#Начало

– Исчезни, – сказал Эван Уильямс женщине, стоявшей в дверном проеме. – Меня сейчас вывернет.

Она сделала шаг назад, потянула на себя дверь. По комнате разнеслось эхо металлического щелчка, и липкими, дрожащими руками он схватился за черную мусорную корзину, стоявшую в углу.

Вот оно какое – его последнее действие на посту CEO Twitter’а: его тошнит в мусорную корзину.

Он постоял какое-то время на коленях, затем откинулся назад и прислонился к стене. За окном на Фолсом-стрит в холодном октябрьском воздухе шелестели листья. Визг проезжавших машин смешивался с невнятным гулом разговоров за дверями.

Несколько минут спустя кто-то сообщил его жене Саре, работавшей там же, в Twitter: «С Эвом неладно». Она поспешила в угловой кабинет. Ее роскошные черные вьющиеся волосы слегка покачивались на ходу.

Сара посмотрела на часы и поняла: до момента выступления мужа перед тремя сотнями сотрудников Twitter осталось 45 минут. Она открыла дверь и вошла в кабинет.

В конце коридора сотрудники пиар-отдела еще раз перечитывали пост, который должен появиться в блоге на сайте компании в 11:40, когда Эв закончит обращение к компании с ошеломительной новостью и передаст новому генеральному директору микрофон, а с ним и власть, будто эстафетную палочку. Этот пост перепечатают тысячи СМИ и блогов по всему миру. В нем будет торжественно заявлено, что Эван Уильямс, нынешний генеральный директор компании Twitter, социальной сети, за четыре года своего существования набравшей 165 миллионов зарегистрированных пользователей, посылающих фантастические 90 миллионов твитов в день, – так вот, этот самый Эван Уильямс уходит в отставку по собственному желанию.

Вранье, конечно же.

Эв сидел на полу офиса, держа в объятиях мусорку, и не испытывал ни малейшего желания произносить эти слова. Сын фермера из Небраски, он когда-то приехал в Калифорнию, имея в активе пару чемоданов тряпья секонд-хенд и кредитную карту с десятками тысяч долга. Только было это десять лет назад, а нынче Эв хотел оставаться главой компании, основанной при его участии. Но – невозможно! И уже не важно, что теперь он миллиардер, что Twitter – вся его жизнь. Ему не оставили выбора. Проклятье! Его выпихивает отсюда подлый совет директоров, которых он сам нанимал, и среди них – якобы ближайшие друзья! Заодно несколько инвесторов, вложивших деньги в компанию.

Вошла Сара. Эв поднял глаза. Слюну со свитера он размазал по темной щетине на подбородке.

– Как ты? – спросила Сара.

– Хреново, – ответил он, не понимая: болен он? нервничает? Или и то и другое сразу?..

В конце коридора через двери в главное фойе офиса были видны разбросанные по белому журнальному столику ксероксы из газет New Yorker, Economist, New York Times. И везде – статьи о революциях на Ближнем Востоке: беспорядки, ставшие центром внимания общественности благодаря активности Twitter и прочих социальных сетей, привели к падению диктаторских режимов в Тунисе, Египте, Ливии и Йемене, а также вызвали массовые акции протеста в Бахрейне, Сирии и Иране.

За углом Биз Стоун (еще один из четырех соучредителей Twitter) дописывал е-мейл, в котором сообщал сотрудникам о всеобщем собрании в столовой в 11:30. Присутствие обязательно. Посторонние не допускаются. Никакой «каши», только важные новости. Он нажал «отправить», встал из-за стола и направился в кабинет Эва, желая подбодрить своего приятеля и босса – теперь уже почти бывшего.

Когда Биз пришел, на диване уже сидел Джейсон Голдмэн, руководитель отдела развития продукции Twitter и один из немногих союзников Эва в семиместном совете директоров. Биз плюхнулся рядом. К этому моменту Эв уже спокойно попивал воду из бутылочки, рассеянно глядя вдаль. В памяти его мелькала суета и безумие последней недели.

«Вспомни, как…» – хором затянули Голдмэн и Биз, стараясь подбодрить Эва, пробудить приятные воспоминания. Вспомнить было о чем. Как Эв нервничал и мялся перед миллионами телезрителей «Шоу Опры Уинфри». Как в сопровождении снайперов и сотрудников секретной службы в офисе появился русский президент, возжелавший отправить свой первый твит, – как раз в тот момент, когда перестал работать сайт. Как Биз и Эв ездили ужинать домой к Элу Гору и, пока бывший вице-президент США убеждал их продать ему часть компании, напились в хлам. Или как компанию пытались купить: Эштон Катчер – сидя около собственного бассейна в Лос-Анджелесе, Марк Цукерберг – во время странной беседы в его скромненьком домике. Или о том, как Канье Уэст, Вилл-ай-эм, Леди Гага, Арнольд Шварценеггер, Джон Маккейн и бессчетное множество других звезд и политиков, порою под кайфом или подшофе, появлялись (иногда без предупреждения) в офисе и пели песни, читали рэп, молились, посылали твиты, всё пытаясь понять штуку, на глазах менявшую общество, и откусить от нее кусочек для себя.

Эв улыбался, слушая друзей, изо всех сил старался не показать грусти и отчаяния.

Существовал некто, и вот ему единственному, возможно, удалось бы развеселить Уильямса. Меж тем этот человек с телефоном, прижатым к уху, мерил шагами соседний кабинет, покачивая лысой головой. Дик Костоло, эстрадный комик, некогда блиставший на сцене вместе со Стивом Кэреллом и Тиной Фей. Дик Костоло. Именно его Эв «решил попросить» стать новым генеральным директором Twitter – третьим по счету за краткие четыре года существования компании. Сказать, чтобы Дика это радовало… нет, скорее, нет. Он обсуждал с мятежными членами совета директоров каждое слово в посте, который скоро облетит все СМИ, а также собственную речь, обращенную к сотням сотрудников Twitter. Следующим ходом станет возвращение Джека Дорси.

А Джек тем утром проснулся в своих апартаментах в пентхаузе «Минт Плазы», отлитых из сплошного бетона, и облачился в рабочий наряд стоимостью несколько тысяч долларов: модная сорочка от Dior, темный клубный пиджак и часы Rolex. Ничего общего с простецкой футболкой и вязаной черной шапки-бини, которые он носил два года назад, когда его выставили из Twitter! Потом он вышагивал по кабинету в Square – основанной им недавно компании, занимавшейся мобильными приложениями, буквально в нескольких кварталах от здания Twitter.

И надо же, совет директоров сообщил Джеку, что сегодня его праздник не состоится.

Джек был первым генеральным директором Twitter и еще одним отцом-основателем, холил и лелеял компанию, пока в 2008 году в ходе борьбы за власть не вылетел из нее. Конечно, он предвкушал триумфальное возвращение, ради чего и оделся столь помпезно. Презрение к Эву, бывшему приятелю и вечному соучредителю, никуда не делось. Надо же, этот подонок умудрился сорвать его запланированное возвращение в Twitter! Пусть его успешно сместили с должности CEO, но ведь не уволили – по крайней мере, до поры до времени, – хотя вроде бы собирались…

Вернемся в офис Twitter. Эв поднял глаза на часы. До 11:30 осталось всего ничего. Пора.

Эв еще не знал, что через несколько месяцев полностью отстранится от работы в Twitter.

Не знали Биз и Джейсон, что со временем также уйдут. Сейчас они двигались вслед за Эвом по коридору, как все эти годы.

Они молча прошествовали до корпоративной столовой вдоль разноцветных стен, белых кресел-качалок и смущенных сотрудников, прятавших глаза. Никто из персонала не знал, что им предстоит услышать от горячо любимого босса Эвана Уильямса. И никто не догадывался, что компания, на которую они работают, компания, изменившая мир, какой бы смысл ни вкладывался в это словосочетание, кардинально меняется вот сейчас, у них на глазах.