Была весна. Я закончил работу над романом для взрослых. У меня было распрекрасное настроение. Я оделся и вышел на улицу. В марте бывают такие дни, когда власть переходит то в руки весны, то зима перейдёт в наступление, запуржит, но в этот день зима как раз отступила в тень заборов и зданий, в Тимирязевском парке среди деревьев попряталась.

Я направился к парку, напевая себе год нос, и, остановившись возле сугроба, осевшего от солнца, стал думать о том, какую книгу буду писать. Но я думал об этом совсем недолго, меня заинтересовал сугроб, вернее, не сам сугроб, а то, что из него торчало, а торчало из сугроба что-то похожее на школьный портфель. Согласитесь, что не так уж часто в жизни из сугробов торчат школьные портфели, да ещё не совсем старые, а вернее, совсем не старые,

Я подошёл поближе, разгрёб снег и, ухватившись за ручку портфеля, вытащил его из снега и потряс, как бутылку, будто бы ждал, что внутри портфеля что-то забулькает. Содержимое портфеля молчало, но я чувствовал по весу, что в нём что-то есть. "Может быть, — думал я, вспоминая поговорку: "Случай редок, но щедр", — может быть, это и есть самый щедрый случай, который так редко выпадает на долю писателя".

Присев на лавочку, я долго возился с заржавленным замочком портфеля. Наконец открыв застёжку, заглянул внутрь и, увидев целую стопку школьных тетрадок, извлёк их на свет. Сначала я подумал, что это обыкновенные ученические тетради по русскому, алгебре, геометрии, заброшенные в сугроб вместе с отслужившим свой срок портфелем, но, перелистав странички, я даже присвистнул от любопытства. Все тетради были исписаны буквами на каком-то непонятном мне языке, хотя буквы в словах были все русские. От долгого лежания под снегом строчки расплылись, буквы потеряли своё очертание, было трудно разобрать, то ли это «г», то ли «ч», то ли «ш», то ли «щ». Судя по нумерации, многие страницы были вырваны или потеряны.

Первая страница выглядела так:

Эмчщшя эмг энчсгря юкшчл мкгчмлэпэяль ечтпэуплпнпскогнз юсюкшчлопнкерплмяспгланкршрпчяшярфг, фяуяу кэфшфлг млярк пшфр фхвл фз опэыз фхнчеф муяхяррпфсрпб щшглп упщшя лпочнчшучслпопопэпшх, ечщплп шпчпщфчппэянфгф оплисуфркфупрчерп мпэнчссрр. — Фуор азяшптцчрмряеятп пюьмрфль опескаочнэфф рякчстч егшпхчсономфоф мэ нум нчдфт ряофмяль п мчюч элмомсфрярфа шчтп элпс елп а хя мэмоцфхрь очнчефлят нерь српщп урфщпцфхрфхясчеялчтьрызтбшчф ляу српб онперфлгрл ряонфсчн…

От одного вида страницы сердце моё застучало учащённо, вероятно как у археолога, обнаружившего впервые египетские настенные надписи, или клинопись, или загадочные письмена племён майя. Что таилось за всем этим, уже расшифрованным, люди знали, а что таилось за таким набором таинственных даже не словосочетаний, а буквосочетаний?.. Что скрывалось вот, например, за таким перепутанным алфавитом: эмчщшяэпэмч, энчсуря, юкшкл?

Загадочно сочетающиеся буквы: "эмчщшяэп…" — покорили моё воображение. "ЭМЧ! ЩШ! ЯЭП! ЯЭП!" — проговорил я, бережно опуская тетради в портфель и с усилием замыкая проржавевшие замочки. "Сейчас направлюсь к дому, сейчас сяду за стол, расшифрую тетради, легкомысленно подумал я, — и… и что… И то!.." Что станет мне ясно?.. Я не знал, что станет мне ясно, я шёл и думал: вот кто-то, какой-то мальчишка, ну, конечно, мальчишка, не девчонка же. Будет девчонка зашифровывать десять или сколько там тетрадей. Итак, какой-то мальчишка зашифровал. Что мог он зашифровать?.. Первую мечту?.. Первое чувство?.. Первое! Я ещё не знал, что первое… Но, конечно, это было что-то первое, наверное, важное и, конечно, секретное. А может, это дневник, который откроет мне после расшифровки какую-нибудь интересную и яркую личность. И с этими мыслями я поднялся к себе в квартиру…

Моя надежда, что я сразу же разберусь в этих загадочных «ЭМЧ-ах» и ЯЗП-ах", рухнула примерно через полчаса. Не помогло и зеркало, которое я приставлял к тетради, думая, что текст зашифрован так, как были когда-то зашифрованы дневники Леонардо да Винчи — он записывал свои мысли таким способом, что их можно было прочитать лишь при зеркальном отражении. Может, автор загадочных тетрадей приставлял к слогам знакомых слов какие-нибудь буквы для искажения смысла или даже несколько букв, но эта догадка мне тоже не помогла. На другой день после бесплодно проведённой ночи я уже втянул в разгадку тетради всех своих знакомых, показывая им переписанные мной отрывки, но, увы, тетради молчали, никто не мог ухватиться хоть бы за ниточку расшифровки.

— Да розыгрыш всё это, — сказал мне один приятель, — это композитор Суесловский тебя разыгрывает, нарочно написал как придется, какими хочешь буквами и подбросил тебе, а ты голову ломаешь.

Неправда, буквы жили, дышали. За буквами шло чьё-то существование, я это ощущал, чувствовал. Помощь пришла неожиданно: другой мой приятель показал зашифрованный текст одному полковнику в отставке, он служил в Отечественную войну шифровальщиком, и тот тоже не сразу, но нашёл разгадку этого, как он выразился, «кроссворда». Вся трудность оказалась в простоте шифровки.

— А парень голова, — сказал мне полковник по телефону, — молодец. Я такого простого и загадочного шифра ещё в жизни не встречал. Прямо школа Леонардо да Винчи.

После телефонного разговора ключ шифра был у меня в руках. Он действительно до великого прост: нужно было взять алфавит и написать столбиком все буквы от «А» до «Я», а потом взять этот алфавит и ещё раз его написать от «Я» до «А», только теперь начиная с буквы «Я». Таким образом, все буквы первого алфавита в словах заменены буквами второго алфавита. Вместо букв «А» везде будет буква «Я», вместо буквы «Б» — буква «Ю» и т. д. и т. п. Исписав двумя столбцами алфавита бумагу, я достал из письменного стола стопку таинственных тетрадей и углубился в их расшифровку…

Как пишут в книгах: прошло несколько месяцев… И когда последнее слово было расшифровано, то на столе передо мной лежали… что бы вы думали? Дневники? Нет, не дневники! Описания первого чувства? Нет. Передо мной лежали воспоминания. Да-да, воспоминания! И не старичка пенсионера, или пожилого человека, или даже просто взрослого. Это были воспоминания мальчишки — Юрия Иванова. Воспоминания о себе самом и написанные им самим. Нет, не обмануло меня моё чутьё, и рукопись, найденная в школьном портфеле, оказалась очень интересным материалом.

Конечно, кроме расшифровки мне пришлось крепко ею позаниматься, как говорится, дать ей литературную обработку, но и только. За автора я ничего не дописывал. Там, где были вырваны страницы или безнадежно зачёркнуты целые куски текста, я их не дописывал и не додумывал за автора. Мне кажется, что Юрий Иванов, по тому как он сам вспоминает о себе и мыслит о своем будущем, представляет большой интерес.

Кстати, я долго размышлял, как назвать всю эту историю, и очень пожалел, что на экранах наших кинотеатров уже шла кинокартина, которая называлась "Воспоминание о будущем". Пожалел, потому что все, что описано в тетради Юрия Иванова, в самый раз было бы назвать "Воспоминания о будущем Юрия Иванова", или "Сверхприключения сверхкосмонавта" тоже неплохо, потому что «сверх» — это любимое слово автора зашифрованных тетрадей.

Итак, на этом я заканчиваю свою речь и передаю слово Юрию Иванову и его повести, которую смело можно назвать "СВЕРХПРИКЛЮЧЕНИЯ СВЕРХКОСМОНАВТА".