Я не уехал. Я хотел поразить свою жену, которая не привыкла чему бы то ни было удивляться. Хотел вручить ей рукопись на крыльце, перед тем как отправлюсь заключать договор с издательством. Вот-вот весь мир узнает правду и обрушит накопившееся дерьмо тебе на голову, а ты и поделать-то ничего не сможешь. Возможно, ее так и не упрячут в тюрьму, поскольку книга — всего-навсего мое слово против ее слова. Но на своем примере я убедился, как важно общественное мнение, даже если закон молчит.

Итак, выходим на поле. Команда Ника против команды Эми. Игра продолжается. Хоть гребаными футболками торгуй…

Когда я шел к Эми, колени слегка дрожали. Ведь я намеревался выйти из ее сюжета.

Я показал ей рукопись, жирным шрифтом напечатанный заголовок «Сука-психопатка». Как бы очередная «внутренняя» шутка. Мы оба их любим. Я ждал, что она вцепится ногтями мне в лицо, разорвет рубашку, укусит меня.

— О, ты как раз вовремя, — бодро проговорила Эми, широко улыбаясь. — Могу я тебе кое-что показать?

Я заставил ее повторить опыт на моих глазах. Помочиться на полоску. При этом сидел рядом на корточках и следил, чтобы струя попадала точно на «тест», окрашивая его в голубой цвет — подтверждая беременность.

Затем я затолкал Эми в машину и повез к врачу. Следил, когда у нее брали кровь — а ведь она всем наврала, что не выносит вида крови! — и ждал два часа результаты анализа.

Эми была беременна.

— Ну уж точно не от меня, — возмутился я.

— А вот и от тебя, — опять улыбнулась она, пытаясь залезть ко мне в объятия. — Поздравляю, папочка.

— ЭМИ!!!

Я поверить не мог. Ведь с ее возвращения мы не занимались сексом.

И вдруг вспомнил — упаковка салфеток, кресло, обитое винилом, телевизор и диски с порно… И моя сперма, которая лежала в каком-нибудь больничном холодильнике. Когда пришла бумага насчет моего добровольного отказа от хранения, я оставил ее на столе, и она сразу же затерялась. А вот моя жена не считала ворон, она живо смекнула, что такой материал может ей очень даже пригодиться.

Гигантский пузырь радости вздулся в груди — и я ничего не мог с этим поделать, — а потом радость сменилась металлическим привкусом ужаса.

— Я вынуждена кое-что делать для обеспечения собственной безопасности, Ник, — сказала Эми. — По одной-единственной причине: я не могу полностью доверять тебе. Ну, для начала ты должен уничтожить эту рукопись. А для полной гарантии поклянешься мне в том, что покупки в кредит, спрятанные в сарае, сделаны тобой и что ты считал, будто я тебя подставляю, но сейчас любишь меня, я люблю тебя и наши отношения в полном порядке.

— А если откажусь?

— Думаю, это будет просто ужасно… — Она положила ладонь на свой едва наметившийся животик и нахмурилась.

Мы потратили годы, пытаясь доказать друг другу, кто главнее в нашем семейном союзе, в нашей истории любви, в нашей судьбе. И вот я проиграл окончательно и бесповоротно. Я создал рукопись, а она создала жизнь.

Можно было бы посудиться за ребенка, но я знал, что мне не победить. Эми наслаждается войной — кто знает, какие резервы она еще приготовила? Когда она родит, я не буду даже «папой выходного дня», мне позволят общаться с ребенком только в присутствии инспектора по делам несовершеннолетних, лениво потягивающего кофе за соседним столиком. А возможно, Эми и на этом не остановится. Представляю себе обвинения в приставании из хулиганских побуждений к малолетним или даже в насилии, а тогда я точно никогда не увижу своего малыша, его упрячут далеко-далеко. И мать будет нашептывать ложь в маленькое розовое ушко.

— Между прочим, это мальчик, — добавила Эми.

Вот так я в конце концов угодил в плен. Эми завладела мной навсегда… по крайней мере до тех пор, пока сама не решит отпустить. Я должен был спасти сына, чтобы распутать, размотать, развязать сплетенную ею страшную паутину. Я готов был отдать жизнь за своего ребенка, что, собственно, и сделал. Чтобы стать человеком достойным уважения, я выращу сына.

Я уничтожил свою книгу.

Бони приняла звонок сразу же.

— В «Панкейке»? Через двадцать минут? — спросила она.

— Нет.

Я сообщил Ронде, что скоро стану отцом и поэтому прекращаю любые попытки расследования. Что я отказываюсь от всех обвинений, дезавуирую заявление, будто моя жена пыталась навлечь на меня подозрение в убийстве, соглашаюсь с отведенной мне ролью в покупке вещей в кредит.

Бони долго молчала. Потом пару раз хмыкнула.

Я представлял, как она жует щеку и расчесывает пальцами жидкие волосы.

— Берегите себя, Ник, — наконец сказала она. — Берегите и малыша тоже. — Потом рассмеялась. — А вашу Эми и правда на кривой козе не объедешь.

Сестре я рассказал новость не по телефону, а явившись к ней домой. Бодрился при этом: мол, на самом деле новости хорошие. Ребенок! Ты себе не представляешь, как я ждал этого ребенка! Можно ненавидеть обстоятельства, но как можно не любить малыша?

Я думал, Го мне врежет. Она придвинулась так близко, что я ощущал ее дыхание, и ткнула в грудину указательным пальцем.

— Ты просто хочешь оправдать свое желание остаться, — прошептала она. — У вас противоестественная тяга друг к другу. Не семейка, а бомба ядерная. И однажды она рванет, Ник. Еще как рванет! Ты правда веришь, что выдержишь еще восемнадцать лет? А о том, что она тебя угробить способна, не думаешь?

— Нет, пока я тот, кого она считает своим мужчиной. Я перестал им быть на время, но навыки остались.

— А тебе не приходило в голову, что ты сам способен ее убить? Что можешь сделаться таким же, как наш папаша, не задумывался?

— Го, ну как ты не понимаешь?! Это и есть мой шанс не превратиться в Билла Данна. Я должен стать самым лучшим мужем и отцом в мире!

После этих слов Марго разрыдалась. Впервые с тех пор, как мы перестали быть детьми, я видел ее плачущей. Она вдруг села на пол, будто отказали ноги. Я опустился рядом и прижался лбом к ее лбу. Сестра проглотила слезы и сказала, глядя на меня:

— Помнишь, Ник, я говорила: буду любить тебя, что бы ни?.. Так вот, я буду любить тебя без всяких там «что бы ни».

— Помню.

— Так вот, я тебя люблю. Но ты разбиваешь мне сердце. — Го всхлипнула очень громко, совсем по-детски. — Мы ведь не знали, что все так получится.

— Да уж, поворот сюжета… — Я старался говорить беззаботным тоном.

— Она ведь не попытается нас разлучить?

— Нет, — ответил я. — Не забывай, она тоже пытается играть положительную роль.

Итак, я наконец стал для Эми парой. Наутро, когда проснулся рядом с женой, долго рассматривал ее затылок. Пытался читать мысли. И в этот раз мне не казалось, будто смотрю на солнце.

Я поднимаюсь на ее уровень безумия. Чувствую, как она снова меняет меня. Вначале я был желторотым юнцом, потом мужчиной — и плохим и хорошим. И вот теперь я персонаж. Пустил корни в бесконечный батальный роман о нашем семейном житье-бытье.

Проклятие, мне уже не представить сюжет моей жизни без Эми. Она — мой вечный антагонист.

А все, что с нами происходит, — затянутая страшная кульминация.