Проснулся он рано и в буфете оказался первым. Поджарка, два стакана апельсинового сока и две чашки кофе помогли рассеять туман в голове, оставшийся после лишней порции виски накануне. Ночью был заморозок, и теперь молочное солнце изо всех сил старалось пробиться сквозь тучи. Жители Дорноха готовились к дневным делам или возвращались домой со свежими газетами. Ребус швырнул сумку с ночными принадлежностями на заднее сиденье, соскреб кредитной карточкой изморозь с лобового стекла и завел двигатель.

А836 начиналась как двухполосная дорога, забитая местным транспортом. Приезжих было мало. Тяжелые грузовики объезжали машину Ребуса, спеша на юг. Он заполнил бензобак на первой попавшейся заправке, сомневаясь, что найдет другую. Оператор, похоже, тоже не знал о них.

— Смотря куда поедете.

— Это верно, — ответил Ребус, не в состоянии понять его логику.

Потом, осознав, сколько стоит литр топлива, он попросил чек. Вернувшись в машину, он снова взялся за карту. У всех пиков были гэльские названия, ни одного знакомого: Кнок-а-Гьюбхайс, Мил-ан-Флуарайн, Кнок-анДаймх-Мор. Было виски, называвшееся «АнКнок», — стало быть, слово «кнок» что-то значило. Может быть, в следующий раз он даст себе труд прочесть этикетку. После деревни Лейрг дорога сузилась до одной полосы с карманами для разъезда, и местность стала более пустынной. Облака окутывали вершины пиков, на склонах которых лежал снег. Он проехал мимо елочных посадок — нынешних и былых; пеньки торчали, как надгробия на бескрайнем кладбище. Небо налилось свинцом, траченные временем знаки предупреждали, что на дорогу выходят овцы. Отель в Алтнахарре был открыт круглый год. Ребус увидел несколько припаркованных машин, туристы и альпинисты готовились к испытаниям на прочность. Он подъехал и посидел несколько минут с опущенными стеклами, наблюдая, как они собираются, слышал обрывки их разговоров. У некоторых были геодезические карты — висели на шеях, защищенные от осадков прозрачными пластиковыми планшетами. Огромные рюкзаки лопались от продуктов и водостойкой одежды, у большинства были длинные палки — у кого-то по две, для опоры. Он дождался, когда последний переберется за ограждение и повернется к нему спиной; только тогда Ребус закурил сигарету и выпустил дым в чистый морозный воздух.

Через полчаса он въехал в деревушку под названием Танг, откуда должен был направиться на запад по побережью в Дурнесс. Но ему еще предстоял небольшой крюк. В кармане пиджака у него лежала фотография. Ему прислали ее несколько лет назад, и он с ее помощью собирался найти то, что хотел. Деревня располагалась слева от дороги, но Ребус поехал к дамбе через залив Танг. Бунгало стояло рядом с молодежным общежитием. У дверного звонка не было никаких табличек. Он нажал кнопку и стал ждать, потом повторил. Вид отсюда открывался захватывающий, но стихии изрядно потрепали дом и не собирались останавливаться на достигнутом. Он заглянул в окно гостиной, потом обошел дом сзади. Частный участок не был отделен забором от примыкавшего к нему поля. Судя по кухне, недавно в доме кто-то был: возле стола виднелся пакет овсянки, а молоко дожидалось, когда его водворят в холодильник. Ребус вернулся в «сааб», не зная, что делать дальше. Он слышал крики морских птиц и порывы ветра, но больше ничего. Вырвав листок из блокнота, он написал записку и сунул ее в почтовый ящик.

Дальше он поехал в тишине, ему не хотелось слушать ни диски, ни радио. Вскоре он очутился в месте, поименованном как «Северо-западный Хайлендский геопарк». Ландшафт здесь был какой-то неземной, чуть ли не лунный, и на камнях почти ничего не росло. Но время от времени появлялись небольшие бухточки с девственно-белым песком и синей морской водой. Ребус подумал, что за всю жизнь не удалялся от паба дальше, чем сегодня. Он проверил показатель топлива и пачку сигарет. До Дурнесса оставалось несколько миль, и он понятия не имел, что там отыщет. Обогнув Лох-Эриболл, он снова направился на север. Дурнесс находился не в высшей точке Шотландии — при доверии к автомобилю, можно было ехать до самого Кейп-Рота. У Ребуса был номер одного из местных, но мобильник пока не ловил сигнал. Оказалось, что сам Дурнесс, когда он до него добрался, состоит из нескольких коттеджей, современных домов покрупнее и кучки магазинов. Тут была даже пара древних топливораздаточных колонок. Он остановился неподалеку от них, перешел через дорогу к «Спару» и спросил у хозяйки, где живет Энтони Гринвуд.

— Он утром поехал в Сму, — ответила та. — Не знаю, вернулся ли.

Ребус показал ей фотографию.

— Вы полицейский? — догадалась она. — Из Эдинбурга? Энтони нам все рассказал. Место, которое вы ищете, совсем близко от Кеолдейла.

Две минуты спустя с цельной пачкой сигарет в кармане он вернулся в «сааб» и проехал еще две мили, следуя ее точным — едва ли не избыточным — инструкциям. Но, приблизившись к месту, он сразу понял: не то. Не сказать, чтобы совсем не похоже, но в достаточной мере. Несколько минут он смотрел под порывами ветра на пролив Дурнесс, затем поднялся по склону к оголенному участку холма и очутился за выстроившимися в боевой порядок деревьями, часть которых — казалось, необратимо — согнулась.

— Нет, — молвил он.

Склон был слишком крут.

Правда, он знал об этом всегда, а после Эддертона его уверенность укрепилась. Он медленно проехал вверх-вниз по дороге — вдруг упустил что-то, но хозяйка магазина в Дурнессе направила его куда нужно.

Но сюда ему было не нужно.

Он мог вернуться путем, которым прибыл, или поехать дальше. Дорога описывала петлю, прежде чем снова влиться в А836. Ребус был не из тех, кто любит ходить по своим следам, а потому направился на юго-запад к мосту Лаксфорд. Дорога была по-прежнему узкой, с карманами для объезда, но транспорта не было. Ребус вдруг понял, что он проехал сто, а то и больше миль после Дорноха и ни разу не уперся в багажник попутной машины. Изредка попадались автомобили туристов и еще реже — доставочные фургоны. Но все были очень вежливы, мигали ему фарами, показывая, что они притормозили в кармане и ему самому это делать незачем. Или благодарили его взмахом руки, если роли менялись. Добравшись до западного побережья, он обнаружил, что снова отдаляется от берега на юго-восток, проезжая лишь пустоши и холмы и встречая только овец. Два раза ему пришлось остановиться — пропускал ягнят, а однажды он увидел какую-то хищную птицу, парившую вдали над вершинами. Там виднелись снежные заплаты, а над ними висело громадное грязное небо. Он проезжал мимо озер, на стеклянной поверхности которых отдыхали дикие птицы, и его покрышки еще глубже вдавливали в асфальт давно истлевших жертв дорожных катастроф. Перед ним появилось узкое озеро в форме собачьей ноги, и в этот момент зазвонил телефон. Сигнал был хороший.

— Папа? — услышал он голос Саманты. — Ты где? Я вернулась и увидела твою записку…

Ребус вышел из машины. Он сделал вдох — воздух был чистый и свежий.

— Представь себе, проезжал мимо.

— Не могу. — Она едва сдерживала смех.

— Но так и было. Я кое-что проверял в Дурнессе.

— А как ты нашел мой дом?

— Ты же прислала фотографию.

Он вытащил из кармана снимок. Саманта стояла перед домом, уперев руки в бока. Рядом с ней — молодая женщина.

— И где же ты сейчас?

— Нигде. В буквальном смысле. — Он огляделся, посмотрел на отраженный склон в неподвижной глади озера. — Если бы я не прогуливал географию, то, может, сумел бы тебе описать.

— Слишком далеко на юге, чтобы вернуться?

— Боюсь, что да. Наверное, я милях в шестидесяти от Танга.

— Вот досада.

— Увидимся в следующий раз. — Он потер лоб подушечкой большого пальца. — А может, ты заедешь в Эдинбург. Как у тебя вообще дела? Место красивое…

— Ты заглядывал в окна? У меня кавардак.

— Не больше, чем у меня. Как дела у Кейта?

— Он в порядке. Нашел работенку — надо кое-что вывести из эксплуатации в Дорниэйи.

— Ты его проверяешь на радиоактивность?

— Я больше не сплю при свете, — пошутила она. — Ты должен был меня предупредить, что приедешь.

— Это вышло само собой, — солгал он. — Извини, что давно тебе не звонил.

— У тебя много работы. Я видела, как эта женщина говорила о тебе в новостях. — Она имела в виду Нину Хазлитт. — Ты за этим поехал в Дурнесс?

— Типа того.

— Значит, что ты можешь вернуться?

— Вряд ли. Но у тебя с Кейтом все в порядке?

— Мы… мы с ним пробуем ЭКО.

— Да ну?

— В рейгморской больнице. С первого раза не получилось.

— Жаль.

— Но мы не сдаемся. Пока.

— Молодцы.

Он закрыл глаза, потом снова открыл. Ему понадобилось время, чтобы пейзаж перестал расплываться.

— Жаль, что меня не было дома. Я только вышла повидать подружку. У нее ребенку девять месяцев…

— Теперь я хотя бы знаю, где ты живешь. Когда в следующий раз созвонимся, я смогу себе представить вид из окна.

— Хороший вид.

— И вправду хороший. — Ребус откашлялся. — Ну, мне пора. Считается, что я работаю.

— Береги себя, па.

— И ты, Саманта.

— Я тронута, что ты заехал. Честное слово.

Он отключился и постоял, глядя перед собой, но ничего не видя. Почему он не предупредил ее, что заедет? Хотел ли он видеть выражение ее лица, по которому было бы ясно, рада она ему или нет? Возможно. Но с другой стороны, имелось иное объяснение: он просто не хотел, чтобы она оказалась дома. В этом случае они бы не поссорились. Он сделал попытку, но так, чтобы она ни к чему не привела. С того самого момента, как в их расследовании возник Дурнесс, он думал о Саманте и видел предлог навестить ее, но таким образом, чтобы она не подумала, что он проделал весь этот путь только ради нее.

Оказался там проездом.

«Ты выжил из ума, Джон, — сказал он себе, возвращаясь к машине, работавшей на холостом ходу. — А кому нужен слабоумный дедушка?»

Экстракорпоральное оплодотворение — раньше она об этом не говорила. Она вообще молчала о детях. Что с ней не так, спрашивал он себя. Ее лет десять назад сбила машина, — может быть, возникли осложнения? А может, дело было в Кейте с его работой. Значит, они уже пробовали ЭКО, а ему не сказали. Может, хотели сделать сюрприз?

Или он был не настолько им важен?

Вместо того чтобы после моста Бонар повернуть направо и снова проехать через Эддертон, он выбрал маршрут вдоль северной стороны залива Дорнох, а в Клэшморе выехал на А9.

— Ну, здравствуй опять, — сказал он дороге.

Теперь он ехал на юг через Тейн, Инвернесс, Эвимор и Питлохри. В его желудке не нашлось места для позднего ланча, но бензобак «сааба» он заполнил под завязку на заправке и там же купил бумажный стаканчик и бутылку воды. На противоположной стороне дороги он увидел настоящий конвой: впереди тяжелый тягач, а на его прицепе — землеройное оборудование. На стороне Ребуса было посвободнее, и он поблагодарил за это судьбу. К югу от Эвимора он, чтобы размяться, съехал на придорожную полосу, где уже стояли сочлененная фура и фургон-доставщик. На дороге было полно машин, но у него возникло такое чувство, что стоит ему выйти из «сааба» и отойти на несколько ярдов в сторону холмов, как он окажется там, где еще не ступала нога человека. Пустоши оставались пустошами именно потому, что никто не потрудился туда заглянуть. Он повернулся на звук открывающейся двери фургона. Потом на землю спрыгнул водитель.

— Прикурить не найдется? — спросил человек, помахивая сигаретой.

Ребус чиркнул зажигалкой.

— Моя на приборной доске сдохла, — пояснил человек, благодарно кивая и жадно затягиваясь.

— А что грузовик? — спросил Ребус.

— Водитель считайте что мертв. Занавески задернуты и все такое. Мы можем запросто опустошить его контейнер, а он будет и дальше дрыхнуть.

Ребус выдавил улыбку:

— Похоже, вы уже обдумали этот вариант.

— Да нет. Номера голландские. Там, небось, цветы, а не плазменные телевизоры.

— Да вы и вправду обдумали.

Человек рассмеялся и затянулся еще раз.

— А вы уверены, что с ним все в порядке? — спросил Ребус, имея в виду водителя грузовика.

— Если он каждый день водит свою фуру, то с ним далеко не все в порядке.

Человек постучал пальцем по виску, потом спросил Ребуса, не торговец ли тот.

— Просто нужно было съездить на север, — уклончиво ответил Ребус.

— В Инвернесс?

— Еще дальше.

— Уик?

— На северо-запад, в сторону Кейп-Рота.

— Я думал, там ничего нет.

— Вы прекрасно информированы.

Ребус помолчал, пока мимо проезжал седельный тягач, а за ним еще целая череда машин. Изменилось давление воздуха — его словно засасывало на проезжую часть.

— На автострадах еще хуже, — сказал водитель фургона. — Попробуйте-ка выйти отлить на М-восемь.

— Учту. Вы часто ездите по этой дороге?

— Как по часам: Инвернесс — Перт — Данди — Абердин.

Я тут с закрытыми глазами могу кататься.

— Но только, наверное, подальше от меня?

— Чтобы не помять ваш «сааб»?

Ребус покачал головой:

— Чтобы мне не пришлось вас арестовать…