Пляж. Женщина повторяет стишки. Катрин узнает ее — это Анн, ее дочь. Наконец-то она может увидеть ее. Подходит, но та, кажется, не замечает ее.

— Анн, дочка, ты слышишь меня?

Может быть, слишком рано? Может быть, это просто ее желание материализуется после смерти? Увидеть снова Анн. Наконец-то. Когда умирает собственный ребенок, первый вопрос — почему?

— Что ты сделала неправильно? За что тебя наказывает Бог? За какой грех?

Катрин постоянно задавала этот вопрос. Анн стала ее настоящим поражением. Она потеряла ее, поскольку слишком ушла в музыку, в искусство, в свою профессию. Искала способы вовлечь дочь в свой мир, брала с собой на гастроли, чтобы показать другие страны, водила на концерты, хотела заставить полюбить музыку… У Анн не было отца. Он тоже музыкант, занятый прежде всего своей работой, а потом болезнью. Жорж… Единственный мужчина, который смог войти в сердце Катрин. Спокойно и решительно.

— Я люблю тебя, Катрин, и даже ты не сможешь изменить этого.

И когда он уже был в ее сердце, ей оставалось только согласиться на предложение стать его женой. Вместе прошло несколько счастливых лет. Потом почти одновременно родилась Анн, а Жорж заболел неизлечимой болезнью.

— Проклятие, которое преследует Морсо.

У Жоржа было почти библейское представление о семье. Он рассказывал Катрин о своих предках — первопроходцах Нового Света. О Жаке Морсо, прибывшем из Франции на еще необитаемые земли будущей Луизианы. Муж восхищался им настолько, что считал настоящим героем, очень много сделавшим для человечества, для его свободы и братской солидарности. Жорж описывал Жака так, будто знал лично:

— Жак Морсо мог бы поменять ход истории. Объяснить людям, что человек всегда может понять другого: нужно только встать на его позицию и увидеть все с другой стороны. И что войны ничего не решают, а, наоборот, усугубляют проблемы. Но его маленький народ, уже начавший жить по-новому, почти весь был уничтожен очередными завоевателями из Европы. Посмотри, что он оставил нам в наследство — эту старейшую, написанную по-гречески Книгу.

Катрин было трудно прочесть ее, а потом Жоржа сразила эта ужасная болезнь — за десять дней до рождения Анн.

— Расскажи дочке обо мне. Или лучше не надо. Потому что все равно мы никогда не сможем пережить что-то вместе. Но объясни ей все об этой Книге. Возможно, именно она исполнит тот ритуал освобождения белых душ для спасения людей. — Таковы были его последние слова.

Рождение дочери помогло Катрин. Так же как музыка, которой она всецело отдалась, когда Анн немного подросла и можно было оставлять ее с верной Орез. При малейшей возможности Катрин повсюду брала с собой маленькую дочку. Потом однажды Анн спросила:

— Мама, почему у меня нет папы?

— Твой отец умер до того, как ты родилась.

— Что значит умер?

— Это когда человек живет, а потом его больше нет, и, если ты его зовешь, он не отвечает. Но жизнь на этом не заканчивается. Просто его больше не видно: умершие становятся невидимыми.

— Ты тоже умрешь, мама? И я?

— Да, Анн. Все люди умирают.

— Папа был старым?

— Нет, твой отец умер, потому что болел.

— Как я, когда мы были в Лондоне?

— Нет, у тебя была просто температура. Она проходит, и человек снова здоров. А у папы была болезнь, которая не проходит.

— Он был хороший?

— Да, самый лучший. И он бы очень любил тебя. Вернее, он любит тебя и сейчас, и всегда будет любить.

Той ночью Катрин слышала, как Анн плакала во сне. И почувствовала, что в дочери что-то изменилось — как будто невосполнимая утрата заняла свое место в душе Анн. Только Жорж мог заполнить ее… Она росла в постоянном поиске чего-то недосягаемого, из какого-то другого мира. Еще совсем молодой увлеклась спиритизмом, надеясь встретить отца. Потом последовал трагический выбор — умереть молодой от дозы героина.

Катрин видит его там, на пляже. Жорж тоже видит ее, улыбается и показывает на женщину. Она поворачивается — это Анн. И Катрин счастлива, как не была никогда в жизни. Странный пляж — солнце и луна вместе. И вдруг все темнеет. Жаклин! Нужно думать о ней! Помочь ей! Из-за дюны выходит какой-то прекрасный человек. Это отец Жаклин, он кажется обеспокоенным. Может быть, он знает, что происходит сейчас с его дочерью?

— Нужно идти! — говорит он.

Между водой и небом возникает корабль. Прозрачный, словно из стекла. На пляже она узнает одну женщину:

— Мария!

Ее голос, усиленный эхом, долетает до той. Мария оглядывается, улыбаясь и кивая. Но она занята маленьким ребенком и счастлива держать его в объятиях. Корабль готов. Море-небо темнеет и становится тяжелым, как перед грозой. Катрин видит, как знакомая фигура приближается к Анн. Страх охватывает ее, и она прижимается к Жоржу:

— Жаклин? О боже! Значит, и ты…