Пятница, 28 марта 2008 года

— Ну как жизнь? — спросил Алистер, когда я вошла в кабинет.

— Спасибо, неплохо.

Я передала ему листок бумаги, над которым работала всю прошлую неделю.

Слева я написала список своих навязчивых действий, распределив их по степени важности, а за ним — список фобий. Мы начали с самых простых. Алистер велел мне подумать и оценить по 100-балльной шкале степень возможного стресса, если я, к примеру, неправильно проведу очередную проверку. Самой важной для меня оказалась проверка наружной двери: ее рейтинг составил 95 баллов, — таков был бы мой стресс, если бы мне не дали проверить ее. Наименее важный ритуал — проверка окна в туалете — составил 40 баллов. Фобии выстроились так: толпа — 65 баллов, полиция — 50 баллов, красный цвет, самая актуальная на тот момент фобия, — целых 80 баллов. Менее важные фобии, типа четных и нечетных дней, с появлением в моей жизни Стюарта стали еще менее назойливы. Я поставила напротив каждой по 20 баллов. Однако я так и не смогла преодолеть привычку пить чай строго по часам: здесь уровень стресса поднимался до 75 баллов.

Всю последнюю неделю я нарочно подвергала себя разного рода стрессам, например ходила в магазин по нечетным дням. Я должна была сначала успокоиться, а потом оценить свой уровень стресса и записать в тетрадку. И так каждый раз.

Алистер читал мой список, кивая и время от времени поднимая брови, а я чувствовала себя школьницей, только что сдавшей строгому учителю контрольную работу.

— Прекрасно. Очень хорошо, — сказал наконец Алистер.

— Мне это немного напоминает уловки из книг о Гарри Поттере. Помнишь, они то, что наводит страх, превращали во что-нибудь смешное? А когда смешно, уже не страшно.

— Точно! Или из «Гамлета».

— «Гамлета»?

— Ну да. «Сами по себе вещи не бывают ни хорошими, ни дурными, а только в нашей оценке». Но расскажи, чего тебе удалось достичь.

Я сделала глубокий вдох:

— Ну, во-первых, я смотрела полицейские программы по телевизору. Я начала с постановочных передач, а потом перешла к реальным видеосюжетам.

— Так. И что?

— Все прошло нормально. Правда, жутко хотелось выключить этот чертов ящик, но я себя пересилила. Потом даже стало интересно. Я повторяла про себя, что все это не по-настоящему. Думала, замучают кошмары, но все обошлось.

— Замечательные результаты. Только будь осторожнее, когда внушаешь себе, что это происходит «не по-настоящему». Внутренний диалог — еще один способ ухода от действительности. Знаешь что, посмотри такую передачу еще раз, но постарайся отстраниться от того, что происходит на экране. Просто смотри ее с интересом, как «В мире животных». Скажи себе, что это очередная передача, похожая на сотни других передач.

— Хорошо, попробую.

— А что с проверками?

— В прошлый раз я не проверила ванную комнату вообще, представляешь?

— И как тебе потом?

— Почти нормально, сама удивилась.

— Ага, вижу, ты оценила уровень паники всего в пять баллов — прекрасно.

Так и было: я прошла мимо ванной, не заглянув туда. Конечно, я и так каждый день убеждала себя, что через крошечное окно в ванной не протиснется и ребенок — к тому же оно даже не открывалось, — но раньше меня это не останавливало. После проверки я еще долго сидела напротив двери в ванную, не заходя туда. Я пыталась представить себе, как выглядит окно, какое оно маленькое, мутное, все щели замазаны краской. Постепенно тревога улеглась, и я смогла заняться другими делами.

Оказывается, наблюдение за собственным прогрессом — лучший на свете стимул. Теперь мне самой хотелось как можно скорее оказаться дома, чтобы попробовать более сложные вещи.

В конце сеанса Алистер снова взял мой список и поднес к глазам.

— По-моему, здесь кое-чего не хватает, — заявил он.

— Чего?

— Подумай сама. Чего ты боишься больше всего на свете? Или кого…

Что тут думать — и так понятно. Вот только назвать его по имени язык не поворачивается. При одной мысли о нем уровень тревоги зашкалил: сердце едва не выпрыгнуло наружу, руки затряслись.

— Не волнуйся. Смотри — я рядом. Здесь тебя никто не тронет. Попробуй сказать это вслух.

И мой голос прозвучал глухо, как из могилы:

— Ли…

— Правильно… С этим страхом нам надо бороться в первую очередь, иначе борьба с остальными окажется бессмысленна. Ты согласна? Все остальные страхи питаются из этого источника, уберем его — и они уйдут сами собой.

— Да… — прошептала я.

Конечно, он был совершенно прав. Если бы я так не боялась Ли, зачем бы мне по сто раз проверять защелки на окнах и запоры на дверях? Но сказать-то легко, а вот сделать…

— К тому же, — я изо всех сил старалась унять дрожь в голосе, — я понимаю, что шесть проверок лотка для столовых приборов — симптом невроза. Но ведь Ли действительно опасен. То, что я его боюсь, не невроз, а нормальное человеческое чувство, инстинкт самосохранения.

— Хорошо, но давай не будем путать две вещи: самого Ли и мысль о нем. Сам он может находиться где угодно: у себя на севере или на соседней улице, на это ты никак не сможешь повлиять. Но пока что жизнь тебе отравляют мысли о нем, а с ними ты можешь справиться. Ты создала в своем сознании образ всемогущего злодея, он для тебя воплощение вселенского зла, и с этим нам придется работать.

У меня резко заболела голова.

— Я не говорю, что тебе надо найти настоящего Ли и смотреть ему в глаза до тех пор, пока не утихнет тревога, — продолжал Алистер. — Наоборот, давай начнем с представления о нем. Будем работать точно так же, как ты работаешь сейчас со своими фобиями и навязчивыми действиями.

— Как? Как я могу с этим работать?

— Очень просто: дай мыслям о Ли протечь через тебя и уйти в песок. Не сопротивляйся, не загоняй их в подсознание. Как только паника слегка уменьшится, вызови его образ снова. Когда придешь домой, представь, что он заходит в комнату, — во всех подробностях представь. Подумай, что он может тебе сказать, что ты ему скажешь. Затем подожди, пока паника не стихнет. И не забывай повторять себе, Кэти, что это просто мысли. Мысли не убивают.

У него все выходило так просто!

— Ну что, попытаемся?

— Что, прямо сейчас?

— А почему нет? Но конечно, самый ценный опыт — это когда ты дома и одна. Поначалу можешь попросить Стюарта посидеть с тобой, но лучше не использовать его в качестве защиты, тебе надо привыкать к самостоятельности.

— Не знаю, смогу ли я…

— Решать тебе, дорогая. Подумай о том, какие возможности откроются перед тобой, когда ты перестанешь бояться Ли. Стоит попробовать, разве нет? Давай начнем сейчас, тогда тебе будет легче проделать это в одиночестве. По крайней мере здесь это не вызовет желания проверить дверь. Итак?

Я молчала.

— Ладно, сначала давай подумаем и оценим уровень тревожности, который вызовут твои мысли о Ли. Как ты его оцениваешь по стобалльной шкале?

— Девяносто баллов, не меньше.

— Правда? Так много? Ну что, попробуешь?

Я закрыла глаза, совершенно не уверенная, что не совершаю чудовищную ошибку. Мне не сложно было представить себе Ли, — в сущности, он никогда и не выходил у меня из головы. В этот раз я не стала сопротивляться. Я представила свою квартиру. Я сижу на диване, жду. Вот открывается дверь — и в комнату заходит Ли.

Ужас накрыл меня, ладони мгновенно вспотели, сердце забилось в горле, а на глаза навернулись слезы.

— Так-так, — услышала я голос Алистера. — Прекрасно, мне все понятно, только не останавливайся, продолжай думать о нем.

Я представила себе, как Ли идет ко мне. Красив, как всегда, слегка загорелый, с короткими светлыми волосами. Высокий, большой, сильный, мускулистый, с рельефом из мускулов на животе. Он посмотрел на меня и улыбнулся.

Я ждала. Панической атаки не последовало. Наоборот, уровень паники даже немного снизился. Выходило, что представить себе Ли оказалось на поверку не так уж страшно.

— Расскажи мне, что ты видишь, — попросил Алистер.

— Ли в моей квартире, — сказала я. — Просто стоит рядом с диваном.

— Хорошо. Теперь представь себе, как он поворачивается и уходит. Пусть сядет в машину и уедет.

Я так и сделала. Воображаемый Ли посмотрел на меня, подмигнул — это еще откуда взялось? — и, неслышно подойдя к двери, выскользнул наружу. Я подошла к окну, увидела, как он садится в серебристый седан и уезжает. Затем я представила, как опять сажусь на диван, включаю телевизор.

Я открыла глаза.

— Ну как?

— Боже, сама не знаю как, но у меня получилось!

— А что с уровнем тревожности? Как ты его оценишь сейчас?

— Около семидесяти. Ну максимум восемьдесят баллов.

— Вот видишь? С этим ты можешь справиться сама. Поздравляю, Кэти, начало положено!