Глава VI. ОБВИНЯЕМЫЙ В УБИЙСТВЕ

— Меня обвиняют в убийстве! — воскликнул я. — Не может быть!

Румяное лицо Гарри сделалось необычно серьезным.

— Мой дорогой друг, чего же вы ожидали? Вы были последним, кто видел сэра Уолтера в живых, и первым обнаружили его мертвым, а затем удрали с корабля безо всяких объяснений. Вполне естественно, что полиция вас подозревает.

Предыдущие три часа были так насыщены, что мне некогда было размышлять, как расценят мои поступки другие. Теперь же я понял, в какую заваруху попал. В пылу преследования О’Кива я просто не подумал, что самовольный побег с корабля даст властям основания для подозрений.

— Почему вы так поступили? — тихо спросил Гарри.

Я рассказал ему об О’Киве, Закри-бее и о том, что приключилось со мной после бегства с «Гемпшира».

— Похоже, старина, игра проиграна, — молвил Гарри, когда я закончил. — Это была смелая попытка с вашей стороны, но теперь, потеряв их след, чем дольше вы будете скрываться, тем больше у вас будет неприятностей. Я полагаю, самое лучшее для вас сейчас отправиться в полицию вместе со мной. В конце концов, ведь не вы убили сэра Уолтера, и вам нечего бояться.

— Боюсь, не так все просто. Закри наверняка уже успел побывать у властей, узнал, что я без разрешения покинул корабль и меня считают убийцей. Можно не сомневаться, что он постарается воспользоваться самим небом посланной возможностью отвести подозрения от себя.

— Но ваши действия вполне объяснимы.

— Да, Гарри. Но у меня нет ни малейших доказательств. Полиция ни за что не поверит мне. Меня удручает мысль, что я сыграл на руку О’Киву, но ничего не поделаешь. Они используют меня, чтобы отвлечь внимание от себя, и продержат под стражей, пока полиция не будет вынуждена закрыть дело из-за отсутствия улик, а затем депортируют.

— Так они и поступят, — печально воскликнул Гарри. — Проклятье! Эта история и нам обошлась недешево, поскольку без таблички ни о какой экспедиции не может быть и речи.

— Боюсь, что так. А ведь вы очень рассчитывали на нее, правда?

— Да. Видите ли, мы рассчитывали не только на удовольствие. У сэра Уолтера, — как и у большинства ученых, предпочитающих размышлять о санскрите и прочей ерунде, чем о фунтах стерлингов, — за душой не было ни гроша. Даже не обнаружив никаких драгоценностей, он надеялся собрать достаточное количество древнего оружия и подобного хлама, чтобы обеспечить свою старость и Сильвию. Теперь бедная девушка останется без гроша в кармане, а Кларисса потеряет почти шесть тысяч фунтов.

— Шесть тысяч! — откликнулся я. — Это огромная сумма.

— Она пошла не только на нужды самой экспедиции. Нам хватило бы и пары тысяч, особенно впоследствии, когда мы продали бы купленные грузовики и автомобили. Но сэр Уолтер вынужден был заплатить три тысячи, чтобы поладить с Леммингом, своим помощником, бывшим с ним, когда он нашел табличку.

— Он знает перевод таблички? — спросил я.

— Нет. Но для него не составило бы проблемы следить за нами в Египте. А затем, как он говорил, некому будет рассказывать о том, что случилось в сердце пустыни.

— О, Боже! Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что он угрожал сколотить банду головорезов, выследить нас и ограбить.

— Это многое объясняет, — отрывисто произнес я. — Мистер Лемминг, очевидно, отъявленный негодяй, а рыбак рыбака видит издалека. Ставлю сотню фунтов против старой шляпы, что, прикарманив деньги, он рассказал все одному из людей О’Кива.

— Черт побери, вы правы! — гневно воскликнул Гарри.

— И вы позволите ему осуществить свой замысел? — поинтересовался я.

— Хорошо бы разыскать этого подлеца и свернуть ему шею, — заявил Гарри с несвойственной ему обычно яростью. — Но, на мой взгляд, ваше положение, Джулиан, безнадежно — вас вот-вот депортируют.

— Попробуем избежать этого. Я не пойду в полицию и, пока я на свободе, у нас есть шанс расправиться с О’Кивом.

— Вы действительно считаете, что вам удастся долго скрываться от полиции?

— Навряд ли. Но, рассчитывая на вашу с Клариссой поддержку и помощь Амина, я надеюсь ускользнуть на день-два. К счастью, они не знают, как я выгляжу, и сперва станут искать европейца, а не араба. В конце концов когда-нибудь они меня схватят, но сейчас этот наряд дает мне неоценимое преимущество.

— Что будем делать?

— Сначала попытаемся найти О’Кива. Мне не известны предписания насчет ношения оружия в Египте, и, дабы избежать излишнего шума на таможне, я, покидая корабль, взял с собой пистолет. Так что, как только мы узнаем, где они зарылись, я готов к любым действиям.

— Вы думаете, есть вероятность вернуть табличку?

— Не знаю. Но я абсолютно уверен, что О’Кив не успел расшифровать надпись. Если нам удастся выследить его и вернуть табличку прежде, чем он прочтет надпись, тогда не все потеряно. В Каире мы переведем ее и попытаемся ускользнуть в пустыню, чтобы он не узнал куда.

— Да, — согласился Гарри. — Сильвия сможет сделать перевод. Но вся беда в том, что я не представляю, как найти О’Кива. Александрия — большой город, а в нашем распоряжении лишь сегодняшний вечер. Завтра, к этому времени, он будет уже в Каире.

— В том-то и дело, — подтвердил я. — Наверняка он сейчас с Закри-беем, и вот еще что: я думал, у него свой дом в Александрии, но Амин утверждает, что это не так.

Гарри секунду глядел на меня, а затем потушил сигару.

— Как я понимаю, этот Закри-бей значительная фигура в Египте?

— Еще бы, — кивнул я.

— Вы считаете, человек его статуса был бы здесь принят в обществе европейцев?

— Несомненно. Он аристократ, и его род один из древнейших в Египте, поэтому он персона грата для большинства членов правительства и многих европейских чиновников.

— В таком случае можно кое-что попробовать. Вам доводилось слышать о неком Макферсоне?

— Вы имеете в виду торговца хлопком, как говорят, самого богатого человека в Александрии?

— Совершенно верно. Он сделал невероятную карьеру. Когда удача впервые улыбнулась ему, он жил в одной из многоэтажек. Ему потребовалось более просторное помещение, но, рассказывают, он верил, что в какой-то степени обязан успехом месту, в котором жил, поэтому не съехал со своей квартиры, а купил еще и соседнюю, сломав между ними стену. Затем он приобрел этаж наверху и этаж внизу. В конце концов сейчас там настоящий дворец, с огромным залом для приемов, библиотекой, садами на крыше и прочим. Говорят, ни одна из комнат не сохранила первоначального вида, кроме его простой спальни на третьем этаже. Макферсон и его жена — одни из самых щедрых людей в мире и развлекают гостей поистине с царским великодушием. Он мой старый друг, и мы случайно столкнулись с ним в порту, где он встречал кого-то с «Гемпшира». Сегодня у него бал-маскарад, и он настаивал, чтобы мы с Клариссой непременно присутствовали, но из-за смерти бедного сэра Уолтера мы сочли это неприличным. Однако стоит лишь позвонить и сообщить ему, что наши планы изменились, и он, я уверен, не станет возражать, если мы возьмем с собой и вас.

— Неплохо, — пробормотал я, — но не понимаю, как этот прием приблизит нас к цели.

— Неужели? — улыбнулся он. — Сразу видно, что вы не были на приемах у Макферсона. Он все делает на широкую ногу, и всякий, имеющий хоть какой-то вес в Александрии, будет там. Если внимательно слушать и смотреть, то, скорее всего, можно выяснить, где находится Закри-бей. Более того, если он такая большая величина, как вы говорите, то наверняка и сам будет там присутствовать.

— Это слишком рискованно. Кто-нибудь из друзей Макферсона с «Гемпшира» может узнать меня даже без бороды. Однако у вас с Клариссой нет причин отказываться.

— От нас будет мало проку. Ни она, ни я никогда не видели Закри-бея. Но никто не узнает вас, если вы появитесь разодетым, как сейчас.

— Что? Как сейчас? — запротестовал я. — Вы ведь не можете привести с собой на такой прием арабского гида.

— Ерунда, — рассмеялся Гарри. — Александрия — один из самых космополитичных городов в мире. Там будут греки, итальянцы, французы и цыгане, — люди всех цветов кожи, а раз это бал-маскарад, то, как минимум, дюжина из них будет одета арабами.

— В таком случае, я всецело за. В котором часу начало?

— В половине одиннадцатого, и, если я знаю Макферсонов, все закончится не раньше утра. Сейчас половина десятого, поэтому я вернусь в отель, постараюсь раздобыть костюмы себе и Клариссе, позвоню Макферсонам и немного перекушу. Мы возьмем такси и около одиннадцати подъедем за вами.

— Отлично, — согласился я. — Но не выходите из машины. Остановитесь вон у того столба, в пятидесяти ярдах отсюда, я буду ждать вас там.

С точностью, достойной похвалы, такси с Гарри и Клариссой остановилось около условленного столба. Когда я садился, водитель подозрительно взглянул на меня, но я сразу же заговорил по-английски, и он решил, что перед ним такой же сумасброд, как и Бельвили, разодевшиеся для маскарада. Гарри удалось раздобыть костюм клоуна, и с разрисованным красной и белой красками лицом он стал совершенно неузнаваем. Кларисса в короткой юбке и маске Коломбины выглядела очаровательно, но одного взгляда на огненно-рыжие вьющиеся волосы было достаточно, чтобы узнать ее.

Через десять минут наш автомобиль подъехал к дворцу Макферсона, и слово «дворец», пожалуй, лучше всего определяет странную метаморфозу многоквартирного дома.

Это был один из самых живописных приемов, которые мне когда-либо доводилось видеть. Очарованию его способствовало, помимо маскарадных костюмов, смешение рас и крови: ведь Александрия, опять-таки благодаря смешению национальностей, славится красотой своих женщин. Из шести сотен гостей Макферсонов большинство составляли европейцы, и было немало очаровательных блондинок, выглядевших еще более привлекательно рядом с меднокожими красотками, привезенными египетскими чиновниками, в то время как черноволосые египетские аристократки с огромными подведенными глазами, смотрелись, как ценные экспонаты, взятые прямо из гарема богатого паши, что было, в общем-то, недалеко от истины.

Одна из красавиц в наряде Клеопатры сразу же привлекла мое внимание. Она была невысокого роста, чуть выше пяти футов, но обладала замечательной фигурой и одним из самых удивительных лиц, какие я когда-либо встречал. На ее голове сверкал тонкий золотой обруч с королевской эмблемой змея и взлетающего стервятника. Большой, подвижный рот, кожа бронзово-золотого оттенка, необычные глаза — голубые и широко посаженные, вызывающие странное ощущение, будто на тебя смотрят расфокусированным взглядом, заставляли вспомнить о широколицых девушках, иногда рождающихся от связи китаянки и европейца, хотя у нее был маленький прямой нос, заостренный подбородок и довольно высокие скулы.

Гарри танцевал с Клариссой, а я осматривал комнаты дворца и отдал должное шампанскому, которым угощали в великолепной библиотеке, занимавшей весь шестой этаж. Затем мы отправились на поиски Макферсона, чтобы тот представил Гарри некоторым египтянам, но слишком занятый вновь прибывшими гостями, он пообещал сделать это чуть позже. Часы показывали лишь половину второго ночи, и мы решили поужинать.

Едва мы уселись, как появился Закри-бей, сопровождавший ту девушку с необычными, широко посаженными глазами, они расположились за соседним столом, спиной ко мне и Клариссе. Я поспешил лягнуть под столом Гарри, привлекая его внимание, и указал в сторону Закри-бея, чтобы он мог в следующий раз узнать его.

Закри беседовал с «Клеопатрой» по-арабски, но, судя по обрывкам разговора, они просто обменивались любезностями.

Слегка повернув голову, я увидел в зеркале на противоположной стене их отражения в профиль. Зеркало находилось в добрых двадцати футах от меня, и странно было видеть их разговаривающими на таком расстоянии, и в то же время слышать их голоса не далее фута у себя за спиной.

Минут пятнадцать я изо всех сил напрягал слух и уже начал сомневаться, что услышу что-либо ценное, когда внезапно Закри положил свою коричневую ладонь на руку «Клеопатры» и кивнул в сторону двери.

— Вон тот самый малый, — произнес он, — в наряде индейца. Он знаток в этих вещах, и все расшифрует.

Я испытывал жгучее желание повернуть голову и взглянуть на вошедшего, но мне удалось подавить этот импульс, и мои глаза остановились на лице Гарри, сидевшего напротив. Достаточно комичный с сильно загримированным под клоуна лицом и в розовом сверкающем колпаке с пучками фальшивых волос, с открывшимся от изумления ртом он выглядел совершенно нелепо. Почувствовав мой взгляд, он закрыл рот и, наклонившись через стол, прошептал:

— Можете ли вы поверить? Здесь Лемминг. Он только что вошел. Взгляните! Вон, позади вас, рядом с невысокой «голландкой». Он оделся, как индейский вождь, но, клянусь, это он.

Гарри, естественно, не понял, что сказал Закри-бей секундой раньше, египтянин говорил по-арабски, но я был готов подпрыгнуть от радости. Все стало ясно как день. Лемминг не только забрал у Гарри три тысячи фунтов и рассказал О’Киву историю погибшей армии Камбиза, но взялся сотрудничать с ним. Он, вероятнее всего, приплыл в Александрию одним из предыдущих рейсов или прилетел встретить О’Кива. Теперь табличка должна быть передана Леммингу для расшифровки.

Я сделал сердитое лицо, прервав Гарри, и еще раз украдкой взглянул в зеркало. Лемминг в этот момент садился за стол с девушкой в костюме голландки, довольно далеко от нас. Это был высокий молодой человек лет тридцати, худощавый, крючковатый нос, выступающая челюсть и темные глаза прекрасно дополняли наряд краснокожего индейца.

Мы съели все, что могли, но я намеревался пересидеть Закри и девушку, надеясь услышать еще что-нибудь стоящее, и мне снова повезло.

Огромный мужчина в роскошном костюме мамлюка подошел, широко улыбаясь, к их столу и обратился к ней:

— Я вижу, вы закончили ужинать и, насколько я помню, принцесса, вы обещали мне танец.

Она улыбнулась ему и сразу же встала, но Закри задержал ее на секунду и спросил:

— Когда вы думаете уехать отсюда?

Она пожала плечами, взглянула на часики, украшенные бриллиантами, и ответила:

— Сейчас четверть третьего. Думаю, к четырем с меня будет довольно этого.

— Если так, я попрошу его заехать к вам в четыре тридцать, на обратном пути в отель.

— Хорошо, — кивнула она. — В четыре тридцать я буду дома.

Хотя я буквально кипел от охватившего меня возбуждения, мне пришлось сдерживаться, пока Закри не поговорил с Леммингом и не вышел из зала. Лишь тогда я сообщил Гарри и Клариссе о том, что затевалось.

— Чертовски здорово, что я так размалеван, — заметил Гарри, — иначе Лемминг наверняка узнал бы меня и смог бы заподозрить, что мы выслеживаем Закри.

— И я, по счастью, сидела к нему спиной, — добавила Кларисса. Затем взглянула на меня. — Ну, Зоркий Глаз, какой замысел вынашивается теперь?

— Все, что сейчас нужно сделать, — это выяснить, кто такая «Клеопатра» и где она живет?

— Ну и ну! Вот так скорость! — восхищенно пробормотал Гарри, в то время как Кларисса, сделав капризную гримасу, промурлыкала:

— Все эти мужские разговоры чересчур будоражат меня, Джулиан. И сейчас я начну упрашивать вас похитить меня.

— Тогда идемте танцевать, заодно и поговорим, — улыбаясь, сказал я. — А тем временем ваш милый благодушный муж сможет разыскать хозяина и выяснить все, что удастся, относительно интересующей нас дамы.

Я знал, что Лемминга можно оставить по крайней мере на час, и договорившись с Гарри встретиться наверху около буфета, мы с Клариссой пошли танцевать.

Через полчаса Гарри сообщил, что «мисс Клеопатрой» была принцесса Уна Шахамалек и что она живет в одном из больших домов в восточной части улицы султана Хусейна. Ей шел всего лишь двадцать второй год, но пару лет назад она овдовела и обладала, судя по слухам, сказочным богатством.

Можно было не сомневаться, что египтолог-мошенник уедет в одиночестве, ведь перед возвращением в отель ему предстоял деловой визит, и я рассчитывал напасть на него прежде, чем этот визит состоится. Нужно было что-то придумать. В Александрии он приезжий, и вряд ли имеет собственный автомобиль, поэтому, скорее всего, воспользуется такси. Я попросил Бельвилей не терять его из виду, а сам спустился вниз, на улицу. Как я и ожидал, там стояли десятки машин и практически все городские такси. Сделав несколько шагов по тротуару, я заметил двух внушающих доверие водителей с хорошими автомобилями и подозвал их. Достав бумажник, я с заговорщическим видом обратился к ним. Сперва они засомневались, но деньги в Египте решают все, и вскоре они прониклись духом моего предложения, особенно когда я объяснил, что речь идет о шутке с человеком, уведшим мою девушку на последний танец.

Вернувшись во дворец, я разыскал Гарри и Клариссу. Они сказали, что Лемминг сейчас в саду на крыше и занимается ухаживанием за голландской крестьянкой.

Наконец они вышли из сада. Лемминг выглядел весьма разгоряченным — возможно, из-за яростно топорщившихся перьев своего головного убора, а косметика на лице его спутницы была явно смазана. «Голландская девушка» оказалась вовсе не так молода, как можно было подумать, глядя на ее золотистые косички.

В четверть пятого он все же решил оторваться от этой белокурой сирены, и мы видели, как он чиркал в маленькой книжечке, записывая ее адрес или дату свидания.

Оставив Бельвилей следить за ним, я быстро спустился на лифте вниз, выскочил на улицу, знаком подозвал обе свои «колесницы» и остановил их прямо у парадной двери. Через три минуты я вновь был во дворце, высматривая Лемминга в вестибюле. Едва он появился, я подошел, поклонился, коснувшись сперва своего лба, а затем груди, и улыбнулся заискивающей улыбкой арабского слуги.

— Простите, сэр, — прошепелявил я. — Но вы мистер Лемминг, да?

— Да, мое имя Лемминг, — слегка удивленно ответил он.

— Принцесса Уна послала за вами машину, сэр. Если позволите, я провожу вас к ней.

— Очень любезно с ее стороны. Подождите минуту, — сказал он.

В вестибюле появились Гарри и Кларисса. Лемминг ушел в гардероб за пальто, я подошел к Гарри.

— На улице стоят две машины. Если мне удастся сесть с ним в первую, берите вторую и следуйте за нами.

Когда Лемминг вернулся, накинув легкое светло-коричневое пальто прямо поверх индейского костюма, я вновь поклонился ему, и ничего не подозревая, он позволил подвести себя к первому из ожидавших автомобилей — вполне презентабельному «рено». Я придержал дверь, уголком глаза наблюдая при этом за Гарри и Клариссой, садившимися во второй автомобиль, прыгнул на сиденье рядом с водителем, и мы тронулись.

Первые десять минут все шло хорошо, но затем Лемминг стал проявлять признаки беспокойства. Высунувшись из окошка, он закричал мне в ухо:

— Эй! Куда мы едем?

— К принцессе Уне, эфенди, — прокричал я в ответ, хотя мы уже отъехали не менее полумили от ее дома и мчались по шоссе д’Абукир.

Это успокоило его на некоторое время, но через несколько минут до него дошло, что не все идет так, как надо, и он вновь начал кричать. К этому моменту мы проезжали Рамли, район вилл английской колонии в Александрии. В такой ранний час вокруг не было ни души, и я попросту игнорировал его крики и стук в окно; очень скоро мы миновали последние дома, и вдоль шоссе потянулись хлопковые поля и пальмовые рощи. Проехав еще немного, я попросил водителя съехать на боковую дорогу, и, после пары миль езды по ухабам, велел остановиться.

Подъехала вторая машина, но не успела она затормозить, как задняя дверь нашего автомобиля открылась, и из нее прямо в пыль выскочил разъяренный Лемминг.

— Что это значит, черт побери! — ревел он. — Вы сильно ошиблись, если намереваетесь ограбить меня.

— Вовсе нет, — вежливо произнес я, вылезая из машины, — только мне нужны не ваши деньги, а ваша одежда. Снимайте ее, да поживее!