30
Я возвращаюсь вниз и усаживаюсь на песок. Я жду, не придет ли на пляж Брайан со своим семейством. Я знаю, что они придут. Здесь все ходят на пляж. Мой план рухнул. Теперь, когда я знаю, что у него есть жена и дети, я не могу идти напролом. Не потому, что это трудновыполнимо, а потому, что теперь я не считаю, что это правильно. Я начинаю во всем сомневаться, хотя и знаю, что между ними было.
Я вижу, как, прыгая с камня на камень, ко мне приближаются мои дочери и Сид. Чтобы попасть с гостиничного пляжа на тот, где сейчас стою я, нужно либо карабкаться по камням, либо плыть по воде. Нормальной дорожки нет — вероятно, неспроста: так у посторонних отбивают охоту забредать на гостиничный пляж, а у постояльцев — его покидать.
Преодолев препятствие, они оглядывают пляж и замечают меня. Скотти бежит ко мне, на бегу разворачивая полотенце.
— Алекс заказала завтрак в номер! — ябедничает она.
— Хорошо, — отвечаю я.
Скотти никогда не знает наверняка, попадет она в цель или промахнется, но все равно стреляет — наугад. Правильная тактика. Следы от ожогов сегодня выглядят лучше. Они подсохшие, белые, как старые шрамы. Что с тобой происходит? — хочется мне спросить. — Чем тебе помочь? Я вспоминаю, как ночью она кривлялась перед зеркалом, как приподнимала свои груди. Раньше я как-то не замечал, что у Скотти есть маленькие грудки, но они есть.
Скотти растягивается на песке, повернув голову в мою сторону.
— Дома у тебя в комнате есть кабельное телевидение? — спрашиваю я.
— Да, — отвечает она.
— И что ты смотришь?
— «Клан Сопрано», — отвечает она. — «Охотники за головами». Погоди, ты имеешь в виду только кабельное или вообще все шоу?
— Лучше бы ты никакие не смотрела, — замечаю я.
— Еще чего! Да я скорее умру, — отвечает она.
К нам подходит Алекс, за ней, дымя сигаретой, идет Сид. Я вижу, как мужчины провожают глазами мою дочь, но, заметив меня, отводят взгляд.
— Как дела? — спрашивает меня Алекс. — Нашел?
— Ой, да, — говорит Скотти. — Ты нашел того маминого друга?
Я обдумываю свой ответ. Если они узнают, что я его нашел, то немедленно потребуют от меня действий.
— Нет, — отвечаю я, — не нашел.
Сид слегка кивает мне, я тоже отвечаю ему легким кивком. Теперь я смотрю на него иначе — он загадка, кремень. Наверное, он очень сильный. Или обкуренный.
— Хорошо позавтракали? — спрашиваю я.
— Угу, — отвечает Сид.
— Мы тебе булочку принесли. — Алекс протягивает мне булочку с изюмом.
— Как это мило. Спасибо.
Солнце становится жарче, приятно пригревает спину. Я сбрасываю теннисные туфли и зарываюсь босыми ногами в прохладный песок. Сид и Алекс лежат на животе, Скотти переворачивается на спину. Народу становится все больше и на пляже, и в похожей на стекло воде океана. По обе стороны от нас ставят шезлонги, раскрывают зонты, достают сумки-холодильники, полотенца, кремы от солнца, шляпы.
— Вы взяли крем от солнца? — спрашиваю я.
— Нет. — отвечает Скотти. — А вода у нас есть?
— Ты взял воду? — спрашивает меня Алекс.
— Нет.
Алекс вскидывает голову:
— А чего-нибудь перекусить?
— Можем пойти в город.
И как это матери не забывают взять с собой все, что может понадобиться ребенку?
Алекс приподнимается на локтях и смотрит куда-то мимо меня. Я прослеживаю за ее взглядом. Она смотрит на женщину в белом. Та бросает на нас дружелюбный взгляд, затем смотрит на песок. Двое мальчишек, которых я видел в голубом домике, бегут к воде, и женщина кричит им: «Не заплывайте далеко!» Мальчишки вбегают в воду и качаются на волне, как птицы, подпрыгивая вверх-вниз. Женщина подходит ближе к воде, и мне это на руку: я могу ее как следует рассмотреть. Она снимает с плеча пляжную сумку и достает полотенце. Взмах — полотенце взвивается в воздух, затем опускается на песок. Поверх купальника на ней полупрозрачная зеленая туника; женщина усаживается на полотенце и достает книгу. Книга толстая, в твердой обложке.
Мои дочери не спускают с женщины глаз, следя за каждым ее движением. Может быть, сравнивают со своей матерью, может быть, она просто им нравится. Я ищу глазами ее мужа, но вижу лишь рабочего с газонокосилкой да нескольких местных ребятишек с удочками.
Мальчишки катаются на досках, лежа на животе. Женщина время от времени поглядывает на них, заложив пальцем страницу книги.
— Пойдите искупайтесь, — говорю я своим.
— А ты пойдешь? — спрашивает меня Скотти.
Мне не хочется, но и отказываться не хочется тоже, поскольку я знаю, что женщина слышит наш разговор.
— Конечно пойду! — отвечаю я с преувеличенным энтузиазмом. — Алекс, а ты?
Алекс садится. Никогда не знаешь, как она отреагирует. Едва мне начинает казаться, что я налаживаю с ними контакт — понимаю, когда им весело, грустно, обидно, неприятно, — как тут же все снова меняется.
— Сид! Пойдешь с нами? — спрашиваю я, чувствуя, как фальшиво звучит мой голос, словно я заискиваю перед этим парнем: он заслуживает немного внимания с моей стороны, ведь у него умер отец.
— А что, пойду, — отвечает он, вскакивает и бежит к воде. Там он бросается в волну и ныряет. Я жду, когда он вынырнет, затем забываю о нем.
Я осторожно вхожу в воду.
— Лови вот эту, Стивен! — кричит старший мальчик своему младшему брату. Тот оглядывается на волну, нависшую над его головой. — Давай!
Мы ныряем одновременно. Вынырнув, я смотрю в сторону берега, чтобы узнать, сумел ли мальчишка вскочить на гребень волны. Вон он, вдалеке, уже у самого берега.
— Здорово! — кричит он.
— Я же говорил! — кричит ему в ответ старший брат.
Я заметил, как он мельком взглянул на Скотти. Больше он на нее не смотрит, потому что у него важная задача — он ждет следующую волну, а дождавшись, подпрыгивает на доске и шлепает по воде руками. Вот дурачок!
Мать мальчишек смотрит на нас поверх темных очков. Алекс и Сид заплыли за полосу прибоя и приближаются к зеленому плоту, качающемуся на воде. Скотти бочком подбирается к мальчишкам и замирает, готовясь поймать волну.
— Я первый! — кричит ей старший. — Давай, Стивен! Вот она, давай!
Стивен медлит. Он устал и тяжело дышит, крики брата сбивают его с толку. Покосившись на Скотти, он бросается в волну, но она уже прошла, и он уходит с головой в воду.
— Ты нам мешаешь! — кричит Скотти старший мальчик. — Уйди отсюда, плавай где-нибудь в другом месте!
Я вижу, как Скотти нерешительно останавливается, как будто мальчишка сказал это в шутку.
— Эй, парень, это же океан, — говорю я. — Места всем хватит.
— Я ему не мешала, — говорит Скотти. — Он сам зазевался и пропустил волну.
Что ты на это скажешь, крикун? Я сурово смотрю на него, и он пятится, возможно, потому, что его мать входит в воду. Я смягчаюсь и улыбаюсь ему.
— Ничего, сейчас придет следующая, и ты отличишься, — говорю я. — Давай, герой!
Мать мальчишек кивает мне. У нее на купальнике скромный вырез, на голове шляпа от солнца. Она скрывает лицо женщины, поэтому я вижу только тело, которое погружается в воду. Ее темно-рыжие волосы плывут по воде, словно капюшон, когда она подплывает к своим сыновьям. Скотти не может отвести от нее глаз. Джоани вышла бы в крошечном бикини и вела бы себя примерно так, как старший мальчишка, начав соревноваться со всеми подряд и заставляя всех двигаться, двигаться, двигаться.
Миссис Спир плывет на спине, взмахивая длинными руками. С ее пальцев срываются капли воды, от движения ног в воде образуются бурунчики. То, что она не сняла шляпу, кажется мне и глупым, и в то же время очаровательным.
— Прыгай на эту, мама, — говорит ей младший сын.
Женщина бросает взгляд на приближающуюся невысокую волну, переворачивается и брассом плывет к берегу.
— Быстрее! — кричит ей сын.
Скотти тоже пытается поймать эту волну; ее глаза по-прежнему неотрывно следят за женщиной. Та замечает Скотти и поддает скорости, чтобы ее догнать. Волна начинает расти, еще немного, и она достигнет пика. Мне становится страшно. Я боюсь не за Скотти — она отлично умеет кататься на волнах, — а за женщину, которая кажется мне хрупкой, словно фарфоровая статуэтка. Так и хочется поставить ее на верхнюю полку, чтобы никто не разбил. Женщина, улыбаясь, оглядывается на волну, видит нависший над головой гребень и ахает. Волна обрушивается на нее и уносит.
Я ловлю следующую волну и, вынырнув, вижу обеих на берегу, Скотти и женщину. Скотти стоит как ни в чем не бывало, а женщина лежит рядом, волосы у нее спутались, одна бретелька спустилась на плечо, купальник задрался, оголив зад.
Я бросаюсь к ним, но вспоминаю, что иногда женщины — такие как, например, моя жена — не любят принимать помощь от мужчин. Я делаю вид, что беспокоюсь исключительно за Скотти, и, улыбаясь, спрашиваю женщину:
— Все в порядке?
В это время на нее обрушивается вторая волна, едва не стаскивая обратно в воду; да, похоже, самой ей не выбраться. Я оглядываюсь на мальчишек, которые в это время заливаются истерическим смехом. Я подхожу к женщине, подхватываю ее под мышки и ставлю на ноги. Чтобы не упасть, она хватает меня за плечи, но спохватывается и убирает руки. Это самое странное, самое приятное ощущение из всех, что я чувствовал за последние месяцы и, может быть, годы: женские руки на моих плечах. Я все еще чувствую их тепло. Не знаю, возможно, я всегда его буду чувствовать как клеймо, выжженное на моей коже. Не потому, что это именно она, а потому, что это прикосновение женщины.
— Господи боже, — говорит она, — у меня такое чувство, будто я попала в автомойку.
Я смеюсь, вернее, заставляю себя рассмеяться, потому что в другое время я не стал бы смеяться.
— Как ты, девочка? — спрашивает женщина, обращаясь к Скотти. — Как тебе удалось выплыть?
— Я мальчик, — отвечает Скотти. — Смотрите.
В ее купальник набился песок, и под животом у нее здоровенный бугор. Скотти почесывает его рукой и произносит: «Ну, мне пора на работу». По-моему, она изображает меня, и у миссис Спир может сложиться совершенно превратное, далекое от реальности представление.
— Скотти, немедленно вытряхни песок.
— Как это, должно быть, увлекательно — растить девочек, — говорит миссис Спир.
Она смотрит на океан, и я, проследив за ее взглядом, вижу загорающую на плоту Алекс. Над ней склоняется Сид, их губы сливаются. Алекс закидывает руку ему на шею, и на какой-то миг я забываю, что она моя дочь, и думаю о том, как давно я сам никого не целовал и как давно меня никто не целовал.
— Хотя, наверное, и ужасно трудно. — добавляет миссис Спир.
— Нет-нет, что вы, — отвечаю я. — Это здорово. — Это и в самом деле здорово, хотя у меня такое чувство, что дочери появились у меня совсем недавно и я их толком еще не знаю. — С этим парнем она уже давно знакома. — говорю я, кивая в сторону Алекс и Сида.
Никак не могу понять, кто они — влюбленная парочка или просто сейчас у молодежи так принято.
Миссис Спир смотрит на меня с любопытством. Видно, что она хочет мне что-то сказать, но почему-то молчит.
— А вы как с мальчиками управляетесь? — спрашиваю я, показывая на двух маленьких балбесов. — Наверное, хлопот с ними не оберешься.
— И не говорите. Знаете, у них сейчас самый интересный возраст. С ними весело.
Она смотрит на сыновей. Судя по выражению ее лица, ей с ними не так уж и весело. Представляю себе, сколько родители ведут подобных разговоров и сколько всего утаивают. Просто черти какие-то, так и тянет вкатить им дозу лошадиного транквилизатора. Все время заставляют меня на них смотреть, а мне, между прочим, глубоко наплевать, что они вытворяют. Ну спрыгнул он в воду с вышки, ну и что? Велика важность.
Мои девчонки — две набитые дуры. Вот эта целуется с собственным отражением и несет черт знает что. У вас было такое, когда вы взрослели?
— У вас чудесные девочки, — говорит миссис Спир. — Сколько им?
— Десять и восемнадцать. А вашим?
— Десять и двенадцать.
— Мм… Здорово.
— Ваша младшая такая смешная, — говорит она. — Нет, я не то хотела сказать. Не смешная, а очень забавная.
— О да. Скотти такая. Ужасная шалопайка.
Некоторое время мы молча наблюдаем за Скотти, которая сидит наполовину в воде.
— Правда, — говорю я. — последнее время мои девочки немного грустные. Наша мама лежит в больнице. — говорю я и понимаю, что миссис Спир сейчас почувствует себя неловко. — Все будет хорошо, — поспешно добавляю я, когда слышу ее вежливое: «О нет!» — Они просто тревожатся за маму. Только и всего.
— Ну конечно. — говорит миссис Спир. — Наверное, им очень тяжело. А что с ней случилось? Простите, что спрашиваю.
— Она попала в аварию во время гонок на открытой воде.
Я внимательно слежу за ее лицом. Слышала она об этом или нет?
— Какая жалость! — говорит миссис Спир. — Это была гонка на яхтах или на этих… с мотором?
Я смеюсь, и шея миссис Спир заливается краской.
— С мотором. — отвечаю я.
— Простите, я не разбираюсь…
— Нет-нет, не извиняйтесь. Я смеюсь потому, что вы так очаровательно это сказали, вот и все. Вы очаровательны.
Она прижимает ладонь к груди. Я думаю, что с моей стороны это почти измена моей жене, почти моя месть. Если она полюбила другого, то почему ничего не сказала мне? Может быть, ждала, когда я продам свои акции, чтобы сразу подать на развод? Нет, надеюсь, что нет. Я благодарен судьбе за то, что я, наверное, так этого и не узнаю. Молчание Джоани дает мне возможность запомнить ее такой, какой я хочу.
Миссис Спир смотрит на океан. Я тоже.
— Вчера мы видели Джона Кьюсака, — говорит она. — И Нив Кэмпбелл. Они плавали на досках.
— О! — говорю я. — А кто это?
— Актеры. Из Голливуда. И не просто актеры, а звезды.
— Надо же! — говорю я. — Да, их здесь пруд пруди. А в каких фильмах они снимались?
— Ну, я точно не помню.
— Интересно, — замечаю я.
— Глупо, — уточняет она. — Глупо говорить о голливудских актерах.
— Ну что вы! — говорю я. — Это очень увлекательно, уверяю вас.
Я бросаю ка нее ободряющий взгляд. Она покусывает большой палец, смотрит в сторону, потом на меня и с улыбкой говорит:
— Мне кажется, меньше, чем вы, этим увлекаться уже невозможно.
Я смеюсь:
— Вы правы. Хотя нет. Мне в самом деле интересно! Просто я терпеть не могу знаменитостей. Если подумать, сколько мы им платим и во что обходятся их церемонии награждения, — господи боже мой! Это же полная нелепость.
— Я знаю. Знаю. Я это тоже понимаю, но ничего не могу с собой поделать.
— Неужели вы покупаете журналы о жизни кинозвезд?
— Покупаю.
— О нет, — говорю я.
Я прижимаю ладонь ко лбу и тут вижу Скотти, которая бежит к нам, и понимаю, что совсем забыл, с кем разговариваю. Это жена Брайана Спира. Она мне не друг. Я не должен сидеть рядом с ней, и смеяться, и наслаждаться жизнью.
— Ваша шляпа! — говорит женщине Скотти. — Я нашла ее.
Она протягивает женщине шляпу с большими обвисшими полями. Шляпа насквозь промокла и напоминает комок водорослей.
— Спасибо, — говорит миссис Спир и протягивает руку, чтобы взять шляпу.
Скотти застенчиво смотрит на нее, словно ожидая награды, затем спрашивает:
— Вам не нужно полотенце? У вас мурашки на ногах.
Я смотрю на ноги миссис Спир. Они и в самом деле покрылись мурашками.
— Да, наверное, мне нужно вытереться. — говорит она.
— Я вам принесу, — говорит Скотти и бежит к сумке миссис Спир, а я смотрю на нее извиняющимся взглядом, но она кажется вполне довольной.
Она отходит подальше от воды и садится на сухой песок. Я иду за ней и сажусь рядом. Я смотрю на ее ноги, покрытые мурашками.
Скотти возвращается к нам и, укутав плечи миссис Спир полотенцем, садится рядом с ней и сообщает:
— Я тоже брею ноги.
Миссис Спир смотрит на ее ноги.
— Вау, — говорит она.
— Пришлось, потому что меня атаковала целая стая маленьких вояк. В смысле, португальских корабликов.
Эту историю она придумала для матери. Я сержусь на такое предательство. Как быстро она перестроилась, приспособилась к образу новой матери! Чтобы перенести любовь на другого человека, ей понадобился всего один день. Впрочем, таковы, наверное, все дети. Они не будут оплакивать нас так, как нам хотелось бы.
— И тебе пришлось побрить ноги? — спрашивает миссис Спир.
— Ага. Чтобы убрать яд.
— Вы снимаете коттедж? — спрашиваю я миссис Спир.
— Да, — отвечает она. — Муж приехал сюда работать, и мы решили заодно немного отдохнуть. Он знаком с владельцем, так что…
— Его зовут Хью.
— Верно.
Женщине приятно, что у нас появился общий знакомый.
— Это мой кузен, — говорю я.
— О, понятно. О! О’кей. В таком случае вы, вероятно, знаете моего мужа. Его зовут Брайан Спир.
Я смотрю на океан. Сид и Алекс спрыгивают с плота. Старший сын миссис Спир отплыл далеко от берега. Так можно и утонуть; он безуспешно борется с течением, пытаясь вернуться к берегу. Я мог бы ей все рассказать. Мог бы заставить страдать, как страдаю сам, у нас нашлись бы темы для разговора более серьезные, чем возраст наших детей. Мы могли бы поговорить, например, о любви и разбитом сердце, о началах и о концах.
— Нет, я не знаю вашего мужа, — говорю я.
— О! — говорит она. — А я подумала, что…
— Скотти, иди скажи мальчику, чтобы плыл боком к волне.
Скотти на удивление послушно встает и входит в воду.
Миссис Спир смотрит на сына, прикрыв глаза от солнца, затем встает.
— Что там такое? — спрашивает она.
— Все нормально. Просто здесь коварное течение. Ничего, Скотти ему поможет.
Женщина с тревогой смотрит на меня. Тревога явно читается у нее на лице. Она хочет, чтобы я помог. Жена Брайана хочет, чтобы я спас ее сына. Я не вижу лица мальчика, но знаю, что он сейчас чувствует. Он боится, не знает, что делать, он не может поверить в то, что происходит. Он жив. У него одно желание: назад, назад, просто вернуться на берег.
Мне не хочется лезть в воду.
— Я помогу ему.
— Спасибо, — говорит жена Брайана. — Вы очень добры.
