Я дома. Мама забрала меня на каникулы по случаю Дня благодарения. Было невозможно дольше оставаться там, где двери ванной закрыты с обеих сторон и никто никому не говорит ни слова. Мы избегаем друг друга.

Я сидела внизу на диванчике у окна и смотрела на проезжающие машины. Как обычно, мама опаздывала, а Люси увезли одной из первых. Во всяком случае, она хоть заглянула ко мне попрощаться. Я боялась, что она уедет молча и я все каникулы буду думать об этом. У меня на коленях лежала раскрытая книга. И уже в который раз я читала одну и ту же фразу, которая казалась мне совершенно бессмысленной:

Эрнесса тоже читала эти слова, заглядывая мне через плечо. Я ощутила ее присутствие, но не повернула головы. Я узнала ее дыхание, прежде чем она заговорила.

— Одна из моих любимейших книг, — сказала она, — Пруст. Я читала его давным-давно. По-французски. Но помню все до сих пор. Завидую тебе — ведь ты только начинаешь ее читать. Начинать гораздо лучше, чем вспоминать.

Как давно она читала ее? Сколько ей сейчас? Шестнадцать — от силы семнадцать. Не желаю иметь с ней ничего общего. Ну конечно, она читала это по-французски! Тут подъехала мамина машина. Подхватив сумку, я выскочила на улицу.

Эрнесса вышла сразу вслед за мной. На ней было черное пальто с бархатным воротником, на голове — берет. Вряд ли я смогла бы надеть что-либо подобное. Я чувствовала бы себя слишком неловко. Но Эрнессе удается выглядеть элегантной женщиной и хрупкой девочкой одновременно. Ее пальто просто великолепно. Как бы я хотела иметь что-нибудь такое. Но вместо этого я ношу мамину старую лыжную куртку. Мама говорит, что сейчас у нас совсем нет денег на новую одежду, потому что она уже бог знает сколько не выставлялась.

Я оглянулась, когда мы отъезжали, и видела, как Эрнесса садится в зеленый автомобиль с мужчиной. Брюнет, где-то маминого возраста. Ее отец умер, а это кто тогда?

Однажды в коридоре зазвонил телефон, и я сняла трубку. Мужской голос с сильным акцентом спросил мисс Эрнессу Блох. Я постучалась к ней в комнату и позвала. Она кинулась к телефону так стремительно, что чуть не сбила меня с ног. Я пошла своей дорогой в комнату к Софии, а она восторженно щебетала с кем-то на незнакомом мне языке. Кое-какие слова звучали как французские, но я ничего не понимала.

Еще раз я слышала, как она говорит по телефону по-английски. Я уловила только конец фразы перед тем, как она повесила трубку:

— Я думаю, это будет как нельзя кстати… Удачного вам дня. — Она говорила как героиня романа.