Внутри меня все еще сперма Дези, подтверждающая, что он насиловал меня, так что медкомиссия получит все необходимые данные. Запястья, израненные веревкой, поврежденное влагалище, синяки на теле — учебник по судмедэкспертизе. Пожилой врач с влажным дыханием и толстыми пальцами производит осмотр полостей таза и одновременно чистку. А детектив Ронда Бони в это время держит меня за руку — ее холодная кисть напоминает цепкую птичью лапку, так что тепла и поддержки я не ощущаю.

Она улыбается всякий раз, когда считает, что я не вижу ее. Похоже, детектив радуется, что Ник не такой плохой парень, каким его сделали. О да! Все женщины Америки вздыхают одновременно.

В особняк Дези отправили полицейский наряд. Его найдут голым и бездыханным, с миной удивления на лице и несколькими белокурыми волосками, зажатыми в кулаках. Постель пропиталась кровью. Нож, которым я его зарезала, а также избавилась от пут, валяется на полу неподалеку от спальни — я его бросила, направляясь в гараж. Там я забралась в антикварный «ягуар», все еще оставляя кровавые следы, и двинула прямиком домой, к любимому мужу. Мои инстинкты были низведены до животного уровня — я ни о чем не думала, кроме возвращения к Нику. Так возвращается, намыкавшись, потерявшаяся собачонка.

Пожилой доктор возносит благую весть — серьезных повреждений нет, а также нет необходимости в чистке матки: я сбросила плод раньше. Бони продолжает сжимать мою руку, бормоча при этом:

— Господи, вы столько пережили… Найдете ли силы, чтобы ответить на несколько вопросов?

Хороший переход — от соболезнований к допросу. Я всегда знала, что некрасивые женщины или чрезмерно почтительны, или излишне бестактны со мной.

Вымывшись в больничной душевой, я натянула одежду, которую Ник привез из дому. Джинсы со складками из-за того, что слишком долго лежали сложенными, и хорошенькая блузка, пропахшая пылью. Направляясь в полицейский участок, мы с Бони молчим в машине, пока я не спрашиваю слабым голосом о родителях.

— Они ожидают вас в участке, — отвечает детектив. — Когда я сообщила, что вы живы, они рыдали. От нахлынувшего счастья и облегчения. Мы позволим вам побывать в крепких родных объятиях до того, как пристанем с вопросами.

Репортеры уже окружили здание полицейского участка. Площадка для автомобилей радостно сияет огнями, как олимпийский стадион. Здесь нет подземной парковки, поэтому мы подъезжаем прямиком к крыльцу, где бушует безумная толпа. Я вижу мокрые губы и брызги слюны — каждый старается перекричать других; сверкают фотовспышки, горят лампочки видеокамер. Толпа напирает и давит всем скопом, качаясь то вправо, то влево на пару дюймов. Каждый хочет подобраться ближе ко мне.

— Я боюсь выходить, — говорю я Бони, в то время как к стеклу припечатываются мясистые ладони фотографа, пытающегося удержать равновесие. — Их слишком много.

Она гладит меня по руке и просит чуть-чуть подождать. Двери полицейского участка открываются, и выбегают копы в форме и касках, выстраиваясь в две линии, защищая меня с обеих сторон и удерживая прессу. Этакий почетный караул. Мы с Рондой бежим внутри коридора, взявшись за руки, как молодожены, прямо к моим родителям, которые ждут на пороге. Тут уж каждый репортер имеет возможность сделать фотографию, как мы с мамой обнимаемся, и она шепчет мне в ухо: «Деточка моя, деточка моя, деточка моя…» И мой папа, рыдающий так громко, что едва не срывается на кашель.

Потом меня повели дальше, как будто я не наездилась за сегодня вдоволь. Устроили в комнатушке с удобными, но дешевыми офисными стульями. Мне всегда кажется, что их обивку делали из вторсырья. Никаких окон. В углу мигает видеокамера.

Вовсе не это я себе представляла. Обстановка не располагает к тому, чтобы чувствовать себя защищенной.

Мне составляют компанию Бони, ее напарник Джилпин, два агента ФБР из Сент-Луиса, которые хранят молчание практически все время. Мне дают воды, а потом Бони начинает разговор.

Б.: Итак, Эми, для начала позвольте вас поблагодарить за то, что согласились встретиться с нами сразу после возвращения. В случаях, подобных вашему, очень важно провести опрос как можно раньше, пока свежи воспоминания. Вы даже не представляете себе, насколько это важно. Так что наша беседа принесет огромную пользу. Мы выясним все подробности, и тогда вы с Ником вернетесь к нормальной жизни.

Э.: Я только этого и хочу.

Б.: И вы это заслужили. Итак, если вы готовы начинать, я хотела бы уточнить время. В котором часу Дези появился на вашем пороге? Вы помните?

Э.: Думаю, около десяти утра или чуть-чуть позже, поскольку я слышала, как Тевереры разговаривали, направляясь к автомобилю, чтобы ехать в церковь.

Б.: Итак, вы открыли дверь. Что было дальше?

Э.: Я сразу почувствовала что-то неладное. Прежде всего хочу сказать, что Дези с юных лет писал мне письма. Но в последние годы его одержимость пошла на спад. Он сумел убедить меня, что является просто моим старым приятелем, заявлять в полицию было не о чем, и мне пришлось примириться с ним. Я даже помыслить не могла, что он способен на прямое физическое насилие. Хотя я испытывала дискомфорт от близкого соседства. Географического, я имею в виду. Возможно, именно это и толкнуло его на преступление. Понимание того, что я нахожусь так близко. Он вошел в дом… взмокший и нервничающий, но выглядел решительно. Когда он позвонил, я была наверху, собиралась погладить платье, и вдруг заметила на полу тяжелую деревянную рукоятку от марионетки Джуди. Я поняла, что выронила ее. Сами куклы я к тому времени уже спрятала в дровяном сарае, поэтому я просто подняла палку. И держала ее, когда открывала дверь.

Б.: У вас очень хорошая память.

Э.: Спасибо.

Б.: И что же было дальше?

Э.: Дези вошел. Он расхаживал по гостиной, все больше и больше волнуясь, даже впадая в неистовство, я бы сказала. Потом он проговорил: «А как вы подготовились к юбилею?» Я испугалась. Он знал, что в тот день была годовщина нашей свадьбы, и это бесило его. Вдруг он рванулся ко мне, сжал запястье и выкрутил руку. Мы боролись. Я хочу сказать, мы отчаянно боролись.

Б.: А дальше?

Э.: Я оттолкнула его и на секунду вырвалась. Побежала на кухню. Там мы опять сцепились. Дези ударил меня деревянной рукояткой от Джуди по голове. Я упала, и он ударил еще. Дважды или трижды. Помню, на несколько секунд я ослепла, голова кружилась, но я пыталась выхватить у него палку. Тогда Дези резанул мне по руке своим перочинным ножом. У меня остался шрам. Хотите посмотреть?

Б.: Да. Шрам упомянут в протоколе медицинского освидетельствования. Вам повезло, что это просто порез.

Э.: Поверьте, болит он совсем не как простой порез.

Б.: А каким образом он ударил ножом? Угол наклона…

Э.: Я не помню точно: резал меня он или я напоролась на лезвие случайно — я потеряла ориентацию в пространстве. Я помню только дубинку, лежащую на полу, потом я опустила глаза и увидела, как ее заливает моя кровь. По-моему, после этого я потеряла сознание.

Б.: Где вы очнулись?

Э.: В гостиной, связанная по рукам и ногам.

Б.: Вы кричали? Пытались привлечь внимание соседей?

Э.: Конечно я кричала. Вы слышали, о чем я рассказывала? Я была избита, связана мужчиной, который преследовал меня больше десяти лет, мужчиной, который совершил попытку самоубийства в моей комнате общежития.

Б.: Хорошо-хорошо, Эми. Простите, мы ни в коей мере не хотели этим вопросом поставить под сомнение правдивость ваших показаний. Мы всего лишь пытаемся составить максимально подробную картину случившегося, чтобы завершить следствие и вернуть вас к привычной жизни. Хотите еще воды? Или кофе?

Э.: Чего-нибудь горячего. Я замерзла.

Б.: Нет ничего проще. Принесите, пожалуйста, кофе. Что же происходило потом?

Э.: Мне кажется, первоначально он намеревался схватить меня и увезти, но так, чтобы следы говорили о побеге жены от мужа. Я очнулась как раз в тот момент, когда Дези закончил вытирать кровь на кухне и поставил, как были, несколько антикварных рамочек, которые упали, пока мы боролись. Избавился от дубинки. Но как я понимаю, он очень торопился. Увидел кавардак в гостиной, подумал и принял решение так все и оставить. Пусть будет похоже на погром. Прежде всего, он оставил парадную дверь открытой, а вдобавок перевернул несколько предметов мебели. Ту же оттоманку. Вот поэтому сцена казалась такой двусмысленной. Там смешались правда и подделка.

Б.: Но каким образом Дези Коллингс оставил предметы, указывающие на виновность Ника, в тех же местах, где вы прятали подсказки к охоте за сокровищами? Кабинет Ника в колледже, Ганнибал, дом его отца, дровяной сарай рядом с домом Го?

Э.: Я не понимаю, о чем вы.

Б.: Женские трусы не вашего размера в кабинете Ника.

Э.: Ну, наверное, это трусы девушки, с которой он… за которой он ухаживал.

Б.: Не ее размер.

Э.: Ладно, я не могу это объяснить. Может, у Ника была не одна подружка?

Б.: В доме Билла Данна был найден ваш дневник. Обгоревший в печи.

Э.: А вы его читали, да? Это ужасно… Не сомневаюсь, Ник захотел от него избавиться. И я его не обвиняю. Ведь прочитав его, вы сразу сосредоточились на моем муже.

Б.: Мне интересно, почему он решил сжечь его в доме отца.

Э.: Хорошо бы спросить у Ника. (Пауза.) Ник часто ездил туда, чтобы побыть в одиночестве. Ему нравилось уединение. Я уверена, такое его поведение нельзя считать странным. И хочу сказать, в нашем доме он не мог сжечь дневник, ведь это место преступления и он ожидал повторного осмотра вашими людьми. О чем они подумают, если обнаружат пепел? Логичнее избавиться от тетради в отцовском доме. Думаю, это был весьма разумный поступок со стороны Ника, учитывая, что вы подозревали его.

Б.: Дневник сам по себе является уликой. Там описываются притеснения со стороны Ника и ваши страхи. Ваш муж не хотел ребенка, и вы боялись, что он готов убить вас.

Э.: Мне бы самой хотелось, чтобы дневник сгорел. (Пауза.) Позвольте быть предельно откровенной. В дневнике описаны наши взаимные разногласия за минувшие несколько лет. Записи не с лучшей стороны характеризуют наш брак, но я хочу объяснить кое-что. Я не бралась за перо, когда была очень счастлива. Скорее, когда испытывала обиду или боль и хотела дать выход негативным эмоциям… Могу показаться не совсем правдивой, но это всего лишь мой личный взгляд на некоторые события. Я хочу сказать, что в дневнике правда слегка искажена. Однажды Ник толкнул меня, он не хотел ребенка, у него были проблемы с деньгами… Но чтобы я боялась его всерьез? Я должна признать — хоть и с болью в душе, — что все это мои домыслы. Да, от проблем никуда не деться. Я сталкивалась с насилием довольно часто и в прошлом, люди преследовали меня по разным причинам, поэтому у меня развилась небольшая паранойя.

Б.: И вы попытались купить огнестрельное оружие?

Э.: Ну ладно, большая паранойя. Простите меня. Если вы знакомы с моей историей, то должны меня понять.

Б.: Есть одна запись о вечеринке с коктейлями, после которой вы заболели. И симптомы похожи на классические признаки отравления антифризом.

Э.: (Длинная пауза.) Странно… Да, я помню, что чувствовала себя плохо.

Б.: Ладно. Вернемся к охоте за сокровищами. Вы прятали кукол — Панча и Джуди — в дровяном сарае.

Э.: Да.

Б.: В ходе следствия мы узнали о долгах Ника, о значительных покупках, сделанных по его кредитной карточке. А потом мы обнаружили все эти покупки в дровяном сарае. О чем вы подумали, когда вошли в сарай и увидели их?

Э.: Я находилась на частной территории. Мы с Го никогда не были особо близки, да и не хотелось мне копаться в чужом грязном белье. Я тогда предположила, что она привезла все это из Нью-Йорка. А потом, когда я смотрела новости — Дези заставлял меня смотреть все выпуски новостей, — услышала, что все это покупал Ник. И знаете… у Ника всегда были определенные проблемы с деньгами, он расточительный. Думаю, ему просто было стыдно. Все эти вещи — сиюминутная прихоть, он не мог от них избавиться и спрятал от меня, скорее всего рассчитывая со временем продать их.

Б.: А марионетки Панч и Джуди? Довольно зловещий подарок на годовщину свадьбы.

Э.: Я понимаю… То есть сейчас понимаю. Но я не читала целиком историю отношений Панча и Джуди. Просто увидела кукол — муж, жена и их малыш. Деревянные. Я как раз была беременной. Искала подарки в Интернете и наткнулась на Панча. И мне понравилось! Я решила, что это интересно, но совершенно не думала про скрытый смысл.

Б.: Итак, вы были связаны. Каким образом Дези затащил вас в автомобиль?

Э.: Он загнал машину в гараж, бросил меня в багажник и увез.

Б.: Вы кричали при этом?

Э.: Да, я кричала, но не очень громко. Я ужасная трусиха. Но если бы я знала, что на протяжении месяца каждую ночь Дези будет насиловать меня, а потом спать рядом, хлебнув снотворного с мартини, пока его не разбудит мой плач… Если бы я знала, что полицейские допросят его, но ни в чем не заподозрят и будут сидеть, не отрывая задницы от кресел, я орала бы что есть мочи. О, как бы я орала!

Б.: Еще раз прошу простить меня… Мы можем взять у миссис Данн образец кожи для анализа? И почему до сих пор не принесли для нее кофе? А, спасибо… Итак, куда он повез вас, Эми?

Э.: Мы двигались по направлению к Сент-Луису. Насколько я помню, по дороге остановились в Ганнибале — я слышала пароходный гудок. Там он выбросил мою сумочку. Это еще один поступок, который он совершил, чтобы все походило на нечестную игру.

Б.: Очень интересно. Мне кажется, слишком много странных совпадений в этом деле. Например, Дези Коллингс выбросил сумочку именно в Ганнибале, куда потом приехал Ник по одной из ваших подсказок. Соответственно, мы предположили, что сумочку выбросил именно Ник. Или вот еще. Вы спрятали подарок в том же месте, где Ник скрывал тайные покупки, сделанные по его кредитке.

Э.: В самом деле? Вынуждена заявить вам, что, на мой взгляд, не наблюдается ни единого совпадения. А ваше заявление наводит на мысль о предубежденности полицейских, которые с самого начала намеревались повесить убийство на моего мужа. И сейчас, увидев меня живой и здоровой, что подтверждает невиновность Ника, они выглядят полными идиотами и делают все возможное, чтобы прикрыть свои задницы. Вместо того, чтобы согласиться: расследование пошло по ложному пути из-за ваших совершенно некомпетентных действий. Ник оказался бы в гребаной камере смертников, а я закончила бы свои дни привязанной к койке, где меня насиловали бы каждую ночь.

Б.: Простите, но…

Э.: Я спаслась сама, спасла Ника и тем самым сберегла ваши придурочные задницы!

Б.: Вы совершенно правы, Эми. Сожалеем, что все так получилось… Мы потратили уйму времени на ваше дело, поэтому хотим выяснить все до мельчайших подробностей, дабы впредь не повторять ошибок. Но вы абсолютно правы, мы упустили главное. Вы героиня. Вы настоящая героиня.

Э.: Спасибо. Я высоко ценю ваше мнение.