50

Роджер Кастл прекрасно помнил то время, когда ему было впервые дозволено публично заговорить о Национальном управлении военно-космической разведки, УНР. Сентябрь 1992 года. Он только что был избран сенатором от штата Нью-Мексико, а это военное ведомство представляло собой один из наиболее тщательно охраняемых секретов страны. В тот год непредсказуемое развитие войны в Заливе и необходимость укрепить позиции США в мире вынудили президента Буша признать существование УНР, и из открывшегося ящика Пандоры вырвались громы и молнии, сотрясшие добрую половину телеканалов планеты. До принятия этого исторического решения патриоты, подобные Кастлу, ограничивались лишь шутками по поводу единственно доступной им информации: аббревиатуры ведомства. Они называли его NRO, Not Reffered to Openly, то есть «не для упоминания вслух», прекрасно понимая, что никогда не получат сведений ни о его бюджете (составлявшем в то время шесть миллионов долларов в год), ни о его целях и задачах.

Уже с последних лет «эры Буша» Кастл мечтал нанести визит в это учреждение, познакомиться с его высокотехнологичным оборудованием и заставить его работать на благо своих сторонников. «Глаза и уши нации в космосе» в ближайшем будущем могли превратиться в службу, полезную всем ведомствам — среди них и команде его советников, — а не только военным. Таким образом, нынешний президент прекрасно отдавал себе отчет в том, что ему предстоит ступить на территорию, где он не пользовался особой популярностью.

Майкл Оуэн и Роджер Кастл быстро доехали до штаб-квартиры УНР в Шантильи, штат Виргиния. Ведомство располагалось в скромном здании красноватого цвета, ничем не примечательном снаружи. Их небольшой кортеж лимузинов остановился на задней парковке. Часы еще не пробили часа ночи, когда директор и президент уже сидели в кабинете, откуда было можно видеть зал спутникового слежения. Здесь работали двадцать четыре часа в сутки и триста шестьдесят пять дней в году.

— Меня зовут Эдгар Скотт, господин президент. Большая честь принимать вас здесь.

Кастл пожал руку мужчине лет пятидесяти, в костюме, прячущему взгляд за очками с толстыми стеклами. Наверняка его разбудили минут двадцать назад, не дав времени даже побриться. Скотт выглядел как обычный чиновник: небольшого росточка, с венчиком седых всклокоченных волос вокруг глянцевого черепа, желтыми зубами и бороздами глубоких морщин на лбу. Определенно ему никогда прежде не доводилось бывать в подобной ситуации: стоять перед самым могущественным человеком на земле и при этом не иметь ни малейшего представления, какой именно повод — возможно, незначительный — привел его сюда лично!

«Или все-таки значительный?» — гадал он, пытаясь прочитать ответ на непроницаемом лице Майкла Оуэна.

— Мистер Скотт, — представил его директор Агентства национальной безопасности, — директор Национального управления военно-космической разведки и координатор научной группы проекта «Элиас». Он в курсе всех дел и готов ответить на ваши вопросы.

Кастл внимательно посмотрел на собеседника. Ему сразу же бросилась в глаза растерянность Скотта от необходимости обсуждать запретную тему. Но Оуэн продолжал напирать:

— Пожалуйста, покажите президенту то, что два часа назад, в пять двадцать три по мадридскому времени, удалось засечь одному из наших «глаз».

— С удовольствием, директор. — Скотт покорно воспринял такой поворот беседы. — Не знаю, господин президент, насколько вы осведомлены о нашей технологии сканирования земной поверхности…

Кастл улыбнулся, силясь сохранять любезность:

— Просветите меня, Эдгар.

— В нашем непосредственном распоряжении имеется почти полсотни орбитальных спутников, оснащенных зеркалами и радиометрами высокого разрешения, — произнес тот с нескрываемой гордостью. — АНБ, ЦРУ, Военно-воздушная разведка, НАСА и Военно-морские силы ежедневно используют наши данные. Одним из самых ценных приборов на них является детектор электромагнитного излучения. Любой из наших сателлитов способен обнаружить самое незначительное изменение характеристик электромагнитного поля планеты. К примеру, мы с легкостью определим температуру крабового супа в столовой Белого дома и даже скажем, по какому рецепту он приготовлен. Достаточно лишь изучить окружающую электромагнитную обстановку, чтобы тут же просчитать химический состав.

— А я-то считал, что мы строим спутники, чтобы заглянуть в «Правду», которую Владимир Путин открывает по утрам в своем кабинете! — пошутил Кастл.

— Это тоже возможно, сэр. Но при всем уважении должен заметить, что это далеко не самая важная наша задача.

— Хорошо, Эдгар. Теперь буду есть только вишисуаз, — улыбнулся президент. — Скажите, а что же именно вы вчера засекли в Испании?

— Сэр, я никогда ничего подобного не видел: спутник последнего поколения НМВВ, предназначенный отслеживать любую необычную энергетическую активность в обширном районе Ирана, Ирака и Индии, отправил сигнал тревоги. Он совершал обычное патрулирование на высоте четырехсот километров над Ближним и Средним Востоком, но при полете над западной частью Пиренейского полуострова обнаружил нечто странное.

Эдгар Скотт достал из черного тубуса свернутые бумаги и развернул их на столе.

— Я вам все объясню шаг за шагом, — продолжал он. — То, что вы видите, — это съемка на высоте ста тысяч футов над землей, сделанная сорок восемь часов назад. Светлые зоны здесь и здесь, — показал он на два небольших пятна к северу от Португалии, — это города Ла-Корунья и Виго, на западном побережье Испании. Теперь присмотритесь к этой темной зоне. Вглубь от моря, примерно в сорока километрах от береговой линии, находится город Сантьяго-де-Компостела. Видите? Всего два или три огонька на фоне непроглядной черноты.

Президент кивнул.

— А теперь взгляните на другую съемку, сделанную тем же самым спутником этой ночью, незадолго до рассвета по местному времени.

Второй рисунок, такого же размера, как и предыдущий, полностью завладел его вниманием.

— А почему Сантьяго излучает сейчас столь яркий свет? — спросил президент, увидев, что от прошлой черноты не осталось и следа.

— Я рад, что вы сами заметили, господин президент. Обнаружив это, спутник дал сигнал тревоги. Длилось это явление минут пятнадцать и продемонстрировало такую концентрацию и мощь электромагнитного поля, с какой мы не сталкивались прежде.

— А больше это никто не обнаружил? Китайцы? Русские?

— Не думаю, сэр. Предположим, если бы мы имели дело с электромагнитной бомбой, то вся энергия города была бы поглощена взрывом и свечение длилось бы значительно дольше. И в этом случае оно бы привлекло внимание любого орбитального спутника. Однако в нашем случае действие сосредоточилось в ограниченной городской зоне. Вы это поймете лучше по расширенной съемке этого района. — Скотт развернул кадры с более крупным разрешением, позволявшим увидеть контуры соседних улиц, освещенных фонарями. — Это здесь. Электромагнитное излучение оставило в темноте область в два квадратных километра вокруг вот этого большого здания.

Кастл с любопытством наклонился. Он различил крестообразный силуэт серого цвета:

— А что это?

— Собор, господин президент. Излучение исходило отсюда, хотя мы не смогли определить, прямо ли из собора или из одного из соседних домов.

Директор УНР ослабил узел галстука, словно ему трудно было произнести слова, готовые сорваться с его губ:

— Излишне говорить, сэр, что в этом районе нет ни научных лабораторий, ни военных полигонов, ни вообще каких-либо сооружений, способных произвести импульс подобной силы. Что нас еще смущает…

— Это?..

— Это то, что, помимо всего прочего, он, похоже, был специально направлен в высокие слои атмосферы.

— Высокие слои?

— Сейчас объясню, сэр, — снова вступил Скотт. — Кто-то только что с севера Испании отправил сигнал высокой мощности в глубокий космос. И мы не знаем ни кто, ни как, ни, само собой, содержание этого импульса. Худшее во всем этом, что мы также не знаем никого и ничего, способного генерировать подобную мощность излучения. Ничего… За исключением, возможно, некоторых старинных реликвий, которые операция «Элиас» пытается взять под контроль всякий раз, когда они всплывают в каком-нибудь месте нашей планеты.

— Самое интересное, сэр, — добавил Оуэн, — это то, что жена бывшего сотрудника «Элиаса», о котором вы спросили меня в кабинете, находилась там в момент электромагнитной вспышки. А потом бесследно исчезла.

— Это правда?

— Теперь вы понимаете, почему я отправил одного из своих лучших агентов встретиться с ней? Вы видите, в какой деликатной ситуации мы оказались? — Лицо директора АНБ помрачнело. — Подобного рода передатчик не должен ускользнуть от нашего контроля.

Роджер Кастл вновь склонился над кадром спутниковой съемки, запечатлевшим электромагнитный пучок.

— А ваш спутник не успел сфотографировать того, кто ее похитил? — спросил он Оуэна.

— Нет, сэр. Но очевидно, что эта вспышка произошла одновременно с ее похищением. Вам это о чем-то говорит?

Кастл отрицательно качнул головой.

— А мне вот говорит, — мрачно добавил директор. — Вы стратег, мистер президент. Сложите данные этого уравнения: кто-то неизвестный берет в плен бывшего агента, работавшего на проект «Элиас»; затем преследует его ближайшую родственницу и, кроме того, умеет обращаться с «камнями радио», пуская в ход технологию, которой никто не пользовался с библейских времен… За чем же они могут охотиться, как не за тем же самым, что и мы?

— За способом вступить в контакт с Богом?.. — прошептал Кастл недоверчиво.

— Сэр, с вашего разрешения, операция «Элиас» готова стать тем, кто первым успеет снять телефонную трубку в этой беседе. Положитесь на нас.