Глава 2
ДАМЫ МЕНЯЮТ КАВАЛЕРОВ
Первое утро нового года всегда начинается с больной головы. За шесть десятков лет Константин Бенедиктович это усвоил прекрасно, поэтому, как только разлепил глаза, протянул руку за анальгином. Таблетку со стаканом воды он приготовил еще вчера, и теперь проглотил ее с кислой миной на опухшем лице.
– Шельма, однако, – он вспомнил богатую родственницу, и недовольство сменилось радостной улыбкой. – Как окрутила!
Пенсионер Министерства обороны поднялся и тряхнул жалкими остатками шевелюры. Втянул живот, расправил плечи и сделал пару покачиваний слева направо. Перед родственницей захотелось предстать в полной боевой готовности. Константин Бенедиктович нисколько не сомневался, что миллионерша заинтересовалась подтянутым военным, виски которого украшала мужественная седина. Он подошел к окну, глядя на свое отражение в стекле, и первый раз в жизни пожалел, что в его комнате нет зеркала. Раньше Пародонтов не вешал его из принципиальных соображений: мол, не внешность украшает мужчину, а деловая хватка, упорство в достижении цели и душевная мужественность, а не показная. Константин Бенедиктович задумался, говорил ли он вчера Аделаиде о выборах в совет местного управления? О том, что он фактически единственный достойный кандидат на столь ответственный пост. Если и говорил, то повторить не грех – ветреные женщины плохо усваивают ценную информацию с первого раза. Нагляднее, разумеется, было бы показать пригласительный билет на рождественский ужин в мэрию, но или его не прислали, проигнорировав такого кандидата (это козни противников!), или билет затерялся (какая жалость!). Но Константин Бенедиктович не позволил настроению испортиться: прикинул, чему был больше бы рад – если бы Аделаида в него влюбилась и захотела женить на себе или тому, чтобы нашелся этот чертов билет. Однако так и не смог выбрать.
– Константин, не спишь? – постучала сестра.
– Заходи.
– Сережа не разговаривает! – всплеснула руками Клементина и опять схватилась за замотанную полотенцем голову.
– Продолжает ваньку валять? – нахмурился Константин Бенедиктович. – Приведи его в кабинет через пятнадцать минут.
Пятнадцать минут потребовалось Пародонтову, чтобы помочь таблетке справиться с похмельем.
Комната, которую решительными шагами мерил Константин Бенедиктович, располагалась на первом этаже дачи и раньше служила летней кухней. Ее перестроили, присоединили к дому и приспособили под библиотеку, назвав кабинетом. В кабинете стояло большое кожаное кресло (на его краешке сидел внук Сергей Аполлинарьевич) и был стол, обтянутый зеленым сукном; всякий раз, когда Константин Бенедиктович останавливался возле внука, он барабанил по нему пальцами.
– Итак, молодой человек, вы продолжаете бастовать?! – рявкнул дед. – Третий день вы изволите не разговаривать с близкими людьми из-за ничтожного повода! Вам не разрешили днями просиживать у компьютера. Но это не я, а бабушка Клементина спрятала от тебя провода, повыдергивав их из системного блока.
Сережа презрительно хмыкнул и отвернулся.
– Я не знаю, где она их хранит, – пожал плечами тот. – Но это не меняет дела. Считаю, что Клементина и Аполлинарий правы, не позволяя тебе портить глаза, мозги и осанку. Горбатый воин никому не нужен! Вместо этого на зимних каникулах ты должен заняться зимними видами спорта, чтобы тренировать тело для будущей армейской службы.
Сережа мрачно усмехнулся.
– Разумеется, я знаю, что тебе больше по душе интернетная фигня…
Внук изумленно уставился на деда.
– А что ты думал, я тоже могу изъясняться на твоем языке. Давай поговорим на нем.
Сережа прищурился и замотал головой.
– Значит, – тяжело вздохнул дед, – ты молчишь и бастуешь, отстаивая свое право на компьютер.
Внук активно закивал.
– И не собираешься разговаривать до тех пор, пока тебе не вернут провода.
Он закивал еще активнее.
– Так вот, дружок, тебе их не вернут! Бастуй дальше, – удовлетворенно хмыкнул Константин Бенедиктович и потер руки. – И можешь не разговаривать с нашей родственницей Аделаидой, которая в состоянии купить дорогому племяннику дюжину компьютеров, потому что она владеет миллионами.
Сережа выразил удивление.
– А зачем ей покупать их молчуну, не желающему сказать ей «Здравствуй, дорогая и любимая тетушка»? Да, милый мой, она приехала к нам в гости, чему мы все очень рады. Да, дорогой внук, она чрезвычайно удивится тому, что ты онемел. И пусть это останется на твоей совести. Молчи дальше. Но подумай, стоит ли дюжина компьютеров невинного «Здравствуй, любимая тетушка». А после этих слов можешь опять замолчать. Так, ты не собираешься становиться штрейкбрехером. Жаль, очень жаль. Идите, молодой человек, в свою комнату и подумайте над моим советом. Кстати, мог бы поблагодарить за подарок.
Сережа нервно повел худым плечом.
– Что? Тебе не понравилась энциклопедия военного хозяйства? Да я в твои годы знал наизусть Устав Вооруженных Сил!
Константин Бенедиктович унылым взглядом проследил за выходящим внуком.
– Ну что, поговорил? – в кабинет заглянула Клементина.
– Поговорил, – пробурчал тот.
– И что?
– Ничего! Он продолжает молчать.
– С Аделаидой тоже? Ради богатой тетки он не сделал исключение?
– Со всеми без исключения. Узнаю характер.
– Неправда, – обиделась Клементина, – я не такая упертая.
– Он весь в меня, – ухмыльнулся Константин Бенедиктович. – Это я упорный, добиваюсь своего всегда. Аделаида уже встала? Пора заняться богатой невестой.
– Вдовой, Константин! Не забывай об этом.
Аполлинарий спрятал портрет бывшей жены в ящик комода. Больше он не станет о ней сожалеть! Она сделала для него все, что смогла. Спасибо ей за сына, за те несколько лет, что мотала нервы, за то, что наконец-то ушла. На собственном опыте Аполлинарий убедился, что можно любить не один раз в жизни. Вчера он встретил потрясающую девушку и влюбился с первого взгляда. Тогда, на пороге, где она стояла, трогательная в своей беззащитности, и что-то лепетала, он ощутил присутствие ангела в доме. Пусть он ошибется, но рискнет еще раз. В жизни всегда есть место риску, тем более – в его холостяцкой, которую он ведет после ухода жены. Конечно, сын скрашивает вынужденное одиночество, но он взрослеет с каждым годом, и скоро наступит час, когда Сереже надоест опека отца и он уйдет в свободное плавание. С чем тогда останется Аполлинарий? С воспоминаниями об упущенной возможности?
Возможности. С приездом богатой молодой родственницы они стали близки, как никогда. Она явно им заинтересовалась, а если захочет снова выйти замуж? Семья не простит ему, если он пойдет на попятную. Отцу нужны деньги для избирательной кампании, Клементине давно пора на курорт поправить расшатанные нервы, Евгению требуются деньги на учебу, дурень дурнем, едва школу закончил, пристроили в первый попавшийся институт, придется учить его платно. Кстати, Евгений – соперник. Аполлинарий рассмеялся. Куда этому юнцу до представительного мужчины с собственным бизнесом! Женщины ценят умение делать деньги. Пусть они у него небольшие, но свои, позволяющие жить достойно.
Интересно, а что она видит в нем? Несомненно, вчера она ясно показала, что оценила его выше остальных. Сегодня он должен показать себя в еще более выгодном свете.
Весело насвистывая, Аполлинарий полез за парадным пиджаком, висевшим в шкафу. Если бы хозяин знал, что Аделаида – такая молодая и красивая, то пиджак бы там не пылился.
Евгений вышел из своей комнатки, разминая затекшие мышцы шеи. Тетка Клементина выделила ему кладовку с раскладушкой, старая стерва. Она еще пожалеет об этом, когда он женится на миллионерше и сказочно разбогатеет. А друзья? Парни выпадут в осадок, когда он приведет на вечеринку взрослую девицу с миллионами в придачу. А на кого ей здесь еще смотреть, как не на восемнадцатилетнего привлекательного во всех отношениях, особенно сексуальных, парня?! Старый пень – его дядька – в подметки не годится. Двоюродный брат – полный идиот, недаром от него сбежала жена. Конечно, Адуся – не такая модельная красавица, бедра у нее широковаты, кожа не как у младенца, это выдает возраст. Но он может ее поменять! Потерпеть годик-другой и развестись. Нужно заранее составить правильный брачный контракт и оттяпать у нее половину денег. Вообще, гораздо лучше иметь все миллионы самому.
Евгений споткнулся о стул, оставленный у входа в гостиную, и замер. Что она там вчера говорила про дворянский гарнитур? Какая-то баба спрятала в стуле брильянты? Он где-то уже об этом слышал. Точно, слышал! Только вот не помнит где. Пацаны говорили? Значит, история была на самом деле. И Клементина подтвердила, что гарнитур старинный из дворянского гнезда. Рыжая бестия! Он сразу понял, что тут не все так просто. Студент потер руку об руку и прислушался. На первом этаже стояла тишина, прерываемая звуками моющихся тарелок. Клементина возилась на кухне. Из кабинета слышался голос дядьки. Евгений подбежал к кабинету и прислушался: Константин разговаривал сам с собой.
На цыпочках племянник прошел в гостиную, к серванту, где тетка хранила парадные столовые принадлежности. Тихо открыл ящик, достал нож и вернулся с ним к стулу. Промяв основание сиденья, вонзил в него острое лезвие…
– Дили-дон, дили-дон, дили-дили-дон…
В голове поселились веселые тормашки, отчего голова кружилась и комната плыла перед глазами. Анжела поморщилась. Почему в ее квартире потолки внезапно стали деревянными? А окно? Раньше не было столько света. А что это за мелкая елочка в углу, наряженная не ее игрушками? Что все это значит, хотела бы она знать. Анжела перевернулась на другой бок. Рядом мирно посапывала Юля. Ее короткие волосы цвета соломы покоились на кристально белой наволочке. Не ее наволочке! Анжела терпеть не может белое постельное белье, она любит пестрое в цветочек.
– Юля, вставай, вставай, Юлька! Мне кажется, мы проспали!
– Что? Куда? Зачем? – сонная Юлька раскрыла глаза. – Тебе на работу? Но сегодня первое число, у всех выходной. Лично у меня до десятого.
Она отвернулась к стенке и продолжила спать.
– Юлька, Аделаида приехала!
– А? Приехала? Уже?!
Подруга вскочила и забегала по комнате в поисках одежды. Она схватилась за вечернее платье и ойкнула.
– Анжел, мы сумку с вещами за дверью забыли! Что теперь будет! Они ее наверняка уже нашли.
– А что будет? Нашли и нашли.
– Настоящая Аделаида порвет их на клочки. Я бы, Анжел, разозлилась и порвала.
– Сиди и жди. Пошутила я про настоящую Аделаиду. Хотя, кто знает, может, она и приехала.
Юлька запустила в нее тапкой, но попала в закрывающуюся дверь.
Кутаясь в хозяйский халат, Анжела тихо спустилась на первый этаж и огляделась. В коридоре никого, только на кухне кто-то возится. Если она аккуратно возьмет сумку, они быстро переоденутся и успеют уйти, пока остальные спят. Анжела двинулась к входной двери. Она так стремилась поскорее забрать оставленные вещи, что не заметила валявшийся на полу стул и споткнулась об него.
– Поверил, что ли? – недоуменно разглядывая вспоротое сиденье, изумилась Анжела. – Вот придурок!
Слышал бы Евгений, как о нем отзывается предмет любви! Но в этот момент он ощупывал второй из четырех стульев, стоявших в гостиной.
Анжела проворно подбежала к двери, но ее ждало ужасное разочарование. Она не смогла справиться с замком! Как же они покинут дом без свидетелей? Через окно? Если под ним есть сугробы…
– Доброе утро, дорогая Адочка!
Из кухни выплыла Клементина, и Анжела почувствовала себя загнанной в угол.
– Ты куда-то шла? – поинтересовалась родственница. – Удобства у нас в доме. Знаешь анекдот? Городская гостья спрашивает у хозяев-дачников, куда у них можно сходить вечером. Хозяйка ей отвечает «Куда сходить? На ведро». Ха, ха. Так это не про нас.
– Мы сумку забыли, – Анжела покрутила пальцем, – за дверью.
– Что ты говоришь? Там были дизайнерские вещицы?! У нас сопрут, не разглядывая, такой вороватый народец…
Клементина открыла дверь, и Анжелу обдала волна холода. Сумка сиротливо стояла возле дверей, никто на нее не покушался.
– Дизайнерских вещей еще нет, – призналась Анжела.
– Какие твои годы, – обняла ее Клементина, – все еще впереди. Главное, чтобы нашелся хороший проводник. Обрати внимание, дорогая, на… Ах, это Сережа!
Перед ними возник худенький мальчик лет семи с грустными глазами и унылым выражением лица.
– Сережа, поздоровайся с тетей Аделаидой! Ах да, я забыла, он же не разговаривает.
– Мальчик не разговаривает?! – озабоченно переспросила Анжела.
– Совсем, – вздохнула Клементина и добавила: – У меня порой возникает такое ощущение, что он нас не слышит. Как тяжело пробиться к этому юному непокорному сердцу!
Сережа хмыкнул и выбежал прочь.
– Пойду переоденусь, – показывая на сумку с вещами, сказала Анжела и побежала наверх.
– Завтрак тогда, когда ты пожелаешь! – крикнула ей вслед Клементина.
Юлька сидела на диване в вечернем платье и держала на коленях сумочку. По всему было видно, собиралась уходить.
– Знаешь, Анжел, он такой хороший, он расстроится, если я уйду, не попрощавшись с ним.
– С кем?
Анжела открыла сумку и принялась вытряхивать из нее холодные теплые вещи.
– Может, сначала погреть на батарее? Ты о ком? Слушай, Юлька! Тут в доме есть еще глухонемой пацанчик. А кто такой Леня? Ты ночью шептала «Леня, Леня».
– Аполлинарий сказал, что если мне тяжело выговаривать его имя, то я могу звать его просто Леней. Ты не находишь, что это заботливо по отношению ко мне?
– Не нахожу, – Анжела кинула подруге джинсы и свитер. – Натягивай, согреешь телом. Через пять минут мы должны пробираться к выходу. Я заметила, как открывается дверь. Знаешь, это хорошо, что мы забыли сумку, Клементина мне показала, как открыть замок…
– Анжела, я не хочу так уходить.
– Что?! Ты представляешь, что будет, если приедет настоящая миллионерша из Урюпинска?!
– Нет, – призналась Юля, – страшно представлять.
– Вот и я о том же. Одевайся, Юль! Леня, Леня, – пробормотала она сварливо. – Думаешь, он на тебя обратил внимание? Как бы не так. Он весь вечер ко мне клеился, только я предпочла этого недоумка, думала, он глупее остальных. Но он нас заподозрил! Пришлось наплести ему про двенадцать стульев…
– Весь вечер клеился к тебе?!
– А что, мужик, интересующийся миллионершей, кажется нереальным? Они все мной интересуются! Не мной, а моими миллионами!
– Анжела, какие миллионы?!
– Точно, одевайся, будем пробираться к выходу. Если хочешь, напиши ему пару слов: дорогой Ленечка, не могу оставаться, дела. И дай свой номер телефона. Только я не знаю, как ты с ним будешь общаться, когда раскроется наш обман.
– И я не знаю, – всхлипнула Юлька.
Анжела села рядом с подругой и обняла ее за плечи.
– Что в этом Аполлинарии такого замечательного, что ты не хочешь уезжать? Не знаю просто!
– И я не знаю. Он хороший.
– Дед Мороз тоже хороший, но и он уходит.
– Чтобы вернуться…
– Значит, ты остаешься?
– Не-е-ет.
– Тогда одевайся и жди моего сигнала.
Анжела, аккуратно ступая по дощатому скрипучему полу, вышла из комнаты.
То, что она потеряла драгоценные минуты, Анжела поняла сразу, лишь только увидела в коридоре Константина Бенедиктовича, который по обыкновению потрошил газеты.
– Добрый день, барышня, – пенсионер блеснул двумя рядами сомнительно настоящих зубов. – А я тут вот, – он потряс пачкой, – должно же оно быть! Я бы показал, как меня ценят и уважают в здешней мэрии. Для них почетно иметь такого… где же оно… А куда ты, голубушка, намылилась, то есть я хотел сказать, собралась? Линяешь? Не хочешь возиться на кухне? Правильно делаешь, нужно прогуляться на свежем воздухе. Пойдем, я с удовольствием составлю тебе компанию, Адушка.
– Нет! – вскрикнула Анжела. – Я передумала линять, лучше Клементине на кухне помогу.
– Странная реакция на предложение прогуляться, – пожал плечами пенсионер. – Она меня испугалась, голубушка. Я для нее слишком представительный и взрослый. Что по сравнению со мной миллионы? К-хе. Кстати, о них. Адушка! Я тоже решил вам помочь.
Константин Бенедиктович бросил газеты и поспешил на кухню.
– Костя отлично чистит картошку. – Клементина завязала на брате игривый фартук с силуэтом обнаженной женщины. – Гадость какая, – пригляделась хозяйка, – это я про фартук, не про тебя, Константин!
– Подарок, – поспешил признаться тот, прикрыв груди нарисованной красавицы ладонями. – А дареному коню, как говорится, в интимные места не смотрят. Халява, так сказать…
– Он хорошо чистит картошку, – Клементина сняла фартук, перевернула и надела наизнанку. – Кожуру тонко-тонко срезает.
– А я тонко не могу, – призналась расстроенная Анжела, лихорадочно обдумывавшая планы побега.
– Тебе и не нужно, Адушка. Клементина, а что у нас на горячее?
– Вчерашняя утка по-пекински. Она совершенно свежая.
Клементина открыла духовку, оттуда на волю вырвался одуряющий запах.
– Разве что поесть, – подумала вслух Анжела, чувствуя себя весьма голодной. – Разве что Юлька пусть поест.
И занялась приготовлением к обеду.
Константин Бенедиктович действительно так почистил картошку, что Анжела от удивления забыла его похвалить. Клементина отдала брату должное, обратив внимание молодой вдовы, что картофельная очистка доллар бережет. Или крону, что там у них в Швеции в обороте.
– В какой Швеции? – забылась Анжела. – Ах, в Швеции, в той самой Швеции! Да, очистки там ценятся, очень, прямо на вес золота.
– Вкусно пахнет, – на кухню прибежал Евгений. – Ага, тут одни табуретки. Всем привет! Адочка, салют и масса пожеланий. Когда за стол?
Он нагло чмокнул Анжелу в щеку, проникновенно пожал ей руку и скрылся.
– Добрый день, – следом за ним зашел Аполлинарий. Чисто выбритый, свежий, аккуратный, он казался воплощением женского счастья. Анжела на него невольно загляделась.
– Добрый день, дорогой, – расплылась в улыбке Клементина. – Адочка, заметь, вот мужчина, который может составить замечательную пару одинокой, остро нуждающейся в заботе и ласке душе.
– Я пока не нуждаюсь, – поспешила сказать Анжела, вспоминая разговор с подругой.
– И правильно делает, между прочим, – заметил Константин Бенедиктович и отодвинул сына плечом к двери. – Тут есть более заботливые мужчины! Адушка, хочешь картофельное пюре?!
– Костик готовит знатное картофельное пюре, – виновато заметила Клементина.
– Пюре? – обрадовался Аполлинарий. – Отлично! Я хочу пюре! Аделаида, а где ваша подруга?
– Юлька? Юля? Она сейчас придет. Нет, она сама не придет, нужно ее позвать.
– Никогда не видел такой скромной девушки! – воскликнул Аполлинарий. – Я ее сам позову.
Анжела попыталась его опередить, но Аполлинарий умчался мгновенно. Ей стало обидно, что возле нее крутятся двое никчемных мужчин, а самый перспективный переметнулся к подруге. По идее, она должна была радоваться за Юльку, но отчего-то не радовалась. Казалось противоестественным, что на свете существовал мужчина, который наплевал на миллионы и выбрал любовь. Анжела не верила в эту сказку. Скорее всего, решила она, Аполлинарий решил подтолкнуть ее к ревности. Что ж, правильно сделал, только благодаря его мнимому интересу к подруге Анжела думает о нем больше других. Но нисколечко не любит. Неужели миллионерши тоже выходят замуж без любви, если их поджимает возраст? Стало обидно за себя и за всех миллионерш, вместе взятых. Анжела резала салат и размышляла, как бы она поступила, окажись в ее руках большие деньги. Сначала отправила бы половину в детский дом. Вторую разделила на две части – одну прокутила сразу, вторую отложила на черный день и зажила как прежде. Нет, она взяла бы Юльку, и они вместе отправились бы в кругосветное путешествие. В Австралии Юлька еще не была, а Анжела не была нигде. В Урюпинске тоже не была. Хороший, наверное, город Урюпинск…
– Как там, в Швеции? – блаженно прикрыв глаза, поинтересовалась Клементина.
– Да, – поддакнул брат, – что там с политической обстановкой?
– Я же вчера вам рассказывала, – нашлась Анжела.
– Правда?! Какая жалость, что я ничего не помню.
– Нужно достать рассол.
Почти в четыре они всей дружной компанией собрались за столом. Сидеть пришлось на четырех вспоротых стульях. Порчу мебели Евгений свалил на кошку Машку, ошалевшую от дачного воздуха и забывшую о благородном воспитании; Машку решили потом найти и наказать.
– Ах, – лишь только подняли бокалы с шампанским за наступивший год, вспомнила Клементина, – про подарки забыли!
Константин Бенедиктович хлопнул себя по лбу рукой и подскочил к елке. Он радостно потер руки, хитро глядя на Анжелу, и та догадалась, что ей в качестве Аделаиды тоже что-то перепадет. Но она же совершенно не думала о подарках! Свистунов мог без них прекрасно обойтись, а в гости к Пародонтовым они не собирались. Клементина тем временем тоже вышла из-за стола и подошла к брату. Дружно, по всей видимости, традиционно, они затянули песенку про елочку, которая мерзла в лесу и мечтала попасть к ним. Им подпел моментально подскочивший Евгений, и с кресла помахал рукой Бенедикт Аполлинарьевич. Даже Сережа что-то промычал. Анжела растерялась, и это обрадовало хозяев.
– Сюрприз! – прокричала Клементина, схватив ее за руку и толкая на елку.
Анжела догадалась нагнуться и схватить первый попавшийся пакет. Под новогодним деревом было несколько небольших подарков, завернутых в яркую бумагу.
– Это деду, это деду! – захлопала в ладоши Клементина, передавая первый пакет Бенедикту Аполлинарьевичу. Тот взял его и, не глядя, сунул под кресло.
Следующий подарок предназначался Евгению. Анжела вытаскивала пакеты, а Клементина бойко их сортировала (судя по всему, именно она и занималась приобретением подарков).
Любопытная Анжела заглянула во все пакеты. Деду подарили очешник, который он пренебрежительно проигнорировал. Студент получил белую сорочку и сообщил, что она у него семнадцатая, если не считать белой распашонки, полученной им в свой первый Новый год. Константин Бенедиктович обрадовался изящной шариковой ручке. Сереже досталась книга про Муму (причем Клементина едко усмехнулась и снабдила подарок словами «Что заслужил»). Аполлинарию Клементина преподнесла энциклопедический словарь. Ей самой достался длинный шифоновый шарфик, переливающийся синими красками.
– Восхитительно, – обрадовалась она и полезла целовать Константина Бенедиктовича. – Как раз об этом и мечтала!
Анжела подумала, что вряд ли на самом деле Клементина Бенедиктовна мечтала о шарфике, но тут настала очередь ее подарка. Клементина сама выудила из-под елки, откуда-то из угла, пакетик и трепетно прижала его к сердцу.
– Нашей дорогой и любимой Адочке! Носи и помни нас!
Анжела настроилась на шарфик, но ей достались шерстяные носки сорокового размера.
– Сама связала, – призналась Клементина. – Старалась, чтобы ты не мерзла в своей далекой Швеции. Там холодно, жуть, да, дорогая?
Анжела оторвалась от разглядывания носков и обняла родственницу.
– Спасибо, как трогательно, – произнесла она, сдерживая слезы, – мне еще никто носков не вязал!
Юля скромно стояла в стороне и никаких подарков не ожидала. К чему? Она здесь чужая.
– Это Юлечке, – смахивая слезу, Клементина оторвалась от Анжелы и достала из того же пакета теплый вязаный шарф. – Я решила, что так будет по справедливости, а Адочке я еще свяжу.
– Спасибо, – недоверчиво произнесла Юля и поглядела на Аполлинария. Тот добродушно кивнул. – Честное слово, не ожидала. Спасибо.
– Дорогие мои, – всхлипнула Анжела, – я, признаюсь, тоже не ожидала! И оказалась не готовой. Мне так неудобно, что я не взяла с собой в дорогу чемодан с подарками. Да, я же приготовила их целый чемодан! Только забыла его, он такой тяжелый.
– Ничего страшного, – отмахнулась Клементина.
– Нет, – не согласилась Анжела. – По справедливости так по справедливости! Я хочу подарить всем радость! Давайте вы мне скажете, что хотите, а я запомню и в следующий раз подарю.
– Следующего раза целый год ждать?! – воскликнул Евгений. – Тогда я хочу сокровища.
– Евгений, что за запросы! – укорила племянника Клементина. – Но раз Адочка хочет нас обрадовать…
– Да, я хочу.
– Тогда, – она задумалась, – что бы я хотела?
– Да, что бы вы все хотели? Обычно желания загадывают под бой курантов и никому о них не говорят. Но на этот раз все случилось так неожиданно, что придется желания озвучить, а я попытаюсь стать доброй феей. Нет, не феей, Снегурочкой. Я хочу исполнить ваши желания потому, что вы все мне очень нравитесь.
– Спасибо, милая. Ох, – вздохнула Клементина, – я бы хотела… хотела… помириться с Аркашей. Ну да это невозможно. Я хочу побывать у тебя в гостях, Адочка!
– Принято, – кивнула Анжела. – А вы, Константин Бенедиктович, чего хотите?
– Чего хочу? Разумеется, присутствовать на рождественском ужине в мэрии. Впрочем, это не в твоей власти, дорогуша, так что не напрягайся. Я хочу поцелуя! Можно пока родственного.
– Принято, – рассмеялась Анжела. – Аполлинарий?
– Я хочу, – он выразительно посмотрел на Юлю, – полюбить. Взаимно.
– Может, чего-нибудь материального? – подсказала Анжела.
– Нет, материального не нужно.
– Принято, – пожала она плечами. – Сережа?
Сережа презрительно сощурился и отвернулся к деду.
– Сереже, наверное, хочется заговорить, – выразила за него мысль Анжела. – Бенедикт Аполлинарьевич! Про вас чуть не забыла! Слышите меня?
– Кхе, кхе, – отозвался тот.
– Загадывайте новогоднее желание! Я Снегурочка, исполню любое!
– Хорошо обещать в твоем случае, – хмыкнул дед.
– Да, в некотором роде я владею средствами…
– Ну-ну. Владелица.
– Так чего вам хочется, Бенедикт Аполлинарьевич?
– Наденьку увидеть, – грустно усмехнулся старик. – Молодость вернуть! А, слабо?
– Принято, – растерянно ответила Анжела.
– За стол, за стол! – заголосила Клементина.
– Я здесь так отъемся, что не пролезу в дверь собственной квартиры, – прошептала Анжела подруге. Та оглядела тарелки с закусками и кивнула.
– Начнем с горячего! – провозгласила Клементина, устанавливая в середину стола блюдо с многострадальной уткой. – Иначе мы ее никогда не съедим.
Через пять минут от утки остались одни яблоки. Под холодную водочку дичь ушла с удовольствием. На радость Анжеле, Пародонтовы сыпали тостами, выпивали, общались между собой, вернее, больше пытались разговаривать с Сережей (мальчик при этом отчаянно молчал и лишь иногда кивал докучливым родственникам). Анжеле его было жалко, она впервые видела глухонемого и рассматривала Сережу с жалостью. Тот тоже интересовался гостями, в его глазах отражался непонятый мир сироты. Во всяком случае, именно так казалось Анжеле.
Гром среди ясного неба раздался оттуда, откуда она совершенно не ожидала.
– А как там в Урюпинске тетушка Агата поживает? – внезапно спросила Клементина.
– Кто? – растерялась Анжела.
– Ай-ай-ай, – погрозил пальцем Константин Бенедиктович, – нехорошо забывать родственников!
– Я и не забыла вовсе, – пожала плечами Анжела. – Как тетушка Агата? Очень хорошо! Бодра, весела, бегает за племянниками…
– Бегает? – с сомнением повторила Клементина. – На одной-то ноге?
– Прыгает, – поправила себя Анжела. – Не сидеть же на одном месте, она всегда была такой активной, юла просто!
– С ее-то весом в два центнера? – продолжала недоумевать Клементина.
Юлька подавилась куском утки и закашляла. Аполлинарий, сидевший рядом, тут же принялся заботливо похлопывать ее по спине. Хоть один отвлекся, тоскливо подумала Анжела и продолжила врать:
– Она похудела, жуть как похудела. Переживала, что дядя бросил ее и ушел к другой.
– Валентин ушел к другой?! – Клементина всплеснула руками. – Что делается!
– Вот это и делается. Тетя Агата переживала потому, что дядя Валентин ушел к другой, и похудела. Теперь бегает и прыгает как девочка.
– Логично, – согласился Константин Бенедиктович, поднимая рюмку. – Выпьем за любовь!
– Какая тут любовь?! – возмутилась Клементина. – Сплошные измены. Как только восстановят связь, я ей позвоню. Бедняжка, представляю, как она мучается, сама пережила нечто подобное!
– Она не мучается! – выпалила Анжела, испугавшись, что связь восстановят довольно скоро. – Больше. Отмучилась.
– Что?! – схватилась за голову Клементина. – Померла?!
– Нет, с чего это вы взяли? Завела себе другого Валентина.
– Логично, – подтвердил Константин Бенедиктович, – я бы тоже на ее месте Валентину завел.
– А Поликарп Матвеевич как? – не унималась Клементина.
– Давайте выпьем за любовь! – брякнула Анжела, чокаясь с Константином Бенедиктовичем. Тот даже покраснел от удовольствия.
– Что, – нахмурилась Клементина, не отступая, – и он себе на старости лет Валентина завел?
– За любовь! – пискнула Юлька, бросаясь на амбразуру. Она выразительно поглядела на Аполлинария, словно ища у того поддержку.
– С первого взгляда! Мужчин прошу подняться.
Мужчины поднялись и выпили стоя. На это время Клементина успокоилась, но, чувствовала Анжела, главные расспросы были еще впереди. С одной стороны, она не может не помнить родственников, считается, что совсем недавно была в Урюпинске. С другой стороны, ее жизнь так круто изменилась, что могла кое-чего не помнить. Лучшим оправданием забывчивости в этой ситуации может послужить только неадекватное состояние. Придется напиться, подумала Анжела.
– Шампанского! – Она поднесла пустой фужер Константину Бенедиктовичу.
– Горько! – проснулся дед.
– Милочка, – испугалась Клементина, – мешать водку с шампанским не нужно! Это может иметь катастрофические последствия…
– Очень хорошие могут быть последствия, – встрял Евгений, опередив дядьку, и налил Анжеле шампанского. – Она любит выпить, этим нужно воспользоваться.
– Что? – строго поглядела на него Клементина.
– Выпьем за любовь! – прокричал студент.
– За любовь мы уже пили, – осадила она его.
– Давайте поднимем бокалы за родственные связи, – предложила Анжела, улыбаясь Клементине. На самом деле Анжеле хотелось Клементину убить. Но она была доброй девушкой и могла сдерживать свои чувства.
– Правильно, – поддержал Константин Бенедиктович, – деньги должны остаться в семье!
– Константин, – укоризненно покачала головой Клементина. – Аполлинарий, ты ничего не хочешь Адочке сказать?
– Ничего страшного, – отмахнулась Анжела, – я подумаю над этим. Не век же куковать одной.
Клементина загрустила. Одинокая женщина, подумала Анжела, со временем становится похожа на старую деву и бывает злей осенней мухи. Пародонтовой нужно во что бы то ни стало помириться с бывшим мужем, иначе она близких поедом заест.
– Пьем и пьем, – тут же подтвердила ее мысли Клементина, – и ночью пили. Новый год встретили так сумбурно, что я ничего, кроме того, что все напились, не помню. А Аделаида, оказывается, рассказывала про Швецию. Адочка, расскажи опять.
– Ах, что толку повторяться, – рассмеялась Анжела, – давайте лучше танцевать.
– Ой, – сказала Юля, – а елочку сегодня зажечь забыли!
– Момент. – Аполлинарий кинулся включать елку.
Анжеле было наплевать, что Клементина на нее обиделась. Не хватало тут устраивать вечер воспоминаний. Ах, что там с тетей Агатой! Ах, что там с дядей Валентином! Ах, что там со Швецией! С ними все в порядке. Главное, чтобы с подругами не случилось прокола. Осталось немного. Лишь только закончится застолье, они отчалят официально. Погостили сутки, и хватит. Им, миллионершам, некогда, у них еще куча приглашений на праздничные мероприятия. Может, сказать, что им пора ехать – помогать Примадонне проводить рождественские встречи?
– Околдован, очарован, обольщен, обведен, – нашептывал ей на ухо Константин Бенедиктович, кружа ее в вихре вальса.
Анжела вспомнила, что если мужчина сыплет однотипными словами, то он очень деятельный. Недаром она его опасалась. Лучше общаться с недалеким студентом.
– Дамы меняют кавалеров, – нагло заявил Евгений и вырвал Анжелу у дядьки. – Очарован, опутан, поглощен…
И этот туда же!
– Между прочим, про стульчики была шутка? Я тут протрезвел и подумал, а не собралась ли тетушка Аделаида таким образом пофлиртовать с молодым привлекательным родственником?
– Хи-хи, – засмеялась захмелевшая Анжела. – Никаких шуток, дело серьезное и не терпит отлагательства.
– Тогда займемся делом вместе? Наедине, – студент нахально прижал Анжелу к тощему телу.
– Обязательно, – мягко отстранилась та, – обязательно, в следующий раз.
– Дамы меняют нахалов! – заревел рядом с ними Константин Бенедиктович и оттолкнул Евгения в сторону. – Адочка, – зашептал он, – что я хотел сказать? Вот склероз, я хотел сказать…
– Что вы околдованы и очарованы, – помогла ему Анжела.
– Так точно! – удивился полковник. – Именно это я и хотел сказать. А откуда ты узнала?
– Это вы уже говорили.
– Тогда очень точно сказал, по существу. Да, Адочка, я очарован и…
– Дамы меняют кавалеров!
– Евгений! Не буди во мне зверя! Лишу наследства!
– Что ваше наследство по сравнению с миллионами!
– Мальчики, не ссорьтесь, – попросила Анжела, – я вас обоих люблю. По-родственному.
– И больше никакой надежды?!
– Надежда всегда есть, – попыталась выкрутиться Анжела. – Мы только недавно встретились, еще не узнали друг друга лучше…
– Моя душа перед тобой, Адуся, как портянка, вся нараспашку, – признался Константин Бенедиктович.
– Она с душком, – хмыкнул Евгений, – в летах, так сказать. Зато моя молода и энергична.
– Женщины предпочитают опыт!
– Женщины предпочитают молодость!
– Женя! – Юлька схватила студента и закружила по комнате. – Давно хотела с вами потанцевать.
Анжела благодарно посмотрела на подругу.
– Что вы говорите, – пробурчал тот, не сводя глаз с другой танцующей пары. Но успокоился и лезть на рожон перестал.
– Я тоже в некотором роде миллионерша, – улыбнулась ему Юлька.
– Ага, – хмыкнул тот, – так я и поверил. Рассказывайте сказки другим.
– Не верите? – рассмеялась Юлька. – Ну и зря.
Аполлинарий с мрачным видом пригласил Клементину. За столом остались сидеть Сережа и дремлющий дед. Обоим было скучно, но уходить не хотелось. У мальчика в комнате сиротливо стоял компьютер без проводов, у деда пылились старые альбомы, просмотренные до дыр. Разворачивавшиеся перед ними события разрушили благополучие и мир в семье Пародонтовых. Вот только отношение к гостье, из-за которой начались ссоры, у старца и мальчика было разное. Бенедикт Аполлинарьевич, глядя на Анжелу, вспоминал свою молодость и ошибку, которую он совершил тогда, много лет назад. Сережа смотрел на чужую тетку и видел новую мачеху, вырывающую провода у его компьютера. В том, что бабка Клементина попытается женить его отца на миллионерше, он нисколько не сомневался. Когда миллионерша танцевала с другими, Клементина бросала рассерженные взгляды на Аполлинария. Сережа хмурился, но все равно молчал. Хотя так хотел заступиться за отца! Ему, как и отцу, больше нравилась нежная хрупкая Юля.
– Ага! Не ждали! А вот и я.
Анжела обернулась на голос и обомлела.
На пороге гостиной стоял высокий привлекательный брюнет с пронзительным карим взглядом, мужественным подбородком, широкими плечами, обаятельной усмешкой – словом, сошедший со страниц любовного романа главный герой.
– Не ждали, – произнесла она и застыла на месте.
– Ой, – прошептала Юлька, повернув голову в сторону двери, – кто это?!
– На самом интересном месте перебил, – недовольно пробурчал Константин Бенедиктович. – Адуся, я, значит, околдован и…
Анжела отвела взгляд от двери и продолжила танцевать с Пародонтовым. Ей привиделось с нетрезвых глаз черт-те что, такого быть не может. Такие красавцы в глуши не водятся, о таких только мечтают, когда читают романы. Здесь есть лишь старые солдаты и студенты, с которыми следует расстаться по-хорошему. Уехать и забыть все, как страшный сон. Анжела на всякий случай обернулась. Брюнет не исчез. Он целовал руку таявшей, как воск, Клементине и здоровался с Аполлинарием. Сережа улыбался ему, как лучшему другу. Старый Бенедикт Аполлинарьевич даже привстал, радостно приветствуя гостя.
– Не может быть, – прошептала Анжела.
