40
Через полчаса он добрался до бокса на парковке в Рони-су-Буа. Место это было заброшено с тех самых пор, как здесь задумали провести очистку от асбеста, но начало работ постоянно откладывали. Владельцам выплатили компенсации, машины эвакуировали. Осталась только эта подземная парковка: пустая, зараженная, — даже шпана обходила ее стороной, опасаясь отравиться.
Он ехал переулками, избегая комиссариатов полиции, жилых комплексов и всех горячих точек, которые у полиции под постоянным присмотром. Девяносто третий — его территория. Здесь он ориентируется с закрытыми глазами. Департамент, словно раскаленное клеймо, впечатался в самые глубины его плоти. Никому и никогда не выследить и не догнать его в этом лабиринте.
Привязав шантажиста к металлическому стулу, ножки которого были заранее припаяны к полу, он разбудил его при помощи еще одного укола. Пока Леви приходил в себя, Гийар включил на полную мощность кондиционер, добиваясь максимального обогрева. Шум вращающихся лопастей, черные стены и низкий потолок наводили на мысль о батискафе, погружающемся в раскаленные недра Земли.
— Какого хрена?
Гийар не ответил, погруженный в свою работу. На этом этапе операции нагота врага была чрезвычайно важна.
— Что ты со мной сделал?
Леви обнаружил введенный в его левую руку катетер.
— Что ты со мной сделал, урод?
Он медленно приблизился к полицейскому и кивком указал на электрический насос шприца, установленный на верстаке в глубине бокса. Леви не мог его разглядеть, но мотор жужжал, как в фильтре аквариума.
— Соляной раствор! — крикнул он, заглушая шум приборов. — Чтобы ты очухался!
— Доктором себя возомнил?
— Я полжизни провел в больницах. Так что врач из меня не хуже, чем адвокат из заключенного или психиатр из психа. Настоящая профессиональная деформация.
Поведение Леви изменилось, словно он осознал безумие собеседника.
— Хватит трахать мне мозг, педик, — усмехнулся он.
— Мы не настолько близки.
Гийар подошел к верстаку, открыл медицинский чемоданчик с маленьким автоклавом внутри. Он снова надел нитриловые перчатки — других не переносил, на латекс у него была аллергия. Поднял стальную крышку, выпустив облачко пара. Вытащил шприц, затем вынул из кармашка чемоданчика флакон в пластиковой упаковке и проткнул иглой резиновую пробку.
Полицейский вздрагивал от каждого звука — ему ничего не было видно.
— Чего… Что это ты делаешь?
— Где перчатки?
— Что ты хочешь со мной сделать, урод? — заорал Леви.
— Перчатки?!
Шкура у полицейских толстая. Осталось узнать насколько. Он встал перед пленником, наполняя шприц. Леви извивался, как змея, угодившая в ловушку, и отрицательно мотал головой.
Он спокойно выдавил из шприца несколько капель, выжимая пузырьки.
— Я спец по уколам, — пояснил он громко. — Приходится регулярно вводить себе тестостерон.
Леви всхлипывал. И тогда Гийар перешел на «ты». В этом пекле страха и ненависти уже можно было говорить о близости.
— Где перчатки, Леви? Не заставляй меня играть в нациста.
— Да пошел ты! — заорал полицейский.
Он взял ватку и антисептик. Протер сгиб локтя пленника.
— Я забочусь о твоем же будущем.
Он склонился над ним, вдыхая кислый запах пота. Препарат уже начал действовать.
— Это камфара, — шепнул он ему на ухо. — Боль быстро распространится по твоим венам. Ты еще не стар, так что, считай, тебе не повезло. Боль подобна раку — она питается силой своей жертвы.
— Нет.
— Менгеле и его подручные вводили камфару заключенным.
— Нет.
— Где перчатки?
— Нет!
Он вогнал иглу в локтевой сгиб.
— Ты еще можешь спастись, Леви. Твоим братьям в Освенциме повезло меньше. Вспомни о них! Ради них ты обязан уцелеть!
— Нет!
— Перчатки.
Он надавил на поршень.
— Они в банковской ячейке.
— Какого банка?
— «Эйч-эс-би-си». Авеню Жана Жореса, сорок семь, в Девятнадцатом округе.
— Номер ячейки?
— Двенадцать-В — триста сорок пять.
— Это твой обычный банк?
— Не это отделение.
— Они тебя знают?
— Я был там всего один раз, чтобы арендовать ячейку.
— Когда?
— Вчера вечером, когда забрал перчатки.
Он взвесил свои шансы. Внешне они с Леви похожи. С его удостоверением личности стоит попытаться. Гийар извлек иглу и расслабился. Одежду Леви он прихватил с собой, рассчитывая сжечь, когда все будет кончено. Ощупал карманы куртки, нашел бумажник. Снимку в удостоверении не меньше десяти лет, но Леви на нем уже лысый. Может, и сойдет. Он перевернул кредитку, взглянул на подпись. Ее он подделает без труда, даже левой рукой.
Он убрал на место инструменты и встал перед пленником. Жара становилась невыносимой. Леви обделался. Гийару даже понравился запах дерьма, пропитавший воздух. С кондиционером, поставленным на максимальный обогрев, шантажист буквально растворится в собственных испражнениях.
Одним движением он на метр приподнял металлический рольставень.
— Ты куда? — прохрипел Леви.
— Проверить твои слова.
— Не бросай меня…
Он погасил свет. В руке он держал медицинский чемоданчик и одежду полицейского. Снимать перчатки не стал. Казалось, в темноте шум кондиционера даже усилился.
— Я вернусь через пару часов! — крикнул он. — Если я получу перчатки, можно будет потолковать о твоем будущем. Если нет, сделаю другой выбор.
— Зачем… Зачем такая жара?
— Тебе надо пропотеть, чтобы вышел весь наркоз.
— Не бросай меня!
— Зря надрываешься. В этом подземелье уже три года не было ни одной машины. До скорого.
Он опустил рольставень и поспешил к своему автомобилю. Половина восьмого. Все прошло прекрасно. У него полчаса, чтобы доехать до Нейи, припарковаться на Инкерманском бульваре, пройти садами и добраться до берлоги своим обычным потайным путем.
Он повернул ключ в зажигании и настроил кондиционер на максимально низкую температуру. На несколько секунд прикрыл глаза, наслаждаясь благотворной прохладой, потом сорвался с места, так что завизжала резина. Дома останется только принять душ и дожидаться девяти часов, чтобы под бдительным оком своих ангелов-хранителей сесть в шикарную машину с персональным водителем.
Начинался новый день.
Он даже удивился собственной безмятежности. В сущности, вся эта история с Леви — второстепенная проблема. Главное — это битва с Врагом.
Схватка, но и сближение…
