Аннабель
Сэм приходил ко мне почти каждый день. Сперва я могла лишь смотреть на часы на противоположной стене, пока он задавал мне вопросы. Иногда я притворялась, будто сплю. Но через несколько дней поняла, что не против его присутствия, и даже обнаружила, что жду его. Думаю, именно тогда я почувствовала себя лучше, поскольку начала наконец с ним разговаривать.
— Почему вы здесь? — спросила я. — Вы должны быть на работе.
— Могу и задержаться, — ответил он. — Как вы себя чувствуете?
Я не ответила — мне не хватало слов. Или, вернее, я просто ничего не ощущала, кроме смутного недовольства, что я до сих пор здесь.
— Аннабель?
Я посмотрела на него, понимая, что ко мне обращаются по имени и я должна ответить.
— Что?
— Хотите знать, как идет расследование? Эндрю Фрост говорит, что заходил к вам. Он хочет, чтобы вы были в курсе.
Я попыталась вспомнить, навещал ли меня кто-либо еще, но в голове стоял сплошной туман. Я снова посмотрела на часы. Каждый день я ждала, когда стрелки образуют четкую вертикальную линию, отмечающую шесть часов. В это мгновение должно было произойти нечто, приносящее облегчение, тишину, умиротворение. Но ничего не происходило, и в пять минут седьмого ожидание шло на новый круг.
Часы показывали двадцать минут двенадцатого. Мне хотелось поспать, но приближался обед, к тому же каждый раз, когда я пыталась заснуть днем, кто-нибудь приходил и будил меня. В отделении имелись свои правила, и одно из них гласило: спать полагается ночью, несмотря на шум и крики.
— Фрост сказал, что вы им очень нужны, Аннабель.
— Я ничего не знаю.
— У них слишком много вопросов. Что случилось с вашим телефоном? Кто дал вам другой телефон?
— Не знаю.
— Аннабель, вы наверняка с кем-то встречались. Вы наверняка встречались с человеком, который дал вам мобильник и забрал ваш. Не помните?
Я попыталась сосредоточиться, думая, что, возможно, он перестанет задавать вопросы, если я дам правильный ответ, но не могла вспомнить ничего, кроме уютной черноты и тепла, где все было хорошо, пока меня не вырвали оттуда и не привезли в это белое, шумное и холодное место.
— Ничего не помню.
— Вы выходили на улицу? Кого-нибудь встречали?
Его прервала медсестра. Пока она меня осматривала, он молча сидел и улыбался.
— Уже разговариваете, Аннабель? Рада слышать. Не хотите пойти прогуляться?
— Нет, — ответила я.
— Может, ваш друг вас проводит?
— Да, — быстро сказал Сэм. — Я могу с вами немного пройтись. Хотите?
— Не знаю.
— Сегодня хороший день. Свежий воздух вам не повредит.
Сестра усадила меня в инвалидную коляску, хотя я вполне могла ходить. Возможно, она понимала, что, если бы не коляска, я могла бы просто выйти за дверь и уйти прочь.
Сэм выкатил меня через пожарный выход на один из окруженных зданиями четырехугольников. Даже если бы мне удалось встать, далеко бы я не убежала. Он усадил меня на солнце, и я откинула назад голову, наслаждаясь теплом. Легкий ветерок развевал мои волосы, жирные и грязные. Впрочем, если не считать их, сама я была вполне чистой — вчера меня заставили принять душ, и я стояла под водой, пока меня не увели.
— Там была радуга, — сказала я.
— Что?
— Я видела радугу. Последнее, что я помню. И ангела.
— Ангела?
Наверняка он понимает, что я выражаюсь образно, подумала я. Ангел был моим личным и не являлся никому другому. Для остальных ангел был лишь игрой моего воображения, и только я знала, что он настоящий. Только он мог все изменить, и именно он пришел ко мне, когда я особенно в нем нуждалась, когда мне было одиноко и грустно. Он пришел и показал верный путь. У Сэма явно не было своего ангела, и мне стало его жаль.
— Не настоящего, — сказала я, пытаясь его утешить. — Настоящих не бывает, вы же знаете.
— Почему вы решили, что это ангел? — спокойно спросил он.
— Рядом с ним я почувствовала себя лучше. Он забрал все плохое.
— Не помните, что он говорил?
— Он сказал, что со мной все хорошо, вообще все хорошо. Он сказал, чтобы я шла домой и ни о чем больше не беспокоилась.
— Он давал вам что-нибудь выпить или съесть?
Я рассмеялась и тут же закашлялась.
— Он не из тех ангелов.
— Боюсь, это недобрый ангел, Аннабель.
Я открыла глаза и, щурясь от яркого света, попыталась сосредоточиться на его лице. Впервые за последнее время я видела его по-настоящему и вдруг внезапно вспомнила, как встретила его возле больницы и сперва разозлилась, что он лезет в мои дела, но потом именно благодаря ему мне стало легче после случившегося с мамой. У него было приятное лицо, а глаза напоминали отцовские — они улыбались, даже когда он был серьезен. Хороший человек, подумала я. И добрый. Спасибо ему, что приходит меня навестить.
— В каком смысле «недобрый»?
Сидя на скамейке, рядом с которой стояла моя коляска, он взял меня за руку, лежавшую на коленях. Я почувствовала, как мою кисть крепко сжали его теплые пальцы.
— Что, если он лишь притворялся, что хочет вам помочь? Притворялся ангелом?
— Я ничего не знаю, — машинально ответила я.
— Но вы же знаете, где вы сейчас?
Я обвела взглядом окружавшие лужайку здания.
— Это больница, — сказала я. — Думаю, это больница.
— Верно, — кивнул он. — Вы здесь потому, что были одна дома и, похоже, ничего не ели и не пили четыре дня.
Смысл его слов до меня не доходил. Тогда я не чувствовала ни жажды, ни голода. Мне просто хотелось спать. Мне хотелось, чтобы все исчезло, хотелось остаться одной. Но ведь все изменилось? В лицо мне светило солнце.
— Мне сказали, что вы пытались умереть голодной смертью.
— Нет, неправда, — покачала я головой.
— То же самое ответил им и я. Я сказал, что вы были заняты расследованием, у вас было множество дел; да, когда умирает мать, всегда тяжело, но сами вы умирать не собирались. Вы ведь не пытались покончить с собой?
— Нет. Я просто хотела спать.
— Они думают, будто вы хотите покончить с собой. Потому вы здесь.
— Я просто хотела спать, — повторила я.
Сосредоточившись, я вдруг вспомнила кое-что еще.
— Да, он приходил, — сказала я.
— Кто? Тот человек?
Я раздраженно фыркнула:
— Нет, Фрости. Я помню, как он пришел… И сел у кровати. Спрашивал, почему я ему не сказала, что у меня депрессия.
— Он хороший человек, Аннабель. Он думает, что вам сейчас очень тяжело.
— Я даже не понимала, что именно так выглядит депрессия.
Нахмурившись, он наклонился вперед и уставился в землю.
— В том нет ничего постыдного. У многих бывает депрессия. Об этом нелегко говорить.
Я пристально посмотрела на него, вдруг подумав, отчего мне ни разу за те одинокие дни не пришла в голову мысль, что я могу никогда больше не увидеть Сэма.
— Когда вас выпишут, — сказал он, — можете пожить у меня, если хотите.
— Нет, спасибо, — машинально ответила я.
— Вряд ли они отпустят вас домой, по крайней мере в ближайшее время. А если вы станете жить у меня, вас могут отпустить раньше. Мы будем вам рады, даже если вы все время будете ворчать и скандалить.
— Спасибо! — сказала я.
— Пожалуйста.
Я невольно улыбнулась.
— Жена моего отца, Айрин, — хороший повар. И еще она профессиональная сиделка, так что с ней вам ничто не грозит. Ей уже не терпится начать вас кормить. Ей нужен подопытный кролик.
— Вы этим пытаетесь меня заманить?
— Я просто неуклюже вас уговариваю. Ну так что?
Сперва я не ответила, пытаясь представить, как возвращаюсь домой и запираю дверь. Казалось, именно так лучше всего будет поступить, именно такой путь выбрать… Но что-то меня пугало.
Сэм снова поерзал на скамейке.
— Аннабель, помните тех умерших? Тех, кого нашли разложившимися в своих домах? Вы работали с материалами о них, помните?
Я кивнула, хотя уже давно о них не вспоминала.
— Помните Рашель? Помните Шелли, женщину, что вы нашли в соседнем доме? И тех двоих, которых обнаружили перед самым началом расследования? Помните, что мне звонила одна из жертв и сообщила, где искать другую?
Я хмуро выслушивала подробности, пытаясь удержать ускользающие воспоминания.
— Полиция до сих пор ищет виновного, Аннабель. Думаю, это именно тот мужчина, с которым вы встречались. Он что-то с вами сделал, и вы пошли тем же путем, что и все эти люди.
— Но…
Почему я так плохо соображаю, почему так путаются мысли?
— Но я была… счастлива.
— Вы были счастливы, умирая от голода?
— Нет, не так. — Я покачала головой. — Как будто… не знаю, как будто я куда-то уплывала.
— Но вы не хотели умирать?
— Вряд ли. Я не собиралась покончить с собой. Мне просто хотелось спать.
— Но если бы я вас не нашел, вы бы умерли.
— Это вы меня нашли?
— Я звонил вам, но телефон был выключен. Я послал эсэмэс, а несколько часов спустя пришел странный ответ — будто вы собираетесь уйти и хотите, чтобы вас оставили в покое. В конце концов я поехал к вам. Задняя дверь была не заперта, а ваша кошка сходила с ума.
— Кошка?
— Не беспокойтесь. Я каждый день приезжал и кормил ее. Чудесная кошка. Как ее зовут?
Кошка. Я изо всех сил пыталась вспомнить нужное слово и уже почти сдалась, когда оно вдруг возникло в голове.
— Люси. Ее зовут Люси.
— Что ж, все лучше, чем Киска, — единственное, что смогла придумать Айрин.
Окружающие цвета вдруг показались слишком яркими — зелень травы, красные и золотистые листья на дереве и небо, настолько голубое, что заболели глаза.
— У меня умерла мама, — сказала я. — Такое чувство, что с тех пор прошли годы.
— Это случилось всего две недели назад, — ответил он. — Мне очень жаль. Я знаю, какое это горе, — я тоже через него прошел. Вам нужно время и всесторонняя поддержка.
— Мне многое надо сделать…
— Я могу вам помочь. Все нормально, я говорил с работниками больницы насчет вашей мамы. Они сделают все необходимое, и похороны можно отложить, пока вы не будете готовы.
Солнце зашло за облако, и внезапно похолодало. Я поежилась, обхватив себя руками.
— Хотите вернуться?
Обернувшись, я посмотрела на пожарный выход и здание отделения:
— Нет. Можно еще немного тут побыть?
Он широко улыбнулся, и я улыбнулась в ответ.
— Все будет хорошо, — сказал он.
— Конечно, — кивнула я. — Беспокоиться не о чем.
Наклонившись, он дотронулся до моей руки, а потом погладил меня по колену.
