18
Фрэнки быстро провел «голд-дастер» сквозь арку с оранжевыми фонарями и поехал по изгибам дорожек «Стюарт-Мэнора». Жилые комплексы были двухэтажными, первый этаж — вертикальная доска красного дерева, второй — деревянно-кирпичный, оштукатуренный. На стоянках полно «фольксвагенов», «камаро», «мустангов» и «барракуд». Над каждой дверью — подвесные фонари с оранжевыми лампочками.
— Хосс-поди, — произнес Когэн. — Наконец-то добрался. Я в раю у макаронников.
Некрупные шины «дастера» визжали, когда Фрэнки закладывал по дорожкам виражи к третьему комплексу.
— Это для одиноких, — сказал Фрэнки. — Тут полагается жить, если хочешь ебаться.
— Надо очень этого хотеть, чтоб тащиться на поебку в Нью-Гэмпшир, — сказал Когэн.
— Да тут не так уж и далеко, — ответил Фрэнки. — Я так же думал, а Джонни как-то раз занят был ночью, и мне ее пришлось сюда везти. Не очень далеко.
— По мне, так вполне, — сказал Когэн. — Что еще раз доказывает. Говно чувак.
— Не он же решает, где девки живут, — сказал Фрэнки. Завернул на свободный участок, выключил двигатель и фары.
— Не он решает, — сказал Когэн. — Точка.
— Джеки, — сказал Фрэнки, — на самом деле он неплохой чувак, знаешь? Совсем не плохой он чувак.
Когэн съехал ниже по сиденью. Замшевая куртка встала колом у него на плечах. Он закрыл глаза.
— Все они неплохие, — сказал он. — Все они прекрасные ребята. Только думать начинают, знаешь?
— Он со мной всегда порядочно, — сказал Фрэнки.
— Еще бы, — ответил Когэн. — Почти на шесть лет тебя в крытую отправил.
— Он же не виноват, — сказал Фрэнки.
— Детка, — сказал Когэн, — когда кто-то что-то делает, и кто-то, и он кого-то берет, и они садятся, блядь, поэтому, только он и виноват. Такое правило.
— Он не виноват, — повторил Фрэнки.
— Тогда и ты тут не виноват, — сказал Когэн. — Если он не виноват, то и ты не виноват.
— Он не хотел, — сказал Фрэнки.
— Это здесь ни при чем, — сказал Когэн. — Вообще никак сюда.
За «дастером» проехала синяя «рэлли-нова».
— Это они? — спросил Когэн.
— Не-а, — ответил Фрэнки. — Джон — у Джона «ривьера».
— Я знаю, что у него, — сказал Когэн. — А знать я хочу, они это или нет.
— Не, — сказал Когэн. — Я бы сказал, если б они. Ты неправильно его понял, вот что. С кичей ему хуже пришлось, чем мне, у него ж семья и все такое.
— Ему больше не придется, — сказал Когэн.
— Он сам же ярмо надел, — сказал Фрэнки. — А мог бы на нас звякнуть.
— В каком-то смысле, — сказал Когэн, — он и звякнул.
— Не звякнул, — сказал Фрэнки. — Нихера не запел.
— Может, про тебя не запел, — сказал Когэн. — А кого-то спалил.
— Насчет чего? — спросил Фрэнки. — Что там было палить?
— Он знает, как так получается, — сказал Когэн. — Ну, как должно получаться, во всяком случае. Знает.
— Что он знает? — спросил Фрэнки.
— Про Доктора слыхал? — спросил Когэн.
— Ну да, да, — ответил Фрэнки. — Диллон говорит, он дуба дал. Я знаю.
— Когда это ты с Диллоном беседовал? — спросил Когэн.
— Я с ним не беседовал, — ответил Фрэнки. — Мне Джонни говорил — сказал, Диллон сказал, Доктор прижмурился.
— Он и прижмурился, — сказал Когэн.
— Ладно, — сказал Фрэнки. — И ты, и Джонни, и Диллон, вся кодла говорит, Доктор прижмурился. Подумаешь.
— Хорек говорит, дуба дал, — сказал Когэн.
— Джонни сказал, ему Диллон говорил, что Доктор дал дуба, — сказал Фрэнки.
— Вот говнюк, — сказал Когэн. — Ебаный блядский говнюк.
За «дастером» проехал коричневый «мэверик-грэббер».
— Опять не они, — сказал Фрэнки. — Почему?
— Потому что сам знает, — ответил Когэн. — Он сам, блядь, отлично знает, Доктор прижмурился.
— Откуда он знает? — спросил Фрэнки.
— Забашлял чуваку, — ответил Когэн. — Забашлял одному чуваку пять штук, чтоб потемнил Доктора.
— Хуй-ня, — сказал Фрэнки.
— Как его жену звать, — сказал Когэн, — хочешь, я б тебе сказал — сказал, как она выглядит и прочее, раньше такие здоровые кольца занговые в ушах носила? Конни.
— И чего? — спросил Фрэнки.
— Эта телка куш и передавала, — сказал Когэн. — За Докторову сраку. Думаешь, стал бы он башлять, если б не убедился, что дело сделано?
Фрэнки не ответил.
— А знаешь, Фрэнк, почему он Доктора убрал? — спросил Когэн.
— Ну, — ответил Фрэнки. — Знаю.
— Еще бы, — сказал Когэн. — Доктор совершил ошибку, сделал то, чего не должен был. Вот поэтому.
— Ну, — сказал Фрэнки, — да.
— Еще б не да, — сказал Когэн. — Вот и вот.
— Это не одно и то же, — сказал Фрэнки. — Это вообще не то же самое.
За «дастером» проехал свекольный «монте-карло».
— Еще как то же, — сказал Когэн. — Доктора заземлили за то, что всех в говно потянул. Это сделали и вы с ним. Только вы думали, единственная разница, вы думали, повесят на Трэттмена.
За «дастером» проехал красный «капри».
— Я вот о чем, — сказал Когэн. — Такое с рук не сходит. Трэттмен вот был такой же. Думал, ему это спустят.
— Спустили же, — ответил Фрэнки. — Один раз.
— Я о том же, — сказал Когэн. — Один раз за просто так не бывает, обязательно второй будет.
За «дастером» проехала бронзовая «ривьера».
— Это он, — сказал Когэн.
— Не уверен, — сказал Фрэнки.
— Уверен, — ответил Когэн. — А если нет, у тебя первый в мире сухостой на все тело.
Он открыл глаза и проследил взглядом за «ривьерой». Та заехала на парковку за задней дверью комплекса.
— Сколько он там будет, парнишка? — спросил Когэн.
— Не знаю, — ответил Фрэнки.
— Ладно, — сказал Когэн, — я у тебя по-доброму спросил. Так, а ебет ее он тут или он ее ебет где-то в другом месте?
— У нее соседка в квартире, — ответил Фрэнки. — Он знает чувака, у него мотель в Хэверхилле.
— Ладно, — сказал Когэн, — тогда он только поздороваться.
Дверца «ривьеры» открылась. Когэн увидел длинную белую ногу девушки. Посмотрел, как из тени здания выступил Амато, обошел машину сзади. Посмотрел, как Амато помог девушке выйти и захлопнул дверцу.
Когэн нагнулся к полу «дастера», пошарил обеими руками и поднял пятизарядный полуавтоматический «винчестер». Положил на колени, прижал правой рукой. Левой вытащил ключ из зажигания «дастера».
— Эй, — сказал Фрэнки, — я в смысле завести хотел и прочее, чтоб ехать сразу.
— Я знаю, — ответил Когэн, — но тут, наверно, будет шумновато, а я знаю, ребята некоторые как услышат шум, так сразу едут так прекрасно, что кто-то остается стоять с пальцем в жопе.
Когэн посмотрел, как Амато провожает девушку до двери жилого комплекса.
Когэн открыл пассажирскую дверцу «дастера», мелькнул обрезок строительной ленты, которым он залепил выключатель света в салоне, и скользнул из машины. Амато и девушка были в тридцати пяти шагах, обнимались у дверей. Когэн присел за машиной, левый локоть упер в капот «дастера», приклад — туго себе в правое плечо.
Амато отстранился. Девушка открыла дверь своим ключом. Амато дождался на ступеньке, пока дверь за ней не закроется. Девушка повернулась и помахала ему — одними пальцами правой руки. Она улыбалась. Амато помахал в ответ — так же. Отвернулся от двери. Девушка скрылась на лестнице.
Когэн выпустил в Амато первый жакан на оленя. Пуля попала в низ живота и швырнула Амато спиной в стену. Когэн дождался, пока тот довершит дугу. Тогда он выпустил вторую пулю. Она ударила Амато выше, чуть над ремнем слева, и прошла насквозь, под таким углом в теле, что пробила стекло двери слева от него. Когэн выстрелил в третий раз, когда Амато ударился о стену здания и начал оседать. Пуля попала ему в грудь, близко от основания шеи, и грудь разворотило. Амато рухнул вправо от себя, в низкий кустарник.
Когэн быстро попятился и сел в машину. Ружье сунул на заднее сиденье, ткнул ключ в зажигание.
— Вот теперь поехали, — сказал он.
«Дастер» рванул с парковки по изгибам дорожек с визгом некрупных шин.
В трех с половиной милях от «Стюарт-Мэнора» Когэн сказал:
— Слишком быстро едешь.
— Господи, — произнес Фрэнки, — да тут сейчас всевозможная болонь сбежится. — «Дастер» у него шел ровно на семидесяти по двухполоске.
— И кто-нибудь нас тормознет, — сказал Когэн. — Давай помедленней.
— Не могу, — сказал Фрэнки.
— Пацан, — сказал Когэн, — послушай, сбавь ход, да?
— Не могу, — ответил Фрэнки, — богом клянусь, не могу.
— Пацан, — сказал Когэн, — у меня машина в Массачусетсе. Ехать нам еще далеко. Я не хочу, чтобы нас поймали.
— Сам сядешь? — спросил Фрэнки.
— Да, — ответил Когэн.
Фрэнки съехал на обочину шоссе 64. Быстро открыл дверцу водителя, выскочил и обежал машину сзади. Когэн переполз по сиденью. Фрэнки сел с пассажирской стороны.
— Ладно, — сказал Когэн, переключая передачу «дастера», — так, это значит, тебе придется сбрасывать винтарь.
— Ладно, — ответил Фрэнки.
Когэн остановил машину на эстакаде над рекой Шошин в Андовере, Массачусетс. Фрэнки открыл пассажирское окно и запустил ружьем в темноту. Начал закрывать окно.
— Подожди, — сказал Когэн.
Донесся всплеск.
— Ладно, — сказал Когэн. Снова переключил передачу. — Трава и прочее с пальчиками ничего не делают, — сказал он. — А вода — да.
Когэн заехал на стоянку «Нортшор-плазы» к западу от Сейлема. За «Джордан-Маршем» стоял синий «ЛТД».
— Ты же знаешь, что теперь надо делать, — сказал Когэн, руля «дастер» к «ЛТД».
— Еще бы, — ответил Фрэнки. — Еду туда, где моя тачка, бросаю эту и еду домой.
— Просто бросаешь, — сказал Когэн.
— Ох господи, — сказал Фрэнки. — Стираю все пальчики.
— Ты нормальный и прочее, — сказал Когэн.
— Да, — ответил Фрэнки.
— Еще раз, где твоя тачка? — спросил Когэн.
— Елки-палки, — сказал Фрэнки, — в этом, как ее, на стоянке в Оберндейле.
— Чтоб наверняка, — сказал Когэн. — Ты правильно ехать не мог, там. Иногда ребята забывают.
Когэн подвел «дастер» поближе к «ЛТД». Стоянка была освещена, но пуста. Когэн открыл дверцу водителя. Фрэнки стал переползать по сиденью. Когэн вышел. Фрэнки забрался за руль. Положил на него руки. Когэн не выпускал дверную ручку из левой руки. А правой достал «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, «полицейский особый» с двухдюймовым стволом, из-под куртки.
— Теперь не забудешь, — сказал Когэн, держа револьвер под окном.
— Я знаю, знаю, — сказал Фрэнки. — Сбрасываю эту ебаную лайбу, забираю свою тачку и слишком не гоню, а…
Когэн приподнял револьвер и выстрелил Фрэнки в лицо, один раз. Тот завалился на пассажирское сиденье. Когэн сунулся в окно, приставил дуло револьвера к груди Фрэнки и выстрелил четыре раза, пороховые газы опалили куртку. От каждого выстрела тело содрогалось.
Когэн сунул револьвер в карман куртки. Из другого кармана достал гладкие кожаные перчатки и красный носовой платок. После чего принялся стирать пальчики с «дастера».
