И вот. Сейчас. Теперь уже точно.

Настало время вернуться к Шроакам и их маршруту. Вне всяких сомнений.

Итак, час Шроаков пробил.

Странный поезд справлялся. Но как он был потрепан! Как сократился его состав, какими заплатами пестрел его корпус на месте выбитых стекол, или там, где остались следы от когтей животных, где пиратские снаряды истончили его броню…

Механизм смены колеи работал, хотя и со скрипом. Там, где рельсы шли вверх под углом, недоступным для других поездов, поезд Шроаков карабкался, хотя и со скрипом. И так далее, и с каждым разом все хуже.

Очень далеко от дома пиратские бипланы нарушили первое правило разведывательных полетов: «Не навреди». Они обстреливали их с воздуха до тех пор, пока Шроаки не спрятались под выступом скалы. Выбираться оттуда пришлось по колее, проложенной сквозь скалу, в полной темноте, продираясь через слои липучей паутины, которыми опутали тоннель огромные поездоядные пауки, свившие себе там гнездо. И, конечно, пришлось пожертвовать еще парой вагонов, уходя от них, — так ящерица теряет хвост, спасая голову. Однажды, недалеко от берега, сплошь усеянного разбитыми панцирями, они наблюдали схватку двух чудовищ в верхнем небе; на таком расстоянии оба были малы, как крошки, однако одно из них заметило их, исхитрилось и обрызгало их едкой слюной, когда они уже удирали.

Кальдера, такая же замученная и уставшая, как ее поезд, читала информацию с экранов, которые еще не отказали.

— Вот, — сказал Деро.

— Что — вот? — переспросила Кальдера. Голос ее дрожал.

— Подожди. Дай подумать.

— Если это опять не очень удачно замаскированная сказка из тех, которые мама с папой давным-давно привезли от баяджиров, то ты теряешь десять миллионов очков, — сказала Кальдера.

— Заткнись.

— А у тебя и так уже минус семнадцать миллионов.

— Заткнись, — сказал Деро. — Жила-была мышь. Она жила в норе. — Вообще-то истории в пути обычно рассказывала Кальдера, но в этот раз все было по-другому.

— Где? — спросила она. — Между рельсами?

— Глупая. Ее бы там съели. Нора была в стене. А мышка умела делать волшебство.

Кальдера справилась с какими-то записями.

— Какое?

— Волшебство с палочками, — решил Деро. — Она умела делать так, чтобы палочки оживали.

Вдруг Шроаки вскрикнули. Воздух за стенами поезда внезапно взорвался грохотом. В их уютном закутке завыла сирена, как будто без нее шуму было мало. Над ними летело что-то, совсем не похожее на самолет. Скорее, на насекомое, которое дергалось и вибрировало так, что воздух вокруг него плавился.

— Что это такое? — прошептал Деро.

— Что оно делает? — спросила себя Кальдера. И тут же…

— О, господи боже мой, — выдохнула она. — Это же ангел.

Не тот огромный и ужасающий небесный поезд без машиниста, крылатый ангел, стерегущий устои. Это был разведчик. Хищник. Он стремительно летел над ними. Вот он повернул к ним выпученные черные фасетки глаз, взглянул, не меняя выражения. Они затаили дыхание. Существо было окружено собственным облаком. Из грязи. Оно было так близко, что его панцирь был виден как на ладони. В брызгах засохшей грязи и ржавчине. В царапинах и вмятинах. Существо рванулось наверх.

Потом оно развернулось, гремя, как тысячи молотов разом, нагнуло голову и быстрее любой птицы или мыши понеслось прочь, изрыгая копоть.

— Какое разочарование, — сказала после недолгого молчания Кальдера.

— Ты огорчена? — спросил Деро.

— Не то чтобы очень. Просто привыкла уже, что нас пытается убить каждый встречный.

— Ничего, — буркнул в ответ Деро. — Дай срок.

Шроаки истощили почти все ресурсы. Они жили и работали в тесной кабине управления. Там же и спали — один растягивался по диагонали на полу, пока другой вел поезд.

Деро протер глаза, попил водички, съел батончик из их тоже тающих — но не будем об этом — припасов.

— Почему мы так медленно едем? — спросил он. Принюхался. — Мы воняем, — сказал он.

— Это ты воняешь, — ответила Кальдера. — А я как роза.

— Надо прибавить ходу, — сказал Деро. — Мы же почти приехали. — И начал раскачиваться взад и вперед, точно хотел таким образом придать скорости поезду. Повернулся и стал глядеть в заднее окно.

— Я соблюдаю осторожность, — ответила Кальдера. — Кажется, я кое-что слышала. И теперь еду так, как считаю безопасным.

— Ясно, — сказал Деро. И отчетливо добавил: — По- моему, тебе стоило бы учесть, что ехать быстрее сейчас куда безопаснее, чем ехать медленнее. Потому что позади поезд, и он нас догоняет.

— Что? — Так оно и было. Их сканеры давно дали дуба, но тут они были ни к чему: состав был виден, что называется, невооруженным глазом. — Откуда они только взялись? — выдохнула она.

— Вон из-за того лесочка, — сказал Деро, — по-моему.

— Но там же ничего нет! Опять пираты, — сказала Кальдера и тут же вскрикнула. Поезд приближался. Но не тот, которого она ожидала. Это был поезд рельсоморских вооруженных сил Манихики. Вне всякого сомнения. А это уже было совсем другое дело.

Шроаки переглянулись.

— Они нас догнали, — прошептал Деро. — Наконец.

— Догнали, — подтвердила Кальдера. — А может… может, они давно за нами идут. Может, даже с самого начала. — Она сглотнула. — И теперь они знают путь. Мы сами им его показали.

— Кальд, — твердо сказал Деро. — У нас еще есть шанс. Вытащи нас отсюда. Прибавь скорость. Ну!

Кальдера не двигалась.

— Теперь, — продолжал Деро, — самое время.

— Не могу. — Кальдера прикусила губу.

— Двигатель?

— Двигатель.

— Снова барахлит?

— Барахлит.

Он смотрел на нее, она смотрела на него, а военные из Манихики приближались.

— Ты же говорила, что специально едешь медленно, — сказал Деро.

— Я лгала.

— Я сразу понял.

Они знали, как разогнать поезд, когда он был в настроении работать, но представления не имели, что делать с созданным их родителями сложным механизмом из клапанов и трубочек в ином случае. Сейчас их поезд телепался удручающе медленно.

— Так что нам теперь, по-твоему, делать? — спросил Деро.

Кальдера высунулась из окна.

— А знаешь, — сказала она вдруг с нарастающим воодушевлением. — По-моему, они нас еще не заметили. Смотри, как они переводят стрелки. Они знают, что мы где-то поблизости, но…

Она с новой энергией взялась за дело. Повела их с пути на путь туда, где над рельсами навис утес. Густо поросший зеленью. Как броня их поезда пылью и грязью.

— Вот так, — сказала Кальдера. Она остановила едва двигавшийся поезд в тени утеса. — Скорее, — скомандовала она. Вылезла через люк на крышу и руками и багром стала срывать растительность с каменного выступа над ними. Деро помогал ей, пока они не оказались под завесой остро пахнущей зеленой массы. Их поезд замаскировал вьюнок.

— Дурацкий план, — ворчал Деро, забираясь внутрь.

— Ну, так возьми и предложи что-нибудь получше. От твоего нытья не легче.

Вблизи поезд Шроаков выглядел неубедительно — абсурдное нечто под зеленой мохнатой шкурой. Но, может быть, для глаз, утомленных резкими световыми контрастами рельсоморья, с расстояния в несколько миль, да еще в движении их бедное потрепанное транспортное средство сойдет за поросший растительностью холм. Деро и Кальдера ждали. Они следили за приближающимся поездом через грязное стекло и все ту же зеленую завесу.

— Я всегда знал, что мама и папа их раздражали, — сказал Деро. Они с Кальдерой держались за руки. Ждали. Военный поезд приближался. Ближе, еще ближе, вот он уже поравнялся с ними.

Прошел мимо. Брат и сестра Шроаки выдохнули.

— Эта штука уже почти не едет, — сказал, наконец, Деро. Он ударил в стенку вагона ногой. — Что нам делать?

— Они снова нас найдут, — ответила Кальдера. — Не думаю, что мы от них уйдем. Не на этот раз.

— Ага, — отозвался Деро. На один печальный и страшный миг ей показалось, что он вот-вот заплачет. — Так что нам делать?

— А что мы можем сделать? — ответила Кальдера. — Только то, что должны. Так долго, как только сможем.

Она пожала плечами. Секунду спустя брат повторил ее жест.