Международное право, космополитизм и мультикультурализм
Международное право снова должно стать республиканским правом в полном смысле этого слова. Международный закон должен быть единым для всех – когда он защищает и когда он карает. Нельзя принимать разнящиеся юридические режимы или допускать, чтобы некоторые государства (как это бывает с Израилем) не считали нужным оценивать свои действия с точки зрения международного права. Ничто не дискредитирует демократию больше, чем манипуляция правилами современного международного права, являющимися плодами многовекового опыта: нечеткое применение прав человека подкрепляет позицию авторитарных режимов и антидемократических сил, которые в подобном случае могут с легким сердцем изобличать избирательное применение этих прав демократическими державами.
Разве лучший путь к закреплению демократических ценностей и к уважению прав человека в общемировом масштабе – не уважение, прежде всего, этих принципов в контексте ведения международных дел? Уроки демократической морали, которые некоторые западные страны намереваются преподать странам, страдающим от отставания и политического авторитаризма, лишь упрочивают местные силы, противостоящие демократии и либерализму: действительно, чаще всего тот или иной экономический договор или предоставление территории для военной базы сразу же аннулируют значимость этих моральных поучений, встречаемых в общественно-политическом мнении таких стран все с меньшим одобрением.
С другой стороны, так же, как мы ставили вопрос о ненужности сохранения такого института, как НАТО, надо поставить вопрос и о смысле единственного существующего в международном порядке объединения государств на религиозной основе, то есть Организации исламского сотрудничества (ОИС), из которой вышли многочисленные так называемые «исламские» межправительственные организации, действующие в самых разных сферах. Мы видели, что эта организация была рождена в контексте холодной войны и служила распространению через различные каналы саудовской и пакистанской форм фундаменталистского и ригористского ислама. Не должна ли такая организация постепенно реформироваться и переосмыслить свое предназначение и функции? Сколько ещё можно заниматься «исламизацией», нацеленной на гомогенизацию всех внешних признаков жизни в мусульманской обществе и на стирание всех национально-этнических особенностей различных мусульманских народов?
Другой метод, который стоит испытать, чтобы покончить с инструментализацией религии и открыть дорогу миру без насилия, потребовал бы вернуться к кантовской концепции космополитизма, которую новые философы, разочаровавшиеся в Просвещении, выбросили на помойку. Как известно, мультикультурализм – это система, свойственная в силу истории и мировоззрения некоторым странам, в которых этническое происхождение и религиозная принадлежность играют центральную роль, как это видно в современных США и как это было раньше в таких многонациональных империях, как Османская или Австро-Венгерская. В Европе ситуация иная, у неё другая традиция, отмеченная Французской революцией и волюнтаристской концепцией нации, так что этнические или религиозные корни граждан не могут оцениваться в публичном пространстве или использоваться в качестве аргументов в политическом споре.
Таким образом, в уточненной культуре Европы развился космополитизм, то есть знание и понимание разнообразия мира вместе с уважением этого разнообразия, выходящего за национальные границы. Как писал историк французского искусства Луи Рео, тонкий знаток французской культуры и её общеевропейского наследия, «это позаимствованное из греческого языка слово, означающее “гражданина мира”, в действительности выражает идею или, скорее, идеал, которым особенно дорожили энциклопедисты. Род человеческий они считают единым, обладающим одними и теми же правами и способным на один и тот же прогресс: расовые и национальные различия не имеют никакого значения. Нет избранного народа или высшей расы. Быть человеком любой нации – вот идеал подлинного философа. Эта идеология будет вдохновлять крестовые походы Французской революции, вскормленной иллюзией, будто все народы – братья, объединяющиеся против тиранов». Конечно, эта культура ничуть не помешала колониализму и империализму; однако она же создала антиколониальную традицию, начатую ещё испанским доминиканцем Бартоломе де Лас Касас в XVI веке, которая позже приведёт к ускорению деколонизации.
Итак, космополитизм лучше подходит на роль ценности, которую нужно поддерживать в Европе, чем мультикультурализм, поскольку иммигранты, прибывающие в континентальную Европу, должны свыкнуться с нормами и ценностями принимающих их обществ (те, кто предпочитают мультикультурные общества, едут скорее в Канаду или США). Европа, со своей стороны, должна воздерживаться от желания выступать в качестве высшей моральной инстанции в её отношениях со средиземноморскими и ближневосточными соседями, увлекаясь манипулятивной игрой с правами человека, в которой она разоблачает их нарушения в некоторых политических режимах, которые считаются недостаточно прозападными, но закрывает глаза на те же самые нарушения, когда не слишком демократичный режим в своей внешней политике полностью следует интересам Запада. Опыт показывает, что внешнее давление, применяемое избирательно, может привести к противоположным результатам и затормозить развитие по направлению к демократии, вызвав ожесточение местных властей. Лучшей моральной инстанцией были бы европейские институты, строго применяющие свои базовые принципы как к своей собственной деятельности, так и в их отношении с другими.
С другой стороны, от Европы сегодня ожидают альтернативы глобализации в американском стиле, представляющейся единственным проектом цивилизации. Эту мысль хорошо сформулировал Джордж Стайнер: «В сегодняшнем мире, преследуемом убийственным фундаментализмом, откуда бы он ни происходил – с американского Юга,
Среднего Запада или из ислама, у Западной Европы может быть императивная привилегия разработки и распространения светского гуманизма. Если она сможет очиститься от своего собственного сумрачного наследия, без устали оспаривая его, Европа Монтеня и Эразма, Вольтера и Канта могла бы снова послужить нам вожатым». После язвительного обличения «деспотизма массового рынка» и «последствий коммерческой фабрики звезд», а также «экспоненциального, сметающего всё на своем пути роста всего англо-американского, единообразия ценностей и образа мира, приносимого этим всепожирающим эсперанто вместе с собой» Стайнер заявляет: «Возможно, что Европа, пойдя по пути, который пока ещё сложно увидеть, однажды породит промышленную контрреволюцию, так же как она родила революцию промышленную».