Глава 8
Павловский от души хлопнул дверью парадного и выскочил на улицу.
Ярость бушевала в нем и искала выхода… Но куда ее выпускать? Разве что учинить какое-нибудь мелкое хулиганство: раскурочить лавочку у подъезда или разбить витрину соседнего магазина…
Он постоял несколько минут, подставив лицо снегу — тот валил щедро, как-то даже по-киношному, словно снимают фильм про Новый год с обязательной сценой роскошного снегопада… Однако это вам не павильонные съемки — на улице промозгло и стыло. Павловский быстро озяб и сел в свою машину, припаркованную у парадного. Хорошо, что у него отличный автомобиль и можно устроиться с комфортом… Он достал сигареты и врубил любимую музыку.
Из парадного вышел любовник Веры… Побибикать ему, что ли? Или морду набить, что, собственно, он уже попытался сделать? Но вот незадача — этот парень — здоровый черт, набить морду вряд ли получится (неподходящая весовая категория), да и глупо, что это изменит…
Однако каков наглец — не уходит! Стоит, как часовой на посту! Надеется вернуться?
Ситуация, конечно, курьезная, чистый анекдот — муж возвратился домой, а там жена с любовником! Удивительнее всего, что при этом неверная жена ведет себя так, словно ни в чем не виновата, и упрекает в изменах мужа. Дескать, раз ты мне изменяешь, то почему мне нельзя? Как будто измена жены и неверность мужа не принципиально разные понятия! Да, он изменял Вере и не считал это чем-то противоестественным и неправильным. Он уверен, что полигамность встроена в гены любого мужчины и против природы не попрешь; к тому же творческой личности вообще необходима подпитка в виде сильных эмоций и потрясений. Но, заводя романы на стороне, он по-своему берег жену и, не желая ранить ее, скрывал свои связи. Он искренне осуждал знакомых, жены которых страдали из-за неверности мужей: «Изменяешь? делай так, чтобы жена не знала!»
Впрочем, однажды и у него произошел «прокол» — Вере случайно стало известно об одной его мимолетной связи; он огорчился, увидев, что это больно ранило ее, и дал себе слово, что впредь будет осторожнее. Его романы были приятными и легкими, как шампанское, и не перерастали во что-то серьезное. Он любил цитировать фразу, что эти камелии и аспазии как котлеты — ими можно иногда лакомиться, но говорить о них решительно нечего. Как и думать, и принимать их всерьез…
Но последний его роман стал исключением — он по-настоящему увлекся этой актрисой. Два года назад, увидев ее на экране, в каком-то европейском фильме, он был поражен ее редкой красотой и темпераментом и тотчас же загорелся идеей снять девушку в своем новом фильме. Но польская актриса по имени Мария оказалась занята сразу в нескольких проектах, и он довольно долго ждал, когда она освободится и сможет приступить к работе у него.
С первого же съемочного дня у них закрутился страстный роман. Павловский серьезно влюбился — впервые за долгие годы. С Марией он ощущал себя молодым, чувствовал бешеную энергию, прилив сил. В конце декабря съемки закончились. Он предложил любовнице встретить Новый год вместе в Праге. Она согласилась. Тогда он позвонил Вере и сообщил, что задерживается на съемках. Ему было стыдно, неловко перед женой, он понимал, что причиняет ей боль, но желание провести праздники с Марией заглушало все, даже чувство вины. И вдруг за день до Нового года его прелестная пани сообщила, что между ними все кончено. Она объяснила, что сознательно закрутила роман с режиссером, потому что это помогло ей войти в роль и раскрыться в образе.
«Серж, я благодарна тебе за эти чудесные дни, но теперь нам надо расстаться. Я замужем, у меня маленький ребенок. Пойми и прости…»
Он, конечно, был взбешен, изумлен — все что угодно. В самых расстроенных чувствах он прилетел в Москву, чтобы встретить Новый год с женой. Он не стал сообщать Вере о приезде, поскольку хотел сделать ей сюрприз.
В аэропорту его стала донимать звонками юная Анжелика — бывшая любовница, о которой он успел начисто забыть. Девица начала «качать права» и требовать встречи. В итоге он бросил трубку и перестал отвечать на ее звонки (разве он мог предположить, что она осмелится прийти к нему домой и рассказать Вере об их связи?!). Усталый и злой, он приехал домой, где и увидел, что его жена вполне весело проводит время в обществе любовника. В историю с саквояжами он не поверил, но даже если предположить, что ему рассказали правду, что это меняет?! Какая разница, как они познакомились?! Суть в том, что расставаться они явно не собирались и вели себя как влюбленные голубки!
У Павловского потемнело в глазах, когда он вспомнил, как они танцевали, вцепившись друг в друга! На самом деле он сильно привязан к Вере. Да что там — он любит ее. Вера ему необходима, как вода и воздух… Только она умеет его успокоить, поддержать в периоды уныния, которые у него, как у любого творческого человека, часто случаются, и он тогда ищет утешения в ее восхищенных глазах. Вера была его опорой и поддержкой, и вот теперь все рухнуло — оказывается, она ему изменяет! Что же делать? Уйти от нее? Но он не сможет жить без нее. Проучить, попугать? А вот это, пожалуй, вариант. Пусть задумается о том, на что она, в конце концов, будет жить, если он разведется с нею! Ведь она совершенно не приспособлена…
Разумеется, не хотелось бы доводить конфликт до такой крайности, но, если она не оставит ему выбора, он пойдет и на это. Ради нее самой. Кстати, ее любовник наверняка испарится, побоявшись ответственности. Одно дело — крутить с чужой женой шуры-муры, другое — взять на себя заботу об одинокой женщине…
А что сейчас? Куда ехать? В отель, к знакомым или к одной из своих бывших любовниц? Ё-моё, новогодняя ночь! Он не хочет провести ее ни в отеле, ни с одной из этих куриц! Странная штука жизнь — еще день назад он предполагал, что проведет эту ночь с Марией, несколько часов назад — дома с женой, и вот теперь сидит в машине, злой и растерянный, уже не имея никаких желаний и планов.
Ну ладно, здесь по крайней мере тепло, а вот Верин избранник скоро покроется коркой льда! Замерз, наверное, парень — без шапки, пальтишко хлипкое. Ишь, как ногами перебирает и ручонками постукивает. На сколько же тебя еще хватит? Ну-ну… На таком холоде вся любовь выветрится.
О, ненадолго хватило! Сергей Павловский рассмеялся, увидев, что Сергей Степанов развернулся и вышел через арку дома.
«Усе. Ушел с концами. Ну и к лучшему… А Вера, наверное, там сходит с ума, слезы льет. Может, вернуться к ней? Хотя нет, неправильно. Пусть поплачет, подумает…»
К машине подошла блондинка в роскошной шубе и постучала в стекло. Он приоткрыл окно. Девушка спросила код парадного — якобы ей нужно было кое-что узнать у консьержа. Сергей назвал код, и блондинка поспешила открывать дверь.
Красивая… При иных обстоятельствах Павловский бы, наверное, попытался ее склеить и уж точно проводил бы до парадного, теперь же ему было не до блондинок. Он врубил музыку погромче.
Запиликал телефон. Звонила Мария. Виноватым, проникновенным голосом она поздравила его с праздником и попросила простить ее.
«Чертова кукла — будто читает монолог из фильма! Актриска, дрянь!» Он почувствовал ревность, обиду и прервал разговор.
Из парадного выскочила знакомая блондинка. Она рыдала.
Он распахнул дверцу машины и спросил, нужна ли помощь. Блондинка махнула рукой, сказала, что помочь ей никто не может, села в припаркованную поодаль машину и уехала.
М-да, выходит, не только у него с Новым годом не задалось… Ладно, надо что-то решать. Не будет же он встречать Новый год в машине. И тут он увидел Сергея Степанова, который подходил к парадному.
Павловский остолбенел — это как прикажете понимать?
Степанов набрал код и вошел внутрь.
«Ах, ему и код известен!» — взревел Павловский (откуда ему было знать, что код Степанову дала Вера, когда тот ходил за продуктами) и выскочил из машины.
* * *
Вера оглянулась и увидела Сергея Степанова. Она смотрела на него, не веря глазам:
— Ты? Но как…
Он пояснил, что сумел войти, поскольку входная дверь оказалась открыта. Сергей был замерзший и весь в снегу.
— Видишь ли, согласно примете — как встретишь Новый год, так и проведешь… Я решил встретить его с тобой.
Ей хотелось смеяться и плакать одновременно. Она не стала рассказывать, как ждала его, умоляя волшебный крест-камень устроить так, чтобы Степанов вернулся; как боялась, что он потеряется в метели и они больше никогда не встретятся. А он не стал рассказывать Вере, что уже искал такси в аэропорт, брел по улицам (а город был белым от снега, и начиналась настоящая метель), и чем дальше он уходил от ее дома, тем больше его тянуло обратно. И от мысли, что он больше никогда не увидит Веру, вдруг накатила такая тоска, что, махнув рукой на все сомнения и страхи — будь что будет! — он развернулся и побежал к ней…
Они смотрели друг на друга и улыбались.
Она задумалась — сказать ли ему про Лору… На минуту ей захотелось скрыть от него правду, но она тут же подавила в себе это желание и призналась, что Лора искала его.
Сергей спокойно ответил, что видел, как она садилась в свою машину.
— И что? — заволновалась Вера.
— Ничего. Она меня не заметила. Наверное, это малодушие, но я не смог подойти к ней! Между нами все кончено. Кстати, там, в машине, твой муж. Никуда не уезжает.
Вера вздохнула — ей не хотелось сейчас говорить ни о Лоре, ни о муже.
Под бой курантов Сергей торопливо открыл шампанское.
Она взяла в руки наполненный бокал:
— С Новым годом!
Сергей привлек ее к себе и поцеловал.
— С новым счастьем! — раздался голос Павловского. — Гип-гип-ура! Ребята, браво! Повторите поцелуй на бис! Уж больно хорошо смотритесь вместе!
Он попросил Степанова налить шампанского и ему. Степанов невозмутимо выполнил его пожелание.
— Ну что, будем чокаться? — хмыкнул Павловский. — Почему бы мне не выпить за вас? А давайте я буду кричать «горько»!
Его паясничанье больно ранило Веру, но она промолчала.
— А может, нарядимся зайчиками и будем весело скакать под елкой? — никак не унимался Павловский. — Или еще аттракцион — поговорим по душам?
— Пытались уже поговорить, не вышло! — сказала Вера. — Кажется, я тебе все объяснила.
— Про ваше «случайное знакомство»?! Ну как же, как же! Объяснила!
— Кстати, а что там у него в чемодане? — въедливо поинтересовался Павловский.
— У него там камни! — улыбнулась Вера. — Не веришь — посмотри.
Павловский удивился:
— Камни? Оригинально!
— Минералы. Желаете взглянуть? — усмехнулся Степанов.
— Ну хорошо! — сказал Павловский другим тоном. — Допустим, все, что вы говорите, — правда. Вы познакомились сегодня, и вы друг для друга — чужие люди. Отлично, я верю вам. Но тогда, парень, бери свой чемодан и уходи, тебя здесь никто не задерживает! Оставь нас, нам с женой нужно объясниться наедине.
Вера со Степановым молчали.
— Ну что не так? Почему предложенный вариант не подходит? — нахмурился Павловский.
Степанов спокойно ответил:
— Потому что все не совсем так, как вы сказали. История с саквояжами — только часть правды… Другая ее часть в том, что я люблю Веру.
Вера почувствовала, что у нее захватило дух, как в детстве, когда летишь с горы: волнение, страх и одновременно — счастье.
— Любишь? — с иронией переспросил Павловский. — А это ты когда понял?! За этот вечер?
— Я ее всегда любил. Просто встретил сегодня.
— Очень романтично! — хохотнул Павловский. — Женщинам такое нравится. Вот, гляжу, и Вере нравится, она прямо разомлела вся! Ну и какие же у тебя, молодой человек, позволь узнать, планы в отношении моей жены? Иначе говоря, что ты можешь ей дать?
— Я не думал, что должен просить ее руки у вас, — сдержанно ответил Степанов, — но коли обстоятельства так сложились, скажу вам, при вас, как угодно — я постараюсь сделать эту женщину счастливой.
— Вот, значит, как?! Да тут серьезное чувство! Чистый Шекспир! Выходит, я тебя, парень, недооценил? — ухмыльнулся Павловский.
Он повернулся к Вере:
— Ну что, душенька, полагаю, ты можешь быть довольна? Какая драма! Двое мужчин готовы порвать друг друга из-за героини, и героиня — ты! В главной роли — Вера! Какой триумф! Можешь упиваться этой звездной ролью!
Вера сжалась от боли — о чем он говорит? Роли, страсти…
— С молодым человеком все понятно — влюблен, готов жениться. Похвально! — с издевкой констатировал Павловский. — Ну а ты, дорогая? Отвечаешь ему взаимностью?
Она молчала, считая ниже своего достоинства реагировать на его иронию.
— Героиня безмолвствует, — кивнул Павловский. — Ну, значит, так, Ромео, давай манатки в руки и вперед. Найди себе другой объект страсти — помоложе и незамужнюю.
— Избавьте меня от дурацких советов! — попросил Степанов.
Павловский стукнул кулаком по столу:
— Тебе ясно сказано — вон отсюда! Иначе вызову милицию, и тебя отсюда выведут. Вера, скажи ему, чтобы он ушел, не то я за себя не отвечаю!
«Как в детстве с горы — радость, восторг, страх… Что со мной? — вздохнула Вера. — Я теряю голову… От того, что я сейчас отвечу, наверное, зависит вся моя жизнь… Набраться сил, сказать правду — полететь с горы!»
— Я не хочу, чтобы он уходил, — сказала Вера. — А если ты вызовешь милицию, я им объясню, что этот человек пришел ко мне в гости.
— Ты понимаешь, что говоришь? — растерялся Павловский.
Вера кивнула — да, понимаю…
«Однако какой у Павловского растерянный вид, — подумала она. — Он даже стал похож на человека, а не на самовлюбленного, избалованного славой режиссера!»
— Вера, опомнись, прошу тебя! Пусть он уйдет отсюда и мы все обсудим! — попросил Павловский.
— Я не хочу ничего обсуждать, — твердо заявила она.
— Ну что ж, если он не уйдет, тогда уйду я! — Павловский поднялся с дивана.
Вера пожала плечами:
— Поступай как знаешь… Все разрушено, ничего не исправить.
Павловский схватился за голову:
— Какой абсурд… Ты же будешь жалеть потом! — Он с горечью бросил Степанову: — Слышь, человек с камнями?! Ты откуда такой взялся, с камнем за пазухой? Пришел и разрушил нашу жизнь!
Степанов молчал.
Павловский схватил жену за руку:
— Ты хочешь остаться с ним? Точно хочешь? Все обдумала?
Вера отдернула руку — он сделал ей больно.
— Ну вот что, супруга, глупо ломать жизнь из-за минутных эмоций… — решительно сказал Павловский. — Что такое эмоции? Тьфу, пена. К утру ничего не останется. Мы прожили вместе двадцать лет, и я не позволю зачеркнуть эти годы из-за того, что тебе в голову вдруг ударило шампанское!
— Как ты не понимаешь, это не сиюминутный каприз, — забормотала Вера.
Павловский грубо оборвал ее, прикрикнув:
— Слушай меня! Сейчас я уйду. Вернусь утром. Мое условие — чтобы к моему возвращению этого романтика с камнями здесь не было! Обещаю тебе, что мы никогда не вспомним о том, что сегодня произошло. В конце концов, я тоже виноват перед тобой и готов… исправиться. Мы все наладим, главное — будь хорошей девочкой и прими правильное решение!
— А если я не буду «хорошей девочкой»? — усмехнулась Вера.
Павловский покачал головой и насмешливо сказал:
— Если ты выбираешь «новое счастье», то уходишь вместе с ним. Причем до моего возвращения.
— Я поняла, — кивнула Вера.
Она также поняла и другое: он предлагает ей сделать выбор, зная, что она не осмелится уйти от него; он думает, что у нее не хватит сил…
* * *
Какое-то время после ухода Павловского они сидели в полной тишине, будто он незримо присутствовал здесь и мешал им. Наконец от усталости и боли Вера расплакалась. Сергей прижал ее к себе, гладил по голове, как маленькую, говорил бессвязные, нежные слова.
Успокоившись, она сказала ему, что сегодняшняя ночь кажется ей похожей на сказку. О спящей царевне.
— Знаешь, похоже, я очень долго спала и превратилась совсем в пожилую царевну — страшно представить, сорокалетнюю! И вдруг, когда уже всем стало ясно, что это неправильная сказка, потому что она с несчастливым концом, — принц пришел. Да еще какой — царевич-королевич! Подарил мне волшебный камень, поцеловал, и я ожила. Я больше не хочу возвращаться в унылую дремоту, в которой провела много лет.
— Ты больше никогда не заснешь, — улыбнулся Сергей. — У нас с тобой будет много ночей… Не для сна…
Она почувствовала, как по телу опять побежали электрические разряды, и потянулась к Сергею губами. Поначалу он отозвался на ее призыв со страстью и нежностью, но вскоре отстранился:
— Я не хочу, чтобы это было здесь, понимаешь? В этой квартире с фотографиями твоего мужа на стенах… Все должно быть иначе!
Вера кивнула — она понимала, о чем он говорит.
— Сейчас ты соберешь вещи. И мы уедем в Петербург. Ты будешь жить со мной. Мы будем очень счастливы и никогда не расстанемся.
Он сказал это так уверенно, что ей захотелось ему поверить. Она улыбнулась, подумав, что ей и собирать ничего не надо — все необходимое лежит в саквояже, который вернул Сергей. Удобно — не надо тратить время на сборы… Одеться и уйти…
Она сказала ему, что скоро вернется, и вышла в спальню.
Вера сняла платье, надела брюки и свитер, подошла к зеркалу, чтобы поправить волосы, и вдруг застыла, увидев свое отражение. На нее смотрела усталая немолодая женщина. Переживания сегодняшней ночи подчеркнули морщинки в уголках губ, а под глазами пролегли тени.
«Эта женщина не похожа на Джульетту, — горько усмехнулась Вера. — Эта женщина не похожа на женщину, которая сможет убежать с возлюбленным в метельную ночь…»
Она отошла от зеркала, устало опустилась на кровать.
«Я на секунду поверила, что все еще возможно, но надо смотреть правде в глаза — для меня все уже слишком поздно… И я знаю, что наше с Сергеем счастье было бы недолгим. Да, будет зима, бессонные ночи, наполненные любовью, одуряющая весна и наша безумная страсть, звонкое, юное лето, до краев полное счастьем и нежностью, но потом придет осень с тоской и заунывными дождями, и я пойму, что он меня разлюбил…»
Она вспомнила слова, что недавно сказала брату: «счастье в том, чтобы у тебя был кто-то, кого можно утратить», и подумала, что она боится такого счастья, поскольку за ним неминуемо следует расплата… Каким-нибудь серым безнадежным утром она прочтет, как приговор, в глазах Сергея — он больше не любит ее… И в это утро она состарится.
Устав ждать, Сергей вошел в спальню и увидел Веру сидящей на кровати. Брошенный саквояж валялся рядом.
Он опустился перед ней на колени:
— Что случилось? Ты передумала?
Она гневно выкрикнула:
— А чего ты хочешь?! Я ждала тебя целую вечность, а ты все не шел! И вдруг через много лет, когда я уже перестала ждать, ты появляешься из ниоткуда и требуешь от меня перемен?! Вот так все бросить и уйти! Думаешь, это легко?
Сергей вздохнул:
— Я знаю, что трудно. Но это нужно сделать! Пойми — случилось чудо, настоящее новогоднее чудо — кто-то будто специально подменил наши саквояжи, протянул нам одну из тысячи «рук помощи»! Мы встретились, узнали друг друга, полюбили — это ли не чудо? А ты предлагаешь отказаться от него?!
— Оставь меня… Забудь меня. Слишком поздно что-либо менять, — заплакала Вера.
— Если мы расстанемся — мы всю жизнь будем жалеть! — с горечью сказал Сергей.
— Я знаю.
«Ты должна быть твердой! — повторила она, до боли сжимая в руках крест-камень. — Надо набраться сил и настоять на своем. Пусть он уходит…»
Она избегала смотреть на Сергея — не могла видеть его взволнованные, растерянные глаза.
Он отчаянно пытался разрушить возникшую между ними стену, чтобы пробиться к Вере, вернуть ее. Он говорил, что она не должна ничего бояться — нужно только довериться ему, а он постарается устроить все так, чтобы она никогда не пожалела о том, что ушла с ним.
Но Вера молчала, и по ее отсутствующему виду он понял, что она не слышит его, что он ее потерял.
Он схватил Веру за плечи:
— Опомнись, что с тобой?! Посмотри на меня, я здесь, я люблю тебя, мы должны быть вместе!
— Нам обоим нужно время, чтобы все хорошо обдумать, — тихо сказала она. — Уезжай… И, может быть, потом, позже, мы придем к правильному решению!
Сергей вспылил и крикнул, что он для себя уже все решил и никаких «потом» не будет — они должны уйти вместе сейчас!
Она повторила свою просьбу.
— Неужели ты сможешь остаться с ним после всего, что случилось? — с горечью спросил Сергей.
Вера устало ответила, что они с Павловским прожили целую жизнь, которую она не может забыть в одночасье. И, кроме того, она считает, что убегать из дома вот так — ночью, не поговорив с мужем, не объяснившись с ним, — неправильно.
Он побледнел:
— А может быть, ты… любишь его?
Она нашла в себе силы спокойно сказать:
— Да. Я люблю его.
Глядя на его исказившееся от боли лицо, она поняла, что вот теперь все действительно кончено.
«Мы ведь прощаемся… Навсегда».
На прощание она поцеловала его, а когда за ним захлопнулась дверь, перекрестила дверной проем — пусть судьба хранит ее возлюбленного, и пусть «тысячи рук помощи» защитят его от бед и напастей.
* * *
Она не знала, сколько времени минуло с тех пор, как ушел Сергей, — час, два или целая вечность. Она чувствовала себя потерпевшей кораблекрушение и оказавшейся на безлюдном острове: все, что было раньше, — разрушено, откуда ждать помощи — непонятно, что будет дальше — неизвестно…
…Надо найти силы. Встать. Жить.
Боль переполняла Веру, но она вдруг подумала, что эта боль — вполне приемлемая плата за огромное счастье любви. Судьба преподнесла им небывалый, щедрый новогодний подарок (Сергей прав!), и в ее сегодняшних душевных потрясениях: любви, сомнениях, боли, слезах — на самом деле столько жизни! Только сейчас она почувствовала, что живет.
Вера знала, что за эту новогоднюю ночь она изменилась и, наверное, встретилась с собой — настоящей. Теперь она чувствовала себя сильной, готовой к испытаниям и потерям…
Вера вытерла слезы, подошла к елке, оглядела игрушки, подаренные Сергеем. Улыбаясь, она долго смотрела на сиреневую звезду-макушку.
За окнами начинало светать, и в этом раннем утре ей сияла звезда…
