Судья объявил общий сбор. Собрался весь отдел с Ле-Гуэном во главе: Камиль, Луи, Арман. Расследование топталось на месте самым жалким образом.

Хотя… все же это не совсем так. Наконец-то появились кое-какие новости. Точнее, весьма значительные новости, радикально меняющие ранее сложившуюся картину, — отчего судья и предложил Ле-Гуэну довести это до сведения всех своих подчиненных. Едва лишь Видар появился в кабинете, Ле-Гуэн поспешил заранее успокоить взглядом Камиля. Последний чувствовал, как в нем с каждой секундой нарастает напряжение, поднимаясь откуда-то из глубин живота. Пальцы его рук, сцепленные за спиной, непрерывно шевелились, словно разминаясь перед сложной операцией, требующей предельной точности. Он наблюдал за вошедшим судьей. По манере Видара, заметной с самого начала расследования, нетрудно понять, что наивысший признак ума в его представлении — это оставить за собой последнее слово. Вот и сегодня он явно не собирался предоставить такую возможность кому-то другому.

Его внешний вид, как всегда, безупречен. Темно-серый костюм, темно-серый галстук, строгая элегантность воплощенного Правосудия. Глядя на этот чеховский костюм, Камиль догадывается, что судья намерен прибегнуть к театральным эффектам. Нынешняя роль не из сложных, и он разыграл ее как по нотам. Пьеса называлась «Хроника объявленной новости», и все собравшиеся в общих чертах представляли, как будут развиваться события. Собственно, вся новость сводилась к следующему: «Ну и олухи же вы!» — поскольку теория Камиля, касающаяся предполагаемой мотивации убийцы, с грохотом рухнула после убийства хозяйки гостиницы.

Известие об этом пришло пару часов назад. В Тулузе убита некая Жаклин Занетти, хозяйка небольшого отеля. Ей нанесли несколько жестоких ударов по голове, затем связали и прикончили, залив в горло концентрированную серную кислоту.

Узнав об этом, Камиль тут же позвонил Делавиню. Они знакомы с самого начала полицейской карьеры, иными словами, уже лет двадцать. Делавинь — комиссар уголовного отдела полиции Тулузы. За последние четыре часа они созванивались семь-восемь раз. Делавинь хороший профессионал, человек во всех смыслах основательный, с почти квадратной фигурой. Кроме того, он очень привязан к своему старому приятелю Верховену. Все это утро Камиль по телефону слушал отчеты о первых результатах расследования, а также допросы свидетелей. Иными словами, фактически присутствовал в тулузской уголовке лично.

— Нет никакого сомнения, — заявил судья Видар, — что речь идет о той же самой убийце. Способ тот же самый, от одного убийства к другому он не меняется. Согласно отчетам, смерть мадам Занетти наступила рано утром в субботу.

— Ее отель у нас в городе известен, — сказал Делавинь, — спокойное местечко, very quiet.

Ах да, Делавинь обожал уснащать свою речь англицизмами. Эта привычка порядком раздражала Камиля.

— Эта женщина приехала в Тулузу во вторник и остановилась в отеле недалеко от вокзала, где записалась под фальшивым именем Астрид Берма. На следующее утро, в среду, она сменила отель и поселилась у мадам Занетти под именем Лора Блок. В четверг in the night она нанесла хозяйке отеля несколько ударов тяжелым телефоном по голове, прикончила ее с помощью серной кислоты, после чего опустошила кассу, где было около двух тысяч евро, и исчезла.

— Об установлении личности пока говорить не приходится?

— Нет, ничего пока не известно.

— Мы не знаем, уехала ли она на машине, на поезде, на самолете. Уже отправили запросы в железнодорожную компанию, на автовокзал, в местные транспортные агентства, в таксопарки — но на проверку нужно время.

— Повсюду обнаружены ее отпечатки пальцев, — подчеркнул судья, — и в ее номере, и в гостиной мадам Занетти. Очевидно, ее не слишком беспокоило, что их найдут. Как мы уже знаем, она никогда не состояла на учете в полиции, поэтому у нее нет никаких причин беспокоиться об отпечатках. Это уже на грани провокации.

Тот факт, что в кабинете находились следственный судья и комиссар полиции, не мешал Камилю соблюдать собственное негласное правило, с которым мирились все его коллеги: даже на подобных общих собраниях он всегда оставался на ногах. Сейчас он стоял молча, прислонившись к дверному косяку. Он ждал продолжения.

— Что еще? — переспросил Делавинь. — Значит, так: в четверг вечером она побывала вместе с Занетти на танцевальной вечеринке в главном городском бальном зале… довольно примечательное место, picturesque…

— В каком смысле?

— Там собираются в основном одинокие люди в возрасте. Они там знакомятся. Есть и просто любители танцев. Все при полном параде: белые костюмы, галстуки-бабочки, дамские вечерние туалеты… Лично я нахожу это скорее funny, но у тебя это наверняка вызвало бы раздражение.

— Понимаю.

— Нет, сдается мне, ты не до конца понимаешь…

— Даже так?

— Ты и представить себе не можешь! Это заведение следует внести в японские туристические маршруты как pinnacle of achievement…

— Альбер!

— Да?

— Меня тошнит от твоих англицизмов.

— OK, boy.

— Так-то лучше… Как по-твоему, убийство связано с этой вечеринкой?

— Априори нет. По крайней мере, нет никаких свидетельств на этот счет. Вечеринка, по отзывам свидетелей, была «очень милая», «оживленная», кто-то даже сказал — «потрясающая». В общем, обычная дурацкая вечеринка, но, по крайней мере, без инцидентов, без ссор — ничего такого… ну разве что кто-то принимал наркотики, это уж как водится… Хотя женщина, которая нас интересует, в этом не участвовала. Она вообще держалась скромно, больше наблюдала со стороны. Судя по всему, она просто пришла за компанию с Занетти, чтобы доставить той удовольствие.

— Они раньше были знакомы?

— Занетти представила ее как свою племянницу. Понадобилось меньше часа, чтобы выяснить, что у нее нет ни племянницы, ни сестры. То есть в этой семье не больше племянниц, чем причастниц в приватных ресторанных кабинетах.

— Насчет причастниц я бы не стал говорить с такой уверенностью…

— Ну, уж не знаю, как у вас в столице, а у нас в Тулузе все сводни единого мнения: кого-кого, а причастниц там не найти!

— Но, — произнес судья, — я уже в курсе, что вы осведомлены обо всех подробностях расследования благодаря вашим тулузским коллегам. На мой взгляд, самое примечательное заключается в другом.

Ну-ну, давай, подумал Камиль.

— Самое примечательное то, что до сих пор она убивала лишь мужчин старше себя. Но убийство женщины опрокидывает все ваши предыдущие построения. Я имею в виду вашу теорию о том, что убийства имеют сексуальную подоплеку.

— Это и ваша теория, господин судья.

Это произнес Ле-Гуэн. Его тоже порядком раздражало происходящее.

— Именно! — воскликнул судья. Он улыбнулся, почти довольный. — Мы все допустили одну и ту же ошибку.

— Это не ошибка, — произнес Камиль.

Все обернулись к нему.

— Короче, — сказал Делавинь, — они вместе ушли с вечеринки — об этом заявили многочисленные свидетели, друзья и близкие знакомые жертвы. Ту девушку все они описывают как миловидную, smiley (sorry!), и все опознали ее по фотороботу, который ты мне прислал. Хорошенькая, стройная, зеленоглазая, со светло-каштановыми волосами. Две-три женщины, правда, сказали, что это, скорее всего, был парик.

— Думаю, они правы.

— Итак, мадам Занетти со своей гостьей вернулись в отель около трех часов утра. Убийство, очевидно, произошло вскоре после этого, потому что, по предварительным оценкам судмедэксперта (очень приблизительным, правда, потому что вскрытие еще не произвели), смерть наступила около половины четвертого.

— Ссора?..

— Возможно… но тогда уж не просто ссора, а какое-то очень серьезное разногласие. Если дело дошло до серной кислоты…

— Никто ничего не слышал?

— No one… Sorry… Что ты хочешь — в этакое время у людей самый крепкий сон, все дрыхнут без задних ног… И потом, несколько ударов телефоном по голове — это не самые громкие звуки.

— Она жила одна, эта Занетти?

— Судя по тому, что удалось выяснить, — когда как. Но в последнее время — да, она жила одна.

— Это всего лишь ваше предположение, майор. Вы можете цепляться за эту теорию сколько угодно, но она не поможет нам сдвинуться с места ни на дюйм. До сих пор она не дала никаких результатов. Мы имеем дело с убийцей, чьи действия абсолютно непредсказуемы. Она перемещается часто и быстро, она убивает мужчин и женщин без разбора, она абсолютно свободна в своих действиях и не боится оставлять улики, поскольку в полицейской базе данных ее нет. Итак, у меня самый простой вопрос к вам, господин комиссар: каким образом вы намерены действовать дальше?