12
10 сентября 2001 года. Башня замка Шомон
Луна, она все ближе
Я сообщаю Даниэль и Раймону о том, что сказала мне Марго Дзубини, а также как мы добрались до башни. Марсель держится в стороне, и я сама подхожу к нему:
— Что случилось, Марсель?
— Мне очень неудобно перед тобой, ведь я тебя обманул.
— Обманул?
— Да. Дело в том, что я хорошо вижу, Жаклин. Я представлялся почти слепым, чтобы следовать за тобой. На самом деле в детстве у меня была макулопатия — в легкой форме. Но сейчас все прошло.
Я растроганно обнимаю его и вижу, что он облегченно вздыхает.
— Жаклин, смотри! Я была права, не поверив внешне убедительным фактам! — восклицает Даниэль, приближаясь ко мне с каким-то листком в руке. — Вот что я нашла в сумке Марго! Читай.
Она показывает мне, и я читаю часть текста, который подтверждает: Жерома Дзубини убила не я. Обнимаю Даниэль:
— Спасибо! Если правда вышла на свет, то это благодаря тебе!
Вижу на ее щеке слезу — всего одну, но она преображает лицо Даниэль. Мы все изменились за это время. Камилла приближается к пюпитру и начинает громко читать.
— Подожди! — Раймон подходит к ней с другой старинной книгой. — Читать следует не эту. Вот Книга Истины. Она дважды пересекла океан, чтобы сегодня оказаться здесь.
Камилла указывает мне на место рядом с собой, улыбкой подбадривая меня участвовать в чтении текста.
— Только Красоты и Добра недостаточно — объединить их должна Любовь. Следуй за своим духом.
Читаю Книгу, и она кажется мне знакомой — очень странное ощущение. Думаю о душах тех, кто за эти дни стал мне близок: Марии Валевской, Фредерика Шопена, Оскара Уайльда, моего отца Джима Моррисона, Марии Каллас. У них у всех общая драма — невозможность соединить красоту и искусство с добром и любовью, неспособность остаться до конца верными своим идеалам и принципам. Вспоминаю слова матери о том, что я, дочь Джима Моррисона и Анн Морсо, должна разорвать этот круг, вернуть эти души в цикл жизни и смерти, освободив их огромную энергию. Не знаю, что конкретно я должна сделать. Следую голосу Камиллы, продолжающей громко читать Книгу. Затем она останавливается. Бросаю взгляд на небо и замираю, пораженная увиденным: луна, она все ближе.
— Жаклин, это не оптический обман. Она действительно приблизилась к Земле — как раз настолько, чтобы изменить состояние душ, не влияя на физическое равновесие мира. Некоторые из них уже отправились навстречу нам, и мы не можем обмануть их надежды. Луна должна быть в зените. Сейчас, Жаклин, подними к ней твой золотой серп. Если он засверкает, значит мы на правильном пути.
Беру серп из рук Камиллы и приближаюсь к балюстраде. Луна действительно огромна, и, поднимая золотой серп, я чувствую тяжесть. Мое движение превращается в медленный, торжественный, сакральный жест. Держу серп над головой, направив его в сторону луны, заливающей серебристым светом всю башню. В следующий миг я вынуждена выронить серп, вдруг обжегший руку. Камилла победно вскрикивает:
— Скорей! Нужно продолжать! Разломи хлеб и выпей этот напиток, который я приготовила.
— Что это такое?
— Это кикеон. Найти его рецепт оказалось очень трудно, хотя ингредиенты очень просты: ячменная мука, размешанная в воде, настоянной на мяте и листьях омелы. Его использовали при элевсинских мистериях. А друиды имитировали кикеон во время проведения главного кельтского праздника — Самайна. То, что ты должна выпить сейчас, было приготовлено специально к сегодняшней церемонии.
Выпиваю все разом и тут же проваливаюсь в темноту.
Вижу сон — не может быть иначе. Он — необходимая составляющая церемонии: помогает понять происходящее. Все абсолютно реально, и в то же время я знаю, что уже видела все это. Мы вместе — я и моя мать. Она поет мне песенку о ящерице, которая спорит с облаком, заслоняющим солнце. Мне нравится эта песенка. Мать часто пела ее мне, и иногда я и сама перед сном повторяю ее слова. Но вот она делает знак приблизиться, однако вместо нее я вижу перед собой бабушку. Она умерла. Моя бабушка умерла. Я уверена в этом. Она улыбается мне, а я начинаю рыдать.
— Это должно было случиться, Жаклин. Нам нужно было собраться здесь всем вместе, чтобы помочь тебе. — Мать пытается успокоить меня и показывает на красивого молодого человека. Это мой отец.
Он улыбается, и я обнимаю его. Он, кажется, спешит:
— Корабль уже отходит, Жаклин. Все готово, и ты должна подняться на него первой.
Судно неожиданно появляется прямо передо мной. Огромное и прозрачное. Волшебное и прекрасное. Я боюсь, что под моей тяжестью оно разобьется вдребезги, но корабль оказывается очень прочным и надежным. Мне так хорошо на нем, что я не хочу просыпаться. Море начинает волноваться — и отец обеспокоен. Он отходит, чтобы позволить остальным душам скорее подняться на борт. Навстречу мне идет другой мужчина, сияющий и стройный:
— Я — Жорж Морсо, твой дедушка. Добро пожаловать, Жаклин.
Дедушка. Никогда его не видела, даже на фотографии. Бабушка не могла говорить о нем. Меня душат эмоции. Всю жизнь моя семья — только бабушка. И вот я окружена любовью таких близких мне людей. Защищена ими, как стеной. Корабль удаляется от берега, предстающего теперь перед моими глазами во всей своей бесконечности. Затем судно замедляет ход и останавливается. Море и небо темнеют. Не видно ни солнца, ни луны. На пляже остается небольшая группа людей, одетых в белые туники. Из ниоткуда возникает хрустальный мост, по которому они неуверенно поднимаются на борт. В этот момент небо неожиданно разрывается молнией, что заставляет их ускорить шествие. Один из них приближается ко мне и спрашивает:
— Ты принесла мою Книгу?
Я отвечаю утвердительно и показываю ее. Это сон. Без сомнения. Хрустальный корабль вновь приходит в движение. Теперь он плывет быстро и решительно. А вокруг — полная темнота. Я резко просыпаюсь — вся в поту и будто падаю с качелей на землю.