Эпилог
Андрей Николаевич Кузькин,
директор Музея городской истории
Сложная жизнь была у Андрея. Не везло ему, надо прямо сказать. Вот, зачем, скажите, нормальному человеку музей? Стоило ли мучиться, учиться в Академии управления, чтобы тебе в управление дали… музей?
Пусть бы еще был музей этого… современного искусства, или как его там, где любую шнягу можно выставить, а потом продать на аукционе Сотбис за большие деньги. И всем хорошо. А тут Музей городской истории… Гормуз.
– А почему Гормуз? – спросил он по глупости однажды.
– Скажите спасибо, что не ГоМуИст, – ответил ему его начальник. И заржал.
Он потом еще часто эту шутку слышал, и все всегда ржали. А чего ржут – неизвестно. Кони, блин.
Или вот реставраторы эти. Больные ведь люди! Боль-ны-е! Сидят и ковыряются в своих папуасах… или нет, в папирусах. Начни такому рассказывать про «Бентли» или Армани – он не втыкает. Зачем нужен айфон, не понимает, в Твиттер не пишет, а покажи ему ободранную книгу ужасную, так он затрясется весь от радости. Ведь это даже не секонд-хенд, это саузендс-хенд какой-то! А он будет смеяться от счастья. Ржать просто. А плакать он от счастья не будет, потому что иначе замочит свою драгоценную рухлядь слезами.
Какой век ведь на дворе? Двадцать первый! Для вас умный человек придумал все устройства, чтобы вам пыль не глотать. Не хотите читать с ноута, читайте электронные книжки. Все сразу ведь можно! Андрей давно себе все скачал: сто лучших произведений классиков, сто лучших современных книг, сто цитат и афоризмов и еще что-то. Классика не пошла – бодяга какая-то, нуднятина. Современная литература – правильно все говорят – полный отстой. А вот афоризмы – ничего. Андрей их читал. Жалко только, что времени мало. А все почему? Разве этих уродов можно одних оставлять? За ними ведь глаз да глаз нужен!
Вот придет заказчик, серьезный человек. Разве можно к нему подпустить этих больных? Иногда приходилось, конечно, особенно если заказчик вопросы задает – тогда надо было звать кого-нибудь из них… Но следить! А то ведь до смешного доходило. Они же полоумные, что за человек перед ними, не видят, хотя по нему все можно прочитать, как по книге: сколько часы стоят, сколько костюм, где учился, на сколько миллионов у него собственности. А эти идиоты давай, например, отчитывать серьезного человека, ругать его. И за что? За то, что он не так книженцию хранил. Да он купил ее уже! Ку-пил! И теперь она у него может валяться где угодно, хоть в туалете.
А самое злое зло – это, конечно, Катерина. Она из них самая больная. Дедушка у нее генерал – из самых-самых, бабушка – не просто генеральша, а директор. Института какого-то, неважно какого, важно, что квартира у этой блаженной огромная, в самом центре Москвы. Бабушка с дедушкой померли, и она там одна живет. Небось, у нее вся зарплата уходит на коммуналку, но живет.
Андрей подумал даже сначала, что с таким-то приданым можно и в жены взять убогую. А что? Пусть каждый принесет свое: жена – жилплощадь, а он – аккуратность и связи. Уже решился, убедил себя, а она даже не отреагировала! Не поняла совсем! Что бы он ей ни говорил, она только смотрела сквозь него, как будто он не мужчина, а стекло в витрине. Хотя понятно, что на витрины она и вовсе никогда не смотрит. Все нормальные девушки одеваются так, чтобы понравиться мужчинам, чтобы мужчине было на что посмотреть. А эта одевается так, чтобы ей было удобно, – нет, ну вы еще видели таких дур, а?
В общем, Андрей решил, что получилось даже к лучшему. Зачем ему дура в женах? Такую ведь не перевоспитаешь.
Но и дальше дура ему ужасно мешала. Частные заказы все чаще приходили именно к ней – что-то эта Катерина там где-то специальное учила, он сильно не вникал, – Андрей уже замучился держать ее подальше от заказчиков. Денег, конечно, было прилично, но и мучений прибавилось. Пришлось даже кое-что подучить из их папуасского жаргона. Но только он наблатыкался, как тут появился новый заказчик и уперся: буду общаться только напрямую с реставратором. И вся схема полетела!
И конкурс еще, конечно! Вот скажите, как, КАК можно было допустить до конкурса негосударственные организации? Как с ними соревноваться? Это ведь все равно что «Иртыш» – футбольный клуб Омска – выпустить в Лигу чемпионов. Но там же умные люди сидят, понимают, кого куда можно, а нас порвали на британский флаг ни за что. Вообще-то неправильные какие-то оказались компьютерщики. Они должны быть дохлыми, заморенными и зелеными. А они? Чего они такие гладкие, сытые и веселые! И бегать умеют, и прыгать, и в соцсетях шарят. Но они, может, еще бы их не порвали, если бы не дура наша блаженная. Чего она встала-то? Чего стояла столбом, когда бежать надо было быстрее, добывать команде победу?
Хотя теперь понятно стало. Все дело было в главном компьютерщике, вот в ком.
Музей еще не открылся после Нового года, а она – то есть придурошная эта – звонит. Говорит:
– Я сегодня в музей зайду, Андрей Николаевич? Мне обязательно нужно.
Вот что такой можно ответить? Только наорать. Ну, наорал, отвел душу. Только вдруг вместо Катерины в трубке оказался этот урод из конкурентов, владелец, блин, сотрудникам он зарплаты приличные платит (он так сказал, когда его спрашивали, почему его команда выиграла, – умник, блин). И этот умник говорит:
– Слышь, Андрюш, ты потише. Катерина Александровна тебя только из вежливости спросила, у нее ключи вообще-то есть или ты забыл, кому из сотрудников доверил ключи от организации?
– А я замки поменял! Так что пусть приходит завтра!
Сначала крикнул, а потом подумал. Замки он, конечно, не менял. А завтра уже и рабочий день. То есть он формально рабочий, потому что музей открыт для посещений. А так директору до десятого числа на рабочем месте делать нечего, конечно. Вот опять одни проблемы из-за этой блаженной.
Подумал он все это, а потом только стал соображать: почему в трубке конкурент появился, умник этот? Неужели тоже на квартиру генеральскую позарился? Ну, пострел, везде поспел! Теперь уж придется точно на работу выходить (третьего числа, блин!) – досадно, конечно, но посмотреть, что происходит, отследить ситуацию надо.
Пришел, посидел. Никого нет. Вот уроды! Пошел, прошелся по залам – там еще хуже: полно народа. Вся провинция едет на каникулы в Москву. Провинция вообще едет в Москву, это понятно! Но зачем в музей-то? Может, магазины после Нового года не все еще открыты? Короче, никому дома не сидится, все уроды!
А тут и они навстречу – Катерина и этот. Ну, точно! Везде поспел. Держит блаженную за ручку, как будто ему за это еще одну премию дадут. А хотя генеральская квартира ничего так премия!
– О, вот и Андрей Николаевич! Здравствуйте, Андрей Николаевич!
Нет, ну это ж надо, блаженная с ним здоровается так, как будто бы она его рада видеть.
Ну и здрасьте вам!
– Макс, ты с Андреем Николаевичем знаком? – весело продолжает Катерина.
А этот Макс за нее держится, как будто она круг спасения утопающих. На водах, блин. Пока идут, он ее одной рукой держит, а как только она остановится, он за нее двумя руками хватается. Тоже мне сокровище!
Правду сказать, отвратная девица как-то похорошела. Хохочет, зубами блестит. Может, она к стоматологу сходила? Только когда? Не в Новый год же?
– А, ну, конечно, знакомы, – снова захохотала эта сумасшедшая, – вы же в конкурсе участвовали вместе. И я участвовала.
И тут она снова захохотала. Больной человек, этим все сказано.
Потом они вместе стали хохотать. Ну, значит, они оба больные на всю голову – надо только от них подальше отойти, а то вдруг эта беда заразная?
Только пошел к себе в кабинет (коньячку хлопнуть, а то что же день зря пропадает), как бежит со всех ног смотрительница зала.
– Номер Андрея Николаевича, у кого есть номер телефона Андрея Николаевича?
– Да вот же он стоит! – ткнула пальцем Катерина.
Андрей только плечами повел под пиджаком от Армани – неприятное все-таки чувство, когда в тебя вот так вот пальцем, как пистолетом.
– Здесь, в музее? – удивилась смотрительница. – Сегодня?
Хоть ему и нечего было делать в музее третьего января, а все равно неприятно. Чего так удивляться-то? Он начальник, пришел, когда захотел.
– А вы почему не в своем зале? – спросил он строго, чтобы было понятно, кто здесь вопросы задает.
– Ах да! – Смотрительница помотала головой, как будто отгоняя страшное видение. – Там из Департамента пришли. Анатолий Михайлович пришел, – пояснила она почему-то для Катерины.
А почему, собственно, Катерине, если Анатолий Михайлович – это не ее прямой начальник, а его, Андрея?
Тут и Анатолий Михайлович вошел. Катерине он обрадовался:
– Катерина Александровна, мое почтение! Видел, видел вашу последнюю работу. Это событие, право слово! Давайте статеечку опубликуем, а?
«Да откуда он вообще ее знает? – удивился Андрей. – Это ведь рядовой реставратор. Сидит, штаны протирает, чай пьет. Какую работу? Под статеечку ее подвести было бы, конечно, классно, только не придумали пока статьи для таких вот больных, которые нормальным людям жить мешают. А жаль!»
– А вот и наш герой! Максим Головин! Я не ошибаюсь? – Анатолий Михайлович уже тряс руку Катерининому хахалю. – А отчества, к сожалению, я не запомнил.
«Вот тоже, – думал при этом, тоскуя, Андрей, – делать ему нечего. Серьезный вроде бы человек, большой начальник. Во-первых, зачем он вообще с этим компьютерщиком разговаривает? Ведь не по статусу! А во-вторых, ЧТО ЖЕ ЕМУ ДОМА НЕ СИДИТСЯ?»
Дальше Андрей решил не слушать: что-то второй говорил, что можно без отчества, а первый – что-то про традиции. Муть, короче. Мутный какой-то разговор. Ни о чем.
Дальше еще было про успех конкурса, про то, что идея хоть и была экспериментальной (Ни фига себе заявочки! Мы тут что теперь, белые мыши, что ли, для экспериментов?), но неожиданно получилось хорошо.
И тут в двери вваливается огромный букет на ножках. За букетом служитель несется в форме и кричит, что сюда с букетами нельзя.
– А это еще что за чудное видение? – удивляется начальник из Департамента.
А букет с ножками семенит в сторону блаженной и падает ей в руки. Хорошо, что их обоих компьютерщик поддержал, а то они бы все упали – и букет, и блаженная.
Тут опять все стали ржать.
– У вас так много поклонников, Катерина Александровна! – это начальник из Департамента, галантный козел.
– Да, что-то многовато, – а это компьютерщик брови сдвинул.
– А я, признаться, тоже хотел цветочков купить по дороге, но не нашел… к счастью, – это опять Анатолий Михайлович, и опять давай ржать.
Нет, ну просто зла на них не хватает!
А на месте букета вдруг оказалась девушка нормальная. Глазками, бедная, хлопает, не понимает, чего тут все ржут. А тут, лапушка, и понимать нечего. Больные они!
– Это от Тины, – пояснила Катерина. – А это Сашенька, она у Тины в магазине работает. С Новым годом вас, Сашенька! Спасибо.
– Может, не от Тины, а от этого… голого? – спросил непонятное компьютерщик.
Тут уже и начальник перестал смеяться. Тоже не понял. А блондиночка глазками перестала хлопать и заторопилась:
– Это от Валентины Викторовны и Дмитрия Викторовича. То есть от Дмитрия Морозова.
– О, Катерина Александровна, так это благодаря вам Дмитрий Морозов пришел на наше мероприятие? – оживился начальник из Департамента.
– Вы про Митю? – обрадовалась неизвестно чему полоумная Катерина. – Я Митю Морозова с детских лет знаю. Он у меня подшефным был. Я ему должна была историю рассказывать, а на самом деле он мне рассказывал географию.
И опять все: ха-ха-ха! Вежливенько так. Хотя, если вдуматься, то что ж тут смешного? Вот девушка стоит нормальная и не ржет, как они. Потому что смеяться нечему. А Ваш Митя Морозов – просто папуас с микрофоном.
До чего же они все медийность любят! Вот и когда конкурс был, никто на капитанов команд и не смотрел. Все так уставились на этого папуаса, что вообще конкурс пошел псу под хвост. А чего ради тогда все? Зачем тогда было, спрашивается, делать вид, что тебя интересует, чем там занимаются эти сумасшедшие, разговаривать с ними, в дела их мутные вникать?
Андрей украдкой посмотрел на девушку. Как ее зовут? Сашенька? Сашенька тоже смотрела на него, потому что не очень понимала, что там за разговор затеяли эти трое, а как от них уйти, не знала.
О, как он ее понимал! Ведь они вечно так! Затеют какой-нибудь базар, и стоишь возле них дурак дураком, не знаешь, как выбраться.
А она вон какая хорошенькая: ножки у нее длинные, а волосы как будто летят по ветру. И одета так, что ее можно в любой момент на картинку любого журнала, ну, на страницу светской хроники – точно! Он так загляделся, что совсем перестал слушать, о чем говорят эти трое.
– А когда защититесь и будет у вас степень, можно будет подумать и о руководящей работе. Вы ведь теперь музейную работу знаете как никто – от самых основ, можно сказать.
Это говорил, конечно, иуда-начальник из Департамента. Это что же получается, Академия управления больше ничего не значит? А нужны им степени? Хрен вам в глотку.
Андрей подошел решительно к нормальной барышне Сашеньке и вежливо сказал:
– С Новым годом!
И она ему ответила:
– С Новым годом!
Улыбнулась, но нормально, по-человечески, и глаза сразу опустила.
Это значит, что теперь можно ее без помех оглядеть. Андрей сделал шаг вперед и заглянул в декольте. Отличное было декольте. Все бы такие носили.
«А ну их совсем, – неожиданно решил он. – Ведь что страшно-то с ними, с уродами? С ними пообщаешься и вправду начнешь думать, что не все равно, с чего текст читать. В общем, никто не гарантировал, что это не заразно».
– Вы не хотите выпить чашечку кофе? – между тем спрашивал он у девушки с летящими без ветра волосами.
– О, даже и не знаю – столько дел, столько дел… – ответила Сашенька и улыбнулась.
Стало понятно, что кофе она будет пить, и не только кофе.
Андрей приободрился.
«Вернусь-ка я лучше в бизнес, – неожиданно решил он. – Как было хорошо в Омске шинами торговать! А здесь, в Москве, ведь получится еще лучше. Уж про шины-то я все знаю, это не книжонки мутные, рухлядь старая.
Всё! Счастливо оставаться с вашими книгами, музейными крысами и статьями, которые по вам плачут. Ауфидерзейн, уроды, я приду плюнуть на ваши могилы!»
Роза Самуиловна Берензон,
главный бухгалтер магазина модной одежды
Ох, сколько путаницы было! Путали всё, путали… путаники. Хорошо, что пришел умный человек и все распутал.
Тетя Роза с нежностью посмотрела на Макса.
А по виду не скажешь. Волосы длинные, штаны спадают. Кто их только выдумал, эти спадающие штаны? И волосы, скажите пожалуйста, и когда им только надоест?
Тетя Роза хмыкнула и подула на чай.
Дети-то повзрослели, поумнели, посадили тетю Розу в самый центр – прямо в кресло для посетителей. Это Валя когда-то придумала, как в американских фильмах: только там папа сидит, смотрит, как дочка платья на выпускной бал меряет, а у нас не папа, а «папик» – гадость-то какая. Вот вместо того, чтобы американцев ругать, лучше бы и сделали давно, как у них. Только пап бы настоящих в центр сажали или уж мужей. Потому что в жизни главное – это семья!
Казалось бы, такая простая вещь, а они все никак не додумаются.
Первым делом надо что? Уважать старших, не отделяться от них. Тогда дедушка книжку ребенку почитает, бабушка в парк его сводит, мама обедом накормит, папа гвозди забивать научит. А молодым – пожалуйста! Во-первых, рожайте, сколько хотите, мы всех вырастим, а во-вторых, им тогда время будет и в кино сходить, и ребеночка сделать.
Им скажи, они только смеются. Но, смейся не смейся, детей-то нету. А все почему? Потому что простых вещей не понимают.
Вот, например, Сережа. Сколько лет ждал, не женился, выбирал. А потом выбрал Валю. Хотя за Валю тетя Роза ничего плохого не может сказать. Валю, положим, он правильно выбрал. Серьезная девочка, из хорошей семьи. Только все им, молодым, не живется. Пожили-пожили и разошлись! А почему, спрашивается? Потому что детей вовремя не родили! Потому что бабушку с собой жить не позвали! Она бы их по разным углам развела и отругала бы. Потом дети бы отвлекли. Глядишь, и не до развода бы им стало.
А они развелись. И что, я вас спрашиваю, из этого вышло? Она отдельно мучается, он отдельно. Правду сказать, мужчинам иногда бывает неплохо холостяками пожить. Сережа вон как в гору пошел, зарабатывать стал! Это еще мама тети Розы говорила: хочешь проверить жениха – дай ему от ворот поворот. Если стоящий, он сразу в карьеру бросится, работать будет как зверь, доказывать себе, что он человек. Тогда и бери его уже со всем готовеньким. А если запьет, значит, и не нужен он в мужья. Только пить будет.
Так жених тети Розы и запил. Мама сразу говорила: бери еврея, а этот никудышный совсем гой, только пить умеет. Так и получилось. Мама потом умерла, Розочка пошла учиться, потом работать, потом быстро пошла на повышение – так и осталась без семьи.
Но зато теперь, слава богу, всё. Валечка с Сережей снова вместе. Она на него не надышится, он на нее не наглядится. Может, оно и к лучшему, что так у них все вышло. Теперь будут ценить то, что им Бог дал. Раньше все куда-то бегали, а сейчас успокоятся.
Кстати, а что им сейчас-то на месте не сидится?
– Что это вы взбегались? – Тетя Роза отставила чашку чая. – Не пропадет ваш магазин без вас. Я уж пригляжу.
Сережа, хороший мальчик, сразу остановился.
– С вами, Роза Самуиловна, не пропадет.
– Вот то-то! – важно кивнула тетя Роза. – А куда вы взбаламутились все с утра?
– Мы, Роза Самуиловна, собираемся в Подмосковье на несколько дней, пока снежок.
Тетя Роза вместе с креслом повернулась к Кате. А уж она-то, ласточка, как настрадалась. Мама у нее в раннем детстве погибла – поехала молодым специалистом по распределению, и рвануло что-то у них там, в Уральских горах. Девочка осталась сиротой. Про отца тетя Роза не знала ничего. Катина бабушка забрала ребенка к себе, и дело с концом. Так и вырастила.
«Только мы ж не вечные. Вот помрем, а как они без нас? Бестолковые!» – Тетя Роза покачала головой.
– Что, Роза Самуиловна, вы не уважаете лыжные прогулки? – весело спросил Максим, дай Бог ему здоровья.
Тетя Роза погрозила ему пальцем.
– Знаю, знаю уже, что ты моих девочек тащил куда-то в горы. Что, у нас тут места мало?
– В Альпах тоже хорошо, я там каждый год на сноуборде катаюсь. Сноуборд – это такая доска, чтобы с гор по снегу кататься, как лыжа, только одна, – пустился в объяснения Максим. Вежливый мальчик, хороший.
– А то я не знаю, – гордо ответила она, – каждый год соревнования смотрю.
– Роза Самуиловна сама на лыжах каталась в юности. Даже соревнования выигрывала! – сказала Валечка. Надо же, помнит!
– Ну, Роза Самуиловна, тогда вам надо попробовать на горные лыжи встать, вам понравится!
– Еще чего! – возмутилась тетя Роза. – Мало мне магазина, так мне еще и на лыжах за вас кататься? Нет, это уж вы сами как-нибудь, без меня. И потом, эти ваши лыжи – страх один, только шеи ломать.
– Розочка Самуиловна! – вдруг воскликнула Тина. – Вы это теперь заберите, пожалуйста, обратно.
– Что? – удивились все.
– То, что вы сказали! Роза Самуиловна как скажет, так и будет – это уже сколько раз проверено, – быстро заговорила Валентина. – Так что, Розочка Самуиловна, вы, пожалуйста, не обижайтесь, а просто скажите, что мы не будем шеи ломать на лыжах.
Все молчали и смотрели на неузнаваемую Тину.
– А то я на лыжах кататься очень люблю.
Тетя Роза улыбнулась и покачала головой. Вот иногда думаешь, что они совсем несмышленые, а они вон что – все замечают!
Тетя Роза была растрогана.
– Это я неправильно сказала. Вы теперь умные, взрослые, будете кататься там как следует, и все будет хорошо.
– Уф, – выдохнула Валентина, – спасибо.
– А что? – заинтересовался Максим. – Правда вот это все? Как тетя Роза скажет, так и будет?
– М-гм, – покивала головой Валечка, – давно замечено и проверено.
– Это точно, – подтвердил Сережа.
– А что с нами будет? – спросил Максим.
«Ох, смелый парень! Молодец!» – подумала тетя Роза.
– Вы теперь моя семья, – серьезно сказала она, – поэтому про детей ничего не буду говорить… Больно мне охота малышей понянчить, так что я боюсь сглазить. Но вы ж и сами понимаете, что семьи без детей не бывает, так? Вот и думайте.
– Теперь про вас, раз уж вы спросили, – продолжала тетя Роза. – Катюша, тебе пора взяться за себя серьезно. Ты же научную работу писала, пока твоя бабушка не заболела, так? Думаешь, она бы обрадовалась, если бы узнала, что ты все бросила? Молчи, я все знаю, но так это когда было. А теперь-то что? Дописывай быстрее работу, защищайся, и будешь своим музеем руководить. А то сколько можно этого вашего деятеля держать директором?
– Да, мне уже наш начальник из Департамента говорил… – задумчиво сказала Катя. – Но вы-то как догадались, Роза Самуиловна?
– А она все знает, я же тебе говорила! – торжествующе объявила Валентина.
– Валечка! У тебя ума в голове больше, чем нужно для магазина. Пойди еще поучись. А то что это за образование такое – колледж? Тебе в нормальный университет нужно, пойди вон на заочный или вечерний. Станешь хорошим психологом. Я в психологию не верю, потому что туда всякий дурак лезет, а ты будешь на своем месте. Поняла? – строго спросила тетя Роза.
– Да, – тихо ответила Валентина.
– Сережа, ну ты молодец, тебя только не сглазить. Валечку держи крепко, она хорошая девочка, но увлекается. А ты будь мудрее.
– Я постараюсь, Роза Самуиловна.
– Максим, ну пойди сюда. Я тебя не знаю совсем, но должна тебе спасибо сказать: ты великое дело сделал. Видишь, что у них тут творилось? А ты, я так понимаю, человек решительный, умный, пришел и сразу разобрался. Невеста тебе досталась – дай бог, я всегда говорила, повезет тому, кому она достанется. Вот тебе и повезло. Но тебя еще много всего интересного ждет. Ты многим людям работу дашь, много полезного сделаешь. Понятно?
Молодежь стояла молча и смотрела на Розу Самуиловну во все глаза.
– И вообще, что вы ко мне пристали? – рассердилась она сама на себя. – Езжайте уже быстрее в свое Подмосковье и побыстрее привозите мне оттуда детишек. Беленьких, как снег. А на лыжах я их сама научу кататься, без ваших гор и горок.
Тут эти дети, конечно, засмущались, покраснели.
– Ох, бестолковые! – притворно рассердилась тетя Роза.
Тогда они наконец-то перестали разглядывать кто пол, кто потолок и засмеялись.
«Давно известно: если люди смеются без причины – значит, они смеются от счастья», – подумала тетя Роза и засмеялась.
Сотрудники IT-компании
«Торжество открытого разума»
– Увезу тебя я в тундру, увезу тебя я рано!
– Не рано!
– А как? Как там было?
– Тебя одну!
По белой-белой чистой снежной пустыне веселые молодые люди бежали и тащили за собой легкие саночки. В них сидела девушка и хохотала.
– Мы поедем, мы помчимся на оленях утром рано!
– Мы олени!
– Мы отчаянно ворвемся в эту снежную зарю!
– О-о-о!
Каждый из них выкрикивал по отдельной фразе, а остальные в это время только тяжело дышали – потому что бежали они давно и довольно быстро.
– А теперь все вместе!
Запели все, но вразнобой:
– Ты увидишь, что напрасно называют Север крайним, ты увидишь, он бескрайний, я тебе его дарю!
– Все, братцы, стоп, я больше не могу.
Молодые люди остановились. Кто-то держался за бока, кто-то щурился на низкое солнце, кто-то ковырял носком ботинка снег.
– Ребята, а ведь это наст называется, да?
– Ого, какой умный!
– А что?
– А то, что он меня больше не держит. Я точно знаю, это к пурге. Мы вообще куда едем-то? И нам далеко еще?
– А что?
– А то, вот занесет нас сейчас в этой тундре, и концов не найдешь!
– Кто сказал – пурга?
– Пурга идет?
Веселье как-то разом прекратилось, молодые люди бросили совсем свою упряжку, девушка заскучала.
Погода и правда портилась. Непрозрачная пелена затянула все небо, и солнце за ней едва просвечивало далеким белым пятном. Косо полетел колючий сухой снег.
– Ребят, а у меня Сеть не ловит.
– И у меня тоже.
– Ну, блин, а?
– Ребят, а давайте уже руки в ноги и быстрее в тепло.
– Да, поехали домой!
– Только куда? Куда конкретно, в каком направлении?
– Да вон же туда!
Сразу несколько рук взметнулось, чтобы указать несколько разных направлений. Молодые люди посмотрели друг на друга.
– Ты точно уверен?
– А ты откуда знаешь?
Ветер между тем крепчал. Снег несло все быстрее, и он уже не ложился на землю, а только пролетал мимо недоуменных лиц путешественников и мчался дальше, куда-то за невидимый край снежной равнины.
– Шутки кончились, ребята!
– Надо норы копать!
– Какие норы?
– Ты что, не знаешь, как от пурги спасаются? Копают норы и сидят в них, пока пурга не кончится.
– А кто-нибудь знает, как это делать?
Девушка в саночках недовольно повела плечами:
– Мальчики! Я замерзла. И вообще, мне надоело, поехали домой!
И тут взорвалась паника:
– Да мы не знаем, где дом, блин!
– Куда ехать, непонятно!
– Сеть не ловится!
– Навигаторы не работают!
Девушка секунду подумала и предложила:
– Ну, поехали вперед.
– Поехали, блин! – неожиданно легко согласились молодые люди. Видимо, им совсем не улыбалось копать в снегу норы.
Молодые люди снова впряглись в санки и недружно потянули их вперед.
Внезапно из снега выскочило огромное лохматое чудовище.
Молодые люди попадали друг на друга.
– Гав! – сказало чудовище и село.
– Гав! Гав! – повторило оно очень членораздельно.
– Это собака! Собака! Она лает! – обрадовались они и кинулись обниматься и целоваться с огромной лохматой собакой, которая даже сидя была по плечо самому рослому молодому человеку.
Издалека послышался глухой звук мотора. Он быстро приближался, и очень скоро из косо летящего снега вынырнул снегоход.
Обрадованные айтишники заплясали от радости.
– Варвар! – громко сказал человек в камуфляже, слезая со снегохода. – Ты куда убежал?
– Живой человек! – закричали айтишники.
– Мы поедем, мы помчимся! – завопили айтишники.
– Эт-то что еще здесь такое? – строго сказал им человек в камуфляже.
– Нас спасли! Вы приехали нас спасать? Вы спасатель? – Молодые люди радовались, танцевали на снегу, и наст больше не подламывался под ними.
– Нас не заметет снегом в тундре!
– Мы не замерзнем в пурге!
Человек в камуфляже переглянулся со своей гигантской собакой и едва заметно ей кивнул.
– Гав, – очень громко сказала собака.
– Значит, так, я действительно спасатель, точнее, работаю в МЧС, но это никак не объясняет того, почему вы бегаете по моему участку и кричите.
– Вашему участку? – поразились молодые люди.
– МЧС поделила тундру на участки?
– Какая, блин, тундра? – рассердился человек в камуфляже. – Это подмосковная деревня Раково. Сейчас вы катаетесь по огородам. А если конкретно – то по моему огороду. А перед этим, судя по всему, катались по озеру. Что на самом деле опасно. Так что давайте распрягайтесь и пойдемте, что ли, уже ко мне. Потом решим, как вас по домам развезти.
– Так это не ту-у-ундра? – затянули они нестройным хором.
– А Митя обещал тундру!
– А мы ехали в тундру!
– Мы даже песню выучили.
Человек в камуфляже пожал плечами:
– Пить надо меньше! А лучше бы вообще запретить продажу спиртных напитков в России с первого и по тринадцатое.
– С первого и по тринадцатое! – выкрикнул кто-то радостно.
– С песнями, с шутками, с танцами, е! – сразу же подхватили другие.
– Чем же еще заниматься-то, е! – очень дружно запели все вместе.
– Детский сад! – махнул рукой человек в камуфляже, повернулся и пошел к заметаемому снегоходу.
– Гав! – сказала его огромная собака и побежала за ним.
А вслед им неслась дружная песня наконец-то спевшегося хора IТ-компании «ТОР»:
«С первого и по тринадцатое!»