8

— Чего вы ждете? Отправьте мне эту информацию немедленно!

Инспектор Фигейрас был не из тех, кто любит сидеть сложа руки. Он резко оборвал разговор, пылая от нетерпения. Мало того что профессионал из-за границы в данный момент допрашивает единственную свидетельницу перестрелки в соборе, словно нарочно стараясь опередить его в расследовании! Несколькими минутами раньше ему пришлось вести тягостную беседу с настоятелем, пока они вместе осматривали ущерб, нанесенный священному интерьеру, а его люди собирали первые гильзы. Из этого разговора инспектору удалось составить примерное представление о том, кто такая Хулия Альварес. Из описания отца Форнеса вытекало, что она — женщина упорная, возможно, несколько более чем следует, не слишком охотно подчиняется церковной дисциплине и, по его впечатлению, чрезмерно увлекается безбожными идеями. «Кельты, Новая Эра и тому подобное», — добавил священник с излишней доверительностью. Фигейраса это совершенно не интересовало. «Но в своей работе она всех заткнет за пояс. Я уверен, что в один прекрасный день Хулия нас поразит каким-нибудь великим открытием. Она сумеет спасти Портик Славы от разрушения, вот увидите!» — добавил он.

Во всем этом потоке многословия, однако, вскрылась действительно удивившая его подробность: если верить настоятелю, то Хулия Альварес была замужем за американским подданным.

Поэтому инспектор и звонил в комиссариат с просьбой прислать ему все имеющиеся сведения об этой парочке.

Фигейрас сидел, уткнувшись в компьютер, в патрульной машине, когда ощутил, что атмосфера вокруг словно сжимается. Лопасти вертолета месили пропитанный туманом воздух над площадью, от поднявшегося ветра задрожали даже камни брусчатки. Инспектор уже успел забыть о своем приказе и о том, насколько опасно было в такой дождь заставлять единственный имеющийся в распоряжении вертолет лететь над городом. Но времени на раскаяние ему не хватило. Раздался еще один звонок.

— Фигейрас.

— Инспектор? — Это был голос старшего комиссара.

— Да, слушаю.

— Готова информация, которую вы просили. Во-первых, у нас нет никаких материалов на Хулию Альварес. Ни дорожных происшествий, ни штрафов за парковку, вообще ничего. Известно только, что она имеет докторскую степень по истории искусств и написала книгу о Пути святого Иакова под названием «Путь инициации». На мой взгляд, немного отдает эзотерикой. Собственно, и все.

— А вы хорошенько погуглили?

— За кого вы нас принимаете, инспектор? — недовольно отозвался шеф.

— Простите, вы правы, — засопел Фигейрас. — Продолжайте, прошу вас.

— А вот ее муж и вправду любопытная фигура.

— Да уж, представляю.

— Мартин Фабер — климатолог. Причем из лучших. Честно говоря, никто не может понять, что он здесь делает. В две тысячи шестом году он опубликовал работу о таянии вечных снегов в основных горных массивах Европы и Азии и даже получил за нее премию ООН. Его прогнозы, кажется, сбываются неукоснительно. У него впечатляющая репутация в научном мире. Но самое забавное, инспектор, это… Ладно, потом. Он закончил Гарвард и был завербован Агентством национальной безопасности США, где и работал вплоть до женитьбы на Хулии, после чего подал в отставку и переехал сюда, к жене.

— Ее муж — шпион?

— В буквальном смысле да. — Комиссар понизил голос. — Плохо то, что дальнейшая его биография засекречена.

— Как удачно.

Глазки инспектора бойко засверкали за стеклами очков. Ему показался любопытным совпадением тот факт, что тип, допрашивающий в настоящий момент свидетельницу, и ее муж работают на одну и ту же разведывательную службу. «Идет какая-то крупная игра», — пробурчал он себе под нос.

— А известно, когда они поженились, комиссар?

— Я пока не нашел запись в реестре актов гражданского состояния. Однако через архив материалов по гражданам США, проживающим в Испании, мне удалось выяснить, что они вступили в брак в Великобритании. И знаете, что еще? Крайне примечательный факт из таможенного архива…

— Давайте, комиссар, не томите…

— Похоже, супруги Фабер прожили год в Лондоне, занимаясь темой, весьма далекой от профессиональных интересов их обоих. Они заделались скупщиками антиквариата. Но при переезде сюда, чтобы не тащить лишних вещей, продали все. Все, за исключением двух камней Елизаветинской эпохи, которые они задекларировали в Комиссии по культурному наследию.

— Два камня?

— Два древних талисмана. Занятно, правда?