25 декабря
Если бы мне только удалось взглянуть на тело Доры после ее гибели. Но его сразу же кремировали, поскольку Дорины родители в Париже. Они даже не захотели увидеть ее в последний раз! Как жаль, что я ее не видела. Я бы проверила, нет ли на теле каких-то знаков. Может, какая-то отметина под левой грудью, против сердца, или между глаз. Именно там они обычно оставляют их. Просто маленькая царапина. Но только один вид смерти они предпочитают.
Что станется с ее неоконченным романом-диалогом между Ницше и Брамсом? Наверное, он не очень-то хорош. Но все равно слишком грустно сознавать, что все эти испещренные словами страницы исчезнут, так никем и не прочитанные. Кто-то ведь должен их прочесть? Не ее родители, конечно. Дорин отец всегда очень предвзято относился ко всему, что бы она ни делала.
Может быть, я должна стать ее читателем?
Думаю, иногда Дора хорошо относилась ко мне, раздражали только ее вечные лекции. Пренебрежение — вот чего я ей никогда не прощу. Только интерес к Эрнессе и связывал нас. А Дора интересовалась Эрнессой, поскольку Эрнесса обращалась с ней так же, как сама Дора — с другими. Дора ничего не могла с собой поделать. Ее самолюбие было уязвлено.
Как я могу писать такие низости о только что умершем человеке?
Ее книга отравила бы меня.
Жужжала муха… Смертный сон
Меня объял, а дом
Застыл на вдохе, будто знал —
Вот-вот вернется шторм.
Собрался круг иссохших глаз
И вздохов тесный сонм
Последнего начала ждать;
Царь явится в мой дом
И засвидетельствует всем
Законность дележа
Наследства моего… Но вдруг,
Растерянно жужжа,
Возникла муха между мной
И светом, застя свет.
И очи не могли узреть,
Что мне прозренья нет.
Эмили смогла бы понять, что возникло между Дорой и ее смертью, а я не могу.
