, не торопясь, кушать салат.

Через полчаса оживленной беседы мужчина ушел, а дама подошла к его столику. Видимо, отдохнувшая, она сейчас смотрелась гораздо моложе сорока, как он определил ей вначале. Платье сантиметров на десять выше колена. Замужем, решил он, но мужчины ей нравятся. У него была своя система определения — по колено для однолюбок, а мини для раскованных женщин.

— Добрый вечер, разрешите присесть?

— Добрый вечер, — ответил он, — конечно, прошу.

Он встал, отодвинул стул, предлагая присесть.

— Не ожидала вас встретить здесь. Я Элеонора… можно без отчества.

Видимо, солидная дама, что-то наподобие бизнес-леди, решил он. Привыкла к почтительному отношению, но мне делает скидку за оказанную на вокзале услугу.

— Роман, — ответил он, — но без камня.

Она удивленно подняла брови. Он улыбнулся:

— Фильм такой был…

— А-а, — Элеонора усмехнулась, — нравится Джоан Уайлдер или Кетлин Тёрнер?

Образованная дамочка или случайно знает? Нет, наверняка не случайно… Хочет меня немного приспустить за каламбур, подумал он.

— Романы не читал, а фильмы смотрел, — ответил он.

Элеонора заметно заинтересовалась новым знакомством. Кто он — писатель, режиссер? Мало кто знает автора романов, но многие актрису.

— Остановились в этой гостинице?

— Да. Потратил день, чтобы снять квартиру, но неудачно. Пришлось приютиться здесь.

— Не устроила цена?

— До стоимости речь не дошла. Квартиры оказались обычными клоповниками. Видимо, зря понадеялся на объявления в газетах, но, к сожалению, нет знакомых в этом городе. Может, что-то посоветуете вы?

— Возможно… Вы надолго к нам?

— Не знаю, — пожал плечами он, — как получится.

— Извините, Роман, но чтобы дать совет необходимо хотя бы знать приблизительный срок вашего пребывания в городе. Одно дело неделька и другое месяц.

Она посмотрела на него уже с другой стороны — заказал салат с коньяком… Это не вяжется с впечатлением о его знаниях.

— Да, вы правы, Элеонора. Но я действительно не знаю, я не командировочный. Приехал присмотреться к городу, а там поглядим.

— Даже так? — удивилась она, — это ход отчаяния?

— Нет, — Роман улыбнулся, — отчаяние здесь ни при чем. Иногда хочется чего-то нового, непознанного, а где это искать, как в незнакомом городе? Вам что-нибудь заказать? Вы на меня не смотрите. Я плотно пообедал в Эдельвейсе и решил на ночь ограничиться овощным салатом без закуски к коньяку. Не вяжется комплекс, не по правилам, но правила, как и люди, меняются.

Он снова озадачил ее своим нестандартным суждением.

— Спасибо, Роман, я успела поужинать дома, здесь у меня была деловая встреча. Но бокал вина с вами выпью, а вы предпочитаете коньяк?

— Хорошее всегда предпочтительнее плохому. Я не гурман в плане спиртного, могу выпить хорошей водки, коньяк…

— Тогда разрешите заказ сделать мне?

— Конечно, — ответил он.

Элеонора повернула голову в сторону бара. Он сразу заметил, что официантка направилась к их столику без внешних признаков приглашения. Видимо, дамочку здесь неплохо знают, решил он. Это хорошо или плохо? Ответа пока не было.

— Мне бокал вина, а молодому человеку коньяк с лимончиком.

— Простите, а какой у вас хороший коньяк? — спросил Роман.

— Есть настоящий "Хеннесси и прекрасный армянский, — ответила официантка.

— Тогда по пятьдесят грамм того и другого, пожалуйста порежьте грушу малыми дольками и лимон. А даме вино. Какое вы предпочитаете? — спросил он Элеонору.

— Не надо вино, мне принесите то же самое, — ответила она.

Официантка быстро принесла четыре бокала, объяснив, где какой коньяк, и тарелочки с грушей и лимоном.

— Не знаю, как предпочитаете вы, но я пью "Хеннесси" с грушей, а армянский коньяк с посоленным лимоном.

— А вы, однако, настоящий гурман, молодой человек, хотя и отрицали очевидное, — произнесла она, попробовав оба коньяка. — Никогда бы не подумала, что "Хеннесси" намного лучше с грушей, а армянский коньяк с соленым лимоном. Всегда предпочитала лимон посыпать сахаром или, на крайний случай, в естественном виде.

Роман улыбнулся:

— Я рад, что вам понравилось…

— Я вижу, что вы оригинальны не только в выборе и методике употребления спиртного, но и в городах. Могу предложить вам пожить у меня некоторое время, пока вы присматриваетесь. Меня вы совсем не стесните, у меня двухэтажный коттедж, можете поселиться на любом этаже.

— Спасибо за предложение, Элеонора, — ответил он, — но было бы неудобно…

— Если вы про мужа, то я живу одна. Кроме повара и домработницы никого нет. Надеюсь, они вас не смутят. Можно предложить вам пожить у подруги, она тоже живет одна. Но все-таки вы спасли меня от кражи, а не подругу. Будем считать, что это услуга за услугу.

— Спасибо, Элеонора, — искренне поблагодарил он.

— Тогда пойдемте, Роман, забирайте свои вещи, и я жду вас у выхода.

— Хорошо, сейчас рассчитаюсь за ужин и иду, — ответил он.

— Не нужно, все за счет заведения, — улыбнулась Элеонора и, видя его недоумение, добавила: — Это мой ресторан, как и гостиница.

На въезде в коттеджный поселок машина остановилась. Элеонора попросила охрану отметить, что у нее появился жилец, имеющий право беспрепятственного входа и выхода. Дома она показала ему на втором этаже комнату-спальню и кабинет, где можно работать и отдыхать, если не хочется быть в гостиной.

— Я пойду, переоденусь, вы тоже переоденьтесь и выходите в гостиную. Есть во что? — она глянула на его небольшой кейс.

— Да, нехитрый багаж холостяка вмещает в себя необходимое. Не люблю путешествовать с большими чемоданами — все равно многие вещи, как оказывается, большинство времени пролежат балластом, — ответил он.

Роман принял душ и переоделся, вышел в гостиную, включил телевизор. Минут через десять появилась хозяйка.

— Спать еще рано ложиться… Не против, если мы продолжим беседу за рюмочкой коньяка?

— Не против, — ответил он, — давайте, я помогу вам накрыть на стол.

— Не нужно, в этом нет необходимости, но за предложение спасибо. Посмотрите пока телевизор.

Хозяйка достала армянский коньяк, порезала лимон дольками, посолила. Деловую одежду она сменила на домашний халат с достаточным вырезом на груди и более короткий, чем прежняя юбка. Чулки или колготки не сняла, обратил внимание он. Завлекает или элементарно женское поведение? Нет, тогда бы одела более строгое домашнее платье, решил он. Элеонора присела в кресло не напротив, а сбоку. Так ему была видна ее фигура и ноги. Заманивает, пришел к выводу Роман. Он разлил коньяк по бокалам.

— Немногим ранее я бы сказал, что день сегодня не удался. Но, встретив вас, Элеонора, могу лишь удивляться судьбе, которая свела меня с вами. Давайте выпьем за знакомство, каким бы заезженным не казался этот тост — мы действительно познакомились, и я рад этому.

Он поднял бокал повыше, словно чокаясь на расстоянии, отпил глоток. Она отпила тоже и поставила бокал на стол.

— Чем планируете заниматься завтра, Роман? — спросила она.

— Не знаю… Хотелось бы найти работу, устроиться и определиться в жизни, а то как маятник мотаюсь по стране туда-сюда. Пора бы и осесть где-нибудь.

— А кто вы по специальности, Роман, возможно, я что-нибудь смогу вам предложить.

— По специальности… — он задумался, — руки, ноги, голова имеются, остальное, как говорится, приложится. Есть диплом университета, физико-математический факультет. Многое, чего умею, но в это поверить сложно. Например, мы ехали сюда с вами в машине, а в ней полетел кислородный датчик. Внешне ничего не изменилось, двигатель работает без перебоев, но бензин жрет зверски, надо его менять. Похожу по городу, зайду в институты, в НИИ, возможно, предложат что-то существенное. А пока предлагаю выпить за вас, за очаровательную хозяйку дома.

Он заметил, что Элеонора обрадовалась такому тосту, отпила с удовольствием немного.

— А где ваша семья, родители, из какого вы города, Роман?

— Нет у меня никого… Учился в Питере, а потом колесил по стране. Год-два и в другой город. Не выношу тупоголовых начальников, но с ними бесполезно спорить — уезжаю в другой город. Пора остановиться, смириться и не лезть со своими советами. Не воспринимают многие профессора подсказок от студентов, если можно так выразиться, даже если они стоящие и правильные. Но я уже исправляюсь, почувствовал, что могу остановиться. Вам ведь тоже хотел подсказать, когда узнал, что вы хозяйка того ресторана, но не стану, а то прогоните меня из этого уютного гнездышка.

— Подсказать мне… интересно… с удовольствием бы послушала. Наверное, вы в чем-то правы. Вряд ли я бы восприняла серьезно подсказку от постороннего человека, но сейчас выслушаю ее с удовольствием. Вы меня заинтриговали, говорите, я не обижусь, даже если это окажется полным бредом, но и сумею понять, а не отбросить.

— Видимо, судьба у меня такая… Я бы изменил дизайн в ресторане, а то он смахивает больше на столовую. Конечно, все-таки это обеденное место для приезжих, но почему бы не привлечь других посетителей? Я бы разделил зал на две половины. Один для середнячков, а другой для богатеньких. Я сегодня в Эдельвейсе обедал, цены там прилично кусаются, но дизайн и обслуживание сглаживают высоту цен, я бы еще пришел — пусть дорого, но приятно. Конечно, все зависит от имеющихся средств…

Элеонора задумалась, ответила с улыбкой:

— Вы знаете, Роман, ваше предложение мне по душе. Даже не понимаю, как сама не додумалась до простой истины. Это вас на физмате научили?

— Нет, конечно. Я же говорил, что кое-что умею, но в это сложно поверить. Никто не желает слышать про ресторан, например, от математика или физика. Я абстрактно, без конкретики.

— Абстрактно, но в точку, — она улыбнулась, — теперь я хочу выпить за вас, ваше сиятельство.

— Ничего не поделать, если у меня такая фамилия. Приходится быть Графом. Да, я Роман Сергеевич Граф. Но и вы не из крестьянок, Элеонора Борисовна, Воронцовы, кажется, князьями были.

Она удивленно посмотрела на него.

— Вашу фамилию и отчество охранник назвал, когда записывал мои данные на КПП, на въезде в поселок, — пояснил он, — так и написал — жилец Воронцовой.

Она отпила глоток коньяка, откинулась в кресле, незаметно сдвинула халатик с одной ноги, чтобы виднелась ажурная окантовка чулка. Немного, но треть бутылки они успели выпить — вполне достаточно для начала интимных любезностей.

— Скажите, Элеонора, вы были замужем, есть дети? — спросил Граф.

Она как-то кисло усмехнулась. Видимо воспоминания не приносили ей радости.

— Я и сейчас замужем… официально. Муж хотел детей, но не получалось. Оставил мне часть бизнеса — гостиницу с рестораном, автосервис, этот коттедж и машину, а сам взял себе молоденькую девушку. У него еще один коттедж есть… не в этом, в другом поселке на берегу залива. Потом оказалось, что дело не во мне, а в нем самом. Обратно я его не приняла… тяжело было, страдала, но не приняла. Внутри что-то перевернулось и перегорело. Сосуществуем мирно. Он ту телку выгнал, взял другую… третью… так и живем, а время летит безвозвратно.

Она взяла бокал, выпила остатки коньяка без слов.

— Извините, Элеонора, не хотел вас расстраивать, — искренне произнес Роман, — извините.

— Ничего. Все в прошлом уже и быльем поросло. Потанцуем? — внезапно предложила она, включив медленную музыку.

— Конечно, — ответил Роман, вставая и беря ее за руку.

Он ощущал все ее движения… а негодный мальчишка начинал топорщиться в брюках…

Утром он проснулся первым, приподнялся на локте, осматривая лицо Элеоноры внимательно. Все-таки ей не сорок, а лет тридцать пять, решил он, отодвигая тихонько одеяло с груди. Ему нравились ее груди… не растисканные и естественные, если можно так выразиться, в ее возрасте это большая редкость.

Он поласкал язычком соски, замечая, как они стали набухать немного.

— Шалун, — не открывая глаз, произнесла она, прижимаясь всем телом к нему.

Через полчаса они принимали душ, каждый в своей кабине, иначе бы опять задержались. Элеонора приготовила легкий завтрак.

— Я обычно завтракаю на работе. Мне приносят в кабинет, он на первом этаже гостиницы. Хочу пригласить тебя к себе — ты говорил вчера о дизайне в ресторане. Поможешь? Это неплохая идея — за одну котлету брать разные цены в зависимости от зала.

— Без вопросов, Эля, конечно, помогу, — согласился Роман.

Воронцова сама не водила машину, хотя и умела. Ее новенький Лэнд Круизер смотрелся шикарно, а пожилой водитель явно не походил на охранника — просто водитель, который еще при муже работал. Так и ушел к ней вместе с машиной.

Сначала они заехали в автосервис. Электронщик быстро определил поломку, действительно полетел кислородный датчик. Он быстро заменил его на новый.

— Не перестаю удивляться тебе, Рома. Как ты мог определить поломку без прибора? Специалисты говорят, что это невозможно, можно только предположить, не более.

— Не знаю, — пожал он плечами, — какое-то внутреннее чутье. Электроника: это тоже один из разделов физики. Но, все-таки, чутье.

Они завтракали в кабинете, когда в него наглым образом зашли два бритоголовых бугая.

— Ты забыла, Эллочка, что вчера еще должна была вернуть нам должок. Сегодня он вырос на десять процентов. Надо бы наказать тебя, но мы джентльмены, бить не станем, но приплатить придется, — произнес один из вошедших.

— Можно натурой, — заржал другой.

— Это твоя крыша? — спросил Роман.

— Не встревай. Я сама разберусь, — недовольно ответила она, не ожидавшая прихода бойцов.

— Понятно, — ухмыльнулся Граф, — парни, теперь эта девушка под моей защитой и вам здесь не обломится. Хотите поговорить — забьем стрелку. Так и передайте своему шефу. А сейчас прошу очистить помещение, от вас козлятиной воняет.

— Чего? — одновременно озлобленно и удивленно произнесли они в один голос.

Ближний подошел и резко ударил в челюсть Роману. Видимо, тренированный гад, подумал он, уклоняясь от кулака и одновременно выворачивая руку на излом. Хруст в суставе и дикий вопль потряс гостиницу. Второй не решился на нападение.

— Забирай своего вонючего ублюдка, козел. Пусть ваш шеф позвонит и назначит стрелку, я подъеду. И еще скажи — за причиненное беспокойство с вас пятьдесят тонн зелени. На стрелку с собой прихватите. Пшел отсюда…

Бугаи, пятясь, вышли из кабинета. Воронцова взволнованно заходила туда-сюда.

— Ты что натворил, Рома, ты что натворил. Ты знаешь, кто эти люди?

— Крыша… И какая разница — бандит, он везде бандит, — ответил спокойно Граф.

— Бандиты… ты знаешь, под кем они ходят? — чуть ли не в истерике спрашивала она. — Что со мной теперь будет?.. Элементарно оттрахают и заберут весь бизнес. Рома… что ты натворил, Рома…

— Успокойся, ты под моей защитой.

— Под какой зашитой? — не удержавшись, закричала она, — они под местным начальником полиции ходят. Тебя даже не посадят, тебя просто грохнут. А что со мной будет, ты подумал?

— Успокойся, Эля, успокойся. Пусть они хоть под самим чертом ходят — я тебя в обиду не дам. — Он подошел, обнял ее. — Помнишь, я говорил тебе, что кое-что могу? В некоторых вопросах ты уже убедилась. Убедишься и в этом. Будем ждать звонка, я поеду на стрелку, а тебе надо спрятаться на время. Пока не пройдет встреча на высшем уровне, — он усмехнулся. — Пойдем, я отвезу тебя в одну квартиру. Там клоповник, конечно, но пару дней прожить можно, большего времени не потребуется.

— Как ты разберешься с начальником полиции? У них все отлажено — подкинут наркоту и посадят. Это в лучшем варианте…

— Верь мне, Эля, верь. Я разберусь. Пошли, я отведу тебя пешком, здесь недалеко. Не надо, чтобы даже водитель знал, где ты находишься. Сам вернусь сюда и стану ждать звонка.

Позвонили уже через три часа. Мужской голос без эмоций назначил стрелку в брошенном и развалившемся здании пилорамы на окраине города через час. Граф усмехнулся — повоюем, говнюки.

Через час в кабинет начальника Зеленоградского района полиции вошел мужчина.

— Можете не вставать, подполковник, поговорим без предисловий.

— Кто вы?

— Я полковник Арнаутов, центральный аппарат МВД, управление собственной безопасности, — он предъявил удостоверение.

Подполковник все же встал.

— Извините, товарищ полковник, я не знал…

— Пустое, но к делу. Я здесь случайно, можно сказать проездом, решил навестить свою старую знакомую, а ваши люди одного моего знакомого не ласково встретили, стрелку забили на пилораме за городом.

Он сразу заметил, как заволновался полицейский, побледнел и осунулся.

— Сейчас спецназ уже окружил ваших людей на пилораме, полагаю, что они дадут нужные показания, — продолжил пришедший, — но я уже говорил, что приехал по личным делам. С вас триста тонн зелени, подполковник, в течение двух часов, и я даю команду отбой. Я забываю вас, а вы моего друга и его знакомую. Так какую команду давать, подполковник?

— Я согласен, — трясущимися губами еле слышно ответил полицейский, — но мне не собрать такую сумму за два часа. Подождите хотя бы до вечера.

— Это твои проблемы, подполковник, я зайду через два часа. И еще — твои люди должны извиниться перед моим другом и знакомой. Пусть завтра прямо с утра и придут к ней с цветами.

Он набрал номер телефона, дал команду "отбой" и вышел. Подполковник нервно закурил, приходя в себя. Арнаутов, Арнаутов… не слышал о таком. Он набрал номер знакомого полицейского из Москвы, поинтересовался прибывшим полковником. Ответ озадачил его — серьезный мужик, вежливый, но цепкий. Если что не по его раскладу — башку враз оторвет и на парашу поставит. Значит, действительно есть такой полковник и его удостоверение не подделка. Тысяч двести я наберу, а где еще сто взять? А если деньги возьмет и посадит? Нет, может копать, гад, но этот вопрос закроет. Деньги, где взять деньги? Он усиленно думал. Зазвонил телефон — ребята сообщали с возмущением, что никто на стрелку не приехал.

— Так, — перебил он их, — заткнитесь и слушайте. Сейчас уезжаете оттуда на нашу базу, сидите там и не рыпайтесь. Я вечером буду.

Он сунул телефон в карман. "Есть деньги, есть, — он стукнул кулаком по столу, — но до вечера их не взять", — прошипел он с яростной злостью. Знакомый банкир, задолжавший ему, прилетал как раз через два часа.

Полковник появился ровно в указанное время.

— Извините, — стал оправдываться полицейский, — у меня только двести, — он протянул дипломат, — деньги есть, но я могу их взять только вечером. Готов понести любую неустойку.

— Хорошо, пусть твои бугаи принесут завтра вместе с цветами и извинениями сто пятьдесят тысяч Воронцовой. Я ждать не могу, еще кое-какие дела имеются с вашим генералом, а потом домой. Надеюсь, что ты все правильно понял, подполковник, моих друзей обижать не стоит.

Он повернулся и вышел из кабинета.

"Понял, я все понял, — усмехнулся полицейский, — но и ты у меня теперь на крючочке. Хоть и хлипкий он, но все же крючочек, с него не сорвешься, со мной вместе загремишь, если что. Завтра мои люди цветы, естественно, подарят, но и копию пленочки к нему приложат вместо денег. Игра — есть игра, полковник, ты и так меня поимел неплохо". Он усмехнулся довольно, включил запись магнитофона. Послышался голос Броневого, играющего в "Семнадцати мгновениях весны" Мюллера: "А вас, Штирлиц, я порошу подумать, прежде чем тягаться со мной. Сумма выросла до двухсот тысяч. Удачи".

"Сволочь, сволочь, — закричал в истерике подполковник, топча ногами портативный магнитофон. На крик прибежала секретарша…

— Дверь закрой, — заорал на нее он.

Пройдя квартал, Граф огляделся, проверился — за ним никто не следил. Он прошел в квартиру, где еще недавно разбирался с полицейскими, там он спрятал Элеонору.

— Все, Эля, все закончилось благополучно. Я уладил вопрос и нас больше никто не побеспокоит. Пойдем, покушаем у тебя в ресторане или дома?

Она прижалась к нему, зашептала, всхлипывая и не поднимая лица:

— Благополучно?.. Я не верю, такого быть не может… Пойдем, здесь ужасно, я села на диван, а ко мне пополз жирнющий клоп… Кошмар… Неужели есть еще клопы у кого-то? Кошмар.

Дома в постели он стал ласкать ее грудь. Она посмотрела с укором:

— Как ты можешь, Рома, не до любви сейчас. Я боюсь, что бандиты ворвутся в дом, тебя убьют, а надо мной надругаются. Ты ничего не знаешь — кто им противился, того уже нет, даже в тюрьме они не выживают. Рома… ты все испортил, Рома… Я так надеялась, что встретила мужчину своей мечты…

— Завтра ты сама убедишься в моей правоте и дашь слово, что никогда больше не станешь сомневаться в моих словах. Я мужчина, Эля, и просто так обещаниями не раскидываюсь.

Он отвернулся от нее на бок. А она еще долго глядела на его спину, шею и голову. Слезы бежали из ее глаз на подушку… Под утро сон все же сморил ее, но проснулась она сразу, как только Роман потряс ее за плечо.

Воронцова приняла душ, приготовила легкий завтрак Роману, сама есть ничего не стала, выпила лишь стакан чая. В офис ехали молча, без разговоров. Вошли в кабинет и у нее подкосились ноги. Роман схватил ее на руки, усадил в кресло, дал выпить стакан воды.

Ничего не понимающие бугаи стояли посередине кабинета с цветами. Один заговорил подобострастно:

— Элеонора Борисовна, извините нас, пожалуйста, мы были не правы. Это вам цветы от нас и небольшое возмещение морального ущерба.

Он положил букет и дипломат на стол, еще раз извинился и они вышли. Ничего не понимающая Воронцова спросила:

— Что это было, Рома, нас не убили?

Он подошел к ее креслу, обнял сзади за плечи.

— Парни поняли и осознали, что совершили плохой поступок, пришли извиниться и возместить моральный ущерб, — он вернулся к столу, открыл дипломат, пересчитал пачки, — здесь двести тысяч долларов. Я же говорил тебе, что вопрос уладил. Ты принимаешь их извинения, Эля?

Она ошарашено смотрела на него и все еще не могла осознать происходящего.

— Ты кто, Рома, волшебник?

— Нет, я только учусь, — ответил с улыбкой он.

Граф достал из шкафа бутылку коньяка, плеснул немного в бокал.

— Выпей, Эля, тебе станет легче.

Она опрокинула все содержимое в рот, почувствовала согревающее тепло на голодный желудок. Стала приходить в себя.

— Ты застрелил их всех на стрелке?

— Нет, Эля, как ты могла такое подумать?.. Я вообще не ездил на стрелку — там были шестерки, и они ничего не решали. Я пошел к начальнику полиции, объяснил ему все, и он разобрался, принял меры, больше никто тебя не побеспокоит, платить ежемесячно за крышу тоже не надо.

— К начальнику полиции… Он же их главарь, как такое возможно?

— Я сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться.

— Ты вор в законе, Рома?

— О чем ты говоришь, Эля? Я только учусь на волшебника — сама же сказала, не помнишь?

— Значит, вор, — вздохнула она, — пусть так… но ты мой вор и я тебя никому не отдам. Разве нельзя полюбить вора в законе?

Она подошла ближе, заглядывая ему прямо в глаза.

— Как тебе объяснить, Эля? Не вор я, не вор… Не в законе и никакой. Помнишь, я говорил тебе, что умею многое, но в это сложно поверить? Теперь ты убедилась в этом сама.

— Правда?.. — она подходила все ближе, пока не уткнулась в его грудь, стала расстегивать рубашку, — мне все равно, кто ты… Я хочу тебя, Рома, прямо сейчас хочу.

Стресс выходил из нее непреодолимым желанием. Кто-то смеется без меры, кто-то прыгает от счастья, а ей захотелось секса, элементарного жесткого соития.

Она пришла в себя на столе, когда получила удовольствие. Мгновенно вскочила, натянула трусики, отряхнула юбку и глянула на дверь. Какой кошмар, подумала она, а если бы кто-то зашел, мы даже не заперли дверь. Покрасневшая, она стыдливо смотрела на Романа.

Он подошел к ней обнял за плечи, прижал к себе.

— Все хорошо, Эля, все хорошо и все позади.

— Ну, я и дура, ну и дура… Это же надо заняться сексом прямо на столе при незамкнутом кабинете… Как только могло прийти такое в голову?

— Нормально, мне понравилось, — с улыбкой ответил он.

— Издеваешься? — она покраснела еще больше, — как шлюха вела себя, как шлюха. Правда, что это наши деньги и больше крыши не будет?

— Правда, — ответил он, — ты хотела поговорить со мной о дизайне ресторана. Я готов, — решил он сменить тему.

— О дизайне? Даже соваться в этот вопрос не стану — приму любые твои предложения. Займешься этим вопросом сам?

— Займусь, но надо, чтобы ты дала указание своему персоналу.

— Зачем указания — я тебя назначу директором, сам и командуй, как пожелаешь.

— Нет, Эля, я на должности не падкий и место директора ресторана меня не прельщает. Просто скажи, чтобы персонал слушался и все, этого достаточно.

— А деньги?

— Деньги — есть деньги, их тебе принесли, — ответил он.

— Да, я найду, куда их пристроить, — произнесла она, отвернувшись, чтобы он не прочитал на ее лице ничего.

Граф подошел к окну, посмотрел на улицу. Машины текли ручейком: то скапливаясь в одном месте, то рассасываясь по дороге. Люди шли по своим делам, кто-то быстро, а кто-то не спешил совсем.

— Пристроить… Куда их пристроить… Я полагал, что заработал эти деньги, — бросил он, не обращаясь к Элеоноре и продолжая смотреть в окно.

— Конечно, — мгновенно отреагировала она, словно ответ был готов заранее, — это твои деньги, ты вправе тратить их по своему усмотрению. На ремонт я выделю, сколько потребуется.

Три дня Граф потратил на поиск оптимального решения по дизайну ресторанного зала и предоставил вечером Элеоноре свой вывод с расчетами и даже рисунком. Она внимательно все посмотрела, ответила, как показалось ему, с безразличием:

— Здорово. Когда хочешь приступить к ремонту?

— Я полагал, что этим ты займешься сама. Я до сих пор не посетил ни одного института или НИИ. Надо найти работу. Тебе, конечно, спасибо, но ресторанный бизнес не по мне. Пойду завтра, поищу что-нибудь подходящее.

Воронцова смотрела телевизор, не выражая эмоций и, как будто не расслышав его ответа. Граф тоже молчал… так они просидели целый час. Элеонора не выдержала:

— Пойду спать, завтра вставать рано.

Она встала и ушла, даже не взглянув на него. Он впервые ушел в выделенную ему спальню. Утром встал, принял душ и вышел в гостиную. Сразу заметил на столе записку: "Извини, необходимо было рано уехать".

Что это, капризы избалованной дамы? Не похоже. Решила проверить меня на влюбленность? Все может быть, но вряд ли. Я ничего не обещал ей, рассуждал про себя он, только помог решить проблемы. Обиделась, что отказался сам руководить ремонтом, нужен ли он вообще ей? Надо узнать побольше об этой Элеоноре, не простая, совсем не простая дамочка. А мне это надо, твердил в подсознании голос, я же не собираюсь с ней связывать судьбу. Пустила пожить, легла в постель — кого это и к чему обязывает? Как легла, так и ушла вчера к себе. Нет, узнать надо, решил он.

Роман даже не попил чаю, покидал все деньги и вещи в кейс, оставив оба дипломата в спальне. Вышел на улицу, захлопнув дверь, но предварительно оставив закрытым, но не запертым окно с другой стороны. На всякий случай, если придется вернуться, а Элеоноры не будет дома. Она не оставила и никогда не предлагала ему ключи — раньше всегда ездили вместе.

Он зашел на КПП у въезда в поселок.

— Привет, мужики, моя хозяйка что-то рано сегодня укатила… Неужели пешком ушла?

— Такие пешком не ходят. С начальником полиции уехала, — пояснил один из охранников.

— За что ее забрали?

— Забрали? — усмехнулся охранник, — такая сама кого хочешь заберет.

— Они дружат что ли? — спросил Граф.

— Дружат, не дружат — не нашего ума дело, — внезапно насторожился охранник.

— Я слышал, что на нее наехали недавно, крыша потребовала деньги, а она не отдала…

— Чего, что за бред полный, кто на нее может наехать? Самоубийца… так ему тоже медленная смерть не нужна. Кто-то подшутил над вами жестоко, — он глянул в книгу, — Роман Сергеевич. Извините, вы бы вышли, здесь посторонним нельзя находиться.

— Хорошо, как скажете, — он приятно улыбнулся и вышел за дверь.

Вот так расклад получается… Выходит, что меня развела дамочка, а я пощипал их на крупную сумму. Сейчас наверняка обсуждают, как быть и что делать. Интересно — на что пойдет эта профурсетка и для чего понадобился этот спектакль? Чтобы подмять под себя и руководить с заплаканным лицом? Нет, это не по ее части. Неужели… неужели… Хотела поквитаться с начальником полиции моими руками, сволочь драная? Поплакаться в жилетку и заявить, что житья от полицейского нет, убрать надо, если я мужик. Нет, дорогуша, не пройдет у тебя этот номерок.

Разные мысли лезли в голову, но Роман не был уверен ни в чем. Решил исчезнуть и не появляться более в ее доме. Он немного познакомился с городом и уже мог ориентироваться в нем с помощью карты не плохо. Направился прямиком в ближайшее агентство недвижимости.

— Я бы желал приобрести небольшой домик с гаражом, комнат на пять-семь, примерно. Есть, что мне предложить? — спросил он риэлтора.

— Конечно, — обрадовалась девушка, — где вы желаете — в центре, на периферии, за городом, кирпичный, из бруса?

— Лучше кирпичный на ближнем заливе у воды, — пояснил Роман.

— Да, есть такой коттедж на двести пятьдесят квадратных метров; отдельно банька, пристроенный к дому теплый гараж, участок двадцать пять соток.

— И какова стоимость?

— Двадцать миллионов рублей, не дорого для этого места. Есть подобный, но не на заливе, его стоимость двенадцать миллионов.

— Как вас зовут, девушка?

— Валентина, — ответила она.

— Конечно, Валентина, совсем не дорого, видимо, у вас не плохая зарплата. С такой девушкой можно дружить.

— Но это элитное место, залив, там цены всегда на порядок выше. Сделаем скидку миллиона в два, я говорю про залив, — уточнила она.

— Заочно ничего не могу сказать, Валентина, сможете мне показать оба коттеджа прямо сейчас. К сожалению, я сегодня без транспорта.

— Конечно…

— Роман, — подсказал он.

— Конечно, Роман, я на машине, пойдемте. Какой коттедж желаете посмотреть первым?

— Как вам удобнее, Валентина, — ответил он.

Она неплохо водила машину и быстро выбралась за пределы города. Буквально через несколько километров свернула с трассы и въехала в коттеджный поселок. Проехав по нему километра полтора, сбавила скорость.

— Вот этот коттедж, обратите внимание на забор из пескоблоков, он высотой два с половиной метра.

Она подъехала к воротам, нажала на пульт, они открылись автоматически.

— Пройдемте сначала в дом, после посмотрим баньку, гараж и участок в целом. Не возражаете? — предложила Валентина.

— Нет, не возражаю.

Валентина открыла ключом дверь, они прошли внутрь. Прихожая квадратов на двадцать пять со встроенными шкафами для одежды и разных аксессуаров, дальше дверь с матовым стеклом внутри, вместительный зал-гостиная, от которого в стороны отходили кухня, три комнаты, санузел, душевая кабина с ванной. На втором этаже зал-гостиная, четыре комнаты, санузел, душевая кабина с ванной.

Банька сложена из бруса по типу финской парилки с комнатой отдыха и летней верандой. Гараж на два автомобиля и участок земли, заросший сорной травой.

Граф огляделся — забор по периметру позволял видеть только вторые этажи соседних зданий. Двор как на ладони со всех сторон из окон второго этажа соседей, отметил про себя он. Это не есть хорошо…

— Спасибо, Валентина, посмотрим второй коттедж?

— Конечно, поехали.

Другой коттедж располагался в этой же стороне от города, но по другую сторону тракта и немного дальше в сосновом лесу. Граф сразу почувствовал, что здесь воздух лучше — немногим дальше от города, но сосновый лес освежал окрестности, придавая особенный аромат хвои. Такой же стандартный коттедж, как и прежний, с оградой из пескоблоков. Домик стоял последним по улице, примыкая непосредственно к лесу и немного на возвышенности, что не позволяло соседям заглядывать внутрь даже со второго этажа своих строений. На части участка соток в пять оставались не вырубленные сосны.

— Скажите, Валентина, почему этот коттедж до сих пор не продан? Другие здания, как я понимаю, уже заселены.

— Не берут его, боятся близости с лесом, оттуда можно проникнуть внутрь незаметно, — честно ответила она.

— Какова будет скидка на этот участок?

— На него нет скидок, Роман, извините.

— Двенадцать миллионов… Я бы взял его за десять, готов оформить сделку прямо сейчас в любой валюте. Вы все-таки позвоните, Валентина, вдруг что-то получится.

Она отошла в сторону, стала звонить, говорила с кем-то минут пять, вернулась довольная.

— Хозяева согласны с одним условием — сделка оформляется сегодня, оплата десяти миллионов рублей наличными в долларах США по курсу Центробанка.

— Если они такие крутые и смогут оформить сделку сегодня, я имею в виду получение мной свидетельства о праве собственности, то я согласен, — довольно ответил он. — Надеюсь, что в эту сумму входит и ваш процент?

— Конечно. Они смогут, — ответила Валентина, — вам надо заехать за деньгами, когда назначаем встречу в ФРС?

— Чего тянуть? Едем прямо сейчас, деньги мне привезут прямо туда, звоните.

Через три часа он вышел радостный с ключами от дома и свидетельством о праве собственности. Курс доллара составлял 67,7 рубля, он отдал 147710 долларов США и остался доволен. Попросил Валентину подбросить его до Хонда-центра.

Еще через два часа он ехал в свой собственный дом на новеньком автомобиле Honda CR-V за два миллиона рублей. На сегодня достаточно, решил он, завтра поеду покупать мебель.

Неделю он обживался основательно, купил мебель, сменил хлипкую, на его взгляд, входную дверь, приобрел двух щенков (кобелей) овчарки для охраны участка и собственной радости.

Воронцова негодовала все это время, кляня себя за то, что затеяла всю эту никчемную, как оказалось, возню. Поругалась с начальником полиции и неизвестно еще, чем закончится ссора. Роман куда-то исчез бесследно и не появляется. Полицейский требует возврата денег и грозится посадить ее пожизненно. Она понимала, что он этого не сделает, но всегда неприятно выслушивать гадости от вассального партнера.

Неужели я просчиталась в отношении Романа? Элеонора попробовала встать на его место, что несвойственно дамам. Симпатичная женщина пригласила его в дом и отдалась. Он, конечно, посчитал, что это плата за возвращенную сумку на вокзале. Но это абсолютно не так — свои виды имелись. Но он-то этого не знал. Выручил меня из ложной беды? Но он до сих пор не знает, что нападение я подстроила сама. Она усмехнулась — пострадал бедный начальник полиции, которого обули на четыреста тысяч долларов. Откуда у Графа такие связи в Москве? Она сначала была уверена, что это сам Роман посещал полицейского с поддельным удостоверением, но тот заявил, что приходил совсем другой человек. И такой человек действительно служит в управлении собственной безопасности. Молчала весь вечер, а потом ушла в спальню и рано утром исчезла… Конечно, он обиделся, посчитав меня должной, и исчез. Она вспомнила, что несколько раз намекала Роману на то, что он ей нравится, на любовь, а он вообще не реагировал никак. Обычно мужики сами плетут небылицы, засыпая женщину ласковыми обещаниями, а этот не произнес ни слова. Да-а… недооценила я мужичка и не поняла его вовсе. А он говорил мне, что особенный и не понимают его, а я, дура, все мимо ушей пропустила. Особенный… ничего особенного… стечение обстоятельств. А если с другой стороны посмотреть — сумку вернул, про кислородный датчик сказал, полицейских из клоповника посадил, якобы от бандитов спас, а сам обогатился. Совпадение обстоятельств и везение? Теоретически на земле все возможно, даже столкновение со спутником… Где он сейчас? Ни в одной из гостиниц города его нет, сообщили бы сразу. Нашел себе Мальвину с домиком? Ее даже передернуло от собственного сравнения. Ну и хрен с ним, подумала она. Поживем — увидим. Элеонора практически успокоилась, но внутри все-таки свербела мыслишка — где-то ее Роман сейчас наслаждается с бабой, живет и пользуется ею. Он не говорит о любви и красоте женщины, не делает первым ход — может, поэтому я и взяла его? Взяла… кто еще кого взял и почему это он мой? Умеет, сволочь, найти подход, ничего не делая. Одолеваемые ее мозги мысли можно было свести в единство противоречий — она бы отхлестала его и отдалась одновременно.

В негодовании, отчаянии и решительности одновременно находился и начальник полиции, господин Кочнев. Этот хранитель закона и творец беспредела. Он познакомился с Воронцовой лично, когда заступил на должность начальника районной полиции. До этого, служивший заместителем по оперативной работе, конечно, был наслышан об этой неординарной даме. Удачно выйдя замуж по молодости, она не напрягала своего пузатенького старичка бизнесмена подачками украшений. Старалась вникнуть в бизнес и во всем помогать мужу, постепенно прибирая финансы к рукам. Сколотила вокруг себя кучку жаждущих мужичков, ни с одним из которых так и не переспала ни разу, но они были готовы за нее в огонь и в воду. Забрав весь бизнес под себя, вежливо предложила своему папику уйти на пенсию и пожить отдельно, купив ему небольшой домик.

Окрутила и его, начальника полиции, тут уж не обошлось без постели. Он так и не понял до сих пор, в какой именно период стал у нее на побегушках. Это она наставляла его на противоправные действия, легко вуалировала события и забирала основную долю прибыли себе. Позже уже не спала с ним, обращаясь как с наемным работником.

Кочнев негодовал, стучал иногда в одиночестве кулаками по столу и клял себя за то, что отправил на стрелку вместе с бойцами Воронцовой пару своих сотрудников. Он не вник в подробности ситуации и попал на деньги конкретно. Благодарил Бога, что полковник Арнаутов оказался таким же как он бизнесменом от полиции, но более сильным и властным, не посадившим его за решетку. Одновременно клял его последними словами за внезапное появление в городе и знакомство с новым любовником Воронцовой.

Но как бы то ни было, четырехсот тысяч долларов лишился именно он, а не Воронцова, которая ему ничего возмещать не собиралась даже частично. Именно она заварила эту кашу и выскочила из нее, не запачкавшись. Он понимал прекрасно, что всесильная Воронцова денег не вернет, но спускать ее подлость на тормозах не собирался совсем. Его верные люди уже собирали оперативную информацию о торговле героином, и что у Воронцовой имеется оружие. Необходимо было получить информацию от нескольких оперативных источников и не одному сотруднику. И он ее получил. А вчера один из его верных оперативников накрыл сбытчиков героина. Не пытаясь их догнать, он собрал пакетики, официально не оформив наркотики. Настала пора действий, слишком много о нем знала Воронцова и мешала работать. Пора прибирать район в свои руки, это не бабский бизнес.

Труп Воронцовой нашла утром приходящая домработница. Она была застрелена в кресле, что наталкивало на мысль о знакомстве с убийцей. Вокруг валялись несколько пакетиков с белым веществом, один торчал у нее изо рта. Окна заперты изнутри, дверь не взломана, скорее всего, сама открыла убийце дверь. Взломанный сейф оказался пустым. На рукоятке пистолета и на курке отпечатков пальцев не оказалось, но на затворе и обойме, как и на пакетах с героином, обнаружены пальчики Воронцовой.

С учетом обнаруженных следов на месте преступления и имеющейся оперативной информации у следствия доминировала одна версия — Воронцову убил кто-то из родителей или близких родственников, чьи дети пострадали от наркотиков. Версия мести считалась единственно обоснованной, и опера безуспешно рыли в этом направлении.

Начальник полиции пересчитал денежки… "Вот они мои зелененькие и даже больше", прошептал он с радостью. И дипломаты нашлись у нее в одной из комнат, но как она связана с Арнаутовым? Один дипломат я ему лично вручил и узнаю его, рассуждал про себя Кочнев. Ничего не понимаю — он же ее хахаля защищал, а дипломат у Элеоноры оказался. Конечно, они встречались с Элькиным мужиком, там он и забрал деньги, а дипломат оставил. Вот дурень, не допер сразу.

Кочнев уселся в кресло и расслабился. Сделано главное — у него деньги и нет больше этой говнючки Элеоноры, держащей всю власть в районе. Все-таки полиция — это сильный инструмент в умелых руках.

* * *

Роман вышел во двор. Присел на скамейку у стола на веранде бани. Легкий ветерок дул со стороны леса, принося запах хвои, листьев и трав. Открытая веранда под крышей создавала теневой уют в солнечный жаркий день; дышалось легко и свободно.

Он уже успел прибраться во дворе, скосить траву газонокосилкой, собрать ветки и шишки деревьев. Территория приобрела жилой и ухоженный вид. Два щенка постоянно крутились около него, играя между собой и пытаясь вовлечь его в свои представления. Его уже узнавали, но пока молоденькие щенята еще не отзывались на свои простые клички Ролик и Шарик, но уже пытались выражать лаем и кусанием недружелюбие к посторонним. Пока все это происходило смешно, однако в будущем могло озадачить не прошеных гостей.

Граф установил видеодомофон на входе во двор и мог видеть любого желающего пообщаться с ним. Когда находился во дворе, всегда носил с собой переносной пульт, позволяющий переговорить и открыть дверь.

Сегодня впервые за его двухнедельное пребывание в доме замигала лампочка пульта, и он запиликал призывно. Кто-то решил нарушить одиночество Романа.

— Слушаю вас.

— Это ваша соседка, решила зайти и познакомиться.

Граф нажал кнопку, щелкнул замок, открывая дверь. Появилась молодая и стройная девушка, направилась к дому.

— Я здесь, — громко произнес Роман, — сюда, пожалуйста.

Она повернулась, увидела и подошла.

— Здравствуйте, я Светлана, живу по соседству, — она махнула рукой в сторону единственного смежного коттеджа.

— Роман, — представился он.

— От нас не видно, есть ли кто в доме, но видела, как привозили мебель, значит, кто-то поселился в коттедже. Зашла наугад познакомиться.

Он предложил ей присесть, пытаясь понять цель визита — обычное любопытство, скука, завязать новое знакомство, желание знать соседа, от которого может зависеть и спокойствие других.

— Неплохая идея — соседей действительно надо знать. Я здесь проживаю один, а вы? — поинтересовался Роман.

— А я с мужем, но он постоянно на работе, возвращается поздно и уезжает рано. Денежку зарабатывает, а мне скучно одной.

— Не работаете?

— Нет, папик не разрешает.

— Папик? Так необычно называете мужа?

— Необычно?.. Обычно, он старше меня, под семьдесят, и ему нравится. Вы не говорите ему, что я приходила, он страшно ревнив. А к кому меня здесь ревновать — к соснам? — она усмехнулась.

— Теперь, видимо, будет к кому…

— Но мы же ему не скажем, правда? — кокетливо произнесла она, погладив собственную грудь.

— Хотите что-нибудь выпить? — спросил он.

— Хочу, но не буду, папик учует, со света сживет этот старый импотент.

Она пододвинулась ближе, прижавшись к плечу грудью, положила руку ему на промежность, тиская мальчика через брюки…

Они так и не ушли в дом, занимаясь сексом в разных позах сидя, стоя и на столе. Светлана глянула на часы, единственный предмет на своем теле, быстро натянула платье.

— Надо успеть душ принять и обсохнуть, папик не всегда, но на обед приезжает. Я заскочу позже, часа три-четыре у нас будет еще.

— Я тоже уеду, приходи завтра утром пораньше, пару часиков у нас с тобой будет возможность повеселиться.

Он посмотрел, как автоматически захлопнулась за Светланой дверь. Совсем изголодалась девчонка, сложно жить замужем и без секса. Сама выбрала себе долю, польстившись на деньги. Сколько он еще протянет, а ей лет двадцать — успеет еще по-настоящему замуж выйти и детей родить. Не хотел Роман заводить подобных связей, но не удержался, когда она сама взяла его в руки…

Папик… неужели этот старик не понимает, что женщина всегда найдет себе мужчину, даже не выезжая никуда и постоянно находясь дома. Соседи, его охрана… Глупец.

Роман сходил в дом, взяв ноутбук, вернулся на веранду. Запущенная им программа отыскала несколько подходящих компьютеров, которые предстояло взломать по-тихому, главное, чтобы не поняли хозяева.

"Кто-то хорошо постарался защитить информацию", прошептал тихо Роман. Явно прекрасный спец работал, такой квалификации в подобных городах может быть один-два или вообще ни одного человека. Пароль не пришлось ломать, компьютер работал, и он скопировал нужные файлы. Уже на своем компьютере он свободно разбирался в информации, удаляя балласт. Остался необходимый концентрат банковского движения по счетам и материальная отчетность — где, сколько, ассортимент товара, кому и от кого, что кратко называлось черной или теневой бухгалтерией. За этой бухгалтерией маячила фигура руководителя строительного холдинга, некоего Эльдара Мамедова.

"Так, посмотрим, что есть в базах на этого азера", — пробубнил Роман, включая поисковую систему.

Эльдар Мамедов… 1964 года рождения… пять лет за спекуляцию в советское время… нарушение правил торговли… обман потребителей… невозврат кредитов в прошлом… десять последних лет руководит строительным холдингом, взлетев из продавцов в генеральные директора, и чуть позднее в собственники. Образование восемь классов. Три жены — одна официальная, две по типу наложниц и большой любитель несовершеннолетних девочек. Два сына и дочь. Лидер азербайджанской группировки, подмявшей под себя рынки и поставку наркотиков из стран средней Азии и востока.

"Так, а это что? Обобщенная справочка оперативной информации… прелестно"… "Часто ужинает в ресторане "Эдельвейс", на третьем этаже которого расположены приват-комнаты с девочками четырнадцати-шестнадцати лет. Два проведенных внезапно обыска результата не дали. Мужчины азербайджанской национальности, среди которых был и Мамедов, пили вино, курили кальян и играли в нарды"…

"Течет у вас, господа правоохранители, сильно течет, поэтому и нет результатов, — усмехнулся Граф, — но ничего, все поправимо.

Утром Мамедов проснулся поздно, часов в десять. Потянулся на кровати, приятно вспоминая тринадцатилетнюю девочку, которую похитили в Омске. Ее привели к нему голенькой в полупрозрачной комбинации восточного типа и черных чулках, подчеркивающих свежесть и белизну детского тела. Особенно нравилось, как дрожала она упругими грудями и сжимала ножки, когда он пытался гладить промежность. Насладившись внешне, он пристегнул ее руки к наручникам по обеим сторонам спинки кровати…

Он еще раз потянулся томно. Надо бы взять видеозапись с собой на работу, просмотреть в обед еще раз и потом дать в рот секретарше, которая лучше всех умела справляться с его ненасытным пенисом и мошонкой. Мамедов принял душ, накинул халат и вышел к завтраку. Выпив бокал виноградного вина, он плотно покушал и пошел одеваться. В спальне убрал со стены картину, скрывавшую сейф, о существовании которого не знали жены и дети, никто не знал. Набрал код и открыл дверцу… Сейф оказался совершенно пустым. Ничего не понимающий Мамедов провел рукой внутри, но ни на что не наткнулся. Поздно вечером, скорее уже ночью, он положил туда диск с видеозаписью любви с молоденькой Мариной, так звали девочку. Исчезли и два миллиона долларов, которые держал на черный день, как НЗ, редко вкладывая их частично в бизнес и обязательно пополняя запас в ближайшее время.

Он осел на кровать и минуту сидел молча, представляя последствия, если диск попадет в правоохранительные органы. Об исчезнувших долларах даже не думал. Потом в ярости кинулся в комнату охраны.

— Кто, кто находился в моем доме, кто залез в мою спальню, кто? — тряс он ничего не понимающего охранника за грудки.

— Никто, Эльдар Ибрагимович, никто, не было посторонних в доме. Что случилось, Эльдар Ибрагимович?

Мамедов выпустил из рук лацканы охранника, сел на свободный стул, успокаивая себя.

— Кто-то проник в мою спальню, пока я спал. И это не мои жены, — пояснил он.

— Помилуйте, Эльдар Ибрагимович. Кроме вас и ваших жен в доме никого не было. Даже дети вчера не приезжали, — ответил испуганный охранник. — Это все подтвердят, я же не один вас охраняю, спросите любого.

Мамедов знал, что видеонаблюдение внутри дома не ведется, но двор и весь периметр буквально нашпигован камерами.

— Система отключалась, были сбои видеонаблюдения? — спросил он.

— Нет, все работало в штатном режиме, никаких сбоев и отключений ни на секунду. У вас что-то украли?

— Это не твоего ума дело, оставайся здесь и жди Мамеда, он приедет и заберет запись на экспертизу. Но если ты мне наврал, то сильно пожалеешь не только ты, но и вся твоя семья.

Мамедов встал и вышел, не слушая клятв и оправданий охранника. С женами решил пока не беседовать.

Он появился на работе мрачнее тучи. Вошел к себе в кабинет, отключил видеонаблюдение, сразу же плеснул в бокал коньяка и выпил залпом. Потом набрал код и открыл сейф. Наличность в сумме пяти миллионов долларов отсутствовала и здесь. Так же исчезли около десятка дисков с видеозаписями его развлечений с девочками. Уже трясущимися руками он снова плеснул в бокал коньяка и выпил.

В отличие от дома здесь просматривалось и охранялось все. Он решил пока никому не говорить о случившемся, даже своему заместителю и родному брату, прошел в комнату охраны, прекрасно понимая, что ночная смена уже удалилась на отдых.

— Что у нас с охраной, были ли сбои?

— Все в порядке, Эльдар Ибрагимович, — доложил довольный охранник.

Мамедов ничего не ответил и вернулся к себе в кабинет, вызвал Мамеда, своего лучшего специалиста по охранной сигнализации и компьютерам.

— Мамед, кто-то сегодня ночью проник в мой кабинет и похитил деньги, — он не назвал сумму и утаил информацию о дисках, — заступившая охрана утверждает, что никаких проникновений не было, и я не стал ее разочаровывать. Необходимо провести экспертизу охранной системы и видеонаблюдения без шума. Этой же ночью кто-то побывал в моей спальне, пока я отдыхал и ничего не слышал, и тоже похитил деньги. Охранник утверждает, что в доме никого посторонних не было. Тоже проведи экспертизу. Вдруг подключили внешнюю запись.

— Я понял, Эльдар Ибрагимович. Все сделаю, как положено, да поможет нам Аллах.

Мамедов, оставшись один, снова воспользовался коньяком и сел в кресло, пытаясь успокоиться. Он прекрасно себе представлял, что будет с ним в СИЗО и на зоне, если диски попадут в полицию. Однозначно надо бежать и как можно скорее. Без разницы, что там выяснит Мамед. А если диски украли для шантажа, а не для передачи в правоохранительные органы? Хрен редьки не слаще, но это уже лучше, можно побороться. Нет, надо бежать.

Он пододвинул к себе клавиатуру, вошел в компьютер. На счету фирмы оставались пять миллионов долларов, надо срочно перевести их в один из банков Баку и исчезнуть, решил Мамедов. В родной стране он сможет затеряться, там его не осудят за насилие над неверными.

Счет не разочаровал, он просто "убил" Эльдара. Кто-то перевел все деньги неизвестно куда с валютного счета, рублевый не тронут, но заблокирован. Он нищий, совсем нищий, в карманах и на счетах ни копейки. Кто это сделал, кто? Потом, это потом — надо бежать, а разбираться потом. Но даже билет купить не на что.

Он прошел в кабинет родного брата, поздоровался, обнял его.

— Ты сегодня не в себе, Эльдар, что случилось? — спросил брат.

— Не переживай, мелочи. Сейф заблокировался, черт бы его побрал, не могу открыть, деньги срочно нужны. Мастера уже вызвал. У тебя сколько в наличии есть?

— Долларов тысяч тридцать и рублей сотня штук, — ответил он.

— Давай все. Вечером, нет, завтра утром верну.

Забрав деньги, Мамедов вернулся к себе. Он знал, что прямого рейса отсюда на Баку нет, надо лететь в Москву. Там меня и станут ждать, если что, мысленно рассуждал он. Нет, надо ехать в соседнюю область и оттуда уже лететь, но не в Москву, а в Санкт-Петербург, потом в Баку.

— "Черт, — ударил он кулаком по столу, — проклятый коньяк". Любой гаишник задержит его на дороге. Из города я смогу выбраться и проехать километров триста. Дальше могут тормознуть, переночую где-нибудь в гостинице по дороге и утром снова в путь до соседней области. Нет, за два дня в розыск объявят железно, надо срочно лететь в Питер отсюда, так быстрее и безопаснее. Сутки у меня есть, успею убраться на родину.

Он набрал на компьютере расписание движения самолетов — рейс на Питер через два часа. Отлично! Добравшись до аэропорта, он приобрел билет прямо там и прошел регистрацию.

* * *

Граф проснулся, потянувшись сладко в постели, глянул на часы — девять. Обычно вставал раньше, но ночью пришлось поработать и очень удачно. Сейчас Светлана заявится, но не до нее сегодня, не до нее. Элементарно — позвонит, позвонит и уйдет.

Он оделся и перекусил. Семь миллионов на рубли… это где-то более четырехсот семидесяти миллионов по курсу Центробанка. Совсем не плохо. Он вошел в компьютер Мамедова на работе. Так… валютный счет… пять миллионов… поделим и переведем в детские дома… хорошо. Рублевый… его заблокируем. Фирма все равно останется и надо достраивать объекты.

Так, что у нас на дисках? Глянем домашний… Граф вытащил диск через минуту, не смог дальше смотреть, не хватало человеческих сил созерцать совершаемое насилие над совсем еще юной девочкой.

На других дисках оказалось практически то же самое. Роман долго сидел, обхвативши голову руками, его мозг не мог переварить увиденное злодейство. Некоторым девочкам не было и четырнадцати лет, остальным лет пятнадцать, максимум шестнадцать. Обкусанные и немного кровоточащие губы и груди… Изверг, нелюдь, сволочь, поддонок…

Роман не знал родителей этих девочек, иначе бы отдал Мамедова им, а не полиции. Не только его, а всю его сволочную азербайджанскую шайку, запечатленную на дисках. Он скопировал теневую бухгалтерию Мамедова и вместе с видео отправил информацию в следственный комитет области, прокуратуру и полицию. Последнее видео и то, где вся шайка Мамедова занималась групповым насилием, выложил в интернет якобы с компьютера самого преступника.

Вот теперь пусть покрутятся, если доживут до задержания полицией.

Зазвонил домофон, на экране появилось улыбающееся лицо Светланы, но Роману было не до нее. Он не мог ни говорить, ни заниматься сексом… Только сжимал кулаки и все время повторял про себя: "Сволочь, подонок, ублюдок, нелюдь"…

Тихий городок превращался в гудящий пчелиный улей… Правоохранительные органы, не сумевшие среагировать быстро и адекватно, были смяты возмущенной толпой. Нет, никого из полицейских, отправленных на задержание, не тронули. Их зажали в угол и, скрипя зубами, посоветовали не соваться. Прибывший ОМОН и СОБР оттеснил толпу от офиса Мамедова. Из десяти человек, показанных на видео в интернете, врачам удалось спасти только четверых. Полицейского крота из уголовного розыска, участвовавшего в групповом изнасиловании маленькой девочки, нашли полумертвым в туалете управления внутренних дел.

Мамедову так и не удалось улететь в Питер и далее в Баку. Его опознали в "отстойнике" аэропорта. Транспортная полиция сумела его отстоять. Врачи констатировали лишь переломы носа, челюсти и нескольких ребер. Никого из граждан не задержали, полицейские позже давали одинаковые показания — когда прибыли, он уже был избит. Видеонаблюдение в аэропорту внезапно испортилось, и запись исчезла, как и в офисе азербайджанца.

Успокоившись и придя в себя от увиденного, Граф поехал на вокзал, положил диски в ячейку, вернулся домой и отправил в следственный комитет информацию о номере и коде ячейки. Специалисты по компьютерным технологиям из отдела "К" так и не смогли понять, каким образом информация поступила снова из старого адреса — компьютер Мамедова уже был изъят к тому времени. С него нельзя было отправить никакой файл. Они поняли одно — против них играет настолько продвинутый хакер, что его невозможно засечь и установить.

Тщательно проведенный обыск над рестораном "Эдельвейс" позволил найти замаскированную дверь, ведущую в соседние комнаты, где полицейские обнаружили восемь девочек, похищенных из соседних областей. Слушать их рассказы после оказания медицинской и психологической помощи было невыносимо. Следователи несколько раз прерывали допросы, чтобы выбежать из кабинета и успокоиться.

Школьниц похищали в соседних областях в течение нескольких лет. Когда они беременели и живот явно начинал просматриваться, их усыпляли и сжигали в одной из кочегарок без следа. Иногда девочки погибали после первого насилия и то же исчезали бесследно.

Психологам приходилось работать, в том числе, и со следователями, чтобы они не сорвались во время допроса и не удавили преступников собственноручно. Эти видавшие виды монстры Закона с трудом сдерживали себя на допросах. Никто из адвокатов не желал защищать преступников, а знакомые азербайджанцы, взявшиеся за защиту, были избиты неизвестными лицами. Начинался новый скандал, однако правоохранительную систему и так потряхивало вовсю.

Азербайджанцы затаились в городе и боялись выходить на работу, на улицу. Многие уезжали на время, пока не уляжется ситуация. Полиция тужилась над обстоятельствами, но в выхлопе получались одни газы и все понимали, что должно пройти время. Начальство требовало порядка и спокойствия, рядовые соглашались и копошились чего-то. Время всех примирило впоследствии, особенно когда практически все преступники получили пожизненный срок.

* * *

Светлана больше не появлялась у Романа. Не было возможности, обиделась, возобладало женское самолюбие — он не знал истинной причины и не пытался узнать. Не приходит и не надо, так лучше всем. Ее старичок, конечно, придурок, но кому хочется ходить рогатым?

Граф действительно старался избегать связей с замужними женщинами, но получалось так не всегда. В свои тридцать лет он еще не задумывался о семейной жизни, ограничиваясь продолжительными или менее продолжительными отношениями без обязательств. Объяснение тому одно — он по-настоящему не влюблялся. Пока ему было удобнее обходиться временными связями с женщинами. Наверное, кто-то из них имел на него серьезные виды, но он никому в любви не объяснялся и обещаний не давал. Сложно бы было объяснить постоянной женщине, что он вечный безработный, имеющий деньги.

Он как раз подумывал о работе, на которой не требуется его постоянного нахождения. Вполне могла подойти должность консультанта компьютерных технологий, но фирмы отбирали на эту должность особо проверенных людей, которых знали лично или хотя бы имеющих рекомендации от близких друзей.

Подумав, он отверг и это. Надо уехать по своим делам, а тут возникнет ситуация, требующая его консультации. Нет, он должен быть свободным как ветер, как птица, как лесной зверь, имеющий свою территорию и могущий завоевать соседнюю.

Он неплохо рисовал. Сказать не плохо — ничего не сказать. Гораздо лучше многих выпускников художественных училищ и ВУЗов. Почему бы ему не заняться именно этим? Продажа картин, выставки — вполне подходит для души и его существования. Никто не назовет его бездельником и не станет присматриваться к вопросам бытия.

"Эврика! — воскликнул он, — конечно, рисование"… Граф немедленно укатил в город за покупками необходимых аксессуаров. Закупить все оказалось совсем не просто — холст, грунтовка и краски предлагались для начинающих художников или для мазни, как выражался Граф. Низкое качество ему не подходило. Промотавшись практически весь день, он все-таки приобрел необходимый инструмент, холст, грунтовку, краски, подрамники разных размеров и так далее.

Уже вечерело…, и он сегодня решил даже не натягивать холст на подрамник. Необходимо определиться с пейзажем. Именно пейзаж он хотел нарисовать в первую очередь.

Со второго этажа открывался прелестный вид на сосновый бор и небольшую лужайку. Особенно красочным казался сегодня багряный закат над сосновым лесом в сочетании с кучевыми облаками. Такое бывает не часто, и он защелкал фотоаппаратом. В голове уже вырисовывалась лужайка, сосновый лес и необыкновенно красивый закат. "Закат в сосновом бору", так он назовет картину, которую еще предстоит создать.

Роман устроился в кресле, вспоминая дни, проведенные в Суриковском институте. Он практически окончил его и подавал большие надежды, но внезапно увлекся компьютерными технологиями. Бросил "Суриковку" перед дипломом и поступил на физмат с уклоном компьютерных технологий.

В этой области Роман превзошел всех, так считал не безосновательно сам, но старался скрыть возможности и не обращать на себя внимания. Гораздо легче быть серенькой мышкой, могущей все, чем тигром под постоянным наблюдением. Он вообще был склонен не высовываться и не проявлять публично таланты, которые явно имелись.

Сейчас он именно желал высунуться в живописи, что было совсем не просто даже для маститых художников. Но глаза боятся, а руки делают.

Утром он встал пораньше, подняла эйфория предстоящей работы. Наспех позавтракав, Роман принялся натягивать холст на подрамник и грунтовать его. Работал не спеша, с удовольствием и усердием, предвкушая процесс нанесения масленых красок на карандашный эскиз. В левом верхнем углу написал металлической пылью: "Роман Сергеевич Граф" и покрыл грунтовкой. Ничего не видно, но в определенных лучах скрыть надпись не представится возможным, что исключит плагиат и связанные с ним процессы.

Теперь оставалось ждать, когда просохнет холст и можно наносить эскиз карандашом. Но только завтра… сейчас уже 16 часов и нанесен последний слой, которому еще сохнуть часа три-четыре. Настоящий мастер не станет торопиться с сушкой и другими процессами живописи, несоблюдение основных моментов ухудшает качество и сроки хранения картин.

Заработал домофон, он глянул — заявилась Светлана. Папик, видимо, уехал, пообедав, и она тут как тут. Давно не приходила. Он нажал кнопку, открывая двери, и вышел на улицу встретить.

— Привет, — произнесла Светлана, не особенно радуясь.

— Здравствуй.

— Ты ни разу не попытался навестить меня и в указанное время не открыл дверь…

— Дела, Света, дела…

— Дела? — она хмыкнула, — это у нас бывают дела… Папик отправился в небытие, вступаю в наследство и становлюсь по-настоящему богатой дамой. Ты рад?

— Я приношу тебе свои соболезнования…

Она посмотрела на Романа свысока и с презрением.

— Деньги дают мне многое — свободу и власть. Теперь я выбираю мужика и командую. Можешь встать в очередь претендентов на мою партию, — она кокетливо вильнула попкой.

— У тебя есть партия? Извини, не знал.

— Ты еще и не понятливый — я себя имела в виду, — довольно ответила Светлана.

— Конечно, — не стал возражать Роман, — уже стою.

— Так-то лучше, — усмехнулась она, — разрешаю тебе сбегать и принести мне бокал шампанского или вина. Потом можешь поласкать меня, — она томно уселась на стол, оперевшись руками сзади и выставляя напоказ свои ножки.

Ну и пробка, подумал Роман, таких он еще не встречал. Какие мои годы — уже встретил…

— Конечно, но в следующий раз, Светлана, — ответил он вежливо, — извини. Тебе лучше попозже зайти.

— Чего? — она ответила не оскорблено, а удивленно, — я тебя вычеркиваю — сам виноват.

— Конечно, — снова ответил он, провожая ее за дверь.

— Урод, — крикнула она уже на улице, засеменив к своему дому.

Привалило бабе счастье, которое она промотает за год или раньше. Хотя вряд ли — найдется ласковый и послушный покровитель, который быстро приберет ее фирму и денежки к рукам, а ее выкинет на помойку. Нового папика уже вряд ли она найдет. Остается одно место — панель. Но даже там особо тупых не уважают, если вообще такое имеется.

Граф не любил носить костюмы и поехал в город в джинсах и рубашке. Оставив машину на парковке у ресторана, он прошел внутрь. Вышибала у входа оглядел его. Джинсы и рубашка вроде бы не дешевые, но все равно он не приглянулся.

— Извини, парень, сюда нельзя, — преградил путь вышибала.

— Это почему?

— Этот ресторан не для бедных.

— Отвали, — посоветовал Роман.

Подошедший другой охранник произнес угодливо:

— Извините, мой коллега ошибся, проходите, пожалуйста.

Он позже шепнул на ухо другому: "Ты не видишь, что ли — у него одни джинсы, как три наших костюма стоят".

Граф прошел в зал, присел на барный стульчик и заказал светлого пива. Зразу заметил рядом девушку очень привлекательной внешности. Отдельно ее глаза, рот, нос, брови, щеки, лоб и подбородок не имели никакой заманчивой особенности — обычные "предметы" лица. Но их компоновка очаровывала и притягивала словно магнитом.

— Я гадаю, молодой человек, вы просверлите мне дырку на лице или пустите слюни? — заговорила она первой.

Романа потянуло к ней сразу, и он действительно не мог оторвать взгляд. Такого еще с ним не случалось, чтобы женщина могла "овладеть" им мгновенно. Но серьезные отношения не входили в его планы, и он ответил:

— Полагаю, что слюни вам подойдут больше, они хотя бы безболезненны.

Он взял свою кружку пива и отошел к соседнему столику, лишая ее возможности ответа. За столиком в уголке две дамы уже смотрели на него во все глаза, сразу оценив прикид.

Одна подошла, присела, доставая сигарету:

— У молодого человека найдется зажигалка?

— Я не интересуюсь девочками по вызову и дамами подобного поведения, — ответил он.

— Придурок, — фыркнула она и ушла к своему столику.

Он ничего не ответил, пожал плечами и продолжал потягивать свое пиво, не определившись для себя окончательно — уйти, остаться и заказать что-нибудь? Старался все-таки не выпускать из вида девушку у бара в синем платьице и не сверлить ее глазами в упор. Она прочно держала его своей очарованностью, и он начал нервничать. Как подойти к ней снова, он не знал, надо бы уйти, но колдовские нити ее внешности уже вцепились в его душу и тело. Втюриться по уши с первого взгляда — ну на хрена мне это, на хрена? Чего я сюда приперся, зачем? Клял он себя мысленно.

К девушке подошел развязный и достаточно выпивший мужчина лет сорока. Молвил безапелляционно:

— Сейчас мы с тобой выпьем по рюмочке шампанского и едем ко мне. Такая девушка, как ты, должна провести ночь только со мной. Это не обсуждается и даже не возражай. Не буди во мне зверя — я и так тебя хочу всю сожрать.

Он облапил ее за талию и притянул к себе, пытаясь поцеловать в губы. Девушка выставила локотки, отталкивая пьяного мужчину, но справиться, естественно, не могла. Роман обратил внимание, что все отвернулись и не замечают происходящего, видимо, уже знали, что с этим мужиком лучше не связываться.

— Эй, — пьяно выкрикнул мужик и махнул рукой.

Подбежали два парня крепкого телосложения.

— Тащите ее в машину, я попозже приеду. Выпью еще рюмочку и приеду.

Охранники мужика схватили девушку за руки и потащили из ресторана. Ну, начинается лето в деревне, как в дрянном голливудском фильме, подумал Роман, не хотелось бы, но придется вмешаться.

— Эта девушка со мной, отпустите ее, — выкрикнул он.

Охранники глянули, но даже не среагировали, продолжая тащить девушку волоком.

— Вам в морду дать, если вы русского языка не понимаете?

— Чего?

Один охранник отпустил девчонку, подошел и ударил с размаху, нацеливаясь в челюсть. Роман привычно уклонился, поймал руку, сопровождая ее немного в полете и вывернул. Дикий вопль охранника оглушил весь зал. Второй опешил и отпустил девушку, осевшую на пол. Граф подошел к мужику, взял его двумя пальцами за горло:

— Я тебе сейчас кадык вырву, гнида, извинись перед девушкой, — потребовал Роман.

— Извини, — прохрипел мужчина.

— Громче, — потребовал Роман и сжал кадык сильнее.

Мужик еще раз прохрипел, но громче сказать не смог. Граф ладошкой взял его за лицо и толкнул, тот полетел на пол, сбивая соседние стулья. Роман подхватил девушку и вывел из ресторана, усадил в машину. Остановился квартала за два и снова уставился в лицо девушке.

— Спасибо, — еле слышно произнесла она, — куда вы меня везете?

— Никуда, просто отъехал от ресторана, чтобы все успокоилось. Я отвезу вас домой, скажите адрес?

Девушка задумалась, потом произнесла тихо:

— Лучше отвезите меня в какой-нибудь другой ресторан… — и на его немой вопрос пояснила: — Подруга попросила квартиру до утра…

Роман смотрел ей прямо в глаза и снова не мог оторвать взгляд. Она поняла это по-своему и вся сжалась в комочек, на глазах появились слезы.

— Вы… вы хотите получить награду за спасение?

— Ну что вы, — он протянул ей чистый платочек, — единственное, на что я имею право, так это на знакомство. На ваше имя. Меня зовут Роман.

— Катя, — ответила она, — вы правда не станете ко мне приставать?

Он отвел взгляд, стукнул ладошками по рулю, включил зажигание, и машина поехала. Он вел машину и говорил, словно сам с собой:

— Ну, что за мир, в котором мы живем? Где нет ни совести, ни чести, ни порядка… Где жизнь измеряется рублем, где рыцарство исчезло без остатка?

— Вы пишите стихи? — удивленно спросила она.

— Стихи? Какие стихи?

— Ну… вы только что прочитали…

— Я? — удивился Роман, — нет, не пишу. Может и получилось в рифму, но это случайно.

— Случайно?! Так прелестно сказать и случайно? Вы сами-то в это верите?

— Я не знаю, как сложатся наши отношения, Катя. Встретимся мы еще с вами или нет, не знаю. Но я стараюсь не лгать, когда это возможно. На земле нет человека, который совсем не лжет. Ложь иногда бывает полезной, но все-таки лучше пользоваться ею не часто. Я верю… А вы — это ваше право и мнение.

— Вы странный человек, Роман…

— Так и я об этом же, Катя. — Он повернулся к ней, улыбнувшись, и снова смотрел на дорогу. — Весь мир перевернулся и стал странным. Былые ценности исчезли, появились другие. Законы природы остались прежними, но законность их применения стала другой.

— Вы поэт, философ, лирик, романтик? — поинтересовалась она.

— Не поэт. Философ, лирик, романтик — это есть в каждом из нас. У кого-то больше, у кого-то меньше, но есть в каждом.

— А куда мы едем? — заволновалась Катя, заметив, что машина выехала за город.

— Я живу здесь рядом — останетесь до утра у меня. Если хотите — я рыцарь и вам ничего не грозит. Подпрыгнуть, чтобы поверили?

— Говорят, что все маньяки имеют обаяние и умеют заворожить свою жертву, — ответила она.

— Наверное, так оно и есть, — согласился Роман.

— Успокоили, называется, спасибо.

— Слова… ведь это все слова. Хотя один козырь вы дали мне сами. Я не обаял вас и не заворожил, из этого напрашивается один вывод — я не маньяк.

Он снова повернулся к ней, улыбнувшись.

— Бросив эту карту, вы остались без козырей, Роман. Как станете играть дальше?

— Без козырей… Тогда выходит — вы мне поверили, и я теоретически смахиваю на маньяка. Я бы сыграл в игру — быть самим собой. В этом перевернутом мире это не всегда удается, но постараюсь оправдать ваши надежды.

— У меня есть надежды?

— Естественно, — уверенно ответил Роман.

— И какие?

— Приятно провести до утра время. В полном и хорошем смысле этого слова. Надо пояснить?

— Нет, не надо, я поняла.

Машина подъехала к воротам, которые открылись автоматически. Он поставил автомобиль в гараж и пригласил девушку в дом, сразу проведя ее на второй этаж. Открыл несколько комнат.

— Выбирайте любую, до утра она будет вашей. Двери крепкие и запираются изнутри. Минутку, — он удалился и вскоре вернулся, — это чистая рубашка и халат. Мужской, но вам подойдет. Здесь душ, — он указал рукой на дверь, — я жду вас в гостиной. Пока тоже ополоснусь на первом этаже.

Роман ушел, оставив ее удивленной и задумавшейся. Она вернулась в гостиную через полчаса.

— Присаживайтесь, время еще детское, всего восемь вечера, посидим немного, поговорим. Разносолов нет, никого в гости не ждал, но с голода не помрем. Есть красное вино, коньяк?

Екатерина осмотрела стол, накрытый на две персоны — жареные куски свинины, видимо только что разогретые в микроволновке, источали приятный вкусовой аромат; нарезанные ломтиками свежие помидоры и огурцы, посыпанные колечками лука; несколько видов колбасы и буженина; большое блюдо с фруктами; графин, видимо с каким-то соком; порезанные дольками лимон и груша…

— Однако совсем не плохо для мужчины, не ждущего никого в гости, — произнесла она, усаживаясь на стул.

Она успела обратить внимание на женское отсутствие в доме. Видимо, действительно живет один. Все чисто, опрятно, что редко свойственно мужчинам. Роман налил ей в бокал вина, себе плеснул коньяк.

— Мы уже знаем имена друг друга и все равно за знакомство, — предложил он, — знакомство продолжается и нам не миновать в разговоре хотя бы частички анкеты. Не знаю, как вам, Катя, но мне бы хотелось знать о вас больше, чем одно имя. За знакомство, — повторил он.

Катя отпила глоток, похвалила. Роман ответил:

— Это настоящая "Хванчкара". Трудно достать не подделку, но я пытаюсь. Могу я попросить вас, Катя, рассказать немного о себе?

Она пожала плечами:

— Я физик, работаю в одном из НИИ, занимаюсь нанотехнологиями в электронике. Жила с папой и мамой, но отец недавно купил мне двухкомнатную квартиру в этом же доме, где мы и жили. Когда родители рядом — это неплохо. Про подружку вы уже знаете…

— Нанотехнологии, — повторил Роман, — должно быть очень интересно. Микропроцессоры и интегральные схемы, полупроводники на атомарном уровне… Над чем конкретно работаете сейчас?

— Да, это очень интересно и перспективно, я занимаюсь транзисторами. Получается маленькая, не видимая глазу штучка, по производительности намного превосходящая привычный нам предмет в приемниках, телевизорах…

— На основе углеродной нанотрубки?

— Вы разбираетесь в физике? — удивленно спросила Катя.

— Не очень. Когда-то увлекался этой наукой, много читал. Например, традиционные электронные цепи в компьютерах имеют малую информационную емкость. Если выстроить логические цепи на основе передачи электромагнитного излучения вдоль цепочки металлических наночастиц с помощью возбуждения плазмонных колебаний, то объем информации на уменьшенных носителях и скорость передачи возрастают в разы. Обычная плазмоника — одно из ответвлений наноэлектроники.

— Обычная плазмоника? Ну, уж нет, — возмутилась Катя, но сразу остыла, — а вы, оказывается, не такой уж простой парень, каким хотите казаться, если читали кандидатскую диссертацию Графа. Есть такой молодой ученый в Питере — Роман Сергеевич Граф, который занимается обычной плазмоникой, как вы не осторожно выразились. К сожалению, я не смогла попасть на его лекции в Санкт-Петербурге, не получилось. Но это же современное направление, это эврика, это прорыв в науке…

Роман заметил, как загорелись ее щеки, с каким увлечением и энтузиазмом она говорила.

— Вы можете представить себе компьютер на основе плазмонных технологий, — продолжала говорить с увлечением Катя, — размером со спичечный коробок и мощностью в сотни, нет, тысячи раз превосходящий обычный компьютер сегодняшнего дня? Мы иногда часами ждем обработки нужной информации самым современным компьютером, а этот бы выдал все в одну долю секунды. Но разве только в компьютерах дело? Плазмонику можно применять…

Она глянула на него и осеклась:

— Вы извините, Роман, я увлеклась немного. Но я рада, что познакомилась с мужчиной, который читал диссертацию Графа… Это же гениальный ученый, это же голова, это столп науки, наконец.

— Извините, Катя, но я не читал диссертацию Графа…

— Зачем же обманывать, Роман? Я достоверно знаю, что это нигде не публиковалось. То, что вы рассказали мне, можно было прочесть только в его диссертации, — она внимательно посмотрела на него, — не хотите ли вы сказать, что лично знакомы с Графом?

— Лично знаком? Наверное, это выражение будет не совсем правильным, но Графа я знаю.

— Вы знаете Романа Сергеевича? Расскажите, пожалуйста, расскажите, — попросила она.

— А что рассказать? Молодой симпатичный парень, брюнет, высокого роста, примерно моего возраста, — она слушала, раскрыв рот, — и, глядя на вас, понимаю, — продолжил он, — что если бы мы были знакомы лучше, то я бы уже стал ревновать вас.

— Ревновать? — она внезапно фыркнула, — может вы действительно маньяк?

Екатерина испугалась, вылетевших внезапно слов. Роман встал, подошел к ней, положил руку на плечо.

— Не волнуйтесь, Катя, я не маньяк.

Она скинула его руку с плеча и отодвинулась, понимая, что отсюда уже ей не сбежать. Побледнела и затряслась от страха. Маньяк, точно маньяк, заманил в дом и начал действовать. Положил руку на плечо, а потом что? Разные страшные мысли закрутились в ее голове.

— Это мой паспорт, Катя, взгляните.

— Зачем? — не поняла она.

— Там черным по белому написано — не маньяк, — пояснил он.

— Издеваетесь, — с трудом произнесла она.

— Вы все-таки взгляните, — повторил Роман и сел на свое место, — посмотрите, а потом посмеемся вместе.

Она боязно, но все-таки взяла паспорт, открыла его. Он наблюдал, как меняется ее лицо. То на него посмотрит, то в паспорт, то на него, то в паспорт.

— Да, Катя, я не читал диссертацию, я ее написал.

— Вы хотите сказать… — все еще неуверенно произнесла она.

— Да, хочу предложить тост за продолжение нашего знакомства.

— Вы тот самый Граф, который написал…

— Нет, черт подери, это не я. У того Графа прямо на лбу светится плазмоника, а у меня ничего, кроме маньяка не видно, — не выдержал он. — Извините, Катя, за резкость. Да, я из Санкт-Петербурга, но сейчас, как видите здесь. И физикой больше не занимаюсь. Диссертацию засекретили, а мне предложили работать на оборонку под контролем. Ученый под контролем — это не по мне. И я уехал из Питера, здесь попал в маньяки — вот так и живу теперь.

Он опрокинул бокал в рот, не дожидаясь Екатерины.

— Извините, Роман Сергеевич, я не знала и не могла предположить…

— Простите, но я вынужден вас перебить, Катя. Если вы перестали меня бояться, то давайте на "ты" и без официоза — я Роман, а ты Катя. Согласны?

Она встала со стула, подошла к нему сзади, положила руки на плечи и поцеловала в щеку. Вернувшись на свое место, произнесла?

— Согласна, Роман. Хоть как-то попыталась загладить свою вину.

— Отлично, — произнес он, — забудем физику и маньяков. Чем вы увлекаетесь в свободное время, Катя?

Он плеснул коньяка в свой бокал, у Екатерины было налито вино. Поднял, предлагая выпить.

— Можно… я тоже попробую коньяк? — попросила она.

— Конечно, — ответил он, доставая еще один бокал, плеснул ей немного.

Она отпила глоток, Граф пододвинул ей тарелочку с соленым лимоном и грушей. Она взяла дольку лимона, откусила немного.

— В свободное время… даже не знаю, что и сказать… читаю книги, телевизор, нравится отдыхать на природе, смотреть на звезды и думать — что там за далекими далями космоса? Кто-то тоже смотрит с других созвездий на небо…

Они засиделись допоздна. Утром Роман встал, как обычно рано, принял душ и приготовил завтрак. Не стал дожидаться девушку и немного перекусил. Потом выбрал подходящий подрамник и стал натягивать на него холст.

Екатерина вышла в гостиную около десяти часов. Он заметил, что она плохо выспалась.

— Доброе утро, Катя, пойдем завтракать.

— Доброе утро, Роман, — ответила она и проследовала за ним.

После завтрака он спросил:

— Тебе надо ехать домой или на работу, торопишься?

— Я в отпуске и никуда не тороплюсь. Но не хочется стеснять тебя. Я доберусь до дома сама, не маленькая девочка.

Он внимательно посмотрел на нее — немного осунувшееся за ночь лицо и грустные глаза… В его халате она выглядела великолепно привлекательно по-домашнему.

— Помнишь, Катя, мы говорили с тобой вчера, что трудно быть самим собой в этом мире? Но я стараюсь быть именно таким. Мне не хочется, чтобы ты уезжала…

— Можно я посмотрю твой дом?

— Конечно, тебя проводить?

— Если позволишь, то я сама.

— Да, я буду ждать тебя на улице. На веранде.

Минут через пятнадцать она подошла к нему, присела рядышком.

— У тебя славный и уютный домик, Роман, все чисто и аккуратно. Приходит домработница или ты сам управляешься?

— Ты первая женщина, переступившая порог этого дома, — ответил он, — мужчин вообще еще не было. Я недавно купил его и мне он тоже нравится. Ты останешься?

— Да, Рома, я останусь, — ответила она и покраснела.

— Тогда сделаем шашлыки? — предложил он. — Природа прямо во дворе… как ты на это смотришь?

— Положительно и даже очень, — ответила она с улыбкой.

Он развел огонь в мангале, нарезал мясо кусками, солил, перчил, посыпал специями и взбивал его, тряся в тазике с крышкой до появления сока. Ему нравилось, что Катя освоилась на кухне, с холодильником и баром… Накрывала на стол на веранде…

Через час они наслаждались шашлыками, отпивая по глотку коньяка из бокалов.

— У тебя так прелестно, Рома, что никакой другой природы не надо. Свежий воздух и даже лесок во дворе. Мечта или сказка… — произнесла она вдохновенно и задумчиво.

— Мечта тем и отличается от грез, что ее можно воплотить. Оставайся…

Она поняла, что он предлагает ей не сегодняшний день.

— Я совсем не знаю тебя, Рома… Есть ли у тебя жена, дети, девушка?…

— Нет у меня никого — ни жены, ни детей, ни девушки… Один я…

— Оставайся… — повторила она его слово, — надо любить… или хотя бы что-то близкое к этому…

Он плеснул коньяк в бокалы, они выпили вместе.

— Я еще тогда утонул в твоих глазах… в баре. Ответил тебе грубо, не имея серьезных намерений, уже тогда понял, что между нами невозможны легкие отношения. Не собирался жениться или заводить что-то нешуточное. Но утонул в твоих глазах и понимаю, что не выплыть мне на свободу. Не выплыть. Это все, Катенька, что я могу тебе сказать на сегодня.

Она посмотрела на него, как ему показалось, посветлевшими глазами.

— Я всю ночь думала о тебе, Рома, уснула, когда уже рассвело. Совсем не потому, что ты великий физик, но это тоже, скажу честно, сыграло свою роль. Иначе бы так и считала тебя маньяком, — она усмехнулась, — рассуждала, как девчонка о судьбе, о тебе и даже где-то благодарила того мужика, из-за которого мы оказались вместе. Возможно, я не права, Рома, но я останусь…

Он подошел ближе, обнял ее и унес в баню на кровать. Вставши с нее часа черед два, Екатерина осмотрелась и произнесла с улыбкой.

— Здесь я еще не была и уж точно не планировала заниматься любовью в бане. Спальня в бане — это что-то неповторимое… Прелестная комната отдыха — стол, резные лавки вокруг и диван. А там что, сауна?

Она открыла дверь, скинула халатик и включила душ. Подошел Роман и тоже встал под струю воды, обводя пальчиками ее соски…

— Рома… еле слышно произнесла она, впуская настойчивого мальчика в себя, — ты маньяк, Рома…

Еще через полчаса они вышли на веранду. Граф наполнил бокалы.

— За самую очаровательную девушку в мире, в глазах, сердце и душе которой я утонул навсегда. — Он отпил глоток. — Завтра съездим к тебе домой, заберем вещи — косметику, одежду. Квартиру можно будет сдать в аренду.

— Ты, Ромочка, оставляешь меня навсегда?

— Я предлагаю тебе стать моей женой, Катенька, ты согласна?

— Согласна ли я, Ромочка, конечно, согласна. Но ты даже не знаешь моей фамилии…

— Ты станешь носить мою. И какая же твоя девичья фамилия?

— Екатерина Васильевна Лебедева, — ответила она, — мне двадцать пять лет, а тебе сколько, Рома?

— По паспорту не помнишь? Тридцать.

— Я тогда, Рома, немного не в себе была. Шутка ли — завез бедную девушку неизвестно куда… И все-таки, ты маньяк, Рома, сам же говорил, что они умеют обаять и войти в доверие. Но ты лучший и только мой. Ты не обижаешься, если я тебя называю маньяком?

— Сейчас нет, не обижаюсь. Наоборот прелестно! — ответил он.

— Завтра мы поедем знакомиться с моими родителями, посидим немного, переночуем у меня и вернемся сюда. Ты не против?

— Не против, — ответил он, — ты водишь машину, есть права?

— Права есть, но машину вожу плохо, опыта нет. Научишь?

— Конечно, купим тебе машину. Какую ты хочешь?

— Что-нибудь попроще. Не как у тебя.

— Honda Jazz подойдет?

— Даже не слышала о такой, — ответила Катя, — поясни.

— Тот же Fit, только леворукий и новый.

— Да, Fit знаю, вполне подойдет. Ты, правда, купишь мне машину?

— Нет, кривда, — улыбнулся он, — конечно, куплю.

— Ой, Рома, — спохватилась она, — родители, наверное, меня потеряли и подружка. Можно я им о тебе расскажу?

— Родителям обязательно, а подружке — как посчитаешь нужным, — ответил он. Телефон в доме, звони.

Она убежала, вернувшись через час.

— Прости, Ромочка, заболталась. Родители в шоке, но нас завтра ждут. Подружка тоже напрашивалась тебя посмотреть, но это дело семейное. Я ей отказала. Успеет еще, увидит. Родители, конечно, обеспокоены, считают меня взбалмошной девчонкой, которая кинулась на грудь ученому. Они давно уже слышали о тебе, я рассказывала… и в чувства не верят. А я, Ромочка, кажется, влюбилась по уши…

Он заметил, как по ее щекам побежали слезы.

— Ну что ты, родная, родителей понять можно и осуждать не следует, — он вытер слезы ладошкой, — ты у меня самая лучшая, красивая и нежная. А родители поймут со временем, что мои чувства к тебе самые серьезные и что ты относишься ко мне также. Слова всегда остаются словами, Катя, время и действия — вот главные оценщики слов. Расскажи мне о родителях, — попросил он.

Она вытерла слезы полой халата, успокоилась.

— Папа занимается бизнесом. У него небольшой продуктовый магазин. Тяжеловато ему приходится, я знаю, хоть он и молчит. Все бы ничего, но крыша данью замотала, а крыша у него полицейская — жаловаться не побежишь. Мама у него же в магазине работает, как бы заведующая или директор. Такой вот у нас родительский семейный бизнес. Сейчас особенно тяжело — кризис в стране, цены взвинчивают, хоть продукты и не покупают за доллары. Бензин в цене растет, а от него, сам понимаешь, и все остальное. А твои родители, Рома?

— Нет у меня никого, — он вздохнул, — ни родителей, ни родных, детдомовский я. Не было никого и не надо, зато сейчас есть ты — самая лучшая и родная девчонка.

Он взял ее на руки и унес в баню.

Утром она проснулась, потянулась в постели, открыла глаза и вскочила резко. Ромочка… ее Ромочки не было рядом. Она кинулась в гостиную, потом на первый этаж и выскочила на улицу. Роман стоял к ней спиной и что-то малевал на холсте. "Слава Богу", — еле вымолвила она и ушла в дом. Чего это я испугалась?… Она приняла душ, приготовила завтрак и вышла на улицу.

— Ромочка, ты давно встал, милый?

— Часа четыре назад, Катенька. Я обычно просыпаюсь в семь или восемь. Тебя не стал беспокоить, вчера ты совсем не выспалась, но сегодня, я смотрю, выглядишь прелестно и бодро.

— А сколько сейчас времени? — спросила она.

— Уже двенадцать, Катя.

— Двенадцать?! — она ужаснулась, — я так долго спала? Я родителям обещала быть в одиннадцать…

— Родители — это самые близкие люди, они простят. Позвони им, потом позавтракаем и поедем. Я подойду минут через пять-десять.

— А что ты делаешь?

— Грунтую холст. Решил заняться живописью вместо физики.

— Ты что, еще и художник? — удивленно спросила она.

— Художник? — он задумался ненадолго, — только собираюсь им стать. Когда-то, еще до физмата, учился в Суриковском институте, но бросил его перед окончанием — увлекла физика. Теперь, вот, возвращаюсь в прошлое, — ответил он.

— Ты меня поражаешь, Ромочка…

— Ты, Катенька, позвони родителям, они волнуются. Я подойду скоро.

Роман в городе купил два шикарных букета цветов, один сразу же вручил Кате, второй оставил для ее мамы. Бутылку хорошего коньяка для отца. Машину поставили на платную стоянку недалеко от дома.

— Наконец-то, — воскликнули родители, открывая дверь, — мы уже заждались. Долго же ты спишь, доченька, — подковырнула ее мать.

— Чего ты… дело молодое, — буркнул отец, — проходите, гости дорогие.

— Это вам, Настасья Павловна, — он протянул ей букет цветов, — а это вам, Василий Андреевич, — он передал коробку с коньяком и бутылочкой "Хванчкары".

Молодые сполоснули руки и уселись за стол. Лебедев хотел налить женщинам вино, но Граф попросил налить из им принесенной бутылки, которую тоже поставили на стол.

— Но это тоже "Хванчкара?! — удивился Василий Андреевич.

— Тоже, но не та. Это настоящая "Хванчкара", не из магазина, такой здесь не купишь. Попробуйте — поймете сами. А мы с вами выпьем армянский коньяк. Вон тот, а не этот — внешний вид у них один, а содержимое разное. В магазинах обычно не встречается настоящий коньяк — хороший суррогат, не более того.

— А еще говорят, что яйца курицу не учат. Оказывается, учат и еще как. Что ж, давайте попробуем, выпьем за знакомство, — предложил Лебедев.

Он отпил из бокала, похвалил:

— Действительно прелестный напиток, совсем не похожий на продающийся у нас.

Мать тоже высказалась:

— Абсолютно другой напиток, никогда бы не подумала, что это подделка, — она ткнула рукой в похожую бутылку. — Мы с тобой, отец, всю жизнь в торговле и даже не предполагали, что продаем подделку.

— Подделку? Мы не продаем подделку — у нас есть заключение экспертов, — возразил Лебедев.

— Не станем спорить, — предложил Граф, — тем более что эксперты часто не имеют оригинала и основываются на хорошем суррогате в своих заключениях.

— Ничего себе, — усмехнулся Лебедев, — будущий зятек опустил всю торговлю вместе с экспертами. Но что поделать, если оно так. Пойдете работать в НИИ?

Лебедев наполнил бокалы.

— Нет, Василий Андреевич, я решил расстаться с физикой. Сейчас я свободный художник, попытаюсь проявить себя на этом поприще. Ну, а если не получится — у меня есть альтернатива вернуться обратно.

— Намеревайтесь жить у Кати, в ее квартире? — спросила Настасья Павловна.

— Нет, у меня свой дом за городом, станем жить там. Квартиру Катя может сдавать в аренду. Зачем ей стоять пустой…

— А как же ездить на работу, там ходят маршрутки?

— Мама, мы ужу все с Ромой обговорили, он купит мне машину. У Ромы есть новый автомобиль, но он для меня большеват, и я еще толком ездить не умею. Он купит мне Хонду Джаз, это как Фит, только леворукий.

— А дом какой у вас Роман? — продолжала интересоваться Настасья Павловна.

— Мы с Катей решили ночевать сегодня у нее дома, чтобы не ехать за рулем нетрезвым. А завтра приглашаю вас к себе, к нам, — поправился он, — сами посмотрите. Есть банька, сауна, можно попариться, пожарить шашлыки.

— Сауна и шашлыки — это здорово! — согласился Лебедев, — но стеснять вас не хочется.

— Папа, мама, вы нас не стесните. Вы даже представить себе не можете, как там хорошо. Сосновый лес прямо на участке, семь спален, два туалета, две больших гостиных, кухня больше чем эта комната. Мы вчера жарили шашлыки — прелесть.

— Спасибо, Роман, за приглашение. Но магазин не оставишь без присмотра, тем более, если уедем вдвоем с матерью. Завтра никак нельзя. Выберем денек на недельке и приедем вечерком, переночуем и утром домой.

— А что у вас завтра, можно узнать? — спросил Роман.

Лебедев пожал плечами, посмотрел на жену…

— Не знаю, Рома, тебе, наверное, можно. Завтра у нас день выплаты дани…

— Во сколько они за деньгами приезжают или вы сами деньги куда-то отвозите?

— В магазин приходят, обычно ближе к вечеру, но могут заявиться в любое время, — ответил Лебедев.

— Тогда сделаем так — я утром уеду покормить собак. У меня два щенка овчарки, совсем еще маленькие. Потом вернусь и улажу проблему с данью. Никому и ничего платить будет не надо.

— Рома, ты, пожалуйста, не лезь в это дело, это не те люди, с которыми можно спорить. Все равно ничего не решишь, только хуже будет — могут избить и магазин сжечь. Спасибо, конечно, за участие, но я тебя прошу не беспокоиться и забыть. Будем считать, что я ничего тебе не говорил.

— Хорошо, как скажете, Василий Андреевич.

Граф встал, Лебедев недоуменно посмотрел на него.

— Я… носик попудрить, — смущенно произнес Роман.

— А-а, конечно, — ответил Лебедев.

Граф ушел в туалет и набрал номер начальника полиции Кочнева.

— Добрый день, узнали… Не предполагал, что придется снова к вам обратится, — говорил он голосом полковника Арнаутова, — вы оказались очень разумным человеком. Я знаю все подробности, можно не объяснять, та дама меня никогда не интересовала, но меня интересовал ее друг на тот момент, вы его знаете… Да, вы правильно поняли, он сейчас собрался жениться, будущий тесть — хозяин небольшого продуктового магазинчика, его фамилия Лебедев. Не хотелось бы, чтобы его беспокоили. По-моему, это неплохой обмен на бизнес той дамы и оказание помощи моему другу и его тестю, если потребуется… Вы очень разумный человек, с вами приятно разговаривать, всего доброго.

Граф вернулся к столу, предложил тост:

— Я бы хотел выпить за родителей девушки, в чьих глазах я утонул с первого взгляда, за вас, Василий Андреевич и за вас Настасья Павловна.

Они еще долго разговаривали легко и свободно, обменивались мнениями. Ближе к вечеру Катя засобиралась домой.

— Мы, наверное, пойдем с Ромой, вы устали и нам пора отдохнуть.

— Да, — поддержал ее Граф, — завтра пораньше уедем домой, заходить не станем — щеночки маленькие заждались нас. Вы меня извините, Василий Андреевич, но вашу проблему я все-таки решил — никто больше не станет вас беспокоить и приходить за деньгами. Это номер Кочнева, начальника местной полиции, вы всегда можете к нему обратиться, и он сделает все, что вы пожелаете.

— Но как ты узнал про Кочнева? — изумился Лебедев.

— Это не важно, Василий Андреевич. Ему только что сделали предложение из Москвы, от которого он не смог отказаться. Обещал оказывать вам посильную помощь и поддержку, если таковая потребуется. Так что не переживайте, работайте спокойно, полицейское иго кончилось.

Лебедев действительно удивился, когда никто не пришел за деньгами ни в назначенный день, ни в последующем. И не понимал, как можно решить такую проблему, не выходя из квартиры. Он, конечно, догадался, что Граф не пудрил носик, как он выразился, а кому-то позвонил. Должно быть, у Романа очень большие связи, если он одним звонком решил такую задачу.

— Как тебе мои родители? — спросила Катя, когда они вышли из дома.

— Хорошие люди, — ответил Роман, — трудяги с напряженным ритмом работы.

* * *

Данила Семенович Аракчеев — средненькой руки бизнесмен и легализовавшийся лидер небольшой ОПГ, все еще имеющей бойцов для отжимания, вымогательства и решения других не очень правопослушных задач, негодовал. Он распекал своих бойцов, которые не могли отыскать и привести к нему того неизвестного мужика, похитившего у него из-под носа понравившеюся девушку, как и ее саму. Ни он, ни она не появлялись нигде, никто их не знал. Единственное, что удалось узнать, так это то, что мужчина был любовником Воронцовой, этой стервы, всегда переходившей ему дорогу. Воронцовой нет, исчез и ее парень.

Обращаться в полицию не по правилам определенных кругов, но Аракчеев на это решился. Запала в душу ему эта девчонка, которую хотелось отыметь на глазах того мужика, а потом отдать своим бойцам на круг. После лишить мужика достоинства и выкинуть на улицу — пусть знает, как связываться с Аракчеевым, именуемым в преступном мире Сатрапом за свою родительскую фамилию.

Он ввалился к начальнику полиции Кочневу без приглашения и стука, как к себе домой. Развалился в кресле, начал без предисловий:

— Пару недель назад я в кабаке отдыхал… Соска одна понравилась… такая тельная девка с рабочими губками и длинными ногами — закачаться. Пригласил ее к себе, а какой-то мужик увел, еще и руку моему бойцу сломал. Найти не могу ни ее, ни его. Говорят, что мужик этот с Воронцовой был последнее время, другой информации нет. Найди их и отдай — двойную таксу плачу.

Кочнев догадался сразу о ком идет речь и решил помолчать немного, обдумать план действий. Сатрап был ему поперек горла, но до сего времени он не мог с ним справиться. Негласная война с мафией была не нужна нечистоплотному полицейскому, но сейчас сходняк не выступит против него решительными действиями. Сатрап обратился к менту за помощью, что не принято у воров и авторитетов и само по себе лишало его права помощи других лидеров преступной среды.

— Че ты молчишь, Кочнев? Я же с тобой разговариваю. Найдешь девку и мужика?

— Я дам тебе один совет…

— На хрена мне твои советы, — перебил Сатрап начальника полиции, — ты найди девку с парнем и отдай — хорошие бабки получишь, сам знаешь.

— А ты все-таки послушай, Сатрап, этот мужик из тех, которых трогать нельзя. Понял?

— Чего это его трогать нельзя? — возмутился Сатрап, — не понял.

— Ты меня не первый день знаешь… Повторяю еще раз — трогать его нельзя. Ни нам, ни вам, ни конторе. Теперь понял?

— Не понял…

— Если не понял — гуляй. До вечера вряд ли доживешь, а вот до утра, следующего точно не дотянешь. Чего сидишь — вали отсюда.

— Ладно, — пошел на попятную Сатрап, — хрен с ним, с мужиком, но бабу-то найди.

— А баба, как ты выражаешься, стала его женой и уважаемой женщиной. За нее тебе вообще голову оторвут и пришьют к заднице суровыми нитками. Скажут — так и было… даже опускать не станут. Я тебя по-хорошему предупредил, Сатрап, по-дружески, так что звони своим быкам — пусть прекратят поиск и живи спокойно.

— Сам найду… — Сатрап встал, — а тебе, мент, веры нету и не было. Смотри, как бы бизнесу твоему конец не пришел…

Кочнев нажал кнопку экстренного вызова наряда, произнес с вызовом:

— Сейчас и поглядим… у тебя еще есть пару секунд одуматься.

Сатрап понял, что ему здесь не светит и уже строил планы, как станет отжимать бизнес мента. Мысли прервал ворвавшийся наряд.

— Наручники на него, — приказал начальник полиции.

Сатрапа скрутили мгновенно, застегнули наручники сзади. Кочнев приказал снова наряду:

— Вызовите сюда оперов и понятых.

Когда пришли верные ему оперативники и пригласили понятых, Кочнев объяснил:

— Ко мне в кабинет ворвался вот этот мужчина, стал угрожать физической расправой. Пришлось вызвать дежурный наряд полиции…

— Мент поганый… Я тебе точно башку оторву, — перебил его Сатрап.

— Вас, граждане, — продолжил Кочнев, — пригласили сюда в качестве понятых. Вы должны внимательно наблюдать за нашими действиями и подтвердить или не подтвердить, если что-то будет не так, свой подписью в протоколе зафиксированные события. Сейчас будет произведен личный досмотр этого гражданина в вашем присутствии. Вы уже слышали угрозы в мой адрес…

В ходе обыска у Сатрапа изъяли пакетик с порошком белого цвета, пистолет ПМ и фотографии десятилетней девочки, объявленной в розыск, как без вести пропавшей и найденной позже изнасилованной в лесном массиве. Девочка была сфотографирована голенькой и уже мертвой на лесной лужайке.

Кочнев остался доволен — его верные опера так ловко подсунули в карман Сатрапа пакетик с героином и фотографии, что понятые ничего не заметили и готовы были поклясться на библии, что обыск производился в рамках закона. Пистолет не подсовывали — этот придурок держал его всегда при себе.

Через сутки тело повесившегося Сатрапа обнаружили сотрудники СИЗО. Факт совершенного над ним мужеложства в протоколе не зафиксировали. Шайка его распалась, а некоторые личности были объявлены в розыск. Те, например, которые пытались похитить в баре Екатерину.

Через два дня Кочневу позвонил "Арнаутов", поздравил с раскрытием тяжкого преступления и как защитнику друга и умному человеку посоветовал готовить дырочку для полковничьей звездочки.

* * *

Начальник УФСБ генерал Пилипчук Иван Арнольдович проводил очередной совещание, пригласив к себе сотрудников отдела полковника Захарова Сергея Григорьевича.

— Докладывайте, полковник, по Графу.

Захаров встал, но генерал жестом руки попросил сесть.

— Роман Сергеевич Граф… предлагается кодовое имя Дачник, не связанное с его деятельностью.

Он посмотрел на генерала, тот согласно кивнул головой. Захаров продолжил:

— Дачник из детдома, родственников не имеет, родители не установлены. После школы в 2002 году поступил в институт имени Сурикова в Москве, проучился практически пять лет, но дипломную работу представлять не захотел, в 2007 году поступил на физико-математический факультет университета в Санкт-Петербурге, в 2012 году окончил университет с отличием и был принят в НИИ младшим научным сотрудником. Через год защитил кандидатскую диссертацию и стал продвигаться в науке семимильными шагами, получив мировую известность среди физиков, особенно занимающихся нанотехнологиями. Доцент университета. Его работы, связанные с плазмоникой, были засекречены в 2014 году. Тогда же дачнику предложили работу в закрытом НИИ, но он категорически отказался. Разговор с ним записывался, я запросил запись и прослушал ее. Пришел к однозначному выводу — сотрудник Питерского управления, производивший беседу, сделал все возможное, чтобы Дачник отказался от работы в НИИ и даже добился большего — он вообще оставил физику. Вольно или невольно это произошло, но считаю действия Питерского коллеги однозначно вредительскими.

— Оставьте запись, полковник, я послушаю и приму решение, — произнес с недовольством генерал, — в вашу задачу не входит оценка действий коллег из смежного управления. Вам ясно?

— Так точно, товарищ генерал, ясно.

— Продолжайте.

— В конце мая этого года дачник прибыл в наш город, поселился в гостинице и в ресторане познакомился с хозяйкой этого комплекса, известной бизнес-леди Воронцовой. Известная нам дама с криминальными наклонностями обожала молодых симпатичных и высоких брюнетов, пригласила его к себе. Некоторое время он проживал у нее, но по неизвестной причине оставил ее. Возможно, понял ее противоправную сущность и склонность к противоположному полу, возможны другие причины. Он покупает себе коттедж в пригороде за десять миллионов рублей и поселяется там, приобретает автомобиль за два миллиона. Причем везде расплачивается долларами по курсу Центробанка.

— Установили, откуда у него такие деньги? — спросил генерал.

— Точно не установлено, товарищ генерал. Возможны некоторые накопления. Предполагаем также, что деньги ему могла одолжить Воронцова, которая, как вы знаете, была застрелена полицейскими в ходе проводимой ими операции. Действия полицейских признаны правомерными. Воронцовой нет — какую сумму он одолжил у нее: неизвестно. Но сумма может быть достаточно солидной.

В баре одного из ресторанов Дачник знакомится с гражданкой Лебедевой Екатериной Васильевной, которую в тот момент собирался похитить и изнасиловать Аракчеев по кличке Сатрап. Дачник легко отбивает девушку у бойцов Аракчеева, одному выворачивает руку, ломая ее в плечевом суставе, и исчезает. Ранее дачник занимался в различных секциях восточных единоборств, имеет черный пояс, сейчас с Лебедевой проживает в гражданском браке и собирается оформить отношения законно.

Лебедева оказалась научным сотрудником НИИ, занимающегося нанотехнологиями. Мы проверили — их знакомство случайно, она из порядочной семьи, не представляющей для нас оперативного интереса. Также удалось установить, что дачник в настоящее время решил серьезно заняться живописью — рисовать и продавать картины, на что и существовать в дальнейшем. У меня все, товарищ генерал, разрешите: дальнейшую информацию доложит майор Звягинцев Василий Дмитриевич, он физик по образованию — ему легче.

Генерал согласно кивнул головой.

— Дачник после окончания физико-математического факультета вплотную занялся нанотехнологиями и более конкретно плазмоникой, как одной из отраслей наноэлектроники. Дачник оставил свои работы в НИИ Санкт-Петербурга незавершенными до конца, и пока ученые не могут их завершить, утверждая, что тут необходима его голова. Также есть мнение, что он эти работы завершил и тщательно спрятал после обидной для него беседы с нашим коллегой из Питера.

— Вы тоже считаете, что коллега провел саботажную беседу? — спросил генерал.

— Я уверен в этом, товарищ генерал. Дачник, хоть и молодой человек, но ученый с мировым именем, талант, а таланты часто привередливы по характеру. В ходе беседы ему было сказано прямо, что он станет работать на государство под контролем ФСБ, все свои действия, например, знакомство с девушкой, он должен предварительно согласовывать с нашими сотрудниками. Ему конкретно предложили без какой-либо альтернативы стать рабом государства и агентом ФСБ, требовали от него подписки о сотрудничестве.

— Даже так?

— Именно так, товарищ генерал, разрешите продолжить? — получив согласие, Звягинцев доложил: — Работы дачника позволили бы нам создать компьютер небывалой мощности размерами со спичечной коробок, проникать без труда и следов в информационные архивы зарубежных спецслужб. Оказывать желаемое влияние на работу электроники зарубежного оружия на любом расстоянии. Например, ракета может не полететь или взорваться в собственной шахте. Кроме того, управляемые плазмонные колебания свободных электронов вещества могут войти в резонанс. Практически это может выглядеть следующим образом — взял человек авторучку, условно конечно, очертил ею на расстоянии круг на броне танка или бетонном бомбоубежище — кусок брони или бетона просто выпал из сооружения и все. Толщина и материал не важен — это может быть несколько километров брони или бетона… провел ручкой и вывалился кусок, провел по человеку и разрезал его пополам.

Позавчера Дачник знакомился с родителями невесты и ночевал в ее городской квартире. Мы решили воспользоваться ситуацией и проникнуть в его коттедж — ничего не получилось. Сотрудники, пытающиеся проникнуть через периметр ограждения его участка, элементарно засыпали, коснувшись какой-то невидимой линии или луча. Природа и источник излучения не установлены, товарищ генерал. Фантастика какая-то…

— Фантастика… — произнес протяжно генерал, — только этой девки нам не хватало для полного счастья. Что предлагаете, полковник Захаров?

— Я предлагаю внедрить в НИИ, где работает Лебедева, лаборантом, например, майора Звягинцева. Прощупать ее и предложить работу в закрытой лаборатории под руководством Дачника. Считаю, что она не только согласиться, но и приложит все усилия к возврату дачника в физику. Естественно, что должна быть соответствующая зарплата и свобода действий. Дачник человек не глупый, преданный Родине гражданин и сам поймет, без нажимов извне — где, что и с кем можно говорить. Нам лишь останется аккуратно присматривать за ним и вежливо направлять при необходимости. Никаких альтернатив — только разъяснения, подталкивающие к определенной свободе выбора.

— Подталкивающие к определенной свободе выбора… Как ты мудрено выразился, полковник, — усмехнулся генерал. — Хорошо, принято, действуете, — приказал он. — И еще — наверху принято решение об увольнение из органов полковника, проводившего беседу с Дачником. Его действия признаны неумышленным, хотя и могли причинить вред государству. Вот такая формулировка, господа чекисты. Жаль, но в уголовном кодексе отсутствуют статьи и понятия о саботаже и вредительстве. Все свободны.

На главную: Предисловие

Мишарин Борис Петрович Тернистая дорога к звездам

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Мишарин Борис Петрович
Тернистая дорога к звездам