Суббота, 24 ноября 2007 года

Вчера у нас была рождественская вечеринка.

Полный кошмар. Чувствую, что-то изменилось, разумеется в худшую сторону. А ведь я только начала чувствовать себя тут капельку увереннее… И нате вам: сегодня меня шатает, но не потому, что накануне перебрала. Я много лет не прикасаюсь к спиртному, не могу себя заставить…

Нет, просто сегодня утром все как-то иначе, жуткое предчувствие, что в любой момент что-то случится. Я проснулась в четыре и с тех пор проверяю квартиру каждые полчаса, в последний раз мне пришлось опираться о стенку, чтобы не рухнуть от усталости. И все равно, похоже, через пару минут потянет начать заново.

Теперь про вечеринку. Я все-таки собрала волю в кулак и отправилась на корпоративную пьянку. Готовиться я начала задолго. Раньше мне что было надо: принять душ, выбрать платье и туфли, а потом накраситься и уложить волосы, по ходу дела потягивая холодное винцо и настукивая подружкам эсэмэски: «Ты в чем идешь?» «Нет, лучше надень голубое». «Пока, до встречи!» На все про все минут сорок.

Сейчас сборы — это жуткая морока.

Проверка квартиры отнимает несколько часов. С первого раза обычно не получается, потому что я отвлекаюсь и забываю, сколько раз я дернула за ручку. Или опаздываю на минуту. Или заканчиваю на две минуты раньше назначенного самой же срока. Вчера вечером я не присела, пока не настало время выходить. И когда без десяти восемь я наконец выбралась на улицу, то чуть не падала от усталости.

Конечно, в бар я опоздала, но решила, что смогу поймать наших на подходе к ресторану. Мысленно повторяя извинения, я ускорила шаг и уже подходила к Хай-стрит, когда из боковой улицы на меня выскочил Стюарт. Несмотря на темноту, длинное черное пальто и высоко поднятый край шарфа, он меня узнал:

— Кэти, привет! Идете развлекаться?

Он был в темно-коричневой куртке, длинный вязаный шарф обмотан вокруг шеи. Изо рта белыми клубами вырывался пар.

Я хотела отделаться кивком и вежливой улыбкой, но он загородил мне дорогу.

— Да, — сказала я неохотно. — Иду на офисную вечеринку. По поводу Рождества.

— Понятно. — Он кивнул. — Мне тоже одна такая предстоит на следующей неделе. Ладно, может быть, в центре пересечемся. Я тоже иду выпить с друзьями.

— Было бы приятно, — пробормотала я на автопилоте.

Он широко улыбнулся:

— Тогда до встречи, — и отступил в сторону, чтобы я могла пройти.

Я чувствовала спиной его взгляд. Не могла решить, хорошо это или плохо. Раньше это означало бы одно: плохо. В последние несколько лет я постоянно чувствовала затылком чужие взгляды, назойливые, пугающие. Но сейчас ощущалось нечто иное. Скорее даже спокойствие.

В конечном счете я не так уж сильно опоздала, вся толпа сотрудников еще сидела в баре под названием «Дикси». Девчонки уже успели набраться и бродили по залу, громко хихикая и бросая призывные взгляды, на них были весьма откровенные наряды. Я, в своих модных черных брюках и серой шелковой блузке с длинными рукавами, казалась себе рядом с ними серой вороной, престарелой дуэньей. Блузка, кстати, симпатичная, но, конечно, закрытая. Совсем не для бесшабашного кутежа.

Кэролин, наша бухгалтерша, страшно мне обрадовалась и большую часть вечера просидела рядом. Наверное, ей тоже было не по себе, она единственная из нас при муже, старше меня на несколько лет. У нее трое детей и тоже уже седеют волосы, но она молодчина, недавно их покрасила. В густо-каштановый, с отблеском меди. А я просто коротко постриглась, теперь каждый месяц приходится таскаться в парикмахерскую. Ужас! Правда, я нашла молчаливого парикмахера, спасибо и на этом.

К счастью, Кэролин тоже не из любопытных. Она сама болтала без умолку, я почти ее не слушала. И все же мне казалось, что Кэр не просто так сотрясает воздух, вроде понимает, что мне хреново, и старается разрядить обстановку. Чувствует, что, если начнет расспрашивать меня, я просто сорвусь с катушек.

Потом мы всей толпой поплелись в «Тайский чертог», и там я направилась в самый конец длиннющего стола, а Кэролин села напротив. Наверное, она решила, что я прячусь подальше от шума и суеты, но на самом деле у меня были иные соображения: очень опасно застрять на середине стола, особенно если ресторан переполнен. Сидя с краю, взглядом контролируешь запасный выход, не забывая, конечно, поглядывать и на основной. Я первая увижу, кто еще вошел, и, если что-то не так, успею сбежать.

Девчонки все громче разговаривали и хохотали над дурацкими шутками, совсем не смешными. У всех юбки еле прикрывают попу, плечи голые, руки худые, серьги огромные, волосы блестят, разглаженные специальными утюжками. Я никогда такой не была. Или была?

Робин, зажатый между Люси и Дианой, млел от счастья, к тому же напротив сидела Элисон, обладательница шикарного бюста.

У Робина противный скрипучий смех, сегодня еще и ужасающе громкий. Мерзкий тип, лицо лоснится от жира, волосы напомажены, руки потные, и еще этот его ярко-красный плотоядный рот. Самодовольный выпендряла — обычное следствие тайных комплексов. Однако не жмот, за девчонками ухаживал с размахом. Они его просто обожали.

Он пытался и за мной приударить вскоре после того, как я появилась в конторе. Подкараулил меня в фотолаборатории и предложил выпить вместе после работы. Я перепугалась, но умудрилась с улыбкой пробормотать: «Нет, спасибо!» Я не хотела его обидеть, но, наверное, все-таки обидела, так как вскоре по конторе поползли слухи, что я лесбиянка. Умора! А впрочем, стрижка у меня короткая, косметикой не пользуюсь — что еще людям думать обо мне? Меня это вполне устраивало, — по крайней мере, похотливые менеджеры по продажам уже даже не совались.

Перед горячим блюдом, но после очередного круга тостов вынесли мешок с подарками, и роль Санта-Клауса, конечно, взял на себя Робин, обожавший находиться в центре внимания.

Судя по его торсу, когда-то он, наверное, всерьез качался, но теперь, видимо, сменил гантели на клюшку для гольфа. В принципе, если отвлечься от противного голоса и смеха, он был еще очень ничего. Кэролин шепотом доложила мне, что Робин встречается с Амандой, тоже из отдела продаж, и что даже готов развестись с женой. Что ж, ничего удивительного.

Роман с Амандой, кстати, не мешал ему вести атаку по всем фронтам, вот и со своими сегодняшними соседками по столу флиртовал напропалую. Одна девочка была моложе его лет на двадцать, не меньше. Она смотрела на этого волокиту с робким обожанием. Неужели потом потащится с ним в какую-нибудь гостиницу?

Началась раздача подарков от Санты. Я не стала открывать свой подарок, просто положила рядом с тарелкой. Красивый сверточек и перевязан ленточкой. Хороший знак. На секунду мне пришла в голову мысль, что там может оказаться что-нибудь грубовато-озорное, но это ведь только шутка. Что же? По свертку догадаться было невозможно. Ладно, придется развернуть. Наша компания еще больше развеселилась — все разворачивали свои подарки, шумели, свистели и хохотали. Кто-то подарил Кэролин бутылку красного вина — не очень-то оригинально, но ей вроде бы понравилось.

Я разорвала бумагу и тут же пожалела, что это сделала…

Внутри лежали наручники, обшитые розовым плюшем, и алая ночная сорочка. Я подняла глаза: на другом конце стола Эрин встревоженно взглянула на меня, — наверное, это она постаралась. Я, вымучив улыбку, произнесла одними губами «спасибо» и аккуратно все снова пихнула в обертку — и под стул подарочек.

Вообще-то, сорочка была классная и подошла бы мне по размеру. Но второй подарок…

— Кэт-ти, что с т-тобой? — спросила Кэролин. Щеки ее разрумянились, и говорила она, чуть запинаясь, — видимо, слегка опьянела. — Ты такая бледная…

Я лишь покачала головой, опасаясь, что голос меня выдаст.

Через несколько минут я встала, небрежно подхватила сумку, куда успела тайком сунуть подарочек, и направилась в туалет. Открывая дверь, я заметила, что у меня дрожат пальцы. Я бросилась в ближайшую кабинку, оперлась ладонями о стенку и несколько раз глубоко вздохнула. Сердце гулко колотилось.

Я вытащила сверток из сумки, порадовавшись, что я не прикасалась к сорочке и наручникам руками и с сумкой моей они не соприкасались, только с оберточной бумагой. Подняв крышку мусорного бачка, поморщилась от резкой вони, бросила туда сверток.

Сразу внутри отпустило. Дрожь прошла, словно по волшебству. Я повесила сумку на плечо и спустила воду, тут в туалет влетели несколько девиц, они хохотали и оживленно обсуждали какого-то Грэма, какой он говнюк.

Пока девицы торчали в кабинках, продолжая во весь голос переговариваться, я хорошенько вымыла руки. Трижды. Когда дверцы кабинок одновременно распахнулись, я вытерла руки бумажным полотенцем и вышла.

Потом все было проще. Принесли еду, и я наконец-то смогла отвлечься и более-менее успокоиться. Народ развлекался, хохот и болтовня со всех сторон, поэтому я могла всех держать под наблюдением и смотреть иногда в окно.

Уже совсем стемнело, по Хай-стрит шли прохожие, парочки и компании, кто в бар, кто ресторан. Смеялись, шутили. Я вдруг поняла, что ищу в толпе лицо Стюарта. Нет, так дело не пойдет. Я решительно повернулась к Кэролин и забросала ее вопросами о детях.

Когда ужин закончился, я хотела потихоньку улизнуть, но Кэролин вцепилась в меня мертвой хваткой.

— Ты не можешь вот так уйти и оставить меня одну с этой мелкотней, — проговорила она, умоляюще глядя мне в глаза. — Пожалуйста, Кэти, давай сходим вместе со всей компанией в «Ллойд Джордж»!

Она даже схватила меня под руку, чтобы я не могла слинять. И я позволила ей увести себя. Не знаю почему. Нет, знаю, в тот вечер мне не хотелось идти на поводу у своих фобий, я решила вспомнить былое, почувствовать себя свободной.

«Ллойд Джордж» симпатичный бар, и публика там вполне приличная. Когда-то здесь размещался театр, высокие потолки и балкон с балюстрадой придавали заведению праздничную торжественность, и дышалось тут легче, чем в других питейных местах. Я заказала апельсиновый сок и уселась на высокий табурет у стойки бара рядом с Кэролин, она рассказывала о поездке во Флориду, что там очень дешевый бензин. И тут я увидела Стюарта.

Он тоже поднял глаза и просиял улыбкой. Не успела я отвести взгляд, как он сказал что-то парню, который стоял с ним рядом, и двинулся в мою сторону.

— Кэти, привет! — проорал он сквозь гулкий шум. — Как ты, веселишься?

— Да! — заорала я в ответ. — А ты?

Он скорчил досадливую гримасу:

— Да ну, скука. Как хорошо, что ты зашла. Мы тут вдвоем с Ральфи.

Стюарт махнул бутылкой с пивом в сторону своего друга, худющего, длинного парня в очках, по виду настоящего ботаника. Парень демонстративно начал разговаривать с каким-то малым.

— Это с работы? — спросила я.

Стюарт засмеялся:

— Кто? Ральфи? Нет, это мой брательник. Младший. — Он отхлебнул пива. — Ну и как рождественская пьянка?

— Могло быть и хуже. Я уже давно не бывала в ресторане.

Вот дура, кому это интересно? Совсем я разучилась разговаривать с людьми. Раньше меня было не заткнуть, а сейчас я с трудом выуживаю из головы простейшие конструкции. Интересно, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к себе теперешней?

Визгливый смех Робина донесся из глубины зала, и Стюарт вопросительно посмотрел на меня:

— Это один из твоих коллег?

— Да, жуткий придурок, — сказала я, закатывая глаза.

Наступило молчание, мы оба не знали, что сказать дальше.

— Итак, — продолжал Стюарт, — скажи мне, ты давно живешь в нашем доме?

— Примерно год.

Он покивал:

— Мне там нравится. Уже привык, чувствую себя как дома.

Я непроизвольно улыбнулась. В зеленых глазах искрился прямо-таки мальчишеский восторг, давно мне не встречались люди, способные так пылко восхищаться.

— Я рада.

Сзади послышался возглас:

— Стю!

И мы оба обернулись.

Ральфи, стоя у двери, махал Стюарту, призывая его.

— Надо идти. — Стюарт вздохнул.

— Ну что же, тогда до свидания.

— Может быть, увидимся позже? — спросил он.

Несколько лет назад я бы тут же ответила «да». Когда-то я всю ночь могла шататься по клубам и барам. «Увидимся позже» могло означать, что пересечемся в другом баре, а могло подразумевать поцелуйчики и обжимания где-нибудь у подъезда, а потом на подгибающихся ножках — домой и весь остаток ночи отрываться в постели. А утром проснуться с дикой головной болью и желанием поскорее все вытошнить.

— Ой, не знаю, — промямлила я. — Я минут через пятнадцать пойду домой.

— Хочешь, я тебя подожду? — спросил Стюарт. — Провожу до дому.

Я с подозрением уставилась на него. Что у него на уме: просто проводить или проводить в расчете на что-то?

— Нет, спасибо, — сказала я наконец. — Здесь же недалеко. Я сама дойду, развлекайся дальше. Увидимся!

Он немного помедлил, потом снова улыбнулся, поставил бутылку на барную стойку и отправился догонять своего Ральфи.

— Это твой друг? — спросила Кэролин.

Я помотала головой.

— Вот жалость-то, — огорченно сказала она. — Такой симпатяга! И явно на тебя запал.

— Да ну, глупости, — сказала я, размышляя, хорошо это или плохо.

— Не глупости! Он же с тебя глаз не сводил! Поверь, я сразу такое вижу. Он так на тебя смотрел… А откуда ты его знаешь?

— Это мой сосед Стюарт. Живет этажом выше.

— Ах вот как? На твоем месте я бы времени не теряла. А то кто-нибудь тебя опередит. Такой товар не залеживается!

Я наблюдала за своими сотрудниками, они обсуждали, куда отправиться дальше: то ли погрузиться в такси и поехать в Уэст-Энд, то ли пройтись пешком до «Красного льва». Эрин, конечно, настаивала на «Красном льве» — все знают, что она строит глазки тамошнему бармену. Но мне-то было все равно, дальше я идти с ними не собиралась, тем более в «Красный лев», — в этом пабе на входе дежурят вышибалы. Мы высыпали на улицу и двинули в направлении «Красного льва» и Толбот-стрит. Я нарочно замедлила шаг, чтобы при первой возможности свернуть на боковую улицу, и тут меня сзади кто-то окликнул. Я обернулась: из дверей «Ллойд Джорджа» вышел Робин, на ходу застегивая ширинку. Видимо, он забил на Диану и Люси и решил переключиться на меня.

— Эй! Постой! Кэ-эти… — сказал он, подлетая ко мне и обдавая меня смешанным запахом пива, виски и цыпленка карри. — Это самое… Я уже говорил, что ты сегодня потрясающе выглядишь?

Он положил мне на плечо руку и придвинулся так, что я почувствовала жар его тела. Дернув плечом, я скинула его руку и ускорила шаг, чтобы догнать остальных. Я не стала ему отвечать, боялась, что сказану что-то не то.

— Эй! В чем дело, красотка! — Он нагнал меня. — Ах какие мы цацы, какие мы недотроги… Скажите же хоть словечко!

— Ты пьян, — сумела пробормотать я, с тоской глядя в спину Кэролин. Хоть бы обернулась, хоть бы подошла и спасла меня.

— Истинная правда! — расхохотался Робин, снова обдав меня букетом ароматов. — Да, крошка, я пьян. У нас рождественская вечеринка, мы за этим здесь и собрались.

Я остановилась и повернулась к Робину. Несмотря на оживший страх, я разозлилась и прошипела ему в лицо:

— Да отстань ты от меня, понял? Попробуй подцепить кого-нибудь другого!

Он тоже остановился, на красивой роже мелькнула злая ухмылка.

— Фригидная корова! — громко бросил он. — Небось, только девке своей даешь! А перед мужиками выламываешься!

Мне почему-то стало смешно, и я улыбнулась.

Вот этого точно нельзя было делать: зарычав, как зверь, Робин наскочил на меня. Потеряв равновесие, я отступила на два шага назад и уперлась спиной в кирпичную стену. Робин навалился сверху, и мне стало нечем дышать: он притиснул свое лицо к моему и впился в губы, запустив мне в рот свой мерзкий язык.