2-й день
Сочельник
24 декабря

Я проснулся от испуга.

Во сне мне привидились какие-то странные, сердитые мужчины в лесу. Я летел, пальцы, державшие Люка, разжимались, а Лорен скользила вниз по лестнице, к земле. Вопль вырвал меня из кошмара, его слои стали разрываться, и наконец я, задыхаясь, резко сел на кровати.

Темнота кромешная. Стоп. Здесь темно, да не совсем. Занавески в спальне окружала тонкая полоска света, словно серая аура. Люк и Лора по-прежнему были рядом. Затаив дыхание, я наклонился к сыну.

В квартире тихо. Лорен пошевелилась. Все хорошо.

Дрожа, я закутался в одеяло и опустил голову на подушку. Постепенно сердцебиение унялось, и настала мертвая тишина. Здесь слишком темно. Я посмотрел на будильник у изголовья: дисплей был абсолютно черным. Наверное, перебои с электричеством.

Я взял мобильник с прикроватной тумбочки: 7.05.

Раннее морозное утро.

Я тихо сполз с кровати, нашарил в бельевой корзине халат, затем нашел на полу шлепанцы и, ежась от холода, вышел из спальни.

В большой комнате тоже мертвая тишина – и ни одного огонька на дисплеях устройств. Маленькая елочка на столике была совершенно черной. За окном в приглушенном полумраке летел снег, и тишину нарушал лишь глухой стук ветра в стекло.

Я подошел к входной двери и постучал по цифровому термостату на стене. Его дисплей также погас. Я тихо вернулся в спальню, достал из шкафа запасное одеяло и накрыл им Люка и Лорен, а затем вытащил свитер для себя. Внезапно мне показалось, что я совершенно не готов к тому, что происходит.

Немного подумав, я решил выяснить, не проснулись ли Сьюзи с Чаком. Надев джинсы, свитер и кроссовки, я на цыпочках добрался до соседней квартиры.

В коридоре включилось аварийное освещение – в резком белом свете фонарей над лестницей предметы отбрасывали длинные тени. Я постучал в дверь квартиры Чака – сначала тихо, а затем чуть громче.

Никакого ответа. Может, уехали?

Мне сложно было представить, что они просто возьмут и уедут, но с другой стороны…

Я постучал – на этот раз твердо, требуя к себе внимания, однако ответа по-прежнему не было. Я осторожно взялся за дверную ручку: она легко повернулась, и я открыл дверь.

Занавески задернуты, в полумраке видны горы сумок на полу. В спальне и в ванной ни Чака, ни Сьюзи, ни Элларозы не было.

Стянув одеяло с их кровати, я завернулся в него и рухнул на диван в гостиной. Мой желудок сжался от страха.

Наверное, стоит добраться до братьев, проверить, все ли у них в порядке. В их старом доме была печь, работавшая на жидком топливе, и достаточно нефти, чтобы протянуть до весны. По крайней мере, они не замерзнут. Мои братья находчивые, о них можно не беспокоиться.

Ветер сильно забарабанил в окна, и эхо ударов разнеслось по безжизненной комнате. Безжизненной. Вот как я ощущал себя без успокаивающего, еле слышного гудения машин, без мигания лампочек и жужжания моторов – невидимых, но вечно присутствующих рядом, – всего того, что окружало меня электронным коконом.

Впрочем, один источник света еще работал.

В моем мобильнике был заряд – пока. Я почувствовал, как он тянет меня к себе, словно ампутированная конечность. Проверить его, узнать, нет ли новых эсэмэсок, вынуть аккумулятор, чтобы он не разряжался – на всякий случай?

Может, мобильные сети уже работают? Или попробовать стационарный телефон? У них свое питание или нет? Я попытался вспомнить, звонил ли я по обычному телефону, когда электричество отключилось в прошлый раз. Вот только остались ли в доме такие телефоны?

Нужно выяснить, что происходит, но как? Радио. Наверное, по нему еще идут передачи. У меня нет радиоприемника на батареях, однако наверняка в одной из сумок Чака что-то подобное есть. Слава богу, что он все оставил.

Я снова выглянул из окна. Похоже, на улице творилось что-то жуткое. А ведь еще вчера утром моей главной проблемой была доставка рождественских подарков. Как быстро изменился мир!

– Не пособишь?

Я повернул голову и увидел Чака, согнувшегося под весом сумок и рюкзаков. Он неловко пытался затащить что-то в квартиру.

– Эй, что с тобой? У Люка все в порядке?

Кажется, я в жизни не испытывал такой радости.

– Все порядке, – ответил я, утирая слезы ладонью.

– Как скажешь. – Он снова попытался зайти в квартиру и повторил вопрос: – Пособишь?

Помотав головой, чтобы прогнать дурные мысли, я подскочил к нему и взял. За Чаком появилась Сьюзи – тоже с сумками и Элларозой в слинге. Тони, наш консьерж, следовал за ней, сгибаясь еще сильнее, чем Чак. Обливаясь потом, они зашли в квартиру и как попало свалили свой груз.

– Может, еще раз сходим? – спросил Тони, тяжело дыша.

– Лучше отдохни с Сьюзи и Элларозой, – Чак вздохнул и вытер со лба пот. – Свари кофейку на газовой плитке, а мы с Майком пока сходим за генератором.

– Он тяжелый, наверное, – осторожно сказал я.

– Тяжелый, – рассмеялся Чак. – Давай, толстопуз, пора на тренировку.

Мы с Чаком прошли по коридору, через аварийный выход и стали спускаться. Лифты, ясное дело, не работали. Я впервые попал на лестницу; звуки шагов по металлическим ступеням глухим эхом отражались от шлакобетонных стен.

– Так что произошло? – спросил я, пока мы шли по первому пролету.

– Около пяти отключилось электричество, и с тех пор я бегаю вверх-вниз, чтобы перенести как можно больше, пока все не проснулись.

– Пока все не проснулись?

– Можешь считать меня параноиком, но мне бы хотелось, чтобы как можно меньше людей знали, сколько добра мы затащили в Форт-Мамфорд.

Его квартира уже стала военной базой. Интересно, а где оборонительный периметр?

– А что случилось с электричеством? И почему так холодно?

– Холодно потому, что нет тока, а здание управляется по Интернету. В печи есть нефть, но все управление цифровое, а Сеть не работает.

– Угу.

Я вспомнил, что в рекламе нашего дома напирали на то, что самые разные системы управления контролируются через Интернет, что можно выбрать температуру каждой комнаты даже из Гонконга. Проблема заключалась в том, что местная система управления действовала через IP-сети, а судя по словам Чака, они легли.

– Разве при этом не должен включиться запасной генератор?

– Должен, но не включился, да и с отоплением он не связан. Обслуживающий персонал здание покинул, на улице уже фут снега и будет еще больше. Власти вызвали на помощь Национальную гвардию и призывают граждан не покидать домов. Так что мы сами должны о себе позаботиться.

– Почему Тони остался?

– Он ведь отправил маму в Тампу, к ее сестре, помнишь?

Я кивнул.

– Так, еще раз – что с электричеством?

Чак остановился на третьей площадке – мы прошли полпути.

– Где-то в четыре сорок пять я щелкал по каналам в поисках новостей. Начали сообщать о перебоях с подачей электроэнергии в Коннектикуте, а затем – бац! – свет погас.

– Из-за бурана?

– Возможно.

– А про птичий грипп что-нибудь сказали?

Чак пожал плечами.

– Только про то, что везде бардак и никто ничего не знает. Границы закрыты, международные рейсы отменены, – продолжил он, перечисляя подробности глобальной катастрофы, словно блюда утреннего меню. – Центр контроля заболеваний не в состоянии ничего подтвердить или опровергнуть, однако больницы забиты людьми с симптомами птичьего гриппа. Говорят, что это скоординированное применение биологического оружия, но я в это не верю.

– Почему?

Поборник теории заговоров, Чак всегда искал между строк новостей «настоящую» историю, но сейчас и я был готов выслушать его идеи. Мы добрались до первого этажа и остановились в полутемном фойе, отделанном белым мрамором, у японского садика.

– Ты знаешь, что почти девяносто процентами систем оповещения о чрезвычайных ситуациях управляет одна и та же компания?

– И что?

– Взломай ее – и пожалуйста, мгновенный хаос во всем мире.

– Кому это нужно?

– Террористам, например. Хотя у меня другая теория. – Он открыл дверь в подвал. – Вторжение.

– Вторжение?

Я поспешил за ним.

Чак распахнул дверцу первого шкафчика и осветил фонариком бирки на коробках.

– Подумай. Кто-то мешает работе правительственных сервисов, перерезает линии снабжения, транспорта и связи, а затем запирает население в домах и уничтожает промышленность – в данном случае, лишая ее электричества. Примерно ту же схему применили русские, когда в 2008 году вторглись в Грузию.

– Бред какой-то.

Он нашел нужную коробку, открыл ее и посмотрел на меня.

– Давай, сынок, берись.

Я нагнулся и, кряхтя, взялся с одной стороны за генератор, и мы Чаком понесли его к лестнице. Он не был таким уж тяжелым, но держать его было неудобно, так что мне казалось, что мы несем труп. Когда мы добрались до третьей площадки, я понял, что должен отдохнуть.

– Стой, – выдохнул я и со стоном опустил генератор. – Сколько весит эта штука?

– На коробке написано «сто двадцать». Красавец, работает на бензине, дизельном топливе, да почти на всем, что горит.

– И на водке?

– Ее мы выпьем сами, – рассмеялся Чак.

Я сделал глубокий вдох и вытер пот, струившийся по лбу.

– В Америку еще никто не вторгался. Ты шутишь.

Чак хохотнул.

– Канадцы вторглись. Даже Белый дом сожгли.

– Давным-давно!.. Да и вообще это был скорее трюк, чем настоящее вторжение.

– История имеет обыкновение повторяться. – Он пожал плечами и показал на генератор. – Давай, малыш.

– Значит, твоя гениальная мысль – на нас напали канадцы?

– Тогда понятно, почему снег, верно? – Чак рассмеялся. – Ну, я имел в виду другое, но это тоже вариант.

– Тоже вариант. – Я закатил глаза. «Во всем вини Канаду».

С кряхтением и стонами я прошел два пролета, после чего взмолился о еще одной передышке. Чак вспотел, но признаков дискомфорта не обнаруживал – а ведь он таскал тяжести несколько часов. Я даже не слышал его дыхания – но потом понял, что все звуки заглушает хрип и стук моего сердца. Я тут же принял решение: в новом году оформлю абонемент в тренажерный зал, и более того – буду туда ходить.

Именно в тот момент рядом с нами, на площадке пятого этажа, распахнулась дверь и сильно ударила Чака. Нас ослепил свет фонаря.

– Ой! Извините! – воскликнул кто-то.

Чак вскрикнул при ударе, отпрыгнул назад и замахал рукой. Человек вышел на площадку и заглянул за дверь.

– Извините, я не думал…

– Все нормально, – быстро сказал Чак. Он уже успокоился, но продолжал массировать ушибленную руку.

Мы все уставились друг на друга.

– Знаете, что с электричеством?

– Не больше вашего, – ответил я. – Меня зовут Майк, а это Чак.

– Да, я вас узнал. Иногда вижу вас у входа.

Я его не узнал; с другой стороны, в доме живет много людей…

– Я Пол, – сказал он и после паузы добавил: – Из 514-й.

Он протянул руку, и я хотел ее пожать, но Чак меня оттолкнул.

– Извините, – Чак прищурился, – нужно соблюдать осторожность. Птичий грипп, и все такое. Слушайте, может, выключите эту штуку?

– Конечно. – Пол поднял руку к затылку, чтобы выключить фонарь, а затем посмотрел на генератор. – Что это?

– Генератор, – сказал Чак, помолчав.

– Что, типа, от здания?

– Не, это наш.

– А мы не могли бы у вас что-нибудь одолжить?

– Извините, ничего больше нет, – соврал Чак. – Добыл на стройке, на которой работал.

– Да?

Чак молча посмотрел на него. Пауза затянулась.

– Да. И, если вы не против, нам пора.

Пол пожал плечами.

– Ладно, просто подумал, что вы мне поможете – по-соседски. В городе творится какая-то хрень. Видели, сколько снега выпало? Машин почти не видно.

Еще одна пауза.

– Ну, удачи, – сказал Чак, жестом приказывая мне браться за генератор. Сам он на этот раз взялся за него только одной рукой.

Мы двинулись наверх, а Пол – вниз по лестнице. Дойдя до четвертого этажа, он открыл дверь и скрылся за ней. Как только мы добрались до нашего этажа, Чак опустил генератор.

– Ты его штаны видел?

Я покачал головой.

– А что?

– Мокрые до колен, и кроссовки тоже. Он был на улице.

– И что? Вышел посмотреть…

Чак покачал головой.

– В семь утра? Раньше я его здесь не видел – наверное, Тони оставил входную дверь открытой. И какого хрена он сразу пошел на четвертый этаж?

– Может, это просто сосед, которого ты не знаешь, – возразил я, но по шее у меня пробежали мурашки. Чужак.

– Тащи его к нам, а я пойду вниз и все запру.

Чак помчался вниз, перепрыгивая через ступеньки. Я следил за ним, пока не стихло эхо его шагов, а затем открыл дверь на этаж, крякнул и потащил генератор.