Глава 6
Евгений и Марта
– Женя с нами, не против, малышаня? – спросил Добродеев. – Мы к нему, а потом я тебя закину домой. На полчасика всего, лады?
– Извините, Катя, за партизанские методы, но мне очень нужно поговорить с вами, – вмешался Евгений. – И я попросил Алексея… Пожалуйста, это очень важно.
– Конечно, пожалуйста, – пробормотала я, озадаченная.
– Спасибо, Катя. Вы не представляете себе… я пришел к ребятам только из-за вас.
– Катенька, я ничего не знал, это не заговор, малышаня, честное слово! – заюлил Добродеев. – Женя отказался идти к Павлику, а когда узнал, что будешь ты, сразу примчался.
Я пожала плечами, и мы поехали к Евгению Немировскому. Я думала, что увижу Марту – после слов Лолы мне хотелось посмотреть на нее. Но Марты дома не оказалось.
Евгений жил в старом доме, в большой квартире – не знаю, сколько было в ней комнат, думаю, по меньшей мере три. В гостиной – солидная тяжелая мебель, толстый ковер на полу в оливковых тонах, портьеры в масть, мерцание хрусталя, массивные диваны и кресла. Картины в старинных рамах – пейзажи, жанровые сцены; на одной – бурлаки, тянущие баржу, которые сюда явно не вписывались.
– Алеша, может, кофе? – произнес Евгений, и Добродеев, мигом сообразивший, что к чему, улетел на кухню. – Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз, Катя.
Он смотрел на меня измученными больным глазами, и я подумала, что случилось непоправимое. И последние четыре часа он провел, умирая от беспокойства и считая минуты. Что же у него стряслось?
Он привел меня в кабинет, включил настольную лампу. Комната напоминала библиотеку – стены были закрыты стеллажами: здесь были старинные фолианты с золотыми корешками, современные издания – отдельные тома, потрепанные и новые, собрания сочинений, толстые журналы, мелкие брошюры и разноцветные папки, набитые бумагами.
– Спасибо, Катя… я… очень надеюсь, что вы сможете помочь. Больше бросаться мне некуда. Я с ума схожу… Так получилось, что в последние дни я был занят, мы проводили круглый стол по билингвизму. Тема очень популярна сейчас, когда многие соотечественники оказались за рубежом. Приехали коллеги из Франции, Бельгии, Италии, Штатов. Двоих я приютил у себя, а Марта ушла к себе. Мы живем на два дома – у нее своя квартира. В последний раз я говорил с ней в четверг утром… девятого декабря, все было в порядке, в тот день было открытие, работы невпроворот, всякие организационные вопросы. Потом, как водится, посидели у меня… На следующее утро, в пятницу, снова дым коромыслом, я позвонил Марте, но она не ответила, я наговорил на автоответчик. И все.
– Все?
– Все. Марта исчезла. Она не перезвонила мне в пятницу, а я не хватился – у нас был банкет, в субботу я был занят в первой половине дня, потом поехал к ней, но дома ее не было. На звонки она не отвечает, ее мобильный телефон молчит. Просто молчит, как будто его нет. В субботу я остался у нее, ждал, не ложился до утра, потом стал обзванивать больницы и травмпункты. Утром в воскресенье пошел в полицию, написал заявление. Мне сказали ждать, может, она вернется. Но… это полнейшая бессмыслица, она не могла уйти или уехать, не сказавшись, Марта не такой человек! Я не понимаю, что происходит! Сегодня вторник… пятый день! В воскресенье днем позвонила моя родственница и спросила, где Марта. Она рассказала, что в пятницу в вечерних новостях был сюжет о ДТП, и мелькнул кадр – женщина на носилках, и ей показалось, что это Марта. Я позвонил в студию, нашел знакомых, добился, чтобы мне показали ролик. У меня есть копия. Женщина действительно похожа на Марту, но поручиться не могу. Паспорта ее никто не проверял. Белая шубка, везде кровь, вопли сирен…
Он закрыл лицо руками и заплакал. Я никогда не видела, как плачут мужчины, поверьте, это было страшно. Я вскочила и бросилась вон из кабинета. По звукам нашла кухню – Добродеев колдовал над кофе и мурлыкал себе под нос что-то из итальянцев.
– Леша, воды! Евгению плохо!
Он схватил стакан, сунул под кран, и мы побежали в кабинет. Евгений пил, громко глотая, а мы смотрели на него.
– Что случилось? – спросил тихонько Добродеев. – Это… Марта?
Я кивнула:
– Марта пропала. Сегодня пятый день.
– И он только сейчас… Да я немедленно подниму на ноги весь город! – закричал Добродеев. – У меня везде свои люди! Да мы ее из-под земли… – Он осекся. – Женя, что случилось? – Он потряс Евгения за плечо. – Очнись! Ты можешь все старику Добродееву… ты же знаешь, как я ее люблю! Жень, не молчи, скажи хоть что-нибудь! Да говори же ты, наконец!
– Леша, не кричи, – сказала я. – Сядь и слушай. Только, как ты понимаешь, это не для прессы.
– Катенька, девочка моя, это как раз для прессы! Нужно звонить во все колокола! Кричать нужно! Муж Марты был известный человек, миллионер, мало ли… какие счеты и претензии… Может, с целью выкупа! Рассказывай, Женя. Старик Добродеев не вчера родился, он знает, что нужно делать.
Евгений, беспомощно взглянув на меня, повторил свой рассказ. Потом мы посмотрели ролик – минута всего, как взрыв, как удар. Я уже видела этот сюжет в новостях. Женщина на носилках, кровь, сирены, вспышки блицев…
– Это не Марта! – заявил Леша. – Похожа, но не она. Поверьте моему чутью! А ты проверил больницы? А… – Он взглянул на меня и запнулся, и я мысленно закончила фразу: –…морги?
– Я думал, Катя поможет, – хрипло произнес Евгений. – У нее связи, опыт…
– Я даже не знаю с чего начать… – запротестовала я. – Какой опыт!
– Я знаю! – деловито сказал Добродеев. – Евгений, соберись! Мне нужны фотографии Марты, паспортные данные, адрес, имена подруг.
– Леша, погоди. Я хочу, чтобы этим занялась Катя… понимаешь, ты… ты… как торпеда, а здесь нужно иначе… мне так кажется.
«Иначе? – подумала я. – Как иначе? Или он чего-то недоговаривает?»
– Не дурак, понял! – Леша не обиделся. – Мы будем обсуждать ходы вместе. Возможно, ты прав, женская интуиция… я бы назвал это хитростью, это, брат, большое дело! И потом, женщине не откажешь. (Что он имел в виду – одному Богу известно!) С чего начнем?
Евгений взглянул на меня, и я сказала:
– Леша, я устала, сейчас ночь, давай отправимся по домам, а завтра созвонимся.
Добродеев был разочарован. Он хотел немедленно бежать и действовать. Взглянув на поникшего Евгения, он перевел взгляд на меня и сдался.
Я спрятала в сумочку фотографию Марты, и мы отправились по домам. Прощаясь, Евгений сжал мне руку и заглянул в глаза. Шепнул одними губами: «Позвоните мне!» Я кивнула. Похоже, мы превратились в заговорщиков. Леша громогласно развивал план поисков, громогласно прощался, застегивал на мне шубу и обнимался с Евгением…
На улице он сказал:
– Пошли, малышаня, посидим где-нибудь. После кофию сна ни в одном глазу. Да и настроение скверное. Пошли! Детское время… – Он посмотрел на часы. – Два! Всего-навсего. Есть здесь одно местечко, открыто до трех.
И мы пошли в одно местечко. Это была полутемная нора, где сидели трое-четверо полуночников и пахло разлитым пивом. Лешка действительно всеяден! Мне хотелось расспросить о Марте. Лола сказала – манерная кривляка… Они оба – Марта и Евгений – интересовали меня все больше.
– Пиво будешь? – спросил Леша.
Я рассмеялась.
– Ну хоть что-нибудь, – настаивал он.
– Тогда воды.
Добродееву хотелось говорить. Его не нужно было понукать. Он выложил о своих друзьях все. Размахивая руками, шлепая ладонью о стол, хватаясь за голову.
– Женька типичный ученый, кабинетная душа, мозги гения. Занимается языкознанием, какой-то узкой темой, печатается за рубежом. Из старой интеллигенции, старые деньги – семья из богатых, плюс из-за бугра гонорары капают. Да ему много и не надо. Был женат дважды… женщины определенного типа летят на него тучами. Не успел оглянуться – бац! Женат. Хищницы, с деньгами. Вот и Юнона копытом бьет. Ее Павлик привел, какие-то у их банков общие дела оказались. Она увидела Евгения и сошла с ума. Директор банка, умная баба, боец, в отличие от Женьки, и коня остановит, если надо, и морду набьет хулигану, а лоска не хватает. И шарма. Женька наш – красавчик, умный, воспитанный… и витает над ним этакий душок академизма, который не купишь за деньги. Диплом купить можно, а тут настоящее – аура. Имя известное, профессорское: дед – академик, родители, тетка, кузены – все в науке и в литературе. И все время зовут почтить участием то симпозиум, то конференцию, посидеть в президиуме, получить премию. Теперь он перекинулся на билингвизм – а это проблема номер один в мире с ростом эмиграции.
А Марта… – Леша расплылся в улыбке. – Марта – это чудо! Не от мира сего. Их союз задуман на небесах, я всегда говорил. Муж-миллионер разбился на машине три года назад, то ли случайно, то ли заказуха, но дом и квартира остались при ней, капиталы, как я понимаю, тоже. Синеглазая, рыжая, с голосом сирены… спокойная, молчит, а вокруг сияние. И такая светлая радость на душе… так и воспаряешь! Они познакомились в кафе. Женька заскочил на минутку выпить кофе, а она ожидала там подружку. И место было только одно, рядом. Он спросил: «Можно?» Она подняла на него свои фиалковые глаза, и Женька пропал.
Знаешь, малышаня, если с ней что-то случилось, упаси бог, Женька не переживет. Пятый день… скверно! Ему бы сразу крик поднять, а он голову в песок… авось само как-нибудь. Не боец.
– Ее любят только мужчины? – спросила я.
– Ты про Лолку? – догадался Леша. – Она ее терпеть не может. Лолка – рабочая лошадь, пашет с утра до вечера, переводчица, гид, мотается с группами, привыкла разбираться с придурками – тот отстал, тот потерялся, тот отравился. У нее к Марте классовая ненависть. Она весь мир ненавидит. У нее был мужик, в меру дурковатый, при киностудии, не то режиссер, не то пятый помощник, но добродушный, нормальный, так она его шпыняла, пока не сбежал. Она умная, с ней редко кто сравнится. Всю жизнь по музеям – писатели, художники, архитектура, музыка… эрудитка. А по сути, несчастная баба.
Она раньше, до Марты еще, к Женьке подъезжала – как же, общие интересы, оба полиглоты, объездили полмира, есть о чем пообщаться, но он от нее как черт от ладана. Она и так, и этак, а потом вдруг Марта – как с неба упала… – Добродеев замолчал, припал к литровой кружке, которую удерживал обеими руками. Допил, отставил, промокнул рот салфеткой.
– Слушай, малышаня, Лолка мне шепнула, что ты знаешь этого… Юрия, одноклассника. Правда? – Он смотрел на меня любопытными и жадными глазами сплетника.
– Правда, Леша.
– А чего как чужие? Не признались?
Я пожала плечами и не ответила. Что тут скажешь? Что мы встречались семь лет и в результате пшик? Все коту под хвост? История моей жизни. Мне, в свою очередь, хотелось спросить о Ситникове, но я не посмела. Но Лешке тоже хотелось поговорить об этом, и он зашел издалека:
– Катенька, малышаня, а как ты?
То есть жива ли, не рыдаешь ли в подушку, не страдаешь бессонницей, не носишь ли его фотографию в медальоне на груди под сердцем?
– Нормально. У меня все нормально.
Он смотрит испытующе, я отвечаю честным взглядом, с трудом удерживаясь от зевка. Часы на площади бьют три.
– Леша, я сейчас усну! Я хочу домой.
…Он привез меня к моему дому и проводил до крыльца. Темнота хоть глаз выколи – фонарь около дома не горел. Такси мигнуло красными огоньками и исчезло. Я на ощупь вставила ключ в замочную скважину и вдруг почувствовала… чью-то руку на своем плече…
