ГЛАВА 2
Деревня была безымянной. Крестьяне показались Каттеру настолько же вредными, насколько и бедными. Еду они продали с неохотой. Если в деревне и были целители, то местные это скрывали. Все, что мог сделать Каттер, — позволить Дрею поспать.
— Нам надо в Миршок, — сказал Каттер.
Деревенские тупо смотрели на него, и он скрипнул зубами.
— Это же не на луне, черт вас дери, — добавил он.
— Могу вас в свиной городок свезти, — вызвался наконец один. — Масло и свинина кончились. Четыре дня езды к югу.
— Но ведь оттуда до Миршока еще добрых четыреста миль, — сказала Игона.
— Выбора нет, — объяснил Каттер. — Поросячий город наверняка больше этой дыры, так что, может, оттуда нас доставят в Миршок. — Он повернулся к деревенским. — А что, у вас своих свиней нету?
Те переглянулись.
— Рейдеры, — сказал один.
— Тут-то вы нам и поможете, — добавил второй.
— Обоз будете охранять, с оружием. Так в свиной городок и доедем. Там рынок. Торговцы съезжаются отовсюду. У них есть воздушные корабли, они вам помогут.
— А кто такие рейдеры?
— Бандиты. Из беспределов.
Две тощие лошаденки тащили повозку, мужики из деревенских нахлестывали их кнутами. В телеге, среди овощей и всякой всячины, сидели Каттер и его спутники. Дрей лежал и потел. От его руки шел невыносимый запах. Остальные неловко держали оружие на виду.
Телега дребезжала по едва различимым тропам, когда Нищенские предгорья уступили место лугам. Два дня вокруг путешественников качались полынь и другие травы, над которыми, словно пакгаузы по берегам каналов, вставали там и сям огромные валуны. Закат наносил на них красную татуировку.
Путники глядели в небо в ожидании воздушных пиратов. Фейх ненадолго окунался в ручейки, встречавшиеся по дороге.
— Слишком медленно. — Каттер разговаривал сам с собой, но так, что было слышно. — Медленно, черт побери, слишком медленно.
— Покажите оружие, — внезапно скомандовал возница. — Кто-то смотрит. — Он махнул рукой в сторону небольшой возвышенности, где на камнях росли деревья. — Если покажутся, стреляйте. Не ждите. Если не убить их, они с нас скальпы снимут.
Даже Дрей проснулся. В здоровой руке он держал самовзводный пистолет.
— Помрой, у твоего ружья самый дальний бой, — сказал Каттер. — Приготовься.
Не успел он кончить, как оба возницы закричали:
— Давай! Давай! Вон они!
Каттер с рискованной небрежностью вскинул пистолет, Помрой поднял свой мушкетон. Над их головами пропела арбалетная стрела. Из-за покрытого лишайниками жернового камня поднялся кто-то, Элси выстрелила в него и попала.
Человек оказался беспределом — переделанным преступником, измененным до неузнаваемости на карательных фабриках города и нашедшим убежище в степях и холмах Рохаги.
— Суки! — орал он, корчась от боли. — Суки, чтоб вас!
Было видно, как над ним поработали: слишком много глаз. Преступник извивался в пыли, оставляя на ней кровавые разводы.
— Ах, суки!
Тут заговорил кто-то еще:
— Еще один выстрел, и вы все умрете.
Теперь люди окружали их со всех сторон, в руках у них были луки, у некоторых — старые винтовки.
— Кто вы такие? Явно не местные.
Говоривший сделал шаг вперед по ровной, как стол, каменной плите.
— Вы, двое, подойдите. Вы знаете закон. За проезд надо платить. С вас — что за дерьмо вы там везете? С вас телега гнилых овощей.
Беспределы были одеты в разнообразные лохмотья. Чужеродные части их тел — плюющееся паром железо и похищенная у животных плоть — жили своей жизнью, точно некие таинственные опухоли. У мужчин и женщин были клыки и металлические конечности, хвосты и гуттаперчевые трубки органов, маслянисто поблескивавшие в разверстых пещерах бескровных брюшных полостей.
Вожак приближался не спеша. Сначала Каттеру показалось, будто тот сидит на какой-то безглазой скотине-мутанте, но потом он увидел, что торс мужчины пришит к лошадиному телу. Однако по жестокой прихоти государственных биомагов лицо человека было обращено к хвосту лошади, точно он сидел на ней задом наперед. Поэтому ему приходилось шагать, осторожно перебирая ногами в обратном направлении и подергивая хвостом.
— Это что-то новенькое, — сказал он. — Ружья притащили. Такого мы еще не видали. Купцы с ружьями нам попадались. Но вы-то не купцы.
— Ты вообще больше ничего не увидишь, если от нас не отвалишь, — пригрозил Помрой. С поразительным спокойствием он навел на бандита свой огромный мушкет. — Нас вы возьмете, но сколько вас при этом поляжет?
Все путники, включая Дрея, держали на мушке кого-нибудь из нападавших.
— Кто вы такие? — спросил вожак. — Чем заняты? Куда путь держите?
Помрой открыл было рот, чтобы ответить очередной хвастливой угрозой, которая не привела бы ни к чему, кроме драки, но тут с Каттером случилось непредвиденное. Он услышал шепот. Кто-то невидимый шептал ему прямо в ухо, щекоча его своим дыханием и лишая воли. Каттера обдало холодом. Он содрогнулся. Голос велел:
— Скажи ему правду.
Сам того не желая, Каттер громко и напевно заговорил:
— Игона — ткачиха. Дрей — машинист. Элси сейчас без работы, здоровяк Помрой — клерк. Фейх — докер. А я — лавочник. Мы все из Союза. Идем на поиски моего друга. И Железного Совета.
Спутники вытаращили на него глаза.
— Какого черта, мужик? — спросил Фейх, а Игона начала:
— Что, ради святого Джаббера…
Каттер разжал сведенные челюсти и тряхнул головой.
— Я не хотел, — начал оправдываться он. — Я кое-что услышал…
— Так-так, — заговорил бандитский вожак. — Дорога вас ждет дальняя. Если мы вас пропустим…
Тут он осекся, подвигал челюстью и заговорил не своим голосом, точно декламируя:
— Пусть идут. Дайте им дорогу. Союз нам не враг.
Беспределы уставились на вожака.
— Дайте им дорогу, — повторил он и с яростью замахал руками на своих подельников.
Те ответили ему злыми недоверчивыми возгласами и, казалось, готовы были нарушить приказ, но потом все же попятились и забросили за спину оружие, кляня все на свете.
Вождь беспределов глядел путникам вслед, а те смотрели на него, пока он не скрылся из виду. Все это время он стоял не шелохнувшись.
Каттер поведал своим товарищам о шепоте, принудившем его рассказать правду.
— Волшебство, — сказала Элси. — Наверняка он тебя сглазил, этот разбойник, хотя одни боги знают зачем.
Каттер покачал головой:
— Вы не заметили, какой у него был вид, когда он нас отпускал? Вот и я чувствовал то же самое. Его зачаровали.
Добравшись до города, они нашли там лудильщиков, торговцев и бродячих актеров. Между домов из прессованной земли стояли на привязи потрепанные и обмякшие воздушные шары.
В пыледельник, когда они поднимались над цветущей степью с ее травой и раскиданными валунами, умер Дрей. Казалось, он шел на поправку: в городе не спал и даже сцепился с хозяином шара из-за цены. Однако ночью скопившийся в руке гной отравил Дрея, и он быстро умер, хотя при посадке был еще жив.
Странствующий торговец занялся гудящим мотором своей гондолы, явно смущенный несчастьем, постигшим его пассажиров. Остывающее тело Дрея лежало на коленях у Элси. Наконец, когда солнце было уже высоко, она сымпровизировала заупокойную службу. Путники по очереди поцеловали мертвого друга и со свойственным вольнодумцам смущением поручили Дрея богам.
Элси вспомнила о воздушных похоронах, которые, как ей доводилось слышать, были в ходу у северных племен. Обитатели тундры клали своих мертвецов в открытые гробы, прикрепляли их к воздушным шарам и отправляли в стратосферу, подальше от насекомых, птиц и всякой земной гнили, так что небо над их охотничьими угодьями превратилось в общую могилу, где исследователи на дирижаблях не встречали никого, кроме бесцельно плывущих куда-то промороженных мертвецов.
Вот и Дрею пришлось устроить воздушные похороны, хотя и несколько иные: бережно подтянув тело к краю гондолы, путешественники обмотали его веревками и сбросили вниз.
Всем показалось, будто Дрей летит. Он парил под дирижаблем, раскинув руки. Напор воздуха был так силен, что мертвое тело дергалось, точно в танце или в борьбе, и вращалось вокруг своей оси, уменьшаясь в размерах. Вот оно разминулось с птицами. Друзья Дрея с трепетом и неожиданным ликованием следили за его полетом и отвернулись, когда до земли остались считаные секунды.
Они летели то над болотистыми низинами, то над степью, которая становилась тем суше, чем дальше на юг они забирались. Строевой лес скрылся вдали. Ветер дул попутный. Каттер слышал, как Элси шепталась с Помроем, оплакивая Дрея.
— Нам нельзя сейчас останавливаться, — уговаривал ее Помрой. — Я понимаю, понимаю… но нельзя.
Трижды в нескольких милях от себя они видели другие шары. Пилот каждый раз глядел в свой телескоп и сообщал, кто летит мимо. Торговцев-авиаторов оказалось не так уж много. Они хорошо знали маршруты друг друга.
Хозяин шара затребовал с них уйму денег за доставку в Миршок, но, услышав, что совсем недавно мимо свиного городка проскакал отряд конной милиции на переделанных лошадях, путники не смогли ему отказать.
— Мы на верном пути.
И теперь, не слишком быстро, но неуклонно преодолевая расстояние, они впервые испытали слабую надежду.
— Трудно поверить, — сказал Каттер, — что внизу идет эта хренова война.
Все молчали. Каттер понял, что его желчность утомила всех, и стал разглядывать лоскутное одеяло земли.
На третье утро, растирая водой обветренную кожу Фейха, Каттер взревел и ткнул пальцем вперед, туда, где блеснуло море, а перед ним из желтовато-коричневой травянистой низины торчали вышки для дирижаблей и минареты Миршока.
Порт выглядел отталкивающе. Они держались настороженно — все же на чужой земле.
Строения в Миршоке были до того разномастные, словно кто-то сгреб в одну кучу первые попавшиеся материалы и слепил из них город. Старый, но без истории. Даже у общественных зданий эстетическая беспомощность так и бросалась в глаза: на бетонных фасадах церквей красовались завитушки в подражание старине, крытые разноцветным шифером банки смотрелись вульгарно.
Население в Миршоке тоже было смешанным. Люди жили здесь бок о бок с кактами, колючим и мускулистым растительным народом. Над морем летали гаруды, крылатые флибустьеры из Чимека: ими пестрели и небо, и улицы города. Водяные жили в квартале, изрезанном каналами.
На улице у дамбы путешественники перекусили дарами моря. У пристани рядами стояли суда, местные и иностранные: плавучие фабрики, мелкие рыболовные суденышки, сухогрузы с огромной упряжью для морских змеев. Водяные не работали здесь грузчиками — в отличие от их родного пресноводного порта, вода в гавани Миршока была соленой. Зато, как и в любом порту, стены подпирали жулики и всякое отребье.
— Надо соблюдать осторожность, — сказал Каттер. — Нам нужен корабль, идущий в Шанкелл, а это значит, что команда будет из кактов. Вы знаете, что нам надо сделать. С кактами этот номер не пройдет. Значит, придется искать небольшой корабль с небольшой командой.
— Тут наверняка найдутся суда, которые фрахтуют на раз, — сказала Игона. — Обычно это пиратские…
Она рассеянно огляделась.
Каттер конвульсивно дернулся и затих. Кто-то говорил с ним. Все тот же голос шептал ему прямо в ухо. Он застыл на месте.
Голос сказал:
— «Акиф». Идет на юг.
Голос сказал:
— Обычный рейс, небольшая команда. Дьявольски полезный груз — черные антилопы, объезженные под седло. Ваш проезд оплачен. Отплытие в десять вечера.
Каттер обшарил глазами каждого прохожего, каждого матроса, каждого портового головореза. Ни один из них не шевелил губами. Друзья с тревогой следили за изменившимся лицом Каттера.
— Ты знаешь, что надо делать. Поднимайся по Драдскейлу. Милиция отправилась туда. Я проверял. Каттер, ты знаешь, что я могу заставить тебя поступить по-своему, — ты помнишь случай в Нищенских предгорьях, — но я хочу, чтобы ты послушал меня и поступил так потому, что так следует поступить. У нас с тобой одна цель, Каттер. Увидимся на том берегу.
Холод рассеялся, и голос умолк.
— Что стряслось, черт побери? — сказал Помрой. — Что происходит?
Когда Каттер рассказал товарищам все, они спорили до тех пор, пока на них не начали оглядываться.
— Кто-то играет с нами, — настаивал Помрой. — Нечего облегчать им задачу. Не будем садиться на эту проклятую посудину, Каттер.
Он сжимал и разжимал увесистые кулаки. Элси нервно дотронулась до него, пытаясь успокоить.
— Не знаю, что тебе сказать, парень, — ответил Каттер; шепчущий в ухо голос отнял у него силы. — Так или иначе, это не милиционер. Кто-то из Союза? Но как они это делают и зачем, не понимаю. Или он сам по себе? Это он удержал тогда беспределов: их вожаку, тому человекоконю, тоже шепнули на ухо, как мне. Я не знаю, что происходит. Хотите искать другой корабль — пожалуйста, спорить не буду. Но лучше найти его поскорее. И, сдается мне, поскорее мы найдем именно этот.
«Акиф» оказался ржавой посудиной, больше похожей на баржу, с единственной низкой палубой и капитаном, который так обрадовался их появлению, что даже жалость брала. Он неуверенно взглянул на Фейха, но вновь заулыбался, когда заговорили о цене, — о да, задаток он уже получил, вместе с письмом, которое они оставили.
Все складывалось великолепно, и путники решились. Хотя Помрой и бесновался, Каттер знал, что он их не оставит.
«Кто-то следит за нами, — думал он. — Какие-то шептуны. Уверяют, что они мои друзья».
Сначала море, затем пустыня, затем мили и мили неведомых земель. «Получится ли у меня?»
Но море совсем маленькое. А человек, которого они ищут, оставил следы, повлиял на многих людей. Каттер видел тревогу своих друзей и не винил их — ответственность, которую они взяли на себя, была огромна. Но он верил, что им удастся найти человека, по следу которого они шли.
Перед отплытием Каттер и его друзья прошли по городу в поисках слухов о человеке на глиняном великане или о милиционерах на переделанных лошадях. Потом послали письмо в город, товарищам из Союза, сообщив, что они в пути и что удалось выйти на след.
Загадочный человек летел над странным ландшафтом, петляя меж фульгуритами, проносясь над щелочными озерами. В полете он стоял неподвижно, то складывая на груди руки, то снова опуская их. Противоестественно разрезая воздух, он набирал скорость.
Теперь его спутником была птица, но она не летела, а сидела у него на голове. Она расправляла крылья, и ветер ерошил ее перья. На них были видны какие-то наросты, искажавшие очертания крыльев.
Человек пролетал мимо деревень. При виде его скотина принималась выть и реветь.
Там, где заканчивались холмы и начиналась пустыня, человек ненадолго прервал свой полет. Что-то виднелось в грязи — некое подобие ржаво-красной звезды в черных и коричневых лохмотьях. Мертвец. Свалился с такой высоты, что удар буквально вбил его в землю. Вытекшая кровь — ее было немного — зачернила почву вокруг тела. Оно стало бескостным, расплющенным по краям.
Загадочный летун с птицей на голове задержался над мертвым. Сначала человек и птица смотрели на покойника, потом слаженно, как единый механизм, задрали головы к небу.
