В четверг 26 июля 2007 года в 11:53 на сайте Twitter появился следующий пост:

«Изначально Twitter был забавным сторонним проектом, затем его аккуратно воспитывали в рамках Obvious, пока наконец он не превратился в Twitter, – так начал Джек текст в своем блоге. – Сегодня мы с радостью объявляем о важном событии в жизни Twitter. Мы получили финансирование от наших друзей из Нью-Йорка, компании Union Square Ventures». Фред Уилсон, партнер Union Square, направил 5 миллионов инвестиций, подняв общую стоимость Twitter выше отметки 20 миллионов долларов.

Затем в отдельном посте в своем блоге на сайте компании Union Square Фред объяснял, почему его фирма вкладывает средства в компанию, не имеющую доходов. «Все задают один и тот же вопрос: “А какая там бизнес-модель?” Говоря честно и откровенно, мы пока не знаем. Вложенный нами капитал сделает Twitter более надежным и прочным сервисом. Именно на этом надо сейчас сосредоточить усилия». А доходы придут позднее.

Фред оказался прав. Не было смысла обсуждать бизнес-модель, пока сайт пребывал в нынешнем состоянии.

Каждое утро начиналось для сотрудников Twitter одинаково. Жена Джереми обнаруживала мужа на диване в той же позе, что и днем ранее: ноутбук на груди излучает слабый голубой свет, тонкая струйка слюны стекает изо рта, пальцы лежат на клавиатуре – словно его застрелили во время неудачного взлома. Блейна в его квартире находили точно в такой же позе.

Оба они работали все ночи напролет, пытаясь удержать сайт, но зачастую – безуспешно. Он постоянно ломался, и с этим ничего нельзя было поделать.

Вспомним, как когда-то делали этот сайт, собрав на коленке за две недели. Разумеется, мощный приток посетителей неизбежно его обрушивал. Ломался не какой-то один элемент сервиса – ломалось всё. Посты не появлялись в ленте. Аккаунты пропадали. Сайт по несколько часов оставался недоступен, даже по несколько раз в день. Серверы сгорали. Всё находилось в таком беспорядке, что сотрудники взбунтовались. Сайт был построен как небольшая гребная шлюпка, предназначенная, чтобы катать небольшую семью по озеру, но теперь это самое судно использовалось как круизный трансатлантический лайнер с соответствующим количеством пассажиров. Разумеется, оно тонуло.

Поломки приобретали эффект домино, когда выход из строя одного элемента обрушивает все остальные (инструменты Twitterific, Twitteroo, Twitterholic, Tweetbar, Twittervision, Twadget, использовавшиеся разработчиками и приложениями, – и это только небольшая часть списка). Наплыв приложений оттягивал дополнительные ресурсы. Сам по себе сайт по своей конструкции по-прежнему представлял собой цифровой аналог пластиковой упаковки и скотча и часто обрушивал сервер. Серверы забивались новыми твитами, которые требовалось отослать на сайт, и все по кругу – сторонние сервисы переставали работать. Почти ежедневно в какой-то момент все операции прекращались.

Проблемы с сайтом могли бы замедлить приток новых пользователей, но на деле выходило еще хуже. Негативные отклики только разогревали любопытство к самому Twitter: «Если подписчиков так много, что сайт обрушивается, значит, и мне туда надо». Словно толпа из сотен тысяч человек кинулась в утлую лодчонку.

Когда сайт достигал пика возможной нагрузки, самой сложной проблемой для администраторов становилось понять, в чем причина поломки. Чтобы справиться – или хотя бы попытаться найти решение, – Джереми и Блейн написали программу для сервера, которая оповещала их по телефону и электронной почте, когда сайт начинал страдать от той или иной проблемы. Как тяжелого пациента обвешивают трубочками и датчиками, постоянно передающими данные о состоянии его здоровья, так и здесь – новая программа должна была помочь определить, что именно болит у Twitter. Тогда они понимали, где требуется оперативное вмешательство. Какое-то время это работало, но вскоре в очередной раз подтвердилось, что дорога в ад вымощена благими намерениями.

С течением времени оповещатель о проблемах стал пищать как сигнализация, которую не удается выключить, и администраторы оказывались просто завалены сводками сообщений. Телефон будил их посреди ночи – а иногда и по несколько раз за ночь, – потом раз в несколько часов, а потом и раз в несколько секунд. Он вибрировал, звонил и мигал на ночном столике в знак того, что Twitter опять «ложится» и просит о помощи. Несколько раз проблемы оказывались настолько серьезными, что, просыпаясь, Джереми и Блейн обнаруживали более тысячи жалобных сообщений от серверов Twitter.

Пользователи жаловались не реже, чем серверы. В какой-то момент группа верных пользователей решила устроить онлайн-бойкот. Они объявили – разумеется, там же, в Twitter, – что не будут пользовать сервисом в течение 24 часов, выказывая тем самым презрение к бесплатному, но постоянному уходящему в офлайн сайту. В тот же самый день, прочитав о бойкоте, другая группа почитателей решила прислать по адресу Южный Парк 164 несколько бесплатных пицц в знак любви.

Но никакой запас пиццы уже не мог починить Twitter – сайт родился дефективным.

Когда дело стало совсем плохо, Биз решил объясниться в блоге компании.

«Twitter. Работает. Медленно. Нам самим это очевидно, – написал он в посте с характерным заголовком “Черепаха и Twitter”. – Низкая скорость обусловлена огромной популярностью, что делает нашу ситуацию кислой и сладкой одновременно. Мы планировали рассказать вам, что делаем, чтобы сделать ситуацию скорее сладкой, чем кислой».

Темпы работы сайта не остановили его рост. Продолжали регистрироваться новые пользователи. Постоянно выходили новые публикации – иногда хвалебные, иногда – нет. Каждые две недели количество новых пользователей удваивалось. Как написали Financial Times в передовице печатной версии, «мини-блог стал формой разговора в Кремниевой долине». Свой аккаунт завел журнал BusinessWeek. Twitter был упомянут в журнале Time в числе топ-50 новых сайтов. «Вы можете рассказать, где находитесь и чем занимаетесь в данную минуту, при помощи мобильного телефона», – говорилось в статье. Ведущие газеты, телекомпании и блоги, не имеющие отношение к IT-индустрии, подхватили эту тему. Технически сайт был еще совершенно не готов к выходу на большую сцену, но ему уже пришлось это сделать.

Сотрудники Twitter были настолько загружены работой по поддержанию сайта, что ничего не добавляли к нему, а только отрезали. Несколько верных программистов сервиса решили взять на себя изготовление новых инструментов, и в потоке регулярных сообщений у пользователей Twitter стали всё чаще мелькать два символа – @ и #.

@ используется разработчиками при обращении к другим людям на сервере, поэтому было естественно перенести его в Twitter. Первым символ @ в Twitter использовал молодой дизайнер Apple Роберт Андерсен, который 2 ноября 2006 года ответил своему брату, использовав @ перед его именем. Символ постепенно проникал в жаргон Twitter. Вскоре люди уже обращались друг к другу не по настоящему имени, а по нику. Новый способ коммуникации приобрел такую популярность, что в начале мая Алекс Пэйн, программист Twitter, добавил новую кнопку на сайт, которая показывала ответы с использованием @.

Затем появился #, хэштег, символ «решетка», изначально использовавшийся на телефоне для проверки автоответчика. На фотосайте Flickr пользователи иногда применяли значок # для группировки схожих изображений. В какой-то момент на Flickr все делились фотографиями лесных пожаров в Сан-Диего и стали организовывать подборки фотографий с помощью ярлычка #sandiegofire. В Twitter этот символ впервые применил калифорнийский дизайнер Крис Мессина, друживший со многими сотрудниками компании. Вскоре его подхватили и другие.

Однажды Крис решил заехать в офис, чтобы обсудить более упорядоченное использование странного значка хэштега. Войдя, он на лестнице столкнулся с Эвом и Бизом, отправлявшимися обедать.

– Мне кажется, надо что-то сделать с хэштегами на Twitter, – начал Крис.

– Хэштеги – для задротов, – ответил Биз. А Эв добавил, что это слишком сложно, никто все равно не поймет такие обозначения.

Крис зашел с другой стороны, указав, что люди уже активно ими пользуются, и так можно было бы связать разговоры в Twitter с темами, обсуждаемыми в реальной жизни. Эта идея не вдохновила ни Эва, ни Биза. Они ответили, что «придумают что-нибудь лучше, более дружелюбное, но позже».

Однако уже не имело никакого значения, о чем думают или что говорят Эв, Биз или любой другой сотрудник Twitter. Сайт начал сам управлять собой там, где соучредители не могли договориться. Люди продолжали использовать хэштеги для организации групповых чатов, конференций или дискуссий на актуальные темы.

А внутри компании, среди нарастающих проблем с сайтом, Эв и Голдмэн продолжали попытки выковать из Джека настоящего CEO. И это оказалось сложнее, чем поддерживать сайт на плаву.

Эв, назначивший себя председателем совета директоров Twitter, давил на Джека, чтобы тот контролировал Блейна: тот часто пережимал с анархией и просто наслаждался хаосом. Джек должен был обговорить с Блейном финансовые стимулы и проводить регулярные проверки уровня мотивации (оказывается, даже анархисты любят, когда им поднимают зарплату). Но когда Джек начинал разговаривать с сотрудниками, это давало обратный эффект. Как отметил в одном из своих писем, посвященных этому вопросу, Эв, «Джек ведет себя как ковбой».

Каждый шаг вперед ощущался как два шага назад. Когда Эв сказал Джеку, чтобы тот разослал на всю компанию письмо, определяющее общие цели Twitter, то первый черновик начинался с подзаголовка: «Три вещи, которые я хочу для Twitter». Затем описание каждой принципиальной цели Джек начинал обескураживающим «Я хочу быть способным…» или «Я хочу…» или «Я…». Голдмэн предложил употреблять «мы», говоря о целях компании: беседа в диктаторском стиле – не лучший способ общения с сотрудниками.

Джек действительно хотел научиться управлять людьми, компанией, стать хорошим CEO. Но он часто оказывался в тупике, не зная, что делать дальше. Он никогда не признавался, делая вид, что прекрасно понимает, чего хочет в каждый момент, и что все его действия подчинены определенному, крупному, далеко идущему плану, но он настолько далеко вышел за пределы компетенции, что зачастую просто не мог произнести ни слова. Когда проблемы накапливались, он вместо того, чтобы решать их вместе с сотрудниками, просто выходил из офиса и по часу – и даже дольше – гулял кругами по Южному Парку с выражением обиды на лице.

Некоторые, в их числе Биз и Кристал, полагали, что проблемы компании не связаны с действиями или бездействием Джека: никто не удержал бы Twitter на плаву в столь бурных водах, особенно при таком притоке пользователей каждый день. Однако Эв не хотел разбираться, кто в чем виноват. Он вложил в компанию собственные деньги и свое имя, поэтому на кону стояла его репутация. И уже не важно, виноват ли в чем-то Джек. Эв хотел, чтобы сайт перестал обрушиваться, требовал исправить все недочеты в управлении и избавить компанию от хаоса. 2007 год подходил к концу, и, видя, что проблемы не решаются, а только усугубляются, Эв становился всё нетерпеливее.