Пятница, 15 февраля 2008 года
Несмотря на поздний час, на Хай-стрит было полно народу. Я устало завернула за угол на Толбот-стрит. Ноги гудели, голова кружилась: все-таки я проделала довольно долгий путь пешком. Теперь придется приложить двойные усилия, чтобы сосредоточиться и все правильно проверить хотя бы за три раза.
Так, сначала зайти во двор и посмотреть на окна. Я придирчиво оглядела фасад: вроде бы все нормально, в гостиной видны восемь освещенных секций окна, по четыре с каждой стороны, в спальне занавески, как всегда, плотно задернуты. У Стюарта в спальне горит свет. Это нормально, я подключила там один из моих таймеров. Свет автоматически выключится в одиннадцать вечера. Внизу, у миссис Маккензи, — полная темнота. Все правильно. Я пошла по переулку к парадному входу.
Когда я захлопнула за собой дверь, мне вдруг пришло в голову, что я единственное живое существо в доме. Нет ни миссис Маккензи, ни Стюарта. Только я. Вчера вечером мы со Стюартом проговорили, наверное, часа два, прежде чем я собралась с духом и повесила трубку. Сегодня меня уже начинал донимать страх.
Я провела рукой по притолоке, проверяя, плотно ли закрыта дверь и не пытались ли ее вскрыть снаружи. Теперь замок. Все в порядке, «собачка» отпущена. Подергать ручку, один-два-три-четыре-пять-шесть раз. И еще раз по шесть раз. И еще раз. Что-то не так. Что-то не так.
Может быть, мне мешает, что в доме слишком тихо? Обычно в середине первой проверки миссис Маккензи выходила на площадку, чтобы поздороваться со мной. Как грустно, что теперь некому здороваться…
Кажется мне или правда в спину дует легкий сквознячок? Холодный воздух с каким-то прогорклым душком — как запах, оставшийся от давней готовки? Я медленно повернулась и посмотрела на дверь квартиры № 1. В тот раз мы со Стюартом заперли ее на замок, и Стюарт положил ключ в карман. Потом он позвонил домовладельцу, известил о том, что случилось. Должны были прислать кого-нибудь за ключом, но пока никто так и не пришел.
Я прищурилась. Дверь выглядела странно.
Я подошла ближе. Так и есть, дверь слегка приоткрыта, и за ней виден кусочек черного коридора. Вот опять, теперь прямо в лицо мне подул легкий ветерок, явно идущий из глубины квартиры.
Я взялась за ручку, и дверь распахнулась настежь, как будто приглашала меня войти. Почему она не заперта? Внутри — непроглядная чернота. Я с силой захлопнула дверь. Французский замок защелкнулся автоматически, но мне было этого мало. Стюарт оставил мне запасной ключ, который я стала судорожно искать в сумочке.
Нашла! Я закрыла замок на два оборота, потрясла за ручку — заперто крепко. Подумав немного, я заперла и второй замок, находившийся ниже. Ну, слава богу, теперь все надежно закрыто. Если кто-нибудь сейчас находится внутри, без ключа ему наружу не выбраться.
Мне предстоял второй тур проверки входной двери, но, конечно, я могла думать только о двери миссис Маккензи и о том, почему она вдруг оказалась открытой. Кто это сделал? И где этот кто-то сейчас? А вдруг она распахнется прямо за моей спиной? А вдруг он выскочит из квартиры, пока я не смотрю?
Я еще раз проверила все двери, потом еще раз на всякий случай. Стало легче. Я поднялась по лестнице к себе в квартиру. Свет в столовой горел, это правильно. Я постояла немного в прихожей, навострив уши, прислушиваясь, нет ли незнакомых звуков. Нет. Ничего необычного.
Я начала проверку входной двери, и она далась мне нелегко. Я никак не могла привыкнуть к мысли, что я совсем одна в доме.
Закончила я после девяти. Почему-то я была уверена, что найду что-нибудь подозрительное, но все оказалось в порядке. Что же, тем лучше.
Я села на диван, чтобы позвонить Стюарту:
— Привет, это я.
— Слава богу! Я уж думал, ты никогда не позвонишь! — У него был усталый голос.
— Как поживает твой отец?
Голос Стюарта упал до шепота:
— Да в принципе неплохо. Конечно, он сильно сдал по сравнению с прошлым годом. А Рэйчел не замечает этого — она же видит его каждый день.
На заднем плане слышались звуки телевизора.
— А вам удалось съездить в тот центр, для садоводов?
— Да, но моросил дождь. В основном бродили по оранжереям. Ты не представляешь, как долго мой старикан может торчать у каких-то саженцев! Я чуть с ума не сошел от тоски. Здесь еще так чертовски холодно!.. И скучаю по тебе, Кэти.
— Правда? — От этих слов у меня запылали щеки, я поняла, что тоже страшно соскучилась. Пусть мы почти не встречались на неделе, пусть мало общались, но я знала, что он здесь, рядом. А сейчас я ощущала его отсутствие даже физически, как боль.
— Как бы я хотел сейчас быть рядом с тобой, — сказал Стюарт, словно читая мои мысли.
— Ты приедешь в воскресенье. Время быстро пролетит.
— Только не для меня. А что ты делаешь завтра?
— Не знаю. Мне надо кое-что постирать, так что утром пойду в прачечную. Потом, наверное, побегаю по парку. Я уже давно не бегала.
Мы помолчали.
— Значит, визит к Алистеру прошел нормально?
— Да, все хорошо. Он дал мне домашнее задание: я должна оценить свои страхи.
— А как ты себя чувствуешь? Нормально?
Ну вот, голос изменился, сейчас начнется работа с пациентом. Он, наверное, прощупывает почву для разговора про панические атаки — давно уже к ним подбирается.
— Успокойся, все нормально. Только я немного нервничаю, потому что осталась одна в доме. Ни тебя, ни миссис Маккензи. Только я… и духи.
— Надеюсь, мирные духи?
— Надеюсь. Но все же я должна кое о чем тебя спросить. Скажи, мы ведь запирали дверь квартиры миссис Маккензи?
— Ну да, а что?
— Когда я пришла домой, дверь была открыта.
— Значит, хозяева дома все-таки прислали кого-нибудь. Они же обещали.
— А разве они могли оставить дверь открытой? Это же чужая квартира!
— Может быть, просто забыли закрыть? Но знаешь, я почему-то уверен, что сейчас она заперта на три замка.
— Это точно! Хотя…
— Только не вздумай идти проверять! Кэти, ты заперла ее. Крепко. Надежно.
Я не ответила.
— Не волнуйся так! Когда мы с тобой познакомились, ты все делала одна. Одна приходила домой, одна совершала все свои проверки. Разве сейчас что-то изменилось?
Я попыталась приободриться:
— Ты прав. Все будет хорошо, обещаю.
— А ты поедешь со мной в следующий раз в Абердин?
— Может быть. Если ты пригласишь меня заранее.
— Рэйчел ужасно хочет с тобой познакомиться.
— Стюарт, ты что, рассказал ей про мои психозы?
— Нет. С чего бы это?
— Я только хочу выяснить, насколько точный портрет ты нарисовал своей сестре.
— Но ведь психоз — это не часть тебя. Это только симптом. Как насморк — симптом простуды.
— Чудесное сравнение. Что же ты своим сказал?
— Что встретил девушку с серебряными волосами и темными глазами и что она до того смешная, добрая, умная и веселая, что сразу же покорила мое сердце. Но иногда она бывает совершенно невыносима. Что она выпивает пятьдесят чашек чая в день и классно играет в гляделки — может пересмотреть робота со стеклянными глазами.
— Ну, тогда немудрено, что они хотят познакомиться с таким чудом.
Я вдруг неожиданно для себя зевнула.
— Ты хочешь спать?
— Что-то устала. Извини. Я плохо спала прошлой ночью, а сегодня шла от больницы пешком…
— Что, от самой больницы?
— Автобусы плохо ходили. Да здесь не так уж и далеко.
Я снова зевнула.
— Возьми с собой в постель телефон, хорошо?
— Зачем это?
— Ну, вдруг проснешься ночью, испугаешься. Вот и позвонишь мне.
— И не подумаю. Чего это я буду тебя будить?
— А мне хочется, чтобы ты меня будила. Раз ты не спишь, и я не хочу спать.
— Стюарт, как это странно…
— Почему?
— Ну вообще… А когда ты вернешься в воскресенье, все уже будет не так, как раньше? Все изменилось?
— Ты имеешь в виду, между нами? После того, как я тебя поцеловал?
— Да…
— Точно. Я так старался не подходить к тебе слишком близко, чтобы ты могла сначала как следует выздороветь, но больше я не могу себя сдерживать. Ты не против?
— Не знаю. Но по-моему, я не против.
— Я прилетаю в девять вечера в воскресенье. Хочешь, я сразу приеду к тебе? Правда, будет уже очень поздно.
Настал ответственный момент.
Я чуть поколебалась, перед тем как ответить, прекрасно понимая, что от моего «да» или «нет» зависят наши судьбы.
— Кэти, ты здесь?
— Да. Я буду ждать тебя. Не важно, что очень поздно.
