В час ночи я вошел к себе в квартиру. Споткнулся о кучу корреспонденции, скопившейся под дверью, подобрал ее, потом прошелся по всем комнатам, желая убедиться, что во время моего отсутствия сюда не заходили непрошеные гости. Затем отправился в кабинет и позвонил Дюма. Инспектор тут же отправил мне факс на пяти с лишним страницах.

Я залпом прочел документ, даже не удосужившись сесть. Прежде всего, Дюма напал на след Макса в Антверпене. Он показал портрет орнитолога на алмазной бирже. Несколько человек узнали старину Макса, они прекрасно помнили, что он регулярно там появлялся. Начиная с 1979 года швейцарец регулярно приезжал продавать алмазы в одно и то же время: в конце марта — начале апреля. Некоторые торговцы даже шутили над ним по этому поводу и спрашивали, не растет ли у него где-нибудь «алмазное дерево», распускающееся каждую весну.

Вторая часть послания оказалась еще интереснее. Перед тем как вернуться, Дюма обратился в службу централизованной закупки необработанных алмазов, базирующуюся в Лондоне и контролирующую от 80 до 85 процентов мирового рынка этого товара. Он запросил полный список руководителей, инженеров, геологов, работавших на всех алмазных приисках Африки с 1969 года по настоящее время. Когда Дюма приехал в Швейцарию, он скрупулезно изучил длинный список и наряду с Максом Бемом обнаружил еще два знакомых имени.

Первое — Отто Кифер. По сведениям лондонской конторы, Тонтон Граната управлял несколькими алмазными приисками в Центральной Африке, в частности, шахтами Центральноафриканского горнопромышленного общества (ЦАГПО). Итак, Дюма был уверен в том, что чех играет главную роль в контрабанде алмазов. Другое имя открывало необозримые возможности для следствия. В списке тех, кто работал в южной части Африки, Дюма обнаружил фамилию, кое о чем ему напомнившую: Нильс ван Доттен. Человек, с 1969-го по 1972 год трудившийся бок о бок с Максом Бемом в Южной Африке и ставший теперь одним из руководителей шахт Кимберли. Нильс ван Доттен был тем самым бельгийским геологом, который отправился вместе с Бемом в джунгли в августе 1977 года. Бельгийцем ван Доттена счел Гийяр, французский инженер, беседовавший с Дюма. Гийяра сбили с толку имя и акцент ван Доттена. А этот человек не был ни бельгийцем, ни голландцем. Он был африканером — белым жителем Южной Африки.

Это важное открытие показало, что Бем еще с семидесятых годов поддерживал прочные связи со специалистом по алмазам, живущим в Южной Африке. Более того, ван Доттен виделся с Максом Бемом в Центральной Африке в 1977 году, и цель этой встречи неизвестна. В 1978 году, после «воскрешения» Бема, эти двое, должно быть, возобновили свои отношения. Ван Доттен занимался контрабандой на востоке, — он «снаряжал в дорогу» южных аистов, обворовывая шахты, которыми сам же и руководил, — в то время как Кифер заправлял делами на западе.

Днем, еще до факса Дюма, пришло послание от Вагнера. Оно содержало спутниковую карту Европы, Ближнего Востока и Африки; на ней были отмечены уже пройденные птицами отрезки пути, а также те, что им еще предстояло преодолеть. В Европе, в верхней точке сети нелегальной торговли, я написал «Макс Бем»: он был мозгом всей операции. Середину маршрута, в центре Африки, я обозначил «Отто Кифер», а юго-восток, в самом низу, — «Нильс ван Доттен». Между этими именами по спутниковой карте проходила пунктирная линия, соединяющая все три точки. Схема была просто блестящая. Безукоризненная.

Я набрал номер Дюма.

— Ну и как? — спросил он, даже не дожидаясь, пока я подам голос.

— Великолепно, — ответил я. — Ваша информация подтверждает те данные, которые мне удалось добыть.

— Теперь ваша очередь рассказать мне все, что вам известно.

Я вкратце рассказал о своих находках: о сети нелегальной торговли алмазами, об аистах, используемых в качестве курьеров, о Сиккове и его соратнике, о необъяснимой связи организации «Единый мир» со всем этим делом. В завершение я уведомил Дюма о своем решении отправиться в Центральную Африку. Инспектор потерял дар речи. Помолчав с минуту, он собрался с силами и задал вопрос:

— А где алмазы?

— Какие алмазы?

— Восточные — те, что исчезли вместе с аистами?

Его вопрос привел меня в замешательство. Я не говорил ему ни об Иддо, ни о Саре. Почему Дюма заинтересовало это неведомо куда подевавшееся богатство? Я решил ему соврать.

— Не знаю, — отрезал я.

Дюма вздохнул:

— Дело приобретает такие масштабы, что это выходит за рамки наших полномочий.

— Как это?

— Я и раньше предполагал, что Макс Бем нелегально торгует какими-то африканскими товарами. Но думал, что он торгует всем понемногу. А тут такой размах, просто дух захватывает.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я говорил с людьми из Лондона. Уже несколько лет они подозревают, что кто-то организовал нелегальную поставку алмазов и что Макс Бем, возможно, играет в этом главную роль. Однако им не удалось обнаружить то, что сумели раскрыть вы: что транспортировка осуществляется с помощью аистов. Вы отлично поработали, Луи. Может, теперь пора уступить место другим? Давайте свяжемся с лондонской конторой.

— Можно мне с вами поторговаться? Дайте мне еще десять дней, чтобы съездить в Центральную Африку и вернуться оттуда, — и мы вместе с вами передадим все собранные материалы людям из Лондона и в Интерпол. А до тех пор — никому ни слова.

Дюма заколебался, потом сказал:

— Хорошо. Десять дней, не больше.

— Послушайте, — продолжал я. — У меня есть поручение для вас. В этом деле появился один фигурант. Женщина. Ее зовут Сара Габбор. Она оказалась замешана помимо своей воли, а теперь у нее в руках алмазы, которые она попытается продать в Антверпене. Вам, наверное, не составит труда отыскать ее след.

— Она одна из сообщников Бема?

— Нет. Она просто хочет сбыть камни.

— И много их?

— Несколько штук.

Необъяснимая подозрительность заставила меня снова солгать Дюма.

— Как она выглядит? — спросил он.

— Очень высокая, худая. Ей двадцать восемь лет, но выглядит она старше. Блондинка, волосы средней длины, матовая кожа, необычайно красивые глаза. Лицо немного угловатое, своеобразное. Поверьте, Эрве, если кто-то ее видел — сразу вспомнит.

— Полагаю, ее камни необработанные?

— Они попали к ней из контрабандной поставки Бема.

— Сколько времени она уже пытается их продать?

— Наверное, дня четыре или пять. Сара — израильтянка. Она обратится к торговцам-евреям. Опросите тех, с кем вы уже знакомы.

— А если я выйду на нее?

— Тихонько подойдите к ней и скажите, что работаете со мной. Не упоминайте об алмазах, просто уговорите ее укрыться в безопасном месте до моего возвращения. Ладно?

— Ладно. — Дюма, видимо, раздумывал несколько секунд, потом произнес: — Положим, я найду эту Сару. Как мне убедить ее в том, что мы работаем вместе?

— Скажите ей, что я ношу у сердца ее «Глок».

— Ее что?

— Ее «Глок». Г-Л-О-К Она поймет. И последнее, — добавил я. — Не доверяйте внешнему впечатлению. Сара — красивая и утонченная женщина, но она очень опасна. Она настоящая израильтянка, понимаете? Прекрасно обученный воин, виртуозно владеющий огнестрельным оружием. Внимательно следите за каждым ее движением.

— Понимаю, — безразличным голосом ответил Дюма. — Это все?

— Я просил вас дать мне информацию о «Едином мире». В вашем факсе ее нет.

— Я столкнулся с серьезными препятствиями.

— То есть?

— «Единый мир» снабдил меня подробной картой, где отмечены центры этой организации, разбросанные по всему свету. Но предоставить мне список членов "Клуба 1001 " они отказались.

— Однако с вашим удостоверением полицейского вы могли бы…

— У меня нет ни соответствующих полномочий, ни официального распоряжения. Кроме всего прочего, «Единый мир» считается в Швейцарии крупной международной организацией. Им может не понравиться, что какой-то полицейский пристает к ним с расспросами по делу, которое, по большому счету, ни на чем не основано. Откровенно говоря, я не пользуюсь особым влиянием.

Дюма начинал меня раздражать. От него не было никакого толку.

— Вы можете хотя бы прислать мне по факсу эту карту?

— Сразу после нашего разговора.

— Эрве, я уеду в Африку, как только смогу, завтра или послезавтра. Яне буду вам звонить. Это слишком сложно. Через десять дней я вернусь, и у меня в руках будут последние ключи к нашей истории.

Я попрощался с Дюма и положил трубку. Несколько секунд спустя заурчал факс. Пришла карта центров медицинской помощи «Единого мира». В настоящий момент по всему миру их насчитывалось более шестидесяти. Около трети из них представляли собой стационары. Остальные были передвижными и развертывались там, где в этом возникала необходимость. Центры медицинской помощи располагались в Азии, Африке, Южной Америке, Восточной Европе. Особенно много их было в странах, страдающих от войн, голода и нищеты. Так, на Африканском роге я насчитал их около двух десятков. В Бангладеш, Афганистане, Бразилии и Перу, вместе взятых, — тоже. Казалось, центры были размещены произвольно, но я сразу заметил на чертеже две знакомые линии. Восточный маршрут аистов: Балканы, Турция, Израиль, Судан, Южная Африка. Западный маршрут, более короткий: от Южного Марокко в Нигер, Нигерию и Центральную Африку. Я наложил эту карту на карту Вагнера: медицинские центры располагались точно вдоль линий, обозначающих маршруты перелета аистов, там вполне могли находить пристанище люди, следившие за птицами, такие, как Сикков.

Той ночью я почти не спал. Я узнал, какими рейсами можно добраться до Банги: самолет компании «Эйр Африка» вылетал из Парижа в половине двенадцатого ночи. Я забронировал место в первом классе — по-прежнему за счет Бема.

Судьба до предела сжала тиски. Я снова остался один. И снова шел вперед, к пылающему ядру мрачной тайны — и к еще не остывшему пеплу, покрывавшему мое собственное прошлое.