Глава 1

Первое, что я сделала, когда развелась, – купила новое постельное белье, пригласила в гости старого друга, и мы с ним прорезвились до утра, прерывая минуты страсти бесконечными дискуссиями о его нынешней жене и о моем бывшем муже. Было весело, скажу я вам. Да! Было весело! На следующий день, с одной стороны, хотелось спать, а с другой – совершить нечто нереальное. Что-нибудь настолько невозможно-невероятное, чтобы надорванная со всех краев самооценка обрела прежний вид. Нет, не покрылась стежками штопки через край, а срослась и стала как новенькая.

Я много чего перебрала и решила исправлять положение при помощи мужчины. Но не первого встречного-поперечного, а такого, чтобы увидеть и ахнуть, чтобы самой себе начать завидовать. То есть я должна заполучить такого мужчину, которого просто невозможно заполучить. И дело не в том, богат он или нет, главное – чтобы был неприступен и чертовски хорош как внешне, так и внутренне.

Ваши предложения? Что? Замахнуться на президента? Признаться – могу, но он настолько занятой человек, что осложнять его жизнь еще больше просто непорядочно. А я из тех, кто именно осложняет жизнь, кто берет судьбу за шкирку и тащит за собой, пока она не выдохнется и не запросит пощады. Терпеть не могу, когда плывут по течению, и всегда свою лодку поворачиваю навстречу волнам, туда, где подводные камни рисуют еле заметное волнение на воде. Дайте мне весло, а уж до противоположного берега я доберусь сама! Хотя и весло необязательно, я сниму свою любимую красную майку, натяну ее на гладкую ветку и буду дуть до тех пор, пока лодка не пробуравит пенящуюся поверхность моря и не зашуршит по мелкому песку нужного мне берега.

Что-то я отвлеклась. Подобное со мной случается часто, так что не стесняйтесь, перебивайте и требуйте продолжения. Итак, мы разговаривали о мужчинах, вернее, о недоступных мужчинах – именно ими и должна быть забита моя голова.

Начнем по порядку. Что я знаю о мужчинах? Они хотят счастья, но так как за ним идти слишком далеко и трудно, предпочитают бутылку пива и футбол. Они любят красивые машины и сексуальных женщин, хотя, надо заметить, женятся всегда на полной противоположности того образа, который живет в их мечтах с подросткового возраста. А перед сексуальными женщинами они робеют. Да, вот такие дела, и исправить ситуацию невозможно. Хотят и робеют, и приходится нам, сексуальным женщинам, брать груз первого шага на себя: кокетливо поводить плечом, томно взирать, вилять бедрами, одаривать улыбкой и, в конце концов, когда силы уже на исходе, а он все сидит и думает: ему или не ему предназначены эти знаки внимания, – набирать в легкие побольше воздуха и кричать изо всех сил «Да, Вася (Коля, Саша, Андрюша…)! Это я для тебя стараюсь! Поднимайся, идем в ресторан!»

О! Я забыла представиться. Вот так всегда, как только речь заходит о мужчинах, голова переполняется бесконечными мыслями, которые надолго лишают меня возможности здраво соображать. А все почему? Да потому, что они, мужчины, как ни крути, все же милые.

Итак, меня зовут Амелина Наталья Викторовна. Для вас просто Наташа. Мне тридцать лет, и я теперь свободная женщина, ищущая приключений на свою самооценку.

Давайте я опишу себя, это, бесспорно, нас сблизит. Метр семьдесят, короткая стрижка, волосы каштановые, слегка вьются. Тонкие черты лица, двадцать шесть мелких конопушек на переносице, большие серые глаза, длинные ресницы и многообещающая улыбка. Хотите верьте, хотите нет, но я хороша. До чего же я хороша!

Вы желаете спросить, почему же я тогда развелась? Кто виноват? Одну секундочку.

О прошлом поговорили, опять переходим к будущему.

Я не собираюсь зацикливаться на поиске недоступного и невероятного мужчины, уверена, очень скоро он сам появится на горизонте. Он подсознательно почувствует флюиды, идущие от меня, и обязательно либо свернет не на ту улицу, на которую привык сворачивать, либо споткнется, зацепившись за острый мысок моей туфли, либо ошибется номером телефона, и мой мобильник запиликает, либо еще что-нибудь в этом роде. Хотя сейчас я немножечко лукавлю, я буду выискивать его в толпе, буду прислушиваться к биенью сердец спешащих мимо незнакомцев, буду заглядывать в окошки машин и совершать многое другое, что принесет мне душевный трепет и все же сделает меня охотницей.

Пойду ли я на все ради завоевания недоступного мужчины? Пойду, и вы сами это увидите.

Утро понедельника никогда не несет в себе ничего хорошего. Резкий призыв будильника военным маршем влетает в уши, одеяло всегда оказывается на полу, зубная паста кажется слишком едкой, а кофе – невкусно-горьким. Тональный крем отвратительно ложится на кожу, засыхая темными островками то рядом с носом, то на подбородке. С духами случается перебор, с помадой тоже… Любимо-удобная кофточка либо утеряна в недрах шкафа, либо застряла в стирке. Любимо-удобные джинсы либо забрызганы сзади грязной жижей, либо награждены спереди каким-нибудь гадким пятном (одиночество которого не уменьшает его проблемности). Плохо. Очень плохо.

А все почему? А все потому, что нужно идти на работу!

Нужно вытащить себя из тепла и уюта и отправить в ссылку на другой конец Москвы. Туда, где вяло суетятся невыспавшиеся братья и сестры по разуму (то есть сослуживцы), где шныряет по узкому коридору невыспавшийся босс и где орудует шваброй невыспавшаяся уборщица (самозабвенно мечтающая прихлопнуть каждого, кто проливает чай на пол, – и ведь абсолютно права!).

У вас то же самое?

Прекрасно, значит, не я одна такая несчастная по понедельникам.

Зато утренние подъемы по вторникам, средам, четвергам и пятницам не переполняют мое тело и душу трагизмом, и вовсе не потому, что на мелкую и крупную моторику уже не влияют выходные, а потому что я выбрала себе такую работу, которая позволяет лениться, мечтать и даже прогуливать (пусть это будет нашим маленьким секретом… злоупотребляю я, в общем-то, не часто). И если бы не планерки по понедельникам, на которые категорически нельзя опаздывать, я бы сказала, что меня все устраивает.

– Посмотри на часы, – сурово скажет мой босс Андрей Юрьевич Бондаренко (симпатичный мужчина, кстати).

– И что случилось на этот раз? – усмехнется старший менеджер средненьких проектов Лариса Витальевна Глухова (когда-то она трудилась над обертками для сливочного масла и маргарина, затем лет десять посвятила буклетам – есть чем гордиться, а уж потом переметнулась к нам и взлетела по служебной лестнице…).

– Ох, сейчас всем тяжело, но расслабляться нельзя, – туманно и тактично выдаст руководитель коммерческого отдела Иван Иванович Мухин (нормальный товарищ, если не вспоминать о его подвигах на корпоративных вечеринках, когда он из флегматика превращается в горного козла – отряд: парнокопытные, семейство: полорогие, тип: похотливые).

– Кофе будешь? – отправляя сигарету за ухо, в качестве моральной поддержки по-простецки спросит гениальнейший художник и лоботряс Середа (зовут Леонидом, но об этом редко кто вспоминает).

– Андрей Юрьевич, в запасе еще пять минут. Лариса Витальевна, не волнуйтесь, проблем пока не наблюдается. Иван Иванович, вы абсолютно правы, нужно быть в тонусе. Валяй, Середа, давай сюда свой кофе, – отвечу я всем по порядку и плюхнусь на свободный стул.

Опаздываю я очень редко, но почему-то внимание окружающих всегда сосредоточено именно на мне. И я уверена, даже те, кто терпеть меня не может, втайне меня ровно с такой же силой горячо любят. Особенно это касается Ларисы Витальевны.

Забыла сказать! Работаю я в дизайн-студии «Ла-Пэкс». Жилые и нежилые помещения под нашим чутким руководством превращаются в нетленные произведения искусства.

Ваши проблемы, связанные с интерьером, – наши проблемы.

Воплощаем мечты, расширяем пространство, создаем настроение, дарим гармонию и так далее.

Собственно, это правда – у нас не какая-нибудь шарашкина контора, а весьма приличная студия, в которой на каждый квадратный метр приходится по два профессионала (я, конечно же, не исключение).

Последнее время владельцы загородных домов, магазинов и ресторанов заваливают «Ла-Пэкс» заказами (ну, один-два крупных заказа в месяц случается), в связи с чем Бондаренко растягивает планерку на целый час (подсознательно он боится, что рядом с белой полосой нагло пристроится широкая черная) – тоска зеленая, в которой нуждается только Лариса Витальевна (уверена, она тайно влюблена в босса и косо смотрит в мою сторону и по этому поводу тоже – ревность пока еще никто не отменял).

А я – дизайнер. Мне нравится смешивать цвета, ткани, солнечный свет и ничего не значащую ерунду. Мне нравится придумывать и менять, делать ярче или, наоборот, спокойнее. И даже портить нравится! Портить в лучшую сторону, если вы меня понимаете…

Специализируюсь я на жилых помещениях. Скрепя сердце, Андрей Юрьевич частенько доверяет мне бодренькие проекты и всегда, когда я отправляюсь на первую встречу с новым клиентом, стоит у окна и провожает меня взглядом. Наверное, в этом и кроется разгадка ревности Ларисы Витальевны.

О! Я могла бы ее утешить и объяснить, что таким образом Андрей Юрьевич лишь успокаивает себя. Иногда мне даже кажется, будто я слышу его «заговор на удачу», слышу, как в спину летит: «она будет вести себя хорошо», «она ничего не отчебучит», «умоляю, Наташа, не нужно креатива, только не в этот раз…», «и… и веди себя прилично, черт побери!!!».

Я хороший дизайнер. И Андрей Юрьевич об этом знает.

В офис я влетела без пятнадцати девять. Если учесть настойчиво падающий снег, гололед, общее желание огромного количества владельцев транспортных средств добраться до работы вовремя, а также очередь на заправке за бензином (наивкуснейшим Аи-95), то результат неплохой.

Без пяти девять я уже была на планерке. Лариса Витальевна многозначительно фыркнула и посмотрела на часы (не дождешься!), а Середа молча придвинул мне пластиковый стаканчик с остывшим кофе.

– Спасибо, – кивнула я, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.

– У Бондаренко есть для тебя работенка, – наклонившись к моему уху, шепнул он. – Кажется, крупная рыба попалась в сеть…

О, обожаю ответственность. Обожаю, когда от меня зависит очень многое. Мне кажется, я становлюсь выше ростом, худее килограмма на два, еще привлекательнее и талантливее (хотя куда уж больше). Предвкушение Великой Игры Света и Тени дрожит в груди робко и уверенно одновременно. Невозможное возможно – и это в моей власти! Ну все… понеслось… Воображение опять делает кувырок через голову и приводит к глобальному сотрясению мозга.

До разговора с Бондаренко лучше ни о чем не думать.

Хм, интересно, речь идет о квартире или коттедже? Интересно, какой стиль интересует пока неведомого владельца роскошной жилплощади («крупной рыбы»), интересно, сколько ему лет? И вообще, речь о мужчине? Сейчас это важно… Сейчас бы меня это взбодрило.

– А подробности? – Я ответно наклонилась к Середе и сразу наткнулась на укоризненный взгляд Ларисы Витальевны.

Ну а теперь вы чем недовольны, многоуважаемая? Или вы имеете виды и на нашего гениального художника тоже?

– С подробностями пока негусто, но ждать осталось недолго… клиент явится к десяти.

– Уже приятно то, что планерка не растянется на полтора часа, – усмехнулась я и откинулась на мягкую спинку стула.

На этой радостной ноте в переговорную зашел Бондаренко, закрыл за собой дверь, многозначительно посмотрел на меня (не волнуйтесь, Андрей Юрьевич, я все знаю) и направился к привычному месту во главе стола.

– Доброе утро. Ну что ж, пожалуй, начнем…

Валяйте.

Ага, нужно работать лучше – да это практически мой девиз!

Ага, за опоздания будут штрафовать – а гололед – уважительная причина?

Ага, многие курят по три часа в день – Минздрав, ау-у-у…

Ага, канцтовары по-прежнему исчезают из шкафа со скоростью звука – я давно говорила, что нужно обыскивать при выходе… это так возбуждающе… и лучше, если это будет делать сам Андрей Юрьевич (уверена, со стороны Ларисы Витальевны возражений не последует).

Ага, новые образцы тканей до рези в глазах напоминают старые – а это и есть старые, я сама порекомендовала ответственной Олечке перемешать странички каталога…

Ага, премии не будет – надо бы начать курить по три часа в день…

Ага, мы получили два крупных заказа – один мой, никому не отдам!

Ага, можно расходиться по рабочим местам – а как же фраза «а вас, Штирлиц, я попрошу остаться»?!

– Наташа, я тебя жду в своем кабинете в десять часов пятнадцать минут…

О да, о да! Наконец-то я погружусь с головой в творчество, гульну на широкую ногу в плане реализации своих идей, получу приличные денежки и… и сделаю ремонт в собственной квартире. Ага, а то я как сапожник без сапог – дома сплошной хаос. Ни тебе трости и шляпы в прихожей, ни газетницы-виньетки цвета шоколадного пряника там же, ни японского светильника высотой один метр, ни скульптуры обнаженной Андромеды, возлежащей на камне (надеюсь, вы понимаете, что это шутка, никаких голых Андромед мое дизайнерское сердце не выдержит!). Сейчас подумала об этом, и стало жалко собственную квартирку, вздыхающую по декоративной штукатурке и длинноворсному валику.

– …как я уже сказал, у нас два крупных заказа. Один твой, один Бережкова… В десять приедет клиент, кстати, он мой бывший одноклассник…

Отлично. Значит, ему сорок лет (мой любимый возраст у мужчин), он не будет задерживать оплату (надежность и своевременность прежде всего!) и он весьма симпатичен (не факт, логики никакой, но мне так приятнее думать).

– …я надеюсь, что… – Бондаренко проткнул меня взглядом насквозь, – я надеюсь, что этот заказ мы выполним на пять баллов.

Можно подумать, кто-то в этом сомневается! Я покосилась на заострившуюся во всех местах Ларису Витальевну и хмыкнула. Да вот, есть среди нас подозрительные, пессимистично настроенные, неуверенные и мрачные личности, которые в данный момент дергают носом и ерзают на стуле. И мне кажется, эти личности однажды вступят в связь с космосом и навлекут на «Ла-Пэкс» большие неприятности в виде форс-мажора в кубе. А что? Какие мысли, такие и обстоятельства, такое и будущее…

– Андрей Юрьевич, я вас хоть раз подводила? – этот вопрос я задала с профессиональной серьезностью и с не менее профессиональной обидой.

– Нет, – проскрипел Бондаренко, хмуря лоб, нервно расстегивая пуговицы пиджака и отводя глаза в сторону.

И это абсолютная правда. И в этом весь парадокс! Я никогда не совершала ничего ужасного, никогда не грубила клиентам, никогда не обманывала их. Зато я предлагала то, о чем они упорно мечтали долгие годы (но боялись попросить…). Я всегда задавала вопрос: вы уверены? – и укладывалась в срок.

И никогда не втаскивала под покровом ночи в чью-нибудь квартиру все ту же голую Андромеду.

Но Андрей Юрьевич Бондаренко настойчиво ждет от меня чего-то подобного. И не только он.

«Понимаешь… – обычно начинает вносить ясность философично настроенный Середа, – ты слишком живая. Страшно подумать, что у тебя в голове. Им страшно. И даже мне иногда. Ты непредсказуема, а это всегда пугает людей. – Тут он обычно выдерживает паузу, щелкает зажигалкой и вдыхает сигаретный дым. – Они боятся твоих слов, потому что ты мимоходом можешь вскрыть правду, как консервным ножом обычно вскрывают банку зеленого горошка. Твой стоп-кран давно сорван и не работает. Они безоружны».

Слушать подобные изречения приятно, но мне кажется, я к этой философии имею весьма туманное отношение. Хотя я сильная. Очень сильная! И да, меня все боятся! Р-р-р…

К 10.15 я успела очень многое. Выпила три стаканчика кофе, показала язык по-прежнему остроугольной Глуховой, получила вслед банальное: «ненормальная» и обсудила с Середой предстоящую победу на всех фронтах – уложилась в двадцать минут. И точно в назначенное время легко и непринужденно распахнула дверь кабинета Бондаренко.

– Доброе утро. – Я выдала самую лучезарную улыбку и тут же утонула в комплиментах, которые посыпались на мою голову со стороны отчего-то порозовевшего Андрея Юрьевича. «Лучший дизайнер…», «Наташа у нас молодец…», «Самые ответственные заказы я всегда доверяю только ей…».

Да, доброе утро, мои дорогие!

Я здесь, и счастье вам обеспечено!

«Крупной рыбой» оказался приятный брюнет в темно-сером костюме, белой рубашке и навязчиво полосатом галстуке. Александр Сергеевич Листопадов.

Какая фамилия! Ах, ну почему сейчас конец ноября, а не вторая половина сентября? Это было бы очень уместно и кстати!

Листопадов.

Листопадов.

Листопадов!

Осенняя песня – бордовое на золотом, оранжевое вперемешку с уходящим зеленым. И полосочки на галстуке не просто так, не случайно… это веточки…

– Наташа, – Бондаренко вернул меня с небес на землю, – полагаю, ты сможешь приступить уже завтра?

– Если вы заняты, я могу и подождать, – мягко улыбнулся Александр Сергеевич.

Хм, я занята… угу… но уж ладно, выкрою для вас полдня… или недельку… посмотрим, посмотрим…

Глаза Бондаренко предупредительно вспыхнули, короткая светлая челка ощетинилась: «Только попробуй, Амелина, только попробуй сбиться с правильного курса…»

– Я совершенно не занята и завтра буду рада осмотреть вашу квартиру. Вы поделитесь своими пожеланиями, я предложу что-то свое, и в конце концов мы обязательно отыщем золотую середину.

Такую же золотую, как и ваша фамилия.

– Прекрасно. – Александр Сергеевич чуть подался вперед и прищурился. – Я очень рад, что именно вы будете мне помогать.

Сердце потупило взор и зашаркало ножкой. Я старалась, старалась не думать: а вдруг это он? Тот самый? Ну, вы меня понимаете… Невозможный, невероятный, самый лучший. Старалась, но воображение несло вперед, не цепляясь даже за кочки. Надо признать, мой интерес к Листопадову резко превысил отметку под названием «Работа», и случилось это как минимум десять минут назад…

Мне нравится его уверенность в себе, и он наверняка избалован женским вниманием – и это тоже нравится. И что его брюнетистые волосы длинноваты и ждут встречи с парикмахером, и что идеальная трехдневная небритость делает его похожим на лихого пирата и уставшего командировочного одновременно, и что он уже (улыбкой, жестом, прищуром) сделал свой ход – нравится!

Легко ли вскружить голову такому мужчине?

Уверена, нет.

Я имею в виду не флирт и последующие коротко-взрослые отношения, а банальное биение его сердца – ух, ух, ух!

А мне необходимо именно его сердце – раз и навсегда. Раз и навсегда.

– Взаимно, – ответила я и многозначительно посмотрела на Бондаренко.

«А у вас весьма симпатичные бывшие одноклассники, Андрей Юрьевич… ага!»

По лицу моего босса пробежала тень ужаса, он побледнел и хлопнулся в обморок!

Шучу. Он просто тяжело вздохнул и опустился в кресло. И, наверное, с удвоенной силой и верой принялся читать «заговор на удачу».