Глава 24
Сумбурный вечер

Нина натягивала шубу, когда в дверь позвонили.

Паша! Нина застонала от облегчения и бросилась к двери. Ломая пальцы, поспешно отпирала замки. Ей даже не пришло в голову, что у Паши свой ключ и он не станет звонить. Дверь распахнулась. Нина вскрикнула и попятилась при виде незнакомого человека. Он шагнул через порог и закрыл за собой дверь. Нина смотрела на него с ужасом. Ей удалось пробормотать:

– Что вы делаете? Вы… Кто вы такой?

Он смотрел на нее улыбаясь. Большой, солидный, прекрасно одетый, человек.

– Вы? – Нина опустилась на тумбочку. – Вы?!

– Добрый вечер, Нонна. Помнишь меня? – Он смотрел на нее с улыбкой. – Не ожидала? Много воды утекло с тех пор… помнишь? Я разденусь, не возражаешь?

– Что вам нужно? – хрипло выговорила Нина, голос ей не повиновался.

– Сейчас скажу. – Он снял пальто, аккуратно повесил. – Пошли поговорим.

– Сейчас придет муж… пожалуйста! – взмолилась она. – Уходите!

На нее жалко было смотреть. Лицо ее мгновенно осунулось и посерело. Она умоляюще протянула к нему руки.

– Ну-ну, не нужно трагедий. Неужели ты меня не вспоминала? Ни разу? А я-то думал, между нами проскочила искра. Знаешь, как бывает? Одна встреча – и память на всю жизнь. Я тебя не забыл. Даже фотографию твою храню. А ты изменилась, Нонна. Видишь, я знаю, что ты Нонна, хотя назвалась ты тогда Еленой. Я все про тебя знаю, моя девочка. Может, чайку?

– Пожалуйста, уйдите! Сейчас вернется муж…

– Павел Андреевич? Хороший человек, мне он понравился, хотя мы знакомы всего ничего.

– Вы… знаете Пашу?

– Познакомились сегодня. – Он поднес к глазам руку. – Час десять минут назад. Мы поговорили, обсудили наши проблемы…

– Ваши проблемы? – вскрикнула Нина. – У вас с Пашей нет проблем! Где он?

– Разве он не вернулся? Мы расстались полчаса назад! – В тоне Шеремета сквозила насмешка. – А насчет проблем… ошибаешься, Нонна. Как же нет проблем, если мы оба хотим одну и ту же женщину?

– Что вам нужно?! Что вы с ним сделали?

– Ничего не сделал. За кого ты меня принимаешь? Я же не убийца какой-нибудь, право слово. Спрашиваешь, что мне нужно? Сейчас скажу. – Он по-хозяйски уселся на диван. – Я бы не отказался от чая. Холодно сегодня. А за городом еще холоднее.

– Где Паша? – Нине стало страшно.

– Сначала чай.

Нина молча пошла из гостиной. Шеремет последовалза ней. – Я помогу.

– У тебя красивая квартира, – сказал он через минуту. – Богатый дом, солидный муж. Не то что этот… как же нам его назвать? Жулик? Аферист? Сутенер? Я имею в виду Николая.

Нина вздрогнула как от удара.

– Не бойся! Николай далеко и тебя не достанет. – Он сказал это с удовольствием, и было что-то в его голосе, от чего Нина содрогнулась.

– А ты, моя девочка, оказалась умницей. Не смогла простить, да? Собрала вещички – и на выход. Молодец. Николай был сволочью. Всю сознательную жизнь крысятничал, но всегда выходил сухим из воды. Умел вовремя подставить другого. Но на мне прокололся.

– Господи, о чем вы? – воскликнула Нина. – Вы сказали тогда про Николая… вы раскрыли мне глаза. Я благодарна вам… Что вам еще нужно?

– Я рад, что ты это помнишь. Хороший чай, – заметил он, отхлебывая из чашки. – Заварен грамотно. Слушай и не перебивай. Наверное, я страшный человек – с точки зрения обывателя. В моей жизни было всякое. Вот и Николай… Были и другие.

– Николай? Вы его… Что с ним?

– Забудь о нем. Его нет. Я сказал: в моей жизни было всякое, но это моя жизнь, и мне она нравится. Я всегда был свободен и справедлив. Я – расследователь, Нонна. Судья, палач, гончий пес… как тебе будет угодно. Есть такое созвездие – Гончие Псы, слышала? Мое созвездие. Все мы суеверны, даже самые сильные, нам нужны талисманы и обереги. У меня тут, – он дотронулся до груди, – серебряный ме-дальон, монетка с чеканкой – бегущая гончая. Так и я. Ты думаешь, я случайно вышел на Николая? О нет, далеко не случайно.

Нина судорожно сглотнула. Она вслушивалась в его слова и ничего не понимала. Гончий пес? Следователь, судья, палач? О чем он?

– Ты меня боишься? – Гость усмехнулся. – Тебе нечего бояться, Нонна. Знаешь, я часто думал о тебе, чем-то ты меня задела. Жизнь у меня пестрая, но рано или поздно все кончается. Пора на покой. И я подумал… – Он снова усмехнулся. – И я подумал, что ты единственная женщина, с которой мне было по-настоящему хорошо. Ты скажешь, Нонна, что я идеалист. Возможно. У меня было много женщин, я был женат дважды, а тебя помнил, не мог забыть. Искал похожих. Все время искал похожих на тебя. Ты подкупила меня жертвенностью, бескорыстием, верностью… Я был поражен, я не думал, что такое встречается в наше время. Я почувствовал ненависть к Николаю за то, что он проделывал с тобой. Мой счет к нему вырос. А ты, Нонна… Ты меня вспоминала хоть изредка? Я планирую уехать, далеко и навсегда. Вот только расплачусь с долгами. Если бы ты знала, как часто я думал о тебе! И здесь, в твоем городе… я все время чувствовал, что ты где-то рядом. Я даже нанял детектива… – Он рассмеялся. – Плохого детектива, который тем не менее привел меня к тебе. Я следил за твоей теткой, видел вас в кафе… Все оказалось так просто! Я узнал тебя сразу, хотя ты очень изменилась… я бы сказал, к лучшему. Я видел, что ты боишься эту женщину, и подумал, что она за это заплатит. Мы сейчас заедем к ней и… поговорим по душам. – Он снова рассмеялся, и Нина почувствовала леденящий ужас. – Все получат по заслугам, я всегда плачу по счетам. И мы уедем отсюда навсегда…

Нина отчаянно замотала головой:

– Нет! Это было давно! Я благодарна вам, но… пожалуйста, не нужно! Если бы не вы, я бы не решилась уйти от Николая, я знаю. Тетка сказала, что меня ищут, и я подумала, что это Николай… Мне не пришло в голову, что это вы! Зачем я вам? Я самая обыкновенная, вы ошибаетесь…

Она с мольбой тянула к нему руки, убеждая, что не стоит его внимания, что он ошибается, а в глубине уже зрели безнадежность, понимание, что он не отступится, и смертная тоска…

– Это ты ошибаешься, Нонна. Мы, конечно, почти незнакомы, мы виделись всего раз… Но мне было достаточно, чтобы понять – ты мой человек. Моя женщина. И мы уедем отсюда вместе. – Он помолчал, с улыбкой глядя на нее. – Почему ты не спросишь, как я вышел на Николая? Это была не случайность. Ты ничего обо мне не знаешь… у меня пестрая биография, я уже сказал. Я гончий пес, Нонна, я иду по следу и загоняю грешника. Я карающая рука правосудия, так сказать. Охотник за головами. И поверь, у меня репутация первоклассного специалиста. Я профи. Загнать должника, вернуть украденное, найти предателя или убрать ненужного свидетеля – тут мне нет равных. Но рано или поздно всему приходит конец, я устал… – Он ухмыльнулся. – Пора уйти со сцены и дать дорогу молодым. Но я привык отдавать долги. Это еще одна причина, почему я здесь…

Нина слушала его с недоумением, слабо понимая смысл слов.

– Много лет назад был ограблен дом очень богатого человека. Взяли золото, деньги, картины и коллекцию холодного оружия – около полусотни клинков. Именно их и потребовал заказчик. Остальное разделили ребята. Работа была затеяна ради одного клинка – кутара под названием «Язык бога смерти». Это самый необычный из всех индийских кинжалов – его лезвие треугольной формы и напоминает высунутый язык; этот клинок – непременный атрибут бога смерти Ямы. Клинку было около черырехсот лет, что само по себе делало его бесценным. Но еще более бесценным его делал громадный кашмирский сапфир в рукоятке, очень чистого синего цвета. Знаю лишь по описанию, найти его мне не удалось. Примерная стоимость камня около полутора миллионов долларов. Кинжал был передан заказчику, но уже без камня. Камень исчез. Заказчик был в ярости. Перетряхнули всех участников операции, рассчитали по минутам, где находилась коллекция… и ничего. Среди участников был Николай. Его никто не заподозрил, заподозрили другого человека. Погорячились при допросе, и… одним словом, он умер, а камень так и не нашли. Заказчик, не желая смириться, обратился ко мне, и я пошел по следу. Так я вышел на Николая… и на тебя. На другой день после нашей встречи я встретился с ним и спросил о камне. Я наблюдал за ним несколько недель и пришел к выводу, что это негодяй, способный на все. А когда он предложил мне тебя, я окончательно уверился… У меня нюх на предательство и ложь. – Шеремет замолчал.

Нина плакала.

– Когда я пришел к Николаю, тебя уже не было. Он сказал, что ты уехала. Он все отрицал, а потом сказал, что камень у тебя. К сожалению, я не мог заняться поисками раньше, занят был… – Он хмыкнул.

– У меня? – закричала Нина. – Я понятия не имела про камень! Это неправда!

Шеремет испытующе рассматривал ее.

– Николай был очень убедителен. А потом, бывают ситуации, когда не лгут… – Он улыбнулся, и Нина содрогнулась от страшной догадки. – У меня есть твоя фотография. – Он достал из бумажника знакомую цветную фотографию. – Вот! Всегда со мной. – Он сверлил ее взглядом. – Узнаешь?

Нина мельком взглянула на фотографию, перевела недоумевающий взгляд на Шеремета.

– Вот! – Он постучал пальцем по фотографии. – Узнаешь?

Нина продолжала с недоумением смотреть на него.

– Что это? – спросил он. – У тебя в руках.

– Это? – Она все еще не понимала. – Игрушка. Клоун.

– Она все еще у тебя?

Нина кивнула.

– Принеси!

Он пошел за ней в гостиную. Наблюдал, как она дрожащими руками открыла стеклянную дверцу серванта и достала красную фигурку клоуна. Протянула ему. Не сводя с нее пристального взгляда, он взял игрушку. Потряс, держа около уха. Подергал черный пьедестал, с силой нажал, пытаясь открутить. Ударил о стол, разнял на две части, вытряхнул на ладонь из полой верхней крохотный черный замшевый мешочек, затянутый кожаным шнурком. Нетерпеливо дернул за шнурок и вытряхнул на ладонь крупный синий камень. Нина как завороженная смотрела на находку.

– Неужели не знала? – опомнился первым Шеремет, переводя взгляд с камня на нее.

Она мотнула головой.

– Полтора миллиона зеленых в какой-то паршивой игрушке! – Он шагнул к ней. Затрещала под его ногами сломанная игрушка, и Нина вздрогнула. – Не соврал Николай. А я сомневался. И все эти годы камешек спокойно лежал себе в клоуне, а ты ни сном ни духом! Николай сказал, что ты оставила свое барахло и почти все деньги… Все оставила, а эту паршивую игрушку увезла? Что, дорога как память? Любимый человек подарил?

– Нет. Мама подарила… я еще маленькой была.

Наступила тишина. Нина смотрела в стол. Шеремет рассматривал ее со странным выражением.

– Собирайся! – сказал он внезапно. – Поедешь со мной.

– Куда? – Она испугалась.

– Далеко. Ты приносишь мне счастье. Женщина, которая владеет миллионным состоянием и не подозревает об этом! Это… из области фантастики. Я был уверен, что ты знала о камне, потому и сбежала. Я в тебе не ошибся, ты другая, ты… необыкновенная. Еще и бессребреница.

Он подошел к ней, попытался обнять. Нина закричала и отпрянула. Он рассмеялся.

– Моя недотрога!

Нина схватила нож. Он продолжал смеяться, притягивая ее к себе. Осторожно взял у нее нож, швырнул в угол кухни. Она уперлась ладонями ему в грудь.

– Ну-ну… – бормотал он, и казалось, что он уговаривает испуганное животное. – Зачем же так… если бы ты знала, как я тебя искал! – Он впился в ее рот жадными губами, притиснул к себе. И вдруг вскрикнул: – Дрянь! Кусаться? – Размахнулся и ударил ее по лицу. Нина закричала. Он ударил еще раз и еще. Она замолчала, закрыла лицо руками и сползла на пол.

– Умойся и возьми самое необходимое! – приказал он. – Мы уходим. Вставай!

Голос его был негромок и страшен. Переход от добродушия к агрессии был мгновенным. Он рывком поднял ее с пола, поставил на ноги.

– Десять минут. – Он взял замшевый мешочек, затянул шнурок, сунул в карман. – Не забудь документы.

– Где Паша? – спросила она, заглядывая ему в лицо. – Что вы с ним сделали?

– А где же это наш Паша? – издевательски повторил он. – Образцовый муж Паша! Он жив, если ты это имеешь в виду. Но если его не найдут… скажем, в течение часа, я не поручусь… – Он хмыкнул.

– Пожалуйста! – отчаянно закричала Нина, падая перед ним на колени. – У нас есть деньги, я отдам! Пожалуйста! Где он?

– Только без театра! Встань! Женщина не должна стоять на коленях, поняла? Не разочаровывай меня. Он жив, я же сказал. Когда мы выедем из вашего паршивого городишки, позвонишь… любому из своих знакомых и скажешь, где он – пусть заберут. И попрощаешься заодно. Сюда ты больше не вернешься. Я жду. На твоем месте я бы поторопился.

Нина с застывшим лицом, двигаясь как автомат, потянула на себя ящик серванта, достала паспорт, какие-то бумажки.

Шеремет с дивана наблюдал за ней, улыбаясь. Рука его была в кармане пиджака, и он все время нащупывал замшевый мешочек с сапфиром. Он чувствовал себя победителем. Он сорвал куш. Внутреннее чутье его не подвело. Он выиграл и женщину, и камень. Завтра, самое позднее послезавтра, они будут далеко за пределами этой страны. В его домике в горах, из окна которого видны заснеженные вершины, а воздух чист, как хрусталь. Только они вдвоем. Он представил себе снег на далеких вершинах, сизые ели в глубоких ущельях, веранду, залитую солнцем, на которой привык пить кофе по утрам – она будет приносить ему кофе, – и рассмеялся.

Вдруг он почувствовал странную нараставшую тяжесть в затылке и попытался встать…

Нина все еще возилась с бумагами. Она услышала, как Шеремет поднялся с дивана, и съежилась, ожидая окрика или удара. Она боялась оглянуться. Она слышала его шаги все ближе… он отбросил со своего пути стул, и тот упал на пол; она почувствовала его дыхание – он стоял у нее за спиной. Она представила, как он протягивает руку к ее шее, как сжимаются его пальцы, как хрустит под его пальцами горло. Она опустилась на пол и закрыла лицо руками.

Время замедлило бег и остановилось, в густом воздухе стоял неприятный комариный звон. Ужас парализовал ее. Она не смогла бы даже закричать. Сейчас, сейчас… Сейчас он…

И… ничего не случилось. После целой вечности тишины он, неверно и тяжело ступая, вышел в прихожую. Она слышала, как распахнулась дверь, с силой ударив о стену. Она слышала его шаги на лестнице – он не стал вызывать лифт, а стал спускаться, шагая все так же размеренно и неторопливо. Она выскочила в прихожую и захлопнула дверь; дрожащими руками набросила цепочку. Уселась на пол и завыла в голос. Она не знала, почему он ушел. Она не верила, что он ушел. Ей было страшно, как никогда в жизни. Она плакала и ударяла рукой по полу. С удивлением вдруг заметила кровь на пальцах и поднесла руки к глазам. Потрогала лицо, сморщилась и вскрикнула от боли. Но, как ни странно, ей стало легче – боль придавала смысл, боль говорила, что она жива, а этот страшный человек почему-то ушел…