Сония попыталась пойти по следам собственных сандалий на пыльном полу. Следы скоро пропали среди других следов и влажных пятен на камне. Она уже не помнила, что было под ногами там, где она прошла, — каменная кладка или просто каменистая земля. Она попробовала медленно, внимательно вернуться назад, потом несколько раз интуитивно бросалась очертя голову в разных направлениях. Но ни одна из попыток не вывела ее на свободу. Напротив, после двух таких попыток она почувствовала, что уходит еще дальше от безумного Джорджа и его фонаря.

— Джордж!

Что это, смех? Звуки странно искажались, проходя через стены, ходы и гроты.

— Джордж?

В некоторых гротах вообще не было слышно никакого эха. В других ее крик многократно повторялся, потом замирал на несколько секунд и возобновлялся в отдалении, постепенно затихая.

Одно расширение, которое она прошла, было достаточно большим, чтобы можно было вытянуть руки перед собой. Приступ паники стиснул ей горло. Ноги ослабели; ее охватил страх. Она закричала.

Сознание ее помутилось. Не оставляла мысль, что тьма вокруг поглотит ее и превратит в ничто, которым является сама, как если бы она вернулась к некоему древнему порядку вещей, где хаос находился в процессе отделения от времени и события. Хаос был холоден.

Пока фонарь не погаснет, думала она, все, возможно, будет в порядке. Когда наступит тьма, Сония, вероятно, начнет распадаться. Здешняя тьма могла проникнуть внутрь тебя и скрыть от самой себя.

Продолжать идти или оставаться на месте? Она решила двигаться дальше, пытаясь ориентироваться по звукам, которые, на ее взгляд, доносились снаружи. Звуки были непонятные и неприятные, даже невозможно было сказать, что они издаются людьми. Но в этой тьме они были все же лучше, чем мертвая тишина.

— Джордж!

Ответ пришел не от христоподобного юноши. Что-то в форме стен и сводов делало голос похожим на издаваемый чревовещателем. Голос был ей смутно знаком.

— Что ты делаешь здесь, Сония? Надеюсь, не нас ищешь?

— Я заблудилась, — ответила она.

Отраженный от стен, голос становился совершенно не узнаваем.

— Кто послал тебя, Сония? Лукас?

— Нет. Где вы?

— Слишком, черт ее возьми, умна, — произнес голос, обращенный к кому-то еще. Видно, человек полагал, что эти его слова она не услышит.

Неожиданно она услышала змеиное шипение, таинственное свистящее эхо которого раздавалось в том же помещении, где она находилась.

— Сония! — Голос теперь был похож на голос Фотерингила. Он говорил мягко, избегая дентальных, словно был обучен такому способу общения. — Оставайся со мной. Встань спиной к стене.

— Я заблудилась, — сказала она.

Невидимый Фотерингил зашипел на нее, чтобы она замолчала. Она медленно приблизилась к ближайшей стене.

Отдаваясь на милость Фотерингила, она чувствовала себя дичью, ищущей защиты у хищника. Но из-за паники, ужасного ощущения одиночества, безрассудной надежды у нее не было сил сопротивляться.

— Ты не заблудилась, — раздался другой голос откуда-то сверху. — Ты в храме Сабазия.

На том же расстоянии, через ту же каменную стену она услышала смех и утвердительное бормотание. С ним были еще люди. И такое впечатление, что больше десятка, но определить, кто это, было трудно.

— Почему вы там? — шепотом спросила она Фотерингила. — Вы знаете, что…

Снова раздавшееся частое змеиное дыхание заставило ее замолчать.

— Сония? — спросил голос сверху. — С тобой кто-нибудь есть?

Она не ответила, а только еще дальше отступила к стене.

— Твой царь стал мусульманином, Сония, — сказал близкий голос. — Ты знала об этом?

— Ну, ему все едино, — ответила она голосу.

Фотерингил снова зашипел на нее.

— Неужели? — сказал другой невидимка. — Ты должна будешь это объяснить.

Ощутив спиной прикосновение пыльной стены, она медленно двинулась вдоль нее, стараясь нащупать дверной проем, смертельно боясь наткнуться на Фотерингила. Она пыталась отследить, где находятся эти двое, и вычислить, где находится сама. Но это было сверх ее сил.

Наконец она нащупала провал в стене и, пригнувшись, кинулась туда.

— Но вы знаете, как он думает! — крикнула она таинственному говорящему. — Что ему все едино.

Она решила продолжать таким же образом двигаться вдоль стен. Поскольку фонарь погас, каждый шаг приходилось делать в полной тьме. Здесь, так далеко от мира живых, только зловещие, неясные голоса были чем-то человеческим.

— Кто вы? — крикнула она.

И вновь шипящее предупреждение Фотерингила. Невидимый во тьме, он крался за ней, как кот.

В этом лабиринте явно должна была иметься некая система, и кто-то, заточенный здесь на долгое время, мог бы в ней разобраться. Сония не представляла, ориентируется Фотерингил в этих ходах или нет. Она поняла, что очень плохо его знает. И еще было чувство, что сейчас он намного ближе, чем был раньше.

Затем она снова различила доносящийся сверху тихий гул ругательств и недовольства, сопровождающий второй голос.

— Я здесь, чтобы научиться! — крикнула она.

Возможно, так она что-то узнает о самой себе — что, как бы ни было рискованно, она не способна оставаться в темноте и безмолвии. На сей раз Фотерингил не перебивал ее шипением.

— Ты всего-навсего черномазая наркоманка, — сказал голос сверху. Сейчас он слышался немного отчетливее. Голос европейца, с акцентом. — В стране полно таких. В Негеве жрете свою негритянскую еду. Вы не евреи.

Затем последовало приглушенное злое бормотание. Это походило на некий суд над ней. В этой тьме, полной людей, возник соблазн позвать Фотерингила.

— Я имею такое же право находиться здесь, как вы! — крикнула Сония.

Хотя, пожалуй, именно здесь это утверждение звучало сомнительно. Фотерингил снова зашипел на нее.

Кто-то собирается расправиться с ней, рассудила Сония. Она совершенно не понимала, где находятся все эти люди, что все это значит. Она ждала появления полиции, или Шин-Бет, или МОССАДа. Кого-нибудь.

— Есть тут полиция? — завопила она что есть силы.

— Сония! — услышала она шепот Фотерингила где-то очень близко. — Не надо!

Казалось, он предлагает помощь. Но, говорила она себе, он наверняка участник гибельного заговора Разиэля. Он не один; он делает что-то противозаконное и ужасное. Скорее всего, устанавливает бомбу.

Она услышала непонятный шум, доносящийся откуда-то снаружи. Толпа? Механизмы? Невозможно было проследить, откуда он доносится: то будто сверху, то снизу. Временами звуки приближались, затем удалялись, но не стихали.

Они расправятся с ней, думала она.

Вдруг она услышала шорох и царапание где-то во тьме, лязг металла, оружия, слабый, но отчетливый.

— Сония, — позвал Фотерингил, — стой, где стоишь. Мы найдем тебя. — В его голосе звучала угроза и пугающая уверенность.

Спрятаться или бежать? Она боялась включить фонарик, не представляла, насколько далеко находятся Фотерингил и другие. Но она абсолютно ничего не видела, и единственный способ перебраться в другое помещение был идти ощупью по стене.

Теперь звуки стали настолько невнятными, что она не понимала, движется навстречу им или от них. Джордж, если он не участвовал каким-то образом в заговоре, был, наверное, где-то далеко.

Она решила попробовать двинуться в сторону, противоположную той, где, как ей казалось, они находятся. Вполне вероятно, что они ориентируются в лабиринте и, если она попытается спрятаться, отыщут ее.

Став лицом к стене, она скользнула рукой по ее неровной сырой поверхности, пока не наткнулась на пустоту. Шагнула туда, продолжая ощупывать стену. Иногда это оказывалась лишь неглубокая ниша, иногда — низкая дверь, ведущая в соседнее помещение. Звук шагов, лязг оружия и снаряжения теперь слышались дальше, чем прежде. И все так же доносился отдаленный рев откуда-то снаружи. Единственная ее мысль была о спасении.

Пройдя четыре раздельных помещения, она очутилась в пятом, которое показалось ей совершенно другим. Во-первых, тишайший звук порождал здесь несоразмерно долгое эхо, что навело ее на мысль о необычайно просторном зале с очень высоким потолком. Во-вторых, в нем стоял своеобразный запах, непохожий на запах пыли на древних камнях, которым она дышала последний час или полчаса, или сколько там она провела в тоннеле. Она потеряла чувство времени.

Это была смесь запахов металла, химикатов и пота. Заставившая ее замереть в нерешительности у стены, которую она ощупывала. Но тут она наткнулась еще на одну нишу и протянула туда руку, прежде чем шагнуть. Пальцы ощутили что-то гладкое. В отличие от стен, это что-то не было покрыто пылью, не сыпало песком. Похоже на фигуру как будто из металла и по очертаниям очень знакомую. Но чтобы понять, что это такое, требовались обе руки.

Потянувшись дальше за эту металлическую фигуру, она нащупала другую, керамическую и, очевидно, изображавшую человека. На ней были складки как бы одеяния и странные выпуклости со всех сторон. Сония включила фонарик.

Она находилась в помещении с высоким, от одиннадцати до пятнадцати футов, потолком. Стены были украшены фресками, происхождение которых она не могла определить, но на вид безмерно древними. Передняя фигура была металлическим изображением человеческой руки. Мизинец и безымянный палец прижаты к ладони; три других подняты в жесте благословения.

Статуя позади руки походила на изображение Гермеса. В левой руке жезл, который обвивали две змеи. На тщательно проработанном лице блаженная улыбка, напоминающая улыбку бодхисатвы. На голове колпак, как на Свободе с картины Делакруа 1830 года «Свобода, ведущая народ». Правая рука простерта в жесте, повторяющем жест впередистоящей руки. На стене позади скульптуры шла надпись на греческом.

— Вот где, — произнес голос сверху, мягкий, интеллигентный европейский голос, — твоя вера.