Наставления
Чем больше я вчитываюсь в страницы, исписанные ее рукой, перелистывая пухлые, почти академические фолианты сброшюрованных школьных тетрадей, тем более убеждаюсь, что не будь в ней этой заложенной в детстве привычки к постоянному труду, вряд ли воздушная красавица, госпожа Пушкина, могла бы справиться со своими будущими обязанностями — светскими и семейными, и справиться достойно.
«Ежели трудишься в молодости, то будешь иметь покой в старости»;
«Хотя учение трудно, однако плоды его сладки»;
«Избегайте праздности, ибо она есть источник всех пороков»;
«Человек питается плодами трудов своих»;
«Праздный всегда бывает скучен».
Эти столь часто слышанные Ташей наставления остались не только на тетрадных листах…
Как хорошо! вот сладкий плод ученья!
Края страниц, тронутых желтизной, истрепались, строки кое-где стерлись, стали расплывчаты. И под флером тончайшей, бережно подклеенной архивистами папиросной бумаги проглядывают, словно сквозь дымку столетий. Но старые орешковые чернила стойко сохранили свой цвет, да и кляксы, несмотря на весьма почтенный возраст, казалось, вот-вот сорвались с кончика гусиного пера. И, быть может, на ту же страницу следом капнули горькие детские слезы…
Теперь стало понятным, почему красавица Натали, в отличие от своих сестер и братьев, была близорука. Недостаток этот, явно не наследственный, а благоприобретенный…
Привычка заниматься глубоко и вдумчиво осталась у Наташи Гончаровой на всю жизнь. И эту свою основательность она передала детям: сыновья Пушкина — Александр и Григорий — с отличием учились в гимназии и Пажеском корпусе. К дочерям же — Марии и Наталии — на дом приглашались учителя. Девочек учили общеобразовательным предметам, а также иностранным языкам, музыке, рисованию.
…Наташа завершала учебу в своем домашнем лицее. Семнадцатилетняя барышня Гончарова, уже увидевшая свет и познавшая неотразимость и силу своей красоты, она, как и прежде, исписывает своим летящим девичьим почерком новые тетрадки по немецкой грамматике. Последние ее конспекты помечены 1829 годом. Она — невеста поэта.
В небесном лике юной девы поэт сумел разглядеть не менее прекрасную и нежную душу, и сколько раз в жизни порадовался, что не ошибся в своем выборе.
«Госпожа Пушкина, жена поэта, здесь впервые явилась в свет, — записала в своем дневнике графиня Долли Фикельмон, — она очень красива, и во всем ее облике есть что-то поэтическое — ее стан великолепен, черты лица правильны, рот изящен, и взгляд, хотя и неопределенный, красив; в ее лице есть что-то кроткое и утонченное; я еще не знаю, как она разговаривает, ведь среди 150 человек вовсе не разговаривают, — но муж говорит, что она умна».
Замечание графини более чем просто любопытно, ведь современники в уме Натали обычно отказывали, — все затмевала ее редкостная божественная красота. Что ж, поверим Пушкину.
