52

«Что-то тут не так».

Николас Аллен несколько раз попытался открыть глаза, но безуспешно. Он не представлял себе, где находится. В ушах стучала кровь, вестибулярный аппарат бастовал, а огромный шрам на лбу болезненно пульсировал. Если бы в ту минуту спросили о его позе, он бы ответил, что висит вниз головой, но даже сама эта мысль показалась ему дикой. Однако глаза были не единственной частью тела, отказывающейся повиноваться. Руки и ноги агента закостенели, как палки, он ощущал стеснение в груди, вынуждавшее его коротко и часто хватать воздух. Последнее, что он отчетливо помнил, — это телефонный разговор с Майклом Оуэном с одной из четырех площадей вокруг собора Сантьяго-де-Компостела. Ему сообщили об исчезновении Хулии Альварес, и тут же связь оборвалась.

Затем, видимо, он потерял сознание… Во второй раз подряд!

Если он не ошибался, все это были побочные эффекты, типичные для явления, с которым полковник Аллен, к своему несчастью, был знаком не понаслышке.

Тошнота, сонливость, зуд, обморок… Все сходилось.

— Мистер Аллен! Мистер Аллен! — Донесшийся откуда-то издалека голос вывел полковника из невеселых раздумий. Говорили на плохом английском, и звуки доходили до агента глухо, словно через длиннющую трубу. — Я знаю, вы меня слышите… Вы находитесь в палате интенсивной терапии больницы Нуэстра-Сеньора-де-ла-Эсперанса. Сегодня… мм… первое ноября. На вашем теле нет свежих ран, но вы перенесли несколько эпилептических припадков. Вы привязаны к кровати. Умоляю вас не двигаться. Мы уже известили посольство о вашем местонахождении.

«Хоть одна хорошая новость», — подумал полковник.

— Медики считают, что вы уже вне опасности. Лежите отдыхайте, а мы постараемся выяснить, что могло вызвать у вас подобные нарушения.

«Я сам знаю! — хотелось ему закричать в голос. — Это последствия воздействия высокочастотного электромагнитного поля!»

Но голосовые связки тоже не повиновались.

Эти врачи и вообразить не могли, что их пациент в свое время добровольцем завербовался в секретную программу американской армии по экспериментам с электромагнитными полями (известными по аббревиатуре ЭМП) и ему лучше многих других были знакомы эти симптомы. Он знал, что любое живое существо, попавшее в зону действия мало-мальски мощного поля, пострадает таким же образом, как пострадал он сам. Последствия длительного пребывания в ЭМП документально описаны в отчетах с уровнем секретности, сопоставимым с уровнем секретности проекта «Манхэттен». Под туманным грифом «биологическое взаимодействие» в этих правительственных документах доказывалось, что «электромагнитное поражение» влияет в первую очередь на слух и зрение. АНБ и Агентство по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам США (DARPA) открыли способ управления этими полями и возможность их применения против отдельных субъектов в толпе. Они также изобрели «акустические пули» с уровнем вибрации 145 децибел, которыми стреляли из высокоточной звуковой пушки. С их помощью появлялась возможность нейтрализовать — или убить — нужного человека, скажем, в колонне демонстрантов, причем идущие рядом даже и не заметят ничего необычного. И что самое ужасное: не останется и следа от причины, вызвавшей смерть. Если жертва не сумеет вовремя выйти из зоны поражения звукового выстрела, то ее череп и кости начнут вибрировать с такой силой, что за считаные секунды давление повысится и начнется кровоизлияние. А если тебе повезет и доза окажется не летальной, то потом ты сможешь вспомнить только неясный гул, похожий на тот, который ощущаешь рядом с высоковольтной вышкой.

Именно гул и почувствовал Николас Аллен.

Теперь вставал вопрос: кто же, кроме его собственного правительства, имел в распоряжении игрушку подобного рода? И у полковника Аллена уже появились идеи на этот счет.

«Здесь побывали ваши старые друзья», — сказал он директору своего агентства.

Однако он забыл напомнить, что и сам прекрасно знал этих «друзей». Их пути скрестились давным-давно, когда он выполнял задание, о котором не забудет, пока жив.

Это произошло в горах Армении. Почти на краю света.

По какой-то неясной причине из глубин его памяти начали всплывать эти картинки.

Стоя перед Эчмиадзином, помпезным зданием «армянского Ватикана», Ник Аллен думал, что позаботился обо всем. В Париже было двенадцать часов дня, и впечатляющее солнечное затмение уже накрыло тенью половину Европы. На шестнадцать градусов широты к северу, напротив, часы показывали три часа пополудни, звезда сияла во всю мочь, и все телеканалы транслировали это небесное явление в своих новостях. Все старались перещеголять друг друга в апокалиптических прогнозах. «Модельер Пако Рабанн предсказал, что сегодня российская космическая станция „Мир“ упадет на столицу Франции и погребет под своими обломками как минимум миллион горожан», — вещали по одному каналу. «Нострадамус в одном из своих пророческих катренов назвал „королем ужаса“ это затмение». В студии «Нарек-TV» роскошная блондинка, сидящая на фоне Эйфелевой башни, задавала вопрос гостю: «А это может иметь отношение к пресловутому „эффекту-2000“, ну, знаете, эта проблема с компьютерами, когда в ближайший Новый год вся жизнь будет парализована?» — «Конечно же! Все в этом мире взаимосвязано! То, что мы наблюдаем в Париже, — это начало конца нашей эры!»

Новый оперативный шеф Аллена при всем желании не смог бы выбрать лучший момент для проведения этого задания. Собор и его окрестности были безлюдны. Даже глубокие старики сидели перед телевизором.

Одетый в черное и со своим неизменным шестнадцатизарядным пистолетом на поясе, агент не торопясь прошел в храм, миновав иконы кисти семьи Овнатанян. Только в этом уголке мира можно было любоваться созданными ими знаменитыми ликами апостолов Христа. Повсюду трепетало пламя зажженных свечей, а воздух был пропитан запахом ладана. Ничто из этого не произвело на агента ни малейшего впечатления. Такого человека, как он, привыкшего к штурмовым операциям, могло заинтересовать лишь то, насколько низок был уровень систем безопасности в подобном месте. Не наблюдалось ни видеокамер слежения, ни, само собой, вооруженных охранников, ни металлоискателей. Похоже, он столкнулся с доверчивыми людьми… И это парадоксальным образом вызывало у него беспокойство.

— Все в порядке, Ник?

Легкая вибрация в правом ухе подтвердила, что Мартин Фабер, ответственный за операцию, следит за ним из автомобиля «Лада», припаркованного в двухстах метрах отсюда. Мартин прилетел в Ереван неделей раньше, чтобы все подготовить. Он встретил агента со свертком детально разработанных инструкций под мышкой, оправдывая свою репутацию «человека-компьютера». Не то чтобы у Аллена вызывали восторг подобные характеристики — он всегда предпочитал людей действия теоретикам, — но, по крайней мере, он убедился, что Мартин его не бросит на произвол судьбы.

— Все нормально. Собор пуст, — ответил он.

— Отлично. Спутник тебя четко видит. Тепловые датчики определяют, что ты стоишь рядом с главным алтарем.

— Правильно?

— Точно.

— По твоему цвету на термоэкране я бы сказал, что ты нервничаешь.

Его голос прозвучал шутливо.

— Черт подери! — проворчал Аллен. — Я вспотел, а здесь как в холодильнике. Это не нервы… Я тут, мать вашу, подхвачу воспаление легких в разгар лета!

— Да ладно, ладно. «Око Неба» подтверждает, что поле свободно.

— А кроме того, — добавил Аллен вдогонку, — я терпеть не могу церкви!

Николас неслышным шагом направился за алтарь. По правую руку, сразу за портретом верховного патриарха Григора Лусаворича, он обнаружил помещение, которое искал: епископальный музей.

— Хочу тебе сказать, — шептал Фабер, — что в этой церкви хранятся некоторые древнейшие реликвии христианства. Жаль, что тебя это не интересует, Ник. Армянская апостольская церковь даже старше римской и располагает по-настоящему ценными раритетами.

— Можешь мне не рассказывать…

— Да знаю я, что тебе это скучно, — вздохнул Фабер в микрофон. — Но если ты задержишься в этой стране, тебе следовало бы знать, что армяне первыми приняли христианство в четвертом веке и их…

— Можешь наконец заткнуться? — рявкнул Ник. — Я пытаюсь сосредоточиться, кретин!

— Ты уже на месте?

Вопрос еще больше разозлил Аллена:

— Да. Ты что, по спутнику не видишь?

Уже в течение последних двадцати секунд Мартин Фабер постукивал по двум мониторам, принимавшим тепловой сигнал со спутника КН-11, пытаясь оживить их. И хотя АНБ на это время поместило спутник прямо над его головой и сигнал должен был быть превосходным, оба экрана безжизненно мерцали белым.

— Наверное, у нас какая-то проблема с антенной, — извинился он. — Я тебя не вижу.

— Не важно. Просто слушай меня, этого достаточно. Тут пока все тихо.

— Ясно. Опиши, где ты находишься.

Аллен послушался.

— Я вошел в музей… — зашептал он. — Непохоже, чтобы тут бывало много народа. Все серое, старое, страшное…

Через две секунды он продолжал:

— Теперь передо мной стеклянная витрина. Стоит в центре комнаты. Какие-то раскрытые книги и монеты. По сторонам вижу… Не знаю, как описать, — такие маленькие шкафчики, как домашние аптечки, висят на стенках.

— Это реликварии, Ник, — прервал его Мартин, развеселившись. — Теперь иди к правой стене. То, что мы ищем, находится в ее центре.

— Эта штука висит?

— Сейчас сам увидишь. Посмотри прямо перед собой.

— Перед собой… в центре… — повторил агент, — у меня тут два таких ящичка. По виду очень древних.

— Подойди ближе.

— Один, похоже, золотой. Прямоугольной формы. Размером с большую книгу. Нижняя часть застеклена, а вокруг порхают ангелы.

— Это рака тернового венца, — произнес Мартин с уверенностью. — А другой?

— Терновый венец? Ты шутишь?

— Ник, — поторопил Мартин, — другой… Ты его видишь?

— Подожди минутку. Если ты тут бывал раньше, почему сам не делаешь свою работу?

Мартин проигнорировал это замечание. Не мог же он ему сказать, что уже три раза приходил сюда за этой вещью, но всякий раз терпел неудачу. Поэтому и решил поручить дело профессионалу.

— Так, Ник, сосредоточились! Если перед тобой нечто вроде дарохранительницы, украшенной сверху фризом, а внутри ты видишь фрагмент доски, инкрустированный золотым крестом с драгоценными камнями, то ты на месте.

— Именно это я и вижу, — ответил Аллен. — Что это?

— Окаменевший остаток Ноева ковчега.

— Да ладно! По виду он новехонький!

— Ошибаешься. Считают, что его нашел святой Иаков в шестьсот семьдесят восьмом году нашей эры во время паломничества на гору Арарат.

— А что, на Арарат ходили паломники? — вздрогнул Аллен. — Это же пять тысяч метров!

— Раньше ходили, хотя большинство из них не добиралось до вершины. Эта гора не так-то просто сдается. Святой Иаков заснул на середине дороги, хотя говорят, что Бог, чтобы приободрить его, положил у него под самым носом балку от ковчега.

— Фью, — присвистнул тот, — ты прямо ходячая энциклопедия!

— Я только стараюсь собирать информацию для своих целей.

— Ну так вынужден тебя огорчить: это не балка — всего-навсего одна дощечка!

— Она у тебя в руках?

— Ответ утвердительный.

— Ладно… — заколебался Мартин. — Может, ее разделили на куски и хранят в разных храмах. Доставай инструменты и начинай вытаскивать ее. Напоминаю, что нам нужна не доска, а камень в форме почки.

— Ух ты! Ты не хочешь кусок ковчега?

— Нет. Только камень.

— Черный?

— Именно. Это древний heliogabalus, «камень Солнца». Доставай его из оправы и замени копией, она у тебя лежит вместе с инструментами.

Американец ощупал стену, чтобы убедиться, что сзади нет никакой сигнализации. Он также внимательно осмотрел сам реликварий, снял его со стены, а затем достал из кармана часовую отвертку и подсунул ее под внешний край кольца, обрамляющего драгоценность. Используя ее как рычаг, он тихонько надавил, и камень покорно скользнул ему в руку. Аллен спрятал его, капнул пару капель клеящего раствора в пустую оправу и вставил туда точную копию минерала, привезенную Мартином из Лондона. Она подошла безупречно. Ник улыбнулся. Пройдет много месяцев, прежде чем кто-либо обнаружит подмену.

— Готово!

— Отлично. — В голосе Мартина прозвучали победные нотки. — Вешай реликварий на место и выходи оттуда.

— Послушай… — Голос Ника снова загремел в фургоне. — Ты не скажешь, почему все-таки ты сам этого не сделал? Здесь совсем была не нужна моя помощь.

На этот раз Фабер не ответил.

По правде сказать, он не имел такой возможности.

Длиннобородый монах распахнул дверь его передвижной лаборатории и прицелился в него из автомата. Не говоря ни слова, он жестами заставил Мартина отключить радио, оставить компьютеры и идти с поднятыми над головой руками в сторону пустынной площади перед собором. Еще три тени проскользнули через сады Святого Эчмиадзина по направлению к главному входу. Они шли за Ником. Спрятавшись за гробницей патриарха Тер-Александера, они ждали, пока Ник, не подозревавший об их присутствии, не покинет собор. Несмотря на то что эти люди были одеты в черные балахоны до пят, а на груди у них висели большие распятия, действовали они четко, как профессиональные солдаты.

Полковник даже не успел насторожиться, как его уже взяли на мушку, отрезав путь к отступлению.

Человек, казалось возглавлявший операцию, сделал шаг вперед.

— Вы персона нон грата в Эчмиадзине, полковник Аллен, — произнес он на прекрасном английском языке голосом, исполненным сарказма, а на его губах, под пышными светлыми усами, заиграла недобрая улыбка. Возмущение собеседника ни капли его не впечатлило. — Мы ждали вас.

— Правда?

— О да. Полковник Николас Аллен. Родился в августе тысяча девятьсот пятьдесят первого года в городе Лаббок, штат Техас. Окончил с отличием университет. Работает на Агентство национальной безопасности в Армении и прибыл в священную столицу страны с целью завладеть чем-то, что ему не принадлежит. Ни ему, ни его вере, ни тем, кто его послал.

Глаза американца вспыхнули.

— А вы кто такие?

— Я давний враг вашей страны, полковник.

Ник не ответил.

— Американцы упорно не хотят понять, что это за земля, — продолжал монах. — Они считают, что если прочитали в «CIA Factbook» посвященные Армении страницы, то уже достаточно знают о нашей культуре. Это весьма прискорбно. Когда вас еще и на свете не было, мы уже наслаждались четырьмя тысячелетиями цивилизации.

— Чего вы хотите?

Аллен по-прежнему стоял с поднятыми руками, глядя на открывающуюся перед ним площадь и ощущая, как постепенно пропадает ледяной холод, охвативший его в храме.

— Что вы сделали с моим другом? Вы знаете, чем рискуете, задержав нас?

— Да бросьте, полковник. Не волнуйтесь. Ваш коллега нам не помешает. — Он снова цинично усмехнулся. — Хотя, если вам не терпится воссоединиться с ним, довольно будет лишь вернуть нам то, что вы у нас украли. Как вам кажется, разумная сделка?

— Даже не представляю, о чем вы толкуете.

— Не валяйте со мной дурака, полковник. — На этот раз загорелись глаза его собеседника. — Вы приехали сюда затем, чтобы похитить одно из величайших сокровищ нашей нации. Многие до вас пытались сделать то же самое и поплатились жизнью. Священные предметы, если не уметь с ними обращаться, способны убивать. Вам про это тоже раньше не говорили?

— Если вы о реликварии, то он по-прежнему там, внутри…

Усатый человек прищелкнул языком и отрицательно покачал головой:

— Реликварий не так важен, полковник. Нам нужен камень, который вы оттуда вытащили. Это часть оригинального убранства Ноева ковчега, и для нас он имеет невыразимую ценность.

— Уф… Вы и правда верите в эту историю с ковчегом?

— «Жалок тот, кто ни во что не верит», как говаривал Виктор Гюго, — процитировал усатый. — И вам это так же хорошо известно, как и мне.

— Значит, верите…

— Позвольте, я проясню вам ситуацию, полковник. Быть может, тогда вы наконец поймете, что я пытаюсь вам сказать. Знаете, почему мы, армяне, называем нашу страну Хайастан? Я вам скажу: это означает «земля Хайа», или Хайка, сына Тогармы, внука Гомера, правнука Иафета и праправнука Ноя. Все они селились на этих вершинах во времена потопа и взяли на себя священную обязанность защищать свои реликвии. Гора Арарат, где причалил ковчег, находится всего в шестидесяти пяти километрах отсюда. И мой народ воспитан так, чтобы охранять эти бесценные святыни. Так что это не вопрос веры. Это абсолютная убежденность в реальности тех событий и долг оберегать память о них. — И сурово добавил: — С другой стороны, полковник, вас должны были предупредить, что похищение в Армении реликвий Ноя — это оскорбление, за которое придется заплатить жизнью.

— Минуточку, — забеспокоился Аллен, — я американец. Вы же не можете…

Человек рассмеялся. Пистолеты его напарников беспокойно дернулись, нацелившись агенту в грудь и заставив его под конвоем покинуть пределы собора.

— Кто вы такие? Вы работаете на Армянскую церковь?

— Меня зовут Армен Даджян, полковник. И Бог даровал мне неограниченные средства, чтобы я мог защищать Его святыни. А теперь, прошу вас, верните мне камень.

Американец тотчас же догадался, куда его ведут. Там, сразу же за садами Святого Эчмиадзина, начинался узкий переулок, оканчивавшийся, казалось, глухим тупиком. Место было темным. Но даже и при таком освещении он увидел, как двое из людей Даджяна заставляют Мартина Фабера опуститься на колени лицом к стене и целятся в него из автоматов. «Нас сейчас расстреляют», — подумал Аллен.

— Ну так как, полковник? Или вы предпочитаете, чтобы я забрал его сам?

Настойчивость армянина могла дать шанс сбежать. Или так ему показалось. Опустив руки, чтобы достать из кармана камень, Аллен резко развернулся и со всей силы врезал Даджяну в челюсть. Сухой звук удара напоминал треснувшую фанеру. Пока Даджян валился на землю с недоумевающим выражением лица, заливая вокруг землю потоками крови, хлынувшей из разбитого носа, Аллен почувствовал, как у самой его щеки свистят пули. Агент бросился на землю. Он тут же перенес вес своего огромного тела на руки и успел, не глядя, нанести удар ногами, который пришелся по коленям первому из вооруженных людей Даджяна.

Солдат испустил вопль боли, но второй, стоя напротив него, в тени фрески святого апостола Погоса, выпустил еще одну очередь, которая, к счастью, прошла мимо и попала в стену храма, отколов длинные щепки от двери и поцарапав ближайшие к входу каменные плиты.

— Задержите его! — промычал Даджян, морщась и потирая разбитое лицо.

Аллен с трудом восстановил дыхание, в висках стучала кровь. Он еще раз ударил кулаком автоматчика со сломанным мениском, подхватил его под мышки и с силой толкнул в сторону его товарища, инстинктивно опустившего оружие.

Но стычка длилась недолго.

Оправившись от неожиданности, Даджян выхватил из-за спины нож с прямым лезвием и с размаху метнул его в лицо полковнику. Удар вышел безболезненным, почти царапина, но сталь рассекла кожу, на лбу открылся разрез до кости, и нескончаемый поток густой крови ослепил его.

Еще до того, как инстинкт самосохранения заставил полковника зажать руками рану, ему померещилось нечто, что он никогда не забудет: усатый тип схватился за какой-то футляр, висевший у него на груди, и поднял его, прицелившись прямо в голову Николаса Аллена.

— Вы глупее, чем я полагал, полковник, — произнес он и поперхнулся собственной кровью.

И тогда глухое гудение, словно кто-то разворошил миллионный рой насекомых, исторглось из черного ящичка и увлекло его в свои смертоносные объятия. В тот раз ему впервые довелось услышать этот звук. Это были волны высокой частоты.