Лесси вернулась домой. Ей все-таки не понадобилась помощь. Она вернулась сама.

Еще темно, не разглядишь, кто это. Лишь фигура, фигура приближается. Но собака узнала.

Реджи чуть не лишилась чувств. Затошнило от химического прилива в организме. Великий адреналиновый водопад рушился сквозь нее, и сердце в груди сжималось тугим жестким узлом. Столько чувств обуревали Реджи — не распутать, не разделить. Облегчение и недоверие. Счастье. И ужас. Бесконечный ужас.

Доктор Траппер шла к ним с деткой на руках. Босая, по-прежнему в своем костюме, а детка в матроске. Доктор Траппер была вся в крови. От крови слиплись волосы, в крови все лицо, ноги. И на детке тоже потеки и кляксы.

Но это не их кровь. Детка засмеялся, увидев Сейди, а доктор Траппер шла прямая и сильная, точно героиня, королева-воительница.

Собака ринулась вперед и встретила доктора Траппер первой, шаловливая, как щенок. Приблизившись, детка протянул к Реджи толстые ручки и изобразил морскую звезду. Она поймала его, крепко обняла и сказала:

— Привет, солнце. Мы по тебе скучали.

Джексон зашел в дом, вышел позеленевший, потом слил бензин из «тойоты», окатил стены и поджег.

Казалось бы, в такой ситуации вызываешь полицию — похищение, убийство, самозащита, все такое, — но нет, как выяснилось, не вызываешь.

— Я не хочу, чтобы это осталось в деткиной жизни навсегда, — сказала доктор Траппер Джексону. — Понимаете меня? Так, как это осталось в моей.

И видимо, Джексон понял, потому что взял и уничтожил все место преступления; пуф-ф — и ничего не осталось.

А потом они пошли по грунтовке к машине, и в темном утреннем небе у них за спиной вздымалось пламя. Небось поглядеть на них — как из преисподней выбрались.

Джексон отвез их на маленькую стоянку у края поля, и доктор Траппер сказала:

— Высадите нас здесь, — точно он из супермаркета их подвез. — Я уже дом вижу, — сказала она. — С нами все будет хорошо. Спасибо вам.

Детка протянул ему толстую ладошку, Джексон ее пожал, сказал:

— Здравствуйте. — И детка засмеялся.

— До свиданья, мистер Б., — сказала Реджи и поцеловала его в щеку — клюнула легонько, как воробышек.

В доме полицейских битком, но они зашли с поля, через дыру в изгороди, потом в сад, в кухню, где единственный признак жизни — угольная пыль для отпечатков пальцев, поэтому доктор Траппер и Реджи поднялись по задней лестнице и пошли в ванную, словно невидимки или заколдованные. Доктор Траппер налила воды в ванну, дала детку Реджи и сказала:

— Помоешь его, пока я душ приму? — И когда оба они помылись, согрелись и завернулись в полотенца, доктор Траппер заметила: — Удивительно, как плохо без мыла и горячей воды. — А потом сказала, будто так и надо: — Ты не могла бы взять нашу одежду, сунуть в рюкзак и выбросить где-нибудь? — И Реджи, которая уже наловчилась обходиться с окровавленной одеждой, запихала в рюкзак деткину матроску, и костюм доктора Траппер, и ее футболку, и красивое белье — все в крови, уже не спасти. Кровь еще не совсем высохла — Реджи предпочла об этом не думать.

Потом она принесла чистую одежду из спальни и из детской — там тоже повсюду угольная пыль, — и они оба стали как новенькие. А Реджи нет — Реджи была старая, она за день целую жизнь прожила.

Когда они сошли вниз, вся полиция в доме совсем ошалела. Один криминалист спросил:

— Вы кто? — И доктор Траппер сказала:

— Джоанна Траппер. — А криминалист сказал:

— Что вы делаете, это место преступления, что вы тут под ногами путаетесь? — И доктор Траппер сказала:

— Какого преступления? — А полицейский сказал:

— Похищения. — И тут до него, видимо, дошло, что он сморозил глупость, потому что жертва похищения сидела перед ним и говорила:

— Реджи, поставишь чайник? — А Реджи отвечала:

— Да, нам всем чаю бы не помешало.

И тут все, понятно, захотели задать доктору Траппер миллион вопросов, а она твердила ужас как вежливо:

— Пожалуйста, простите, я ничего не помню.

Потом они выпили чаю, и Реджи сказала:

— Ну, я пойду, доктор Т. Дел по горло, повидаться кое с кем надо. — А полицейским сказала: — Пока, ребята. — И закинула рюкзак на плечо, будто в рюкзаке у нее книжки, или письма, или что угодно, только не окровавленная одежда.