~~~

Когда стемнело, пришел Флойд с младенцем. По меньшей мере трижды с полудня Гейл говорила Ри, что у нее груди побаливают, и в Неда она вцепилась, как в лекарство, понесла его на диван. Откинулась на спинку, поспешно рассупонилась и дала ему грудь, к которой он, похоже, рвался. Ри сидела в кресле у дальнего окна, старалась не слушать семейные разговоры, но слышала все. Флойд требовал, чтобы Гейл вернулась домой: его мать не может справиться с такой маленькой деткой, и в трейлере слишком тихо, когда она не воркует над младенцем, без всех этих «ути-пути» и прочего. Ну и почтой прислали ее каталог, можно полистать и выбрать себе что-нибудь красивенькое на весну, — он ей это наверняка купит. Гейл перенесла Неда к другой груди — капля по капле боль, похоже, убывала. Она сказала, что кое-какую срань надо поменять. Он ей не начальник каждую минуту каждого дня. Флойд сказал «ладно». Но самое главное — эта клятая Хизер, хватит с ней уже ебаться. Флойд ничего не ответил. Сынок с Гарольдом украдкой подобрались ближе — поглядеть на сиську во рту у младенца, и в комнате слышалось только его чмоканье. Флойд закурил, потом встал, вышел наружу. Гейл покачала младенца, приговаривая:

Открылась дверь, Флойд поставил черный чемодан и синюю сумку с Недовыми пожитками, затем вышел спиной и закрыл за собой дверь. Оба мальчишки повисли на подлокотнике дивана, пялясь на груди Гейл, а лучи фар Флойдова грузовика обмахнули оконное стекло — он уехал. Ри зашла за диван, принялась растирать Гейл затылок. «Ну, ну. Он вернется. Он опять вернется за тобой, скорее всего — в день стирки, спорим. Скажет, старуха Хизер разжирела, скурвилась вдруг ни с того ни с сего, истинная правда, и, господи, как же он по тебе соскучился. Поехали домой, милая, — мыло под раковиной». А сказала Гейл вот что:

— По крайней мере, теперь он врать не стал. Ты заметила?