XXIII

– Это ты?

– Я, Мане, открывай, – нетерпеливо отозвался мужчина.

Едва переступив порог, он бросился в объятия старой женщины и прижал ее к себе, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

– Получилось, Мане, получилось! – воскликнул он.

– Как мухи мрут, как мухи!

– Они корчатся и падают, Мане. Помнишь, раньше зараженные как безумные рвали на себе одежду и бежали в реку топиться? Или бились об стену!

– Идем, Арно. – Старуха потянула его за рукав. – Нечего стоять в темноте.

И Мане направилась в гостиную, освещая дорогу электрической лампой.

– Садись, я испекла тебе лепешек. Ты знаешь, сейчас сливок не достать, приходится класть сметану. Я вынуждена ее класть, Арно. Налей себе вина.

– Раньше зараженных даже из окон выбрасывали, так много их было, они валялись на улицах, как старые матрасы. Грустные времена были, правда, Мане? Родители, братья, сестры.

– Они тебе не братья и не сестры. Это дикие звери, которые недостойны землю топтать. Потом, только потом ты вновь обретешь свои силы. Или они, или ты. Сейчас твой черед.

Арно улыбнулся:

– Знаешь, сначала они еще суетятся, но через несколько дней слабеют.

– Бич Божий настигает их на бегу. Пусть себе бегают. Теперь они наверняка знают.

– Конечно знают и дрожат от страха, Мане. Настала их очередь, – сказал Арно, осушая стакан.

– Довольно вздор молоть, ты пришел за ними?

– Мне нужно много. Пришло время отправляться в путешествие, Мане, ты знаешь, я иду дальше.

– Ну, что, не дрянь я тебе подсунула, а?

На чердаке старуха направилась к клеткам, откуда доносился писк и царапанье.

– Ну, ну, – пробормотала она, – чего расшумелись? Разве Мане вас не кормит?

Она подняла небольшой, плотно завязанный мешок и протянула Арно.

– Держи, – сказала она, – потом все расскажешь.

Спускаясь по лестнице впереди Мане и следя, чтобы она не споткнулась, Арно нес в руках мешок с дохлыми крысами и очень волновался. Мане прекрасно во всем разбиралась, она настоящий знаток. Без нее он бы не справился. Конечно, он повелитель, думал он, вертя на пальце кольцо, – и он доказал это, – но без нее он потерял бы еще десять лет жизни. А жизнь очень нужна ему именно сейчас и поскорее.

В ночной темноте Арно покинул старый дом, унося в карманах пять конвертов, где прыгали Nosopsyllus fasciatus, несущие смертоносный заряд в своих провентрикулусах. Он тихо бормотал себе под нос, шагая в темноте по мощеной аллее. Провентрикулус. Средняя колющая щетинка ротового аппарата. Хоботок, впрыск. Арно любил блох, но кроме Мане, ему не с кем было вволю поговорить об устройстве их внутренностей, огромных, как само мироздание. Но только не кошачьи блохи, ни в коем случае! Эти ни на что не годны, он их презирал. И Мане тоже их презирала.