58

Пациент палаты номер 616 по-прежнему не реагировал на внешние раздражители, хотя показатели его жизнедеятельности — температура тела, пульс, частота дыхания и артериальное давление — ясно указывали, что опасность миновала. Инъекции адреналина пока не смогли вывести его из беспамятства. Зрачки свидетельствовали о том, что Николас Аллен все еще погружен в REM-фазу необычно долгого сна. Поэтому, быть может, врачи больницы Нуэстра-Сеньора-де-ла-Эсперанса не выказывали особой уверенности относительно дальнейшего хода событий.

— Возможно, он скоро проснется… — заявил заведующий отделением интенсивной терапии на первом медицинском совещании часов в шесть утра, — но не исключено и то, что кома необратимо разрушила его нервную систему и он не выкарабкается.

— Мы можем что-то сделать? — спросил кто-то.

— Не слишком много. По моему мнению, нам не следует применять никаких мер, пока мы точно не узнаем, что произошло.

— Но он уже много часов без сознания, доктор, — высказалась одна из медсестер.

— Я твердо придерживаюсь своего решения. Пока пациент стабилен, мы не станем вмешиваться. Лучше дождаться его пробуждения и выяснить, что именно с ним случилось.

Никто из этих дипломированных врачей не мог и отдаленно представить себе, что в эти минуты мозг спящего гиганта трудился над решением проблемы. Нейронные цепи воспроизводили тот случай, когда сверхъестественная сила, подобная той, что вывела Аллена из строя сейчас, впервые обрушилась на его тело.

В памяти Аллена это событие прекрасно запечатлелось на клеточном уровне.

Это произошло в ближайшие часы после неудавшегося ограбления собора в Святом Эчмиадзине.

С раной на лбу, разоруженный и связанный гориллами Армена Даджяна, Ник Аллен был вывезен из города в рефрижераторе и тайком переправлен на турецкую территорию. Рядом с ним в кузове валялся этот недотепа Мартин Фабер. Аллен не мог избавиться от мысли, что если бы его напарника не заметили на наблюдательном посту за пределами храма, то дело могло бы обернуться совсем иначе. Но кому и когда еще помогали жалобы и сетования? Ясно было лишь то, что лежащий рядом с ним юный бюрократ находился в куда более бодром состоянии, чем сам Ник. Аллен не заметил у него ни гематом, ни сколь-нибудь серьезных ранений, и, хотя того связали лишь скотчем, Мартин казался испуганным и неспособным к решительным действиям. Его же собственное положение, увы, представлялось совсем иным. Ник потерял много крови, слабость мешала ему предпринять попытку к бегству. Мышцы рук и ног одеревенели от веревок, и агент прекрасно понимал, что его жизнь зависит от того, удастся ли ему сберечь силы до того, как его привезут в больницу. Если они планировали именно это.

За все семь нескончаемых часов, проведенных без воды и свежего воздуха, никто из них не выказал желания пообщаться.

Поездка длилась дольше, чем можно было ожидать. Если тот святоша из Эчмиадзина имел в виду затруднить предполагаемую спасательную операцию АНБ, то эта затея ему прекрасно удалась. Для начала их увезли от собора и доставили на какую-то безлюдную равнину, словно парящую в пустоте, при одном взгляде на которую сжималось сердце. Они уже находились не в горной Армении, а на бескрайней плоской платформе, откуда отдаленные контуры грозных вершин казались лишь зыбкой тенью и солнце с устрашающей быстротой закатывалось за ними…

Они с Фабером сразу же заметили здание, возвышавшееся в какой-нибудь сотне метров. От них его отделяла гигантская темная впадина, а за ней угадывалось нечто вроде старинного минарета с круглым основанием, сужавшегося кверху и напоминавшего указующий в небо перст. Частично он был закрыт башней из необожженного кирпича, словно кто-то стремился спрятать это сооружение от нескромных взглядов.

— Где… где мы? — с трудом выговорил Ник. Его рана перестала кровоточить.

— Это свободный Курдистан, полковник! — торжественно провозгласил Армен Даджян, распахнув объятия навстречу пропасти, разделявшей их и минарет. — Священная земля наследников Ноя.

Мартин шумно вздохнул.

Тот тип не врал. Они, должно быть, проехали четыре сотни километров, прежде чем попасть сюда. С этого места виднелись заснеженные пики Арарата, искрившиеся в последних лучах уходящего солнца. Аллен прикинул, что они, по-видимому, находятся около его южной стороны, в какой-то точке, равноудаленной от границ Армении, Турции и Ирана.

— А что мы здесь делаем? — снова открыл рот Аллен, топая ногой по земле, пытаясь восстановить кровообращение. — Вы же не можете удерживать двоих американских подданных!

Усатый тип и сопровождавшие его люди усмехнулись.

— Да бросьте, полковник. Неужели вы не узнаете это место?

— Лично я узнаю, — вклинился Мартин, указывая на горизонт. — Это Агри-Даги, «Гора боли» по-турецки. Или Урарту, «Ворота в небеса» по-армянски.

— Прекрасно, мистер Фабер. И сегодня вы узнаете, почему турки ее так называют.

— Так вот каков ваш план? — пробормотал он. — Вы бросите нас здесь? На горе? Или сбросите в одно из этих ущелий?

— Нет-нет, ничего подобного. — На лице Даджяна снова появилась его неизменная странная улыбка. — Это дало бы вам незаслуженную возможность избежать своей судьбы, мистер Фабер. А мы хотим, чтобы вы страдали. Поверьте, мы, йезиды, привыкли все делать на совесть.

— Йезиды?

По неизвестной причине Мартин вздрогнул при этом слове. Агент американской разведки удивленно взирал на армянина, в то время как тот подошел к краю пропасти, разглядывая ее с непонятным удовлетворением. Хотя была середина августа, после захода солнца поднялся холодный северный ветер, отнюдь не обрадовавший пленников.

— Ты знаешь, кто это?.. — прошептал Аллен, когда Даджян отошел.

Мартин тут же с готовностью ответил:

— Само собой. Отец мне много про них говорил. Давным-давно он исследовал эти земли и рассказывал поразительные вещи про здешних обитателей. Здесь на них смотрят как на адептов дьявола, но в действительности они исповедуют уникальный на земле культ ангелов. Священники йезидов никогда не сбривают усов. Взгляни на них. Они верят в реинкарнацию. Не едят листья салата. Не носят синее. Они считают себя законными потомками людей, выживших после потопов, и, следовательно, единственными хранителями реликвий, подобных святыне из Эчмиадзина.

— Фанатики, — с досадой присвистнул Аллен.

— Но не убийцы.

— Да они чуть не прикончили меня в соборе!

Мартин Фабер не знал, что ответить. Вряд ли бы помогло, если бы он объяснил человеку, пострадавшему от ножа йезидов, то восхищение, которое вызывали эти люди в его семье. Родители Мартина многие годы изучали их необычную теологию и полагали, что это вполне мирное племя. Хотя, возможно, на их впечатление повлияли те хрупкие узы, которые связывали учение йезидов с трудами Джона Ди.

И те и другие — и йезиды, и последователи английского мага — уверяли, что им удалось установить связь с сущностями высшего порядка и даже видеть «книги» и «небесные скрижали», позволяющие вступать в непосредственный контакт с Создателем.

Именно это Мартин, вдохновленный наставлениями отца и в то же время радеющий за проект своего ведомства, и собирался искать в Армении.

— Знаете что? — Армен Даджян повернулся на каблуках, прерывая перешептывания своих пленников. Его взгляд был устремлен на молодого Мартина. — Вообще меня не должно удивлять, что вы унаследовали интересы своего отца.

— Моего отца? — подпрыгнул Мартин. — Вы с ним знакомы?

— Мистер Фабер, ради бога! Ваша наивность меня умиляет. Я знаю всех и каждого участника проекта «Элиас». Некогда я и сам потрудился на него. Задолго до того, как вы вылезли из пеленок. Однако я вышел из проекта сразу же, как только узнал об истинных мотивах вашего государства.

— Вы работали на проект «Элиас»?

Глаза армянина вспыхнули. Глаза Мартина тоже.

— Да. И насколько я понимаю, вы до сих пор стремитесь любой ценой установить свою монополию на эти камни.

Николас Аллен пребывал в полном ошеломлении. Ему никак не удавалось понять, о чем, черт побери, толкуют эти двое. Йезиды знали родителей его напарника? Что еще за хрень этот проект «Элиас»? И почему вдруг у него возникло неприятное ощущение, что агентство направило его прямиком в осиное гнездо, даже не потрудившись предупредить о его существовании?

— Я не очень хорошо понимаю, — вступил Мартин, не имеющий представления о мыслях своего коллеги, — почему вы нас привезли именно сюда. К одной из ваших знаменитых башен…

Даджян, заложив руки за спину, подошел к пленникам:

— Рад, что вы узнали это место, Мартин Фабер. Меньшего я от вас и не ждал.

— Я читал о них в книгах Вильяма Сибрука. И у Гурджиева.

«Башни? — растерянность Ника росла. — Гурджиев? Сибрук?»

— А вы случайно не читали, что говорят о нас Пушкин или Лавкрафт? — коварно улыбнулся армянин. — Быть может, вы уже сами догадались, но я считаю своим долгом сообщить вам, что они все лгут. Гурджиев, самый известный мистик моей страны, даже не удосужился приехать посмотреть на эти башни. Однако в Европе он пользовался незаслуженной популярностью, причем только из-за того, что писал свои памфлеты по-французски.

— Но ведь Вильям Сибрук все-таки смог узнать вашу тайну, не так ли?

— Сибрук, пожалуй, да, — неохотно процедил тот.

— Это был оккультист и репортер, он работал на «Нью-Йорк таймс» в начале двадцатого века…

— Я в курсе, кто такой Сибрук, мистер Фабер. Он первым опубликовал сведения об этих постройках, — оборвал его Даджян, кивком указывая на гигантский каменный шпиль, спрятанный за стенами из кирпича и пластика. — Этот глупец окрестил их «башнями зла», так как считал, будто они излучают вибрации, помогающие Сатане править миром. Но когда он писал о них, то не мог даже доказать сам факт их существования. Большая их часть лежала в руинах, а остальные, в лучшем случае, были скрыты под другими постройками.

— Я читал его «Приключения в Аравии», — согласился Мартин, обрадовавшись, что смог переключить внимание своего палача. — И обратил внимание, что он нигде не дает точных координат…

— А он их никогда и не знал. Поэтому и не привел в своих сочинениях. Никто из шейхов-йезидов, с которыми он встречался в двадцатые годы, не выдал ему местоположение этих башен. Сибруку пришлось удовольствоваться предположением, что некто, обладающий высшим знанием, еще на заре истории воздвиг их по всему континенту, а мы время от времени посещаем их и убеждаемся, что они все еще работают.

— И это одна из них?

— Да, — кивнул армянин. — Моей семье пришлось спрятать ее во времена Сибрука именно из-за его сочинений. Своей книгой он заклеймил мой народ, обвинив нас в связи с дьяволом и заявив, что эти башни управляются силами зла.

— А что, это не так? Разве вы не сатанисты? — недоверчиво вмешался Ник, от усталости еле выговаривая слова. Его ноги ослабли, каждый вздох давался все с большим трудом. Он уже начинал желать, чтобы их участь, какой бы она ни была, поскорее определилась.

— Конечно же нет!

— Тогда почему вы хотите принести нас в жертву? — Он закашлялся. Полковнику на глазах становилось хуже. От лихорадки его раненый лоб покрылся потом. И эти холодные капли не предвещали ничего хорошего. — Разве не так поступают адепты зла? Приносят человеческие жертвы?

Даджян перестал ходить кругами около своих пленников и склонился над техасцем.

— Самое интересное в вашем случае, полковник, — произнес он свистящим шепотом, — это то, что не я буду орудием вашей казни. Я не хочу запятнать свои руки вашей кровью. К счастью, своей попыткой похитить священную реликвию вы заслужили ордалию. Знаете, что это?

Ник Аллен даже приблизительно не представлял себе, о чем речь. Это слово он слышал впервые. И Даджян, так и предполагая, не замедлил дать разъяснения.

— Это Божий суд, полковник, — процедил он. — Чистый и беспристрастный суд Всемогущего. Неумолимый приговор. Моментальный. Точный. Вашу судьбу решит Он. Вас это устраивает?

— Вы сошли с ума…

Новый порыв ледяного ветра — быть может, отголосок бури, бушевавшей на пиках Арарата, — прервал их разговор.

— Не будем терять времени. — Армянин распрямился и не расслышал презрительных слов своего пленника.

Повинуясь его жесту двое солдат подтолкнули обоих американцев к краю мрачного кратера. Скальное ущелье внушало ужас: прямо под их ногами разверзлась вертикальная пропасть, словно резцом прорезанная щель, из которой вырвался поток жаркого воздуха и пощечиной обжег их лица. Даджян собирался сбросить их вниз? В этом и состояла ордалия?

Фабер прекрасно знал значение этого термина.

Он был введен в обиход в старой Европе во времена святой инквизиции и применялся в отношении ведьм и еретиков, когда в силу разных причин церковники отказывались от традиционного судебного процесса и заставляли преступников доказывать свою невиновность посредством испытания огнем или водой со связанными руками и ногами. Мартин не думал, что их собираются сбросить в бездну. Ордалия должна была давать им минимальный шанс на спасение. А подобная этой пропасть такой возможности явно не предполагала.

— Что вы собираетесь сделать с нами, Даджян? — спросил Мартин взволнованно, видя, что земля обрывается у их ног.

— Давайте испытаем вашу веру, господа.

Армянин взял в руки маленькую реликвию из Эчмиадзина и приложил к голове. Напоминающий формой почку камень сверкал, как бриллиант. Вероятно, он сиял своим собственным светом, потому что вокруг уже сгустился ночной мрак и ничто иное не могло вызвать эти отблески.

— Вам известно, мистер Фабер, почему эти камни называют камнями Солнца?

Мартин не ожидал такого вопроса. Не выпуская камня из рук, Даджян продолжал:

— Гелиогабалы — это особые минералы, реагирующие только на сигналы Солнца. Всего несколько часов назад полное солнечное затмение накрыло ближайшую к нам широту, позволяя увидеть плазменную корону светила. Хотя вы и не заметили, но эта энергия нанесла удар по Земле и заставила заработать все оставшиеся в мире семь башен ангелов, которые и активировались в течение последних часов. Если один из таких камней окажется вблизи от башни, он получит эту энергию и сможет выдать крайне любопытную реакцию.

— Какую такую реакцию?

— Мы называем ее Божья Слава, мистер Фабер, — улыбнулся армянин. — Иудейская Библия называет ее kabod. Это блеск Вечного Отца. Тот самый свет, который был явлен Моисею на горе Синай. Пламя, пожиравшее терновый куст, но не сжегшее его и позволившее Всевышнему говорить через него… В действительности, это наш самый древний канал для общения с Богом. Только в вашем случае, если вы не обладаете необходимым даром, он принесет смерть.

— Джон Ди видел этот огонь и не погиб, — ответил Мартин недоверчиво.

— В виде исключения. Он прибег к помощи наделенных даром визионеров, и они передали ему защитные заговоры.

— В таком случае, — усмехнулся Фабер, вспомнив долгие годы, посвященные изучению магических формул Джона Ди, — я жажду узреть эту Славу.

Лицо йезида осветила злорадная улыбка.

— Так узрите ее, господа!