Мы пробирались по глубоким сугробам на Двадцать чевертой улице, шли по следу саней до самой Девятой авеню. Чак твердо намеревался поймать воров и подгонял меня, а я искренне надеялся, что мы их не найдем – мысль о встрече с ними пугала.

Мои страхи развеялись, когда мы добрались до Девятой – там следы ног и саней слились с другими. Надежда отыскать похитителей испарилась.

Чак смотрел по сторонам, закипая от злости.

Из белизны то и дело возникали черные тени и шли мимо нас по узкому ущелью, которое образовалось там, где заканчивались сугробы. Словно корабли в ночи. Я кивнул одной из них, но ответа не получил.

– Идем к Пенсильванскому вокзалу? – спросил я, дрожа от холода. Мне хотелось сообщить Лорен хоть какие-нибудь новости.

Чак кивнул, и мы начали карабкаться по крутому снежному склону на краю Восьмой авеню. Вдали снежную завесу прорезал свет фар, и земля под ногами загудела. По крайней мере, кое-где дороги еще расчищают.

– Ты готов из-за своего добра рисковать жизнью? Это же безумие, – сказал я, шагая рядом с Чаком.

– Безумие – не рисковать жизнью, защищая свое добро.

– Да ладно. На Рождество электричества не было всего день, и даже после «Сэнди» Нью-Йорк вскоре вернулся к обычной жизни. А у нас сейчас не потоп и не ураган, просто снег.

– Люди ничему не учатся. – Чак опустил взгляд и сердито покачал головой. – Жизненно важные системы все связаны, и у нас сейчас не просто снег.

– По-твоему, это продлится неделю? Даже значительная часть Лонг-Айленда…

– Происходит что-то небывалое. – Он остановился и посмотрел на меня.

– Вечно ты драматизируешь. Подачу электроэнергии восстановят через пару часов.

– Ты когда-нибудь слышал про тест «Аврора»? – спросил Чак, зашагав дальше.

Я покачал головой.

– В 2007 году научный центр «Айдахо нэшнл лэбз» и Департамент энергетики провели совместные учения, посвященные кибератакам. Отправили программу – вирус, встроенный в письмо, – в учреждение ДЭ. Вирус давал команду электрогенератору самоуничтожиться, быстро переключая реле.

– В крайнем случае поставят новый генератор.

– Такие в универмаге не продаются. Они высотой в несколько этажей, весят сотни тонн, и на их создание уходит несколько месяцев.

– С проблемой справились?

– В общем, нет. Старое оборудование, созданное еще до появления Интернета, заменить практически нечем.

– Если его создали еще до Интернета, то оно должно быть неуязвимо для вирусов, верно?

– Раньше так и было, но потом кому-то в голову пришла блестящая мысль – сэкономить, сделав оборудование управляемым через Интернет. Да, так дешевле, но теперь все эти объекты уязвимы для кибератак.

Он вздохнул.

– Дальше – хуже.

Нас настиг снегоочиститель, и мы забрались на сугроб, уступая ему дорогу. Кабину освещала маленькая лампочка над головой водителя, и ее свет тускло пробивался сквозь запотевшие стекла. Водитель в маске сгорбился за рулем. Я мельком заметил фотографию, прикрепленную к приборной доске, и подумал, что это фотография его семьи – вдали от которой он, будто герой-полярник, покоряет каньоны Нью-Йорка…

Грохоча, снегоочиститель скрылся вдали.

– Хуже?

– В США такие генераторы уже не делают.

– А кто делает?

Чак побрел дальше.

– Угадай.

Ясно.

– Китай?

– Ага.

– Значит, они в состоянии повредить оборудование дистанционно, а заменить генераторы нечем?

– Возможно, они уже их разрушили. Возможно, электросеть восстановят только через несколько месяцев – или лет. А дальше – еще хуже.

Теперь вздохнул я.

– Почти так же обстоит дело со всеми критически важными системами – водоснабжением, плотинами, ядерными реакторами, транспортом, продовольствием, службами спасения, правительственными учреждениями и даже с вооруженными силами. Покажи мне, что сейчас не подключено к Интернету и где нет китайских деталей?

– Но если они нападут, мы ведь сделаем с ними то же самое, да? Взаимно гарантированное киберуничтожение.

– Не то же самое. Мы – самая «подключенная» страна на Земле, у нас ко всему есть доступ через Интернет. А в Китае многими ядерными электростанциями и водоочистными сооружениями управляют с помощью кнопок и рычагов. Мы считаем доступ к Интернету одной из основных свобод, но другие государства придерживаются иного мнения. У них доступ и контроль ограничен. Мы уязвимы для крупномасштабных кибератак, остальные защищены гораздо лучше.

– Тогда мы их просто разбомбим, правда? Зачем им рисковать?

– Как ты поймешь, кто именно напал? Половина мира по разным причинам хочет свести счеты с Америкой. Нельзя бомбить всех подряд.

– Вроде мы именно это и планировали, нет?

Чак рассмеялся.

– Хорошо, что ты не утратил чувство юмора.

Мы вышли на Тридцать третью улицу и стали с трудом пробираться по глубокому снегу к тыльному входу Пенсильванского вокзала, прижимаясь к бетонным стенам огромного здания почтамта – сначала шли мимо длинного ряда складов, затем вдоль невысокой стены. На полпути мы увидели будку охранника; там никого не было, хотя во многих окнах здания горел свет.

– Какой у них девиз? – спросил я, вглядываясь в одно из окон.

– Ни снег, ни дождь, ни жара… не помню. Кажется, на входе написано. Можно посмотреть, если хочешь.

– Боюсь, сегодня доставка почты задержится, – ответил я. – Про кибератаку там ничего не сказано.

Чак засмеялся.

С заснеженного холма нам открылась неожиданная картина. У входа на Пенсильванский вокзал и на Мэдисон-сквер-гарден столпились сотни людей; вдали, на Тридцать первой улице также виднелись толпы.

– О боже. Столько народу…

– Ну, мы ведь тоже пришли? – ответил Чак. – Люди напуганы и хотят знать, что происходит.

Быстро сбежав с сугроба, мы пересекли улицу и влились в толпу. Вокруг гудели разговоры про войну и бомбардировки. Вход охраняла Национальная гвардия, пытавшаяся навести хоть какой-то порядок. Под наскоро сооруженными навесами из пластика по улице змеилась очередь. Стоящим в ней люди раздавали серые одеяла с символами Красного Креста.

У входа в здание творилось нечто невообразимое; кто-то кричал, кто-то плакал, и все хотели попасть внутрь. Солдаты Национальной гвардии отрицательно качали головами и указывали на конец очереди, которая увеличивалась у нас на глазах. Чак подождал немного, затем устремился к дверям, потащив меня за собой.

– Извините, сэр, надо встать в очередь, – сказал молодой гвардеец, указывая в сторону Восьмой авеню.

– Нам не нужно внутрь, – громко ответил Чак. – Мы с кем-то воюем?

– Нет, сэр.

– Значит, мы никого не бомбим?

– Насколько я знаю, нет, сэр.

– А если бы бомбили, ты бы мне сказал?

– Я знаю одно: помощь скоро будет, электричество включат, а вам нужно вернуться домой, в тепло. – Солдат посмотрел прямо в глаза Чаку и добавил: – Сэр.

Чак пододвинулся ближе; гвардеец напрягся.

– Маску, сэр, – он кивнул на объявление, предупреждающее о птичьем гриппе.

– Извини, – пробурчал Чак и достал несколько масок.

Одну он дал мне, и я ее надел.

– Значит, это правда насчет птичьего гриппа?

– Да, сэр.

– Но тебе известно не больше моего, да?

Солдат ссутулился.

– Сэр, пожалуйста, отойдите.

– А внутри кто-нибудь что-нибудь знает?

Он покачал головой, и выражение его лица смягчилось.

– Вы можете постоять в очереди, но это просто жесть…

Мне показалось, что паренек уже на пределе.

– Спасибо, – сочувственно сказал Чак. – Ты, наверное, сейчас хотел бы быть с родными.

Солдат моргнул и посмотрел наверх.

– Правда. Надеюсь, у них все хорошо.

– Как тебя вызвали? Телефоны не работают, Интернет тоже…

– Когда пришел приказ, я был на действительной службе. А связь – это какой-то ад. Есть только рации.

– Может, нам зайти завтра? Узнать новости?

– Попробуйте, сэр.

– Не слышал, из аэропорта в Ньюарке людей не вывозят? – спросил я.

Толпа надавила на нас, стала толкать.

– Назад! – завопил солдат, сразу посуровев, и крепко сжал винтовку.

Он снова посмотрел на меня и покачал головой.

– Назад, черт побери!

Чак схватил меня за плечо и потянул.

– Кажется, пора уходить.