— Я вас не понимаю.

Издательством, в которое обратился Марк, руководила женщина.

Рената Санти. Это имя звучало как псевдоним, да оно и было псевдонимом. Рената придумала его в самом начале своей карьеры. Тогда она основала издательство «Санти», потом вышла замуж и создала новое общество под фамилией мужа, «Казаль». Позже, разведясь и продав свою долю в обоих предприятиях, она могла бы снова взять девичью фамилию. Но тогда никто не знал бы, кто она такая. Поэтому она сохранила свое боевое имя и назвала третье издательство именем своего сына: «Лоренцо».

Тут было что терять, и Марк не был уверен в том, что понимает все до конца. Он работал с Ренатой над многими материалами, которые требовалось срочно переписать, чтобы они соответствовали сводкам новостей.

— Я вас не понимаю, — повторила она. — Краткое содержание очень увлекает. Почему вы отказываетесь?

Марк не ответил. Они сидели в кабинете Ренаты, на втором этаже здания с полукруглыми окнами, расположенного в Шестом округе.

— Если вас пугает объем работы, — продолжала она, — я могу дать вам помощников. У нас есть специалисты. Но я знаю, что вы умеете работать быстро и хорошо.

Марк улыбнулся, услышав этот комплимент. Он дождался следующего вторника, 10 июня, после нерабочего понедельника, чтобы сообщить Ренате о своем решении. А тем временем оправдывались его самые худшие опасения: лицо Хадиджи красовалось на всех стенах Парижа. Он ничего не мог поделать с этой кампанией. Только забиться в нору и надеяться, что Реверди не увидит рекламу, например, в каком-нибудь французском журнале.

— Для нашего издательства это счастливый случай, я давно жду чего-то в этом роде. Дать что-то ударное в беллетристическом жанре. Мы могли бы даже успеть к сентябрю, и тогда новый литературный сезон станет нашим.

Марк внимательно смотрел на нее. Удивительная женщина. Скоро шестьдесят, а она по-прежнему носит длинные волосы, очень черные, наверняка крашеные, которые локонами обрамляют белое напудренное лицо. Широкоплечая Рената напоминала рок-певца, тем более что одевалась она всегда в черное. Приглядевшись к темным складкам, наблюдатель с удивлением обнаруживал странное кокетство в этом сочетании совершенно не подходящих друг к другу предметов туалета: легкий жилет, морская блуза, футболка, пиратские штаны, доходящие до щиколоток велосипедиста, обтянутых блестящими колготками. — Если дело в деньгах…

— Деньги тут ни при чем.

Она величественно откинулась на спинку кресла. Полные темно-коричневые губы придавали ее лицу капризное выражение.

— Тогда что же?

— Эта тема меня больше не интересует, вот и все.

— Жаль. Очень жаль.

Она машинально листала заявку, присланную ей Марком из Бангкокского аэропорта. И зачем он поторопился?

— Это гарантированный успех. Не говоря уже о вашем имидже…

— При чем тут мой имидж?

— Вы прекрасно знаете.

— Нет. Не знаю.

— У вас довольно… бурное прошлое. Бывший папарацци. Разгребатель грязи. А теперь — специалист по криминальной хронике. Все это придало бы дополнительную достоверность вашей книге.

— Это не документальная книга.

Она улыбнулась — верхняя губа у нее выдавалась над нижней.

— Конечно. Но совершенно понятно, откуда вы черпали вдохновение.

Кровь застыла у Марка в жилах.

— Что вы имеете в виду?

— Этот убийца-ныряльщик, которого арестовали в Малайзии: вас ведь вдохновил Жак Реверди, верно?

От одного упоминания этого имени у него все внутри сжалось. Как он мог подумать, что никто не заметит сходства?

— Если вы боитесь Реверди, — продолжала Рената, — то скоро от него останется только воспоминание.

Толстуха подтолкнула к нему какую-то газету:

— Это сегодняшний номер «Монд». У Реверди больше не осталось никаких шансов избежать высшей меры. Его адвокат покончил с собой.

Он чуть не упал со стула. Материал занимал левую колонку газеты, на первой полосе. Он пробежал глазами только несколько первых строк. В прошедшие выходные Джимми Вонг-Фат повесился в имении своего отца, в Камерон-Хайлэндс.

Он еще не понимал, как следует отнестись к этому известию. В мозгу проносились вспышки воспоминаний. Бабочки. Оранжереи. Лицо Вонг-Фата — отца, испещренное тенями насекомых, его крик: «Я хочу, чтобы он умер!»

Ему в нос ударил опьяняющий запах мускуса. Рената склонилась над ним.

— Если немного повезет, — проговорила она тихим, низким голосом, — мы смогли бы выпустить книгу к моменту казни…

Марк отшатнулся, стряхнул с себя леденящее оцепенение. Он догадывался, почему адвокат свел счеты с жизнью. Реверди обозлился на него и, без сомнения, отказался от его услуг. Развратный папенькин сынок рассчитывал на «инициацию», а вместо этого вызвал гнев своего клиента. А у этого гнева была одна-единственная мотивация: отсутствие известий от Элизабет.

Ее предательство.

Он не сомневался: ответственность за это самоубийство лежала на Реверди. Он мог убивать на расстоянии. Через стены своей тюрьмы. Хватит ли у него сил, чтобы достать его, Марка?

Он отодвинул журнал к своей собеседнице:

— Мне очень жаль, Рената. Я не стану писать эту книгу.